- Все равно можете держаться за руки.
- Нет на вас моего терпения, - ласково сказала девушка и растворилась в темноте.
Она принесла целых две книги.
Первой была так называемая "История в картинках", которая имела к настоящей истории такое же отношение, как переложение Библии для детей к действительному святому писанию. Канут упрекает своих придворных за лесть, стоя на берегу моря перед наступающим приливом; Альфред прячется от преследователей и печет пироги; Рали расстилает свой плащ перед Елизаветой; умирающий Нельсон прощается с Харди на борту "Виктории" - все изложено крупным шрифтом абзацами в одно предложение. Каждый эпизод сопровождается иллюстрацией во всю страницу.
В том, что Амазонка так бережно хранила подобную детскую литературу, было нечто любопытно-трогательное. Грант посмотрел, была ли книга подписана. На форзаце стояло:
Элла Дэррол, III класс,
Ньюбриджская средняя школа,
Ньюбридж,
Глостершир.
Англия,
Европа,
Земля.
Вселенная.
Вокруг были налеплены цветные переводные картинки.
Неужели все дети этим занимаются, подумал Грант. Делают подобные надписи и тратят время на переводные картинки? В свое время он сам поступал именно так. Яркие разноцветные картинки пробудили в нем воспоминания о детстве с такой силой, как ничто за долгие годы. Он давно забыл возбуждение и восторг, которые испытывал от переводных картинок, тот удивительный миг, когда вытягиваешь подложку и видишь, что все получается как надо. Во взрослом мире мало что способно доставить подобную радость. Разве что, возможно, удачный удар в гольфе или то мгновение, когда чувствуешь, как натягивается леска, и трепещешь в предвкушении, что клюнула крупная рыба.
Детская книжица так умилила Гранта, что он неспешно прочитал ее от корки до корки. Ведь в конце концов именно это и остается в голове у каждого взрослого после того, как из нее навечно улетучиваются всякие тонны и фунты и нескончаемая мешанина из распрей и сражений, соглашений и измен, заговоров и актов.
История про Ричарда III называлась "Принцы в Тауэре" и, видимо, не понравилась маленькой Элле, поскольку она аккуратно заштриховала все "о" в тексте. Двум золотоволосым мальчикам, играющим в падающем сквозь зарешеченное окошко солнечном луче, кто-то подрисовал очки, а на обратной стороне иллюстрации кто-то разыграл несколько партий в крестики-нолики. Да, принцы явно не пользовались успехом у маленькой Эллы.
И все же коротенький рассказ был достаточно захватывающим. В нем вполне хватало ужасов, чтобы восторженно замирало детское сердце. Невинные ребятишки; злодей-дядя. Непременные атрибуты классических историй.
Имелась и мораль - рассказ был написан с назидательными целями:
"Но королю не удалось извлечь пользы из своего злого дела. Английский народ был потрясен его хладнокровной жестокостью и решил, что больше не может иметь такого короля. Послали за дальним кузеном Ричарда Генрихом Тюдором, жившим во Франции, чтобы тот пришел и стал новым королем. В последовавшей битве Ричард храбро сражался и был убит, но имя его ненавидели по всей стране, и многие поспешили покинуть его и перейти на сторону соперника".
Что ж, просто и незамысловато. Элементарное изложение событий. Грант взял вторую книгу. Обычный школьный учебник. Две тысячи лет английской истории, аккуратно разбитые на удобные для пользования разделы. Как обычно, каждый раздел соответствовал правлению того или иного монарха. Неудивительно, что любое известное историческое лицо чаще всего почти автоматически ассоциировалось с соответствующим царствованием, при этом забывалось, что лицо это могло жить и быть известным и при других королях. Пепис - Карл II. Шекспир - Елизавета. Мальборо - королева Анна. Не приходило в голову, что тот, кто видел Елизавету, мог вполне видеть и Георга I. К периодизации истории по монархам в Англии приучают с детства.
Это, однако, упрощает дело, если ты всего лишь прикованный к постели полицейский, который, чтобы не свихнуться от больничной скуки, охотится за сведениями о давно умершем короле.
Грант с удивлением узнал, что правление Ричарда III было весьма кратким. Чтобы стать одним из наиболее известных правителей за два тысячелетия английской истории, имея в распоряжении всего лишь два года, требовалось быть незаурядной личностью. Если Ричард и не обрел многих друзей, то, во всяком случае, оказывал на людей значительное влияние.
