Он думал о Полетте. Как она дошла до такой жизни? Почему она не вернулась в мирное пристанище в Медоне, где у нее был свой кусок земли? Увы, судьба вновь заманила ее на прежнюю наклонную плоскость; последствия же предугадать несложно: разорение и богадельня. Постаравшись выбросить из головы удручавшую его мысль, он стал размышлять о том, как реагировала сводница на упоминание о Сатин. Он достаточно хорошо знал ее, чтобы не заметить, как она задрожала, и окончательно проникся уверенностью, что сводница видела Антуанетту или получила от нее какое-то известие. Впрочем, это ничего не значило, так как он пока не мог понять, какую в точности роль играла мать Луи в темных махинациях англичан в Париже. Он хотел бы ошибиться и от всей души надеялся, что ей удалось не угодить в сети лорда Эшбьюри, начальника английской разведки.
Он никак не мог забыть об унижении Полетты, и, вновь переживая его, у него становилось горько на душе. Хлыщ-гвардеец появился в жизни сводницы в самое тяжелое для нее время. По долгу службы он прекрасно знал, что жизнь в столице королевства подталкивает простого солдата к распутству. Каков бы ни был престиж мундира, французские гвардейцы никогда не шиковали, а потому многие начинали искать различные пути и способы для выживания и поправления своего материального положения. Самые соблазнительные и самые удачливые предлагали себя в качестве друга сердца статисткам из Оперы, находившимся на содержании, излишки коего они с удовольствием проматывали. Другие, менее удачливые, мошенничали по мелочам, вынюхивая удачный случай. Этих трутней особенно влекли дамы пожилого возраста.
Самое загадочное заключалось в том, что Полетта, великий знаток такого рода историй, позволила охмурить себя и превратилась в жертву одного из гарнизонных любителей поживиться за чужой счет. Поднимаясь по улице Сен-Флорантен, Николя вздохнул: наиболее отчаявшиеся солдаты тайно просили милостыню, а некоторые, утонув в долгах, кончали счеты с жизнью. Записи квартальных комиссаров пестрели сообщениями подобного рода.
Он надеялся, что сведения о Киске, полученные от Полетты, позволят найти ее и узнать, что на самом деле произошло в доме Лавале. Прежде чем сбежать, девица наверняка успела заметить нападавших, а главное, верзилу в синем плаще, о котором упомянула привратница в доме Лавале.
Добравшись до улицы Сент-Оноре, он направился в модную лавку Розы Бертен. Двигаясь вдоль фасада монастыря фельянтинцев, он, как всегда, полюбовался его порталом, украшенным барельефом Генриха III, принимающего депутацию монахов-основателей монастыря. В прошлом здесь выстраивалась длинная очередь к хирургу; назвавшись именем покровителя своего искусства, он успешно принимал страждущих. Сей Косма прославился как чудесный окулист, но главной его заслугой почитали дробление камней и выведение песка из мочевого пузыря. Со времен Амбруаза Паре не было такой легкой, как у него, руки, способной вытащить, вырезать или раздробить убийственные камни.
Не довольствуясь лечением и исцелением высокопоставленных клиентов, он часто оказывал помощь бесплатно, словно святой бессребреник, любому, кто приходил к нему с жалобой на камни в почках, и его стали почитать воплощением былых чудотворцев. Брат Косма делал свою выгоду, а монастырский аптекарь пользовался его щедротами. Он поставил дело на широкую ногу, превратив свой дом в место, куда приходили не только страждущие парижане, но и иностранцы. Богатые способствовали процветанию его дела, а бедные предоставляли ему возможность набивать руку и совершенствоваться в своем искусстве.
Завидев впереди сбившиеся в кучу кареты и фиакры, он понял, что приближается к храму граций. Высившиеся вокруг новые дома, казалось, источали роскошь и благополучие. На яркой вывеске огромными буквами сверкало: МОДИСТКА КОРОЛЕВЫ. Пока солнце Версаля не коснулось ее своим лучом, Бертен была скромной лавочницей с набережной Жевр и продавала дешевые модные штучки женам проживавших в окрестных кварталах буржуа. Доверие и покровительство королевы, а также клиенты из самых высших слоев общества побудили модистку обосноваться на улице Сент-Оноре, где сосредоточилась торговля предметами роскоши. В ее роскошной модной лавке под вывеской "Великий Могол" сложился своеобразный филиал двора.
