Даже Марта, на встречу с которой он так надеялся, чтобы поведать о своих открытиях и увидеть ее реакцию, обманула его ожидания, поскольку вся кипела от негодования после стычки с Мадлен Марч.
- И это после всех ее клятв и обещаний! После всех наших встреч, бесед, планов! Я даже успела поговорить с Жаком насчет костюмов! А теперь она решает, что ей надо сочинять свой очередной идиотский детектив. Говорит, что должна записать его, пока он свеж в голове… Интересно, что это значит?
Грант с сочувствием слушал причитания Марты - хорошие пьесы встречаются не часто, и талантливые драматурги ценятся на вес золота, - но его не покидало ощущение, что слова актрисы доносятся до него как сквозь - вату. В это утро XV век казался Гранту более реальным, нежели современный театральный мир со всей его суетой.
- Вряд ли ей потребуется много времени на детектив, - попытался утешить он Марту.
- Ты прав, она строчит их за полтора-два месяца. Но пока что она сорвалась с крючка, и кто знает, удастся ли мне снова зацепить ее… Тони Сэвилла хочет, чтобы она написала для него пьесу про Мальборо, а ты знаешь, что Тони кого хочешь сумеет уговорить.
Уходя она вдруг вспомнила о парламентском акте и с порога сообщила свое мнение:
- Наверняка должно существовать какое-то объяснение, милый.
Конечно, оно существует, хотелось Гранту прокричать ей вслед, но что из того? Сам факт противоречит здравому смыслу. Летописцы утверждают, что убийство мальчиков вызвало массовое негодование, что английский народ возненавидел Ричарда за это преступление и потому приветствовал на троне чужака Генриха. И все же, когда парламент обвинял Ричарда, об убийстве принцев не было ни слова.
Когда подготавливался парламентский акт, Ричард был уже мертв, его сторонники бежали или были изгнаны, и противники были вольны обвинять его в любом злодеянии, которое могло взбрести в голову. Но они не обвинили Ричарда в таком злодейском убийстве .
Почему?
Ведь Англия, как указывают, кипела от возмущения в связи со смертью мальчиков. Скандал совсем свежий. Но когда противники Ричарда собирали доказательства о его предполагаемых преступлениях против нравственности и государства, они не включили в свой перечень самую эффектную подлость короля.
Почему?
Генрих нуждался в любых, даже самых легковесных доказательствах для укрепления своего шаткого положения на только что захваченном троне. В народе его почти не знали, и кровных прав на корону он не имел. И все же не использовал огромное преимущество, которое дало бы ему официальное признание преступления Ричарда!
Почему?
Генрих сменил на троне выдающегося правителя, известного по всей стране - от валлийских болот до шотландской границы, человека, пользовавшегося всеобщим признанием и восхищением до исчезновения его племянников. И все же Генрих не воспользовался своим единственным веским козырем против Ричарда - этим непростительным, отвратительным убийством.
Почему?
Только Амазонку, казалось, озаботило несоответствие, поставившее в тупик Гранта; и то не из сочувствия к Ричарду, а потому, что ее совестливая душа восставала против любой несправедливости.
- Не стоит вам беспокоиться об этом, - успокаивала она Гранта. - Найдется какое-нибудь самое простое объяснение, о котором вы не подумали. Оно само придет к вам, если вы станете думать о чем-нибудь другом. Я обычно так и вспоминаю, когда забуду, куда что-нибудь положила. Ставлю, скажем, чайник или пересчитываю стерильные бинты, и вдруг в голову придет: "Боже, да я же оставила это в кармане плаща". Так что вам не надо зря беспокоиться.
Сержант Уильямс отправился в глушь Эссекса помогать местным полицейским выяснить, кто пристукнул медным безменом и ограбил старуху лавочницу, так что Гранту нечего было ждать помощи и от Скотленд-Ярда.
Помощь подоспела лишь тремя днями позднее в лице молодого Кэррэдайна. Грант подумал, что сегодня его помощник выглядит довольным собой. Будучи хорошо воспитанным юношей, Кэррэдайн сначала вежливо осведомился о состоянии здоровья Гранта и, получив соответствующие заверения, вытащил из объемистого кармана пальто листки с записями и уставился сияющими сквозь линзы очков глазами на своего коллегу.
- Книгу Томаса Мора я не принял бы даже в подарок, - заявил он с приятной улыбкой.
- Вам ее и не предлагают.
- Ну и насочинял почтенный старец! И все не по делу.
- Я так и подозревал. Давайте займемся фактами. Вы можете начать со дня кончины Эдуарда?