Авторы учебника тоже отмечали незаурядность Ричарда:
"Ричард был человеком больших способностей, но весьма неразборчивым в средствах. Он решительно потребовал для себя корону под абсурдным предлогом, будто брак его брата и Елизаветы Вудвилл был незаконным и, следовательно, дети от этого брака являлись незаконнорожденными. Ричард был принят народом, опасавшимся перехода короны к несовершеннолетнему, и начал свое царствование шествием по Южной Англии, где сумел получить значительную поддержку. В это время, однако, два юных принца, живших в Тауэре, исчезли. Молва гласила, что их умертвили. Последовавший серьезный мятеж был подавлен Ричардом с особой жестокостью. Для восстановления своей пошатнувшейся популярности он созвал парламент, который принял ряд полезных законов, отменявших некоторые подати.
Тем не менее разразился второй мятеж, принявший форму вторжения в Англию французских войск под предводительством Генриха Ричмонда, главы ветви Ланкастеров. Он сошелся с Ричардом в битве у Босворта, и измена братьев Стенли обеспечила ему победу. Ричард отважно сражался и погиб, оставив после себя столь же бесславную память, как король Иоанн ".
Интересно, как понравилось англичанам то, что вопрос о престолонаследии решили за них французские солдаты?
Но, конечно, в те времена Франция еще считалась чем-то вроде полуотделившейся части Англии - землей, казавшейся англичанину куда менее иностранной, чем, скажем, Ирландия. Поездка во Францию для англичанина XV века была обыденным делом; в Ирландию же по своей воле не ездил никто.
Грант лежал и думал о той Англии. Англии, из-за которой велась война Алой и Белой розы. Зеленая, зеленая Англия, без единой фабричной трубы от Кемберленда до Корнуолла. Англия до огораживания, с огромными лесами, изобилующими дичью, с просторными болотами, кишащими птицей. Англия, где через каждые несколько миль встречалось неизменное скопление построек: замок, церковь и хижины; монастырь, церковь и хижины; усадьба, церковь и хижины. Вокруг них - полоски обработанной земли, а дальше - сплошная, ничем не прерываемая зелень. Ведущие от деревни к деревне, изрытые колеями дороги, которые зимой от грязи превращаются в трясину, а летом покрываются белой пылью; дороги, обочины которых заросли дикими розами и боярышником.
Тридцать лет из-за этой зеленой, немноголюдной страны велась война розы. Правда, скорее это была кровавая междоусобица, нежели всеобщая война. Нечто вроде вражды между Монтекки и Капулетти, не представлявшей особого интереса для среднего англичанина. Никто не врывался по ночам к тебе в дом, чтобы узнать, сторонник ли ты Йорков или Ланкастеров, и отправить в концлагерь в случае неверного ответа. Война имела значение лишь для узкого круга участников. Отряды сражались где-нибудь в долине, рядом с твоим домом, использовали твою кухню для перевязки раненых, а затем перемещались куда-нибудь для следующей стычки. Через несколько недель можно было услышать об ее исходе, и у тебя, возможно, происходил по этому поводу спор с женой, поскольку она, к примеру, могла быть сторонницей Ланкастеров, а ты - Йорков, и оба походили на болельщиков футбольных команд. Никто не преследовал тебя за поддержку Ланкастеров или Йорков, как не преследуют теперь за поддержку "Арсенала" или "Челси".
Раздумывая о той далекой, зеленой Англии, Грант незаметно заснул.
Он ни на шаг не продвинулся к разгадке тайны, окружавшей судьбу двух юных принцев.
3
- Неужели вы не можете разглядывать что-нибудь повеселее? - спросила на следующее утро Лилипутка, заметив портрет Ричарда, который Грант поставил на тумбочке у изголовья, прислонив к стопке книг.
- Разве у него не интересное лицо?
- Интересное! От него у меня мурашки по коже бегают.
- Историки считают, что он обладал большими способностями.
- Синяя Борода тоже обладал.
- И пользовался популярностью в народе.
- Синяя Борода тоже пользовался.
- Он был отличным солдатом, - с озорным упрямством продолжал Грант. - Как насчет Синей Бороды?
- И чего вы на него таращитесь? И вообще, кто он такой?
- Ричард Третий.
- Так я и знала!
- Вы хотите сказать, что представляли его именно таким?
- Точь-в-точь.
- Почему?
- Он же был злодей и убийца, верно?
- Вы хорошо помните историю.
- Ну, это все помнят. Погубил обоих малюток. Устроил, чтобы бедняжек придушили.
- Придушили? - заинтересовался Грант. - Я этого не знал.
- Задушили подушками. - При этом медсестра ловко взбила его собственные подушки маленьким кулачком.
- А почему задушили? Почему не отравили? - осведомился Грант.
- Не спрашивайте. Не я это организовала.
- А откуда известно, что их задушили?
- Из моего школьного учебника.
- Понятно, но на кого там ссылались?
- Ссылались? Ни на кого. Просто было так написано.