Едва Николя переступил порог, как его окутали ароматы женских духов и оглушило шуршание шелка и пышных юбок. Лавка, обустроенная по последней моде, напоминала одновременно и салон, и будуар: только дамаст, узорчатый атлас, бархат и кружева. Портрет жрицы этого храма рядом с портретами королевы и других коронованных особ Европы придавали заведению парадную торжественность. Николя крутил головой во все стороны, восхищаясь позолоченным кессонным потолком; зеркала из богемского стекла в богатых рамах множили до бесконечности изящные силуэты покупательниц. Молодые женщины, специально нанятые из-за своих точеных фигурок, суетились, без устали обслуживая покупательниц. Заметив, что он является единственным мужчиной, он смутился. Присутствие ничтожного субъекта привлекло внимание Розы Бертен; бросив уничтожающий взор на старый плащ посетителя, последствие великодушного поступка Николя по отношению к Эмилии, она обратилась к нему со снисходительной иронией:
- Сударь, вы, случаем, не ищете одну из присутствующих здесь дам? Нет? Так я и думала. Мне придется напрячь все свое воображение, чтобы догадаться, каково же ваше занятие. А вы, случаем, не поставщик? Торговец перьями? Гофрировщик?
Прежде чем дать ответ, он немного понаблюдал за ней. В ней все было соразмерно: не красавица, но и не дурнушка, доброжелательность, тесно переплетенная с надменностью по причине горделивого сознания своей влиятельности.
- Может, вы явились сообщить мне о прибытии принца де Гемене, который должен забрать только что поступившую механическую куклу? - не получив ответа, вновь приступила она к расспросам. - О такой кукле можно только мечтать: ребенок, которому она достанется, сможет причесывать ее, одевать, а кукла будет двигать руками и ногами! Нет? Опять не угадала?
Он с улыбкой поклонился.
- Хотя я и бретонец, но я не имею отношения к принцу де Гемене. Не пригласите ли вы меня в менее людное и шумное помещение?
Раздражение тенью пробежало по лицу Розы Бертен.
- Откуда, сударь, откуда такие странные предложения? Сударь, вы?..
Чтобы шепнуть ей на ухо, ему пришлось наклониться.
- Маркиз де Ранрей, королевский следователь по особо важным делам.
- О-о! Но какие у меня могут быть дела с?..
- Самые разные, сударыня. Я разговаривал с госпожой Кампан и другими лицами по поводу поддельных долговых расписок. Они направили меня к вам.
Она молча повлекла его за занавес, за которым скрывалась дверь; лестница в несколько ступеней привела их на крошечные антресоли, куда через небольшое витражное окно проникал слабый свет. На полу валялись образцы тканей, рядом стоял манекен с надетым на него готовым платьем: оставалось только украсить его. Модистка машинально поправила несколько складок и вытащила несколько булавок.
- Сударыня, перейдем к цели моего визита. Вы стали объектом мошеннических махинаций некой Каюэ де Вилле. Что вы можете мне об этом рассказать?
- Так это вы тот самый "Компьеньский рыцарь", что спас прекрасных дам, потерпевших кораблекрушение?
Он не ответил, возмущенный до крайности столь близкими отношениями королевы со своей модисткой. Ведь если этот случай станет известен недоброжелателям королевы, он быстро превратится в пикантный анекдот и под пером тех, кто издает рукописные новости, немедленно расцветет массой ненужных подробностей. Молодая женщина почувствовала, что тон ее перешел границу дозволенного, и отступила.
- В самом деле, эта особа, о которой я могу много сказать, передала мне заказ на украшения и драгоценности и, не имея возможности их немедленно оплатить, вручила мне векселя, подписанные рукой дамы, о которой мы говорим.