- Конечно. Эдуард умер 9 апреля 1483 года. В Лондоне. Точнее - в Вестминстере - тогда это было не одно и то же. Там жила королева с дочерьми и, кажется, с младшим сыном. Наследный принц обучался в замке Ладлоу под надзором брата королевы лорда Риверса. При королеве находилось немало ее родственников, все просто кишело Вудвиллами. Вы об этом знали?
- Да. Продолжайте. А где был Ричард?
- На границе с Шотландией.
- Что?!
- Вот именно: на границе с Шотландией. Смерть брата застала его врасплох. Но вы думаете, что он требует коня и сломя голову мчится в Лондон? Ничуть.
- Что же он делает?
- Он устраивает поминальную мессу в Йорке и собирает на нее всех дворян Северной Англии, которые в его присутствии приносят присягу на верность юному принцу.
- Интересно, - сухо заметил Грант. - А как поступил Риверс? Брат королевы?
- 24 апреля он выезжает в Лондон вместе с принцами. А также с двухтысячным конвоем и большим запасом оружия.
- Зачем ему оружие?
- Не спрашивайте меня. Я всего лишь архивариус. Дорсет, старший из двух сыновей королевы от первого брака, занял в Тауэре арсенал и казну и принялся снаряжать корабли, чтобы контролировать Ла-Манш. Приказы Совета были изданы именем Риверса и Дорсета - "дяди короля" и "единоутробного брата короля", соответственно - без упоминания о Ричарде. Что было не очень-то красиво, когда вы вспомните, - если вообще это знали, - что Эдуард в своем завещании назначал Ричарда, в случае несовершеннолетия принца, его опекуном и регентом королевства. Одного Ричарда, заметьте, без всяких помощников.
- Да, это вполне логично. Эдуард, должно быть, всегда верил в Ричарда. Как в человека и правителя. Ричард направился на юг, тоже собрав армию?
- Нет. Ричард выехал с шестью сотнями дворян Северной Англии - все в глубоком трауре. Он прибыл в Нортхэмптон 29 апреля - видимо, рассчитывал соединиться там с отрядом из Ладлоу; так, во всяком случае, думал летописец. Но процессия из Ладлоу - Риверс и юный принц - проследовала дальше в Стоуни Стратфорд, не дожидаясь Ричарда. В Нортхэмптоне Ричарда встретил герцог Букингемский с тремя сотнями людей. Вы знакомы с Букингемом?
- Слегка. Он был другом Эдуарда.
- Да. Он спешно прискакал из Лондона.
- С новостями о том, что там делается?
- Об этом догадаться нетрудно. Вряд ли он стал бы приводить отряд в три сотни, чтобы только выразить свои соболезнования. Во всяком случае, сразу же на месте было проведено заседание Совета, - у Ричарда теперь были все права для проведения законного заседания Совета, - и Риверс с тремя помощниками были взяты под стражу и высланы на Север, в то время как Ричард направился с молодым принцем в Лондон. В столицу они прибыли 4 мая.
- Что ж, здесь все ясно и понятно. И яснее всего то, что, принимая во внимание время и расстояния, сообщение Мора о письмах, в которых Ричард уговаривал королеву не посылать с принцем большого эскорта, является чистейшей выдумкой.
- Согласен, полная чушь.
- На самом деле Ричард поступил так, как и следовало ожидать. Он наверняка знал условия завещания Эдуарда. Все его поступки так или иначе связаны с личной скорбью об усопшем и с заботой о мальчике. И поминальная месса, и присяга на верность.
- Да, конечно.
- Почему Ричард вдруг начал меняться? Когда это случилось?
- Не сразу. Прибыв в Лондон, Ричард обнаружил, что королева, младший принц, дочери и сын от первого брака Дорсет - все укрылись в Вестминстере. В остальном все шло нормально.
- Ричард привез принца в Тауэр?
Кэррэдайн порылся в записях:
- Не припомню. Может, я этого не нашел. Я только… вот, есть. Нет, он поселил мальчика в епископском дворце у собора св. Павла, а сам остановился с матерью в замке Бэйнард. Вы знаете, где это? Я нет.
- Знаю. Это бывшая лондонская усадьба Йорков. На берегу Темзы чуть западнее собора.
- Итак, он жил там до пятого июня, когда с Севера приехала его жена. Затем Ричард вместе с ней поселился в доме, именуемом тогда "Кросби-Плейс".