- А в учебнике говорилось, кто их задушил?
- Некий Тиррел. Вы что, историю в школе не учили?
- Я присутствовал на уроках истории, а это разные вещи. Кем был этот Тиррел?
- Понятия не имею. Какой-нибудь подручный Ричарда.
- А как узнали, что принцев убил именно Тиррел?
- Он сам сознался.
- Сознался ?
- Конечно, после того, как его признали виновным. Перед виселицей.
- Вы хотите сказать, что Тиррела на самом деле повесили за убийство принцев?
- Ну да. Можно я заберу эту жуткую физиономию и поставлю что-нибудь повеселее? В той пачке, что вам вчера принесла мисс Хэллард, много симпатичных лиц.
- Меня интересуют не симпатичные лица, а только жуткие физиономии. Желательно - злодеев и убийц.
- О вкусах, как известно, не спорят, - вздохнула Лилипутка. - Слава Богу, я не обязана смотреть. Но, по моему скромному мнению, одного его вида вполне достаточно, чтобы ваши кости плохо срастались.
- Что ж, если моя нога не срастется, можете отнести это на счет Ричарда III. Еще один пункт в длинном списке его злодеяний.
Гранд отметил в уме, что, когда придет Марта, надо будет спросить, что ей известно про Тиррела.
Но первым представителем внешнего мира, появившимся в палате, оказался сержант Уильямс - упитанный, розовощекий здоровяк. На время Грант позабыл о делах давно минувших и увлекся разговором о текущих событиях. Уильямс сидел на стуле, широко расставив ноги и моргая голубыми глазами, как кот, блаженно развалившийся на солнышке. Грант глядел на него с теплотой. Как приятно снова поболтать о работе, используя тот полный намеков и иносказаний жаргон, понятный только коллегам, услышать последние новости, полицейские сплетни, узнать, кому сейчас везет, а кому и не очень.
- Шеф шлет привет, - сказал Уильямс, поднявшись со стула и собираясь уходить, - спрашивал, не нужно ли вам чего. - Глаза его скользнули по фотографии, стоявшей на тумбочке. Склонив голову набок, сержант стал рассматривать портрет. - Это что за личность?
Грант уже открыл было рот, чтобы ответить, но спохватился, сообразив, что перед ним стоит коллега-полицейский, такой же профессионал-физиономист, как и он сам, человек, по роду службы ежедневно сталкивающийся с людьми.
- Портрет мужчины неизвестного художника XV века, - сдержанно сказал Грант. - Что ты о нем скажешь?
- В живописи я полный профан.
- Нет, не то. Я спрашиваю, что ты думаешь об этом человеке?
- Понятно. - Уильямс склонился над портретом, сосредоточенно нахмурил брови. - Что я о нем думаю?
- Ну, куда бы ты его посадил: в кресло судьи или на скамью подсудимых?
Уильямс на мгновение задумался и затем уверенно заявил:
- В кресло, разумеется.
- Точно?
- Конечно. А что? У вас разве другое мнение?
- Нет. Но, страшная штука, мы оба ошибаемся. Его место - на скамье подсудимых.
- Вы меня удивили, - заметил Уильямс, беря портрет в руки. - Кто же это?
- Ричард Третий.
Уильямс присвистнул.
- Вот оно что!.. Принцы в Тауэре и все прочее. Дядюшка-злодей. Наверно, когда знаешь, кто он, все это заметно, а сразу даже и в голову не придет. Я имею в виду, что он злодей. Посмотришь, так с виду - вылитый судья Хэлсбери, а у старины Хэлсбери если и был недостаток, так это его мягкость к подсудимым.
- Тебе известно, как убили принцев?
- Я знаю о Ричарде III только то, что мать вынашивала его целых два года.
- Вот как! Откуда такие сведения?
- Наверное, из школы.
- Интересная же у тебя была школа. В моих учебниках подобные вещи не упоминались. Ты когда-нибудь слышал о Тирреле?
- Да. Пароходный шулер, утонул на "Египте".
- Нет, я имею в виду Тиррела из истории.
- Ну, из всей истории я помню только 1066 и 1603 годы.
- А что случилось в 1603 году? - спросил Грант, все еще думая о Тирреле.
- Англия и Шотландия объединились.
- Что ж, это лучше, чем бесконечно враждовать.
- Говорят, именно Тиррел убрал с дороги тех двух мальчишек.
- Племянников Ричарда? Нет, не помню такого. Ну ладно, мне пора. Что я могу для вас сделать?
- Ты говорил, что собираешься на Чаринг-Кросс-роуд?
- Да, в те края.
- Загляни в какой-нибудь книжный магазин и купи мне историю Англии. Только серьезное издание, не для школьников. И биографию Ричарда III прихвати, если сможешь найти.