- И вы, видя эту даму почти каждое утро, не усомнились ни в искренности посредницы, ни в подлинности подписи?
- Что вам ответить? С одной стороны, мне неведомы правила при дворе, я только знаю, что подобные заказы часто делаются через госпожу Кампан и других придворных дам; с другой стороны, я была уверена, что госпожа де Вилле входит в окружение королевы, ибо не раз видела ее в Версале.
- Сохранились ли у вас фальшивые расписки?
- Увы, нет, я отнесла их… означенной даме, а та их сожгла.
Николя понимал чувства королевы, однако счел ее поступок весьма неосторожным. Когда имеешь дело с мошенниками, всегда следует сохранять улики.
- Скажите, сударыня, а с тех пор мошенница не появлялась у вас?
- Напротив! Ее дерзость не знает границ! Она не только пришла, но и принесла расписки, а когда я гневно обвинила ее в подлоге, она сначала все отрицала, а потом предложила мне новую аферу…
Невольно он задался вопросом, не сама ли королева, запутавшись в долгах, отказалась принять строгие меры против непорядочного поведения госпожи де Вилле. Невероятная самоуверенность этой женщины вкупе с полной безосновательностью ее претензий путала все карты.
- Разумеется, - продолжала Бертен. - Представьте себе, как я могла себя чувствовать после такого оскорбления! Возможно, она желала положить конец тому, что она называла непониманием, граничащим с легкомыслием… Да, говоря сами понимаете о ком, она использовала именно это слово! Она хотела, чтобы я, как и она, воспользовалась исключительно выгодным предложением…
- О чем шла речь?
- Черт побери, я вряд ли смогу толково изложить. Ее слова меня сразу же смутили, и я не стала вникать в сущность. Какой-то бесценный предмет, который разыскивают любители… Некий инструмент, очень редкий… вот все, что я сумела понять, господин маркиз.
- И это предложение вам понравилось?
- Я рассмеялась ей в лицо, убедительно попросив ее более не обращаться ко мне ни с какими предложениями.
- Ей вряд ли понравился ваш отказ.
- Что вы! Она нисколько не смутилась. Но я надеюсь, что ее величество наведет порядок.
Рассмеявшись, она принялась оглаживать шелк на платье манекена.
- Посмотрите, какая роскошь! Платье для представления ко двору. Корсаж, низ верхней юбки и нижняя юбка черные, а вся отделка из кружев. Манжеты из белых многослойных кружев, под кружевами прячется черный браслет с помпона - ми. Сверху корсажа нашиты белые кружева, поверх накинут узкий черный палантин, также украшенный помпонами; начинаясь от талии, он обнимает плечи и спускается до пояса спереди. Золотые кружевные помпоны дополняют украшения юбки и корсажа.
Опьяненная перечнем украшений, она, возбуждаясь все больше и больше, сладострастно ласкала дорогие материи.
- Передавайте мой поклон мадемуазель д’Арране, - неожиданно произнесла она, и в глазах ее сверкнула жестокая усмешка. - Этот заказ принадлежит ей: подарок королевы, она надевала его всего один раз; теперешняя владелица хочет его немного изменить.
Он поклонился и вышел, сумев сдержать нараставшее в нем раздражение. Итак, при дворе знали все, а молва разносила дворцовые сплетни по городу. Совершенно очевидно, не только королева вела откровенные разговоры с модисткой. Отогнав некстати пришедшие мысли, он попытался сосредоточиться на происках Каюэ де Вилле. Наглость этого создания превосходила любые мерки; несмотря на очевидную неуместность, она упорно множила свои попытки нажиться на людской доверчивости. Иначе говоря, она была в себе уверена. Таким образом, картина, и без того сложная, ибо за ней просматривалось громкое имя, еще больше усложнялась.