- Он и сейчас так называется. В XVII веке дом горел, потом его разобрали, а в начале нашего века собрали заново, в Челси. Окно, прорубленное Ричардом, возможно, не сохранилось, но само здание стоит.
- Не может быть! - удивленно воскликнул Кэррэдайн. - Сегодня же схожу посмотреть! А вообще, если подумать, то каким хорошим семьянином был Ричард. Оставался у матери до приезда жены, а потом стал жить вместе с женой. Кстати, "Кросби-Плейс" принадлежал ему?
- Нет, одному из лондонских олдерменов. Ричард, видимо, арендовал дом. Итак, когда Ричард вернулся в столицу, никто ему препятствий не чинил, и менять планы он не собирался?
- Нет. Ричарда признали регентом даже еще до его прибытия в Лондон.
- Как вы это узнали?
- В списках жалованных грамот он именуется регентом дважды… - дайте взглянуть… - 21 апреля (меньше чем через две недели после смерти Эдуарда) и 2 мая (за два дня до прибытия в Лондон).
- Отлично, вы меня убедили. Значит - никакого шума? Никаких намеков на беспорядки?
- Ничего такого я не нашел, 5 июня Ричард назначил коронацию принца на 22 число. Даже велел разослать приглашения сорока дворянам, которые должны были стать кавалерами ордена Бани. Согласно обычаю, король возводил их в рыцарское звание по случаю своей коронации.
- Пятое июня… - задумчиво протянул Грант. - А коронация назначена на двадцать второе… Не так-то много времени у него оставалось, чтобы переиграть все по-своему.
- Сохранилась даже запись о заказе коронационного одеяния принца.
- А что потом?
- Видите ли, - извиняющимся голосом сообщил Кэррэдайн, - я пока добрался только до сих пор. Что-то случилось на заседании Совета - 8 июня, но отчет очевидца есть только в мемуарах Филиппа де Коммена, а их я еще не достал. Правда, мне обещали завтра показать издание 1901 года. Похоже, что 8 июня епископ Батский поведал Совету какие-то важные новости. Вы слышали о епископе Батском? Его фамилия была Стиллингтон.
- Не знаю такого. А вы не нашли других современных Ричарду летописцев, кроме Коммена?
- Из тех, кто писал бы до смерти Ричарда, - ни одного. Коммен излагал ход событий с французской предвзятостью, но не с тюдоровской, так что он более достоверен, нежели англичанин, пишущий о Ричарде при Тюдорах. У меня, кстати, есть для вас чудесный образец того, как люди сочиняют историю. Вы знаете, что Ричарду III, помимо прочего, приписывают преднамеренное убийство единственного сына Генриха VI после битвы при Тьюксбери? Так вот, это выдумка чистой воды. Ее можно проследить с того момента, когда она впервые была рассказана. Отличный ответ людям, утверждающим, будто нет дыма без огня.
- Но Ричард же был еще мальчиком во время битвы при Тьюксбери!
- Ему было восемнадцать. И все современники называют его умелым бойцом. Они были ровесниками, сын Генриха и Ричард. Да, все современники, каких бы взглядов они ни придерживались, пишут, что он погиб во время битвы. А вот потом пошло-поехало.
Кэррэдайн быстро просмотрел свои записи.
- Черт побери, где же это? Ага, нашел, Так вот, Фабиан, писавший для Генриха VII, утверждает, что юношу захватили в плен и привели к Эдуарду IV, который отвесил ему пощечину железной рукавицей, и мальчик был тут же зарублен слугами короля. Мало? Полидор Вергилий пошел дальше. Он говорит, что сына Генриха убивали собственноручно Георг, герцог Кларенс, Ричард, герцог Глостер и Уильям, лорд Гастингс. Холл к списку убийц добавляет Дорсета. Но Холиншеду и этого мало: он сообщает, что первый удар был нанесен Ричардом. Как вам это нравится? Первосортное Тонипэнди, а?
- Да, Тонипэнди чистой воды. Драматическая история без слова правды. Если вы можете выдержать несколько цитат из Мора, я приведу еще один пример того, как делается история.
- Меня тошнит от преподобного Мора, но я все-таки послушаю.
Грант отыскал нужный абзац и начал читать:
"Некоторые мудрые люди также полагают, что его (то есть Ричарда) пассивность, умело скрываемая, способствовала смерти его брата Кларенса; на людях он открыто противился этому, хотя, как считают некоторые, несколько слабее, чем следовало. Думающие так полагают, что еще задолго до смерти короля он возжелал сам сесть на трон в случае, если его брат король (чью кончину, как он полагал, приблизит беспутный образ жизни) умрет (как и случилось), пока его дети еще малы. Считают, что поэтому он был рад смерти своего брата Кларенса, чья жизнь нарушала его планы, так как Кларенс остался бы верным своему племяннику - юному королю, или пожелал бы стать королем сам. Но во всем этом нельзя быть уверенным, и любые домыслы так и останутся домыслами".