- Конечно, о чем речь.
Выходя из палаты, сержант столкнулся с Амазонкой, с удивлением обнаружив, что та не уступает ему в росте. В замешательстве пробормотав приветствие, Уильямс вопросительно посмотрел на Гранта и скрылся в коридоре.
Амазонка объявила, что ей пора заняться больной из четвертой палаты, но она все же зашла к Гранту проверить, достаточно ли он убежден.
- Убежден? В чем?
- В благородстве Ричарда Львиное Сердце.
- Я еще не добрался до Ричарда I. Но пусть больная из четвертой палаты немного подождет, а вы расскажите мне, что вы знаете о Ричарде III.
- Ах, эти бедняжки! - всплеснула руками Амазонка, и ее большие коровьи глаза наполнились жалостью.
- Кто?
- Два молоденьких принца. В детстве мне даже кошмары снились - я сплю, а меня кто-то подушкой душит.
- Значит, их так вот и убили?
- Да, а вы разве не знали? Сэр Джеймс Тиррел прискакал в Лондон, когда весь двор находился в Уорике, и велел Дайтону и Форресту убить принцев, а затем они завалили их тела камнями под какой-то лестницей.
- Но в вашей книге таких сведений нет.
- Так это же учебник. Он годится разве только для зубрежки перед экзаменом. В таких книгах ничего интересного не прочтешь.
- Где же вы откопали такую славную сплетню про Тиррела, разрешите спросить?
- Никакая это не сплетня, - обиженно возразила девушка. - Все это можно найти у сэра Томаса Мора в хронике его времени. А ведь во все времена не сыщешь более уважаемого и достоверного автора, чем сэр Томас Мор, не так ли?
- Верно, противоречить сэру Томасу считается дурным тоном.
- Во всяком случае, именно так пишет сэр Томас, а ведь он жил в то время и был знаком со всеми.
- В том числе и с Дайтоном и Форрестом?
- Нет, разумеется, нет, но с Ричардом, с бедняжкой-королевой и другими.
- С королевой? Королевой - женой Ричарда?
- Да.
- А почему "бедняжкой"?
- Ричард устроил ей ужасную жизнь. Говорят, он отравил ее. Хотел жениться на своей племяннице.
- Почему?
- Она была наследницей престола.
- Понятно. Избавился от обоих принцев, а потом решил жениться на их старшей сестре.
- Да. Не мог же он жениться на ком-нибудь из этих мальчиков!
- Справедливо. До такого, наверное, даже Ричард III не додумался бы.
- Так вот, он рассчитывал жениться на сестре принцев, чтобы укрепить свое положение на троне. На самом-то деле кончилось тем, что она вышла замуж за его преемника и стала бабушкой королевы Елизаветы. Мне всегда нравилось, что в жилах Елизаветы текло немного крови Плантагенетов, - Тюдоры мне не по душе. Ну, пора идти, а то у старшей сестры скоро обход и мне влетит, если я не управлюсь вовремя в четвертой палате.
- Это будет концом света.
- Это будет моим концом, - вздохнула девушка и вышла.
Грант снова взялся за учебник и попытался разобраться в войне Алой и Белой розы, но безуспешно. Войска атаковали и контратаковали. Йорки и Ланкастеры попеременно одерживали верх в бесконечном калейдоскопе сражений и стычек, которые, казалось, были лишены всякого смысла.
Как все-таки сумел уяснить себе Грант, начало событиям было положено сотней лет ранее, когда прямой порядок престолонаследия прервался со свержением Ричарда II. Грант знал об этом потому, что в юности добрых четыре раза смотрел "Ричарда Бордоского" в театре. В течение трех поколений Англией правили узурпаторы Ланкастеры. Неудивительно, что люди жаждали снова видеть на троне представителя законной династии, тем более будучи свидетелями того, как бездари, окружавшие беднягу Генриха IV, одно за другим сдавали все завоевания во Франции, в то время как король возился со своей новой игрушкой - только что основанным Итоном и упрашивал придворных дам носить декольте поскромнее.
Все трое упрямцев-Ланкастеров отличались редким фанатизмом, резко контрастировавшим с либерализмом двора Ричарда II. Проявлявшаяся во всем терпимость Ричарда почти мгновенно сменилась сожжением еретиков. Еретиков жгли в течение трех поколений, и неудивительно, что простые люди стали гораздо осторожнее выражать свое недовольство.
Особенно это проявлялось с тех пор, как перед ними разыгралась драма герцога Йоркского - способного, одаренного, разумного и влиятельного человека, кровного наследника Ричарда II. Возможно, его и не хотели видеть в короне слабоумного Генриха, но все же предложили взять на себя управление страной и навести порядок.