Выйдя на улицу, он сообразил, что, если верить словам Полетты, Киска живет недалеко, на пересеченной двумя тупиковыми проулками улице Божоле, связывавшей улицу Шартр с улицей Роган. Если там поставить специального караульного, можно будет легко засечь любого противника. Идеальное место для головорезов, грабящих прохожих. Оглядевшись, он убедился, что слежки за ним нет. Впрочем, сегодняшние его визиты относились только к делу, связанному с королевой, и не были связаны с делом об убийстве в Фор-Левек.
Но сейчас, когда он отправляется на поиски Киски, ему придется быть внимательным вдвойне, ибо от его успеха зависит безопасность, а может, и сама жизнь модели Лавале. В надежде, что злодеи не успели опередить его, он хотел поскорей отыскать ее пристанище, дабы сбить преследователей со следа. Если за ним следят, придется принимать меры и применить еще одну хитрость, отличную от той, что позволила ему ускользнуть от соглядатаев на площади Людовика Великого. Взглянув в круглое зеркальце заднего обзора кабриолета, он тотчас обнаружил, что за ним следят. Он велел кучеру ехать по Сент-Оноре до водокачки Круа-де-Трауар, а потом свернуть на улицу Арбр-Сек; в конце концов кучер высадил его в грязном тупике Курбатон. Спрыгнув в лужу, он углубился в крошечный, напоминавший жерло проход между двумя скособочившимися саманными строениями, чьи соприкасавшиеся крыши оставляли для света лишь маленькую щель.
В надежде обмануть бдительность противника он решил задержаться в одном из домов, сделав вид, что у него здесь дело, а потом, дабы подкрепить обман, громко отдать приказ возвращаться в Шатле. При входе в грязный, вонючий и столь ветхий, что, казалось, он вот-вот рассыплется, дом Николя какое-то время потоптался среди ошметков. Каждый день начальник полиции отправлял во все концы города более сотни мусорщиков с тачками для сбора нечистот, но, судя по здешним горам отбросов, сюда мусорщики не добирались никогда. Войдя в темный коридор, он увидел закутанную в сальные тряпки женщину; держа на коленях грязный поднос, она разбирала сушеные травы и при этом кашляла так, что страшно слушать. Он поздоровался с ней. Между двумя приступами кашля она подняла к нему свое усеянное бородавками лицо, озарившееся беззубой улыбкой.
- Ты очень любезен, сынок. Я тут чего-то проглотила, так с тех пор у меня в глотке словно кошка поселилась: так царапает!
В эту минуту во двор что-то шлепнулось.
- Ах, ты, черт! Надо же!
По запаху Николя понял, что за посылка упала во двор. Несмотря на призывы к опрятности, такое случалось везде и всюду. Ходить вдоль стен домов по-прежнему представляло собой опасность.
- Что вы здесь делаете, мамаша?
- Смотря по обстоятельствам. Я штопаю или составляю отвары, а потом продаю их в разнос.
- Надеюсь, ничего опасного?
Лукаво подмигнув, она посмотрела на него.
- А ты сам-то чем занимаешься? Такие, вроде тебя, не часто сюда заходят. Иногда я добавляю в свои отвары сенца, чтобы побольше получилось, но все равно сгодится. И вкус отменный!
Николя покачал головой. Полицейские, отвечавшие за рынки, издавна пытались пресекать мошеннические проделки с продуктами, но безуспешно: в хлеб подмешивали солому, а в молоко, масло и вино подливали воду. Внимательно изучая его, кумушка очевидно сгорала от любопытства выяснить, что привело к ним столь хорошо одетого господина. Неожиданно из темноты на лестнице возник тощий силуэт с шестом, на котором болталась связка дохлых крыс.
- А, вот и ты, Штырь. Похоже, сегодня удачная охота!
- Да уж, дичи хватает! - ответил человек, освобождая ноги от тряпья, защищавшего его голени от зубов крысиного племени. - Где их только нет! - ворчал он. - Вот, вчера у младенца, что орет в комнате на седьмом этаже, эта гадость отгрызла палец на ноге.
Пробурчав что-то себе под нос, кумушка злым взором уставилась на крысолова.
- Ну что, станешь заливать, что все время провел на этой помойке?
Вместо ответа он завел рассказ о зловредных грызунах, а потом, исполнив залихватский плевок и угодив черной слюной в самый дальний угол, удалился.
Если преследователь начнет расспрашивать старуху, подумал Николя, хорошо бы, чтобы она ответила ему так, как нужно мне. Придется идти на риск.
- А что, девица уже здесь? - с беспечным видом спросил он.
- Ну, на тебе! Наконец-то прочухал! Та, что живет на восьмом? Ну да, только в такую рань она отдыхает. С тобой я ее еще не видела, нет, точно не видела! Но о вкусах не спорят. А девочка и впрямь хороша, хлещет молодое винцо и от чего покрепче не отказывается. Умеет и язык держать за зубами, и вовремя заорать, танцует и джигу, и менуэт. Давай, с ней не соскучишься!
Он осторожно ступил на грязную лестницу с расшатанными ступенями. Стены лестничной клетки покрывала копоть, исходившая из убогих комнат; чем выше он поднимался, тем больше стигматов нищеты открывалось его взорам. Открытые двери являли зрелища ужасающей нищеты: семьи, теснившиеся в узких каморках; полуголые дети, лежавшие вповалку на тюфяках, прикрывшись лохмотьями; кухни без горшков и прочей кухонной утвари, соседствующие с отхожими местами. И всюду жесткий ритмичный стук. Он не сразу сообразил, в чем причина. Оказалось, это стук деревянных сабо по дощатым полам; для здешних обитателей башмаки являлись недоступной роскошью. Вместо обоев на стенах были налеплены объявления, из тех, что расклеивают на улицах.
Сердце его сжалось, и он внезапно понял, что постоянно возмущает Бурдо. Нищета, царившая в этом доме и подобных ему домах, оправдывала многие дерзкие высказывания его помощника. Добравшись до верха, он на минутку прислонился к перилам, обрамлявшим площадку, и сквозь чердачное окошко заметил двух сидевших на крыше кошек. Как можно жить в подобном месте, дышать, существовать? Он осознал, что ни жалость, ни благотворительность не смогут исправить эту несправедливость. Впервые он остро почувствовал, что те, кто имел несчастье здесь родиться, вряд ли когда-нибудь смогут отсюда выбраться.
Немного постояв, он вернулся к кумушке и объяснил ей, что его подружка Киска, которую он надеялся найти у девицы сверху, что является ее подружкой, уже убежала вместе с девицей, ее подружкой… словом, для вящей убедительности он вложил старухе в руку двойной луидор. Впрочем, ему показалось, что ушлая карга догадалась о его занятиях. Отыскав свой кабриолет, он громко приказал ехать в Шатле. Экипаж медленно покатил по улице Арбр-Сек, дабы потом повернуть на набережную. В зеркальце заднего обзора он заметил, как его преследователи, сбившись в кучку у фиакра, о чем-то совещались. Посовещавшись, оба типа устремились в тупик. Похоже, рыбка попалась на крючок!
Погружение в мир нищеты не прошло бесследно; мерзкий гнилостный запах лохмотьев словно прилип к нему. Народ продолжал топить дровами. Влажные и дурного качества, они плохо горели, без жара, и нисколько не способствовали чистоте воздуха. Всевозможные предрассудки окружали использование дурнопахнущего угля, чьи испарения считали нездоровыми. Выехав на набережную, он подумал, что, в сущности, несчастье ютится возле королевских дворцов. Толпы работников, носильщиков, поденщиков трудились у причалов, таская грузы, необходимые для жизни столицы королевства; все они в основном ютились в прибрежных лачугах. Эти старые кривобокие дома для многих были единственным пристанищем, а те, кому даже они были не по карману, бежали тайком, оставляя вместо платы свои лохмотья или испорченный инструмент.
Что общего между несчастными тружениками, утратившими надежду на будущее, и теми, кто просит милостыню на паперти? Он стал мечтать о том, как молодой монарх станет настоящим отцом народа и, возродив исконное согласие между королем и его подданными, установит равновесие между сильными и слабыми.