- Мерзкий старый сплетник, - процедил Кэррэдайн.
- Вы сумели заметить жемчужное зернышко в этой куче мусора?
- Да.
- Молодец. Мне пришлось прочитать кусок трижды, прежде чем я ухватился за единственный безоговорочный факт.
- Что Ричард открыто противился убийству своего брата Георга?
- Да.
- Конечно, - заметил Кэррэдайн, - если учесть все прочие рассуждения "мудрых людей", то впечатление создается прямо противоположное. Да, Мора мне и даром не надо.
- Пожалуй, нам все-таки следует помнить, что это сочинение Джона Мортона, а не Томаса Мора.
- Может, и так, но Мор переписал пасквиль Мортона, значит, ему понравилось это сочинение.
Грант, в свое время тоже бывший солдатом, лежал и думал о том, как умело Ричард действовал в весьма скользкой ситуации в Нортхэмптоне.
- Ловко он перехватил у Риверса две тысячи воинов без всякого открытого столкновения.
- Вероятно, когда дело дошло до выбора, они решили предпочесть брата короля брату королевы.
- Да. И, конечно, у солдата было больше шансов получить поддержку войск, чем у писателя.
- А разве Риверс сочинял что-нибудь?
- Он автор самой первой книги, напечатанной в Англии. Ученый был человек.
- Н-да. Только это не научило его уму-разуму. Как он рассчитывал взять верх над человеком, который в восемнадцать лет командовал полком, а в двадцать пять - армией? Знаете, что меня здесь удивило?
- Военные способности Ричарда?
- Нет, его молодость. Я всегда представлял его пожилым ворчуном. А ему было только тридцать два года, когда он погиб под Босвортом.
- Скажите, когда Ричард взял принца под свою опеку в Стоуни Стратфорде, он разогнал всю толпу, приехавшую с мальчиком из Ладлоу? Я хочу спросить, удалили ли от мальчика всех тех людей, в окружении которых он рос?
- О нет. Его наставник, доктор Элкок, к примеру, приехал с ним в Лондон.
- Значит, никто не спешил избавиться от сторонников Вудвиллов, от всех, кто мог настроить принца против Ричарда?
- Похоже, что нет. Разве что арестовали тех четверых во главе с Риверсом.
- Верно. Регент сработал четко. Я восхищаюсь Ричардом Плантагенетом.
- Мне он определенно начинает нравиться. Ну, а сейчас я, пожалуй, пойду осматривать "Кросби-плейс". До смерти хочется своими глазами увидеть дом, в котором жил Ричард. А завтра мне достанут мемуары Коммена, и я сообщу вам, что он пишет о событиях в Англии в 1483 году и о том, что рассказал Совету Роберт Стиллингтон, епископ Батский, в июне того же года.
10
В тот летний день 1483 года, как узнал Грант, Стиллингтон сообщил Совету, что он обвенчал Эдуарда IV с леди Элеонорой Батлер, дочерью первого графа Шрюсбери, еще до женитьбы Эдуарда на Елизавете Вудвилл.
- Почему же он молчал так долго? - спросил Грант, переваривая сенсацию.
- Эдуард велел ему держать язык за зубами. Вполне естественно.
- У Эдуарда, похоже, было пристрастие к тайным бракам, - сухо заметил Грант.
- Должно быть, ему тяжело пришлось, когда он натолкнулся на такую неприступную добродетель. Тут уж не могло помочь ничего, кроме женитьбы. А ведь Эдуард привык, что женщины от него просто падали - и внешность незаурядная, и корона на голове, - так что вряд ли он мог спокойно примириться с отказом.
- Да. Именно поэтому он и женился на Елизавете Вудвилл. Неприступная златокудрая красавица, тайный брак. Значит, если Стиллингтон говорит правду, то Эдуард пользовался такой тактикой и прежде. Кстати, говорил ли Стиллингтон правду?
- Во времена Эдуарда он занимал посты лорда-хранителя печати, затем - лорда-канцлера, а также ездил послом в Бретань. Так что Эдуард либо был обязан ему чем-то, либо просто благоволил к нему. А у Стиллингтона не было видимых причин интриговать против Эдуарда. Если, конечно, он был интриганом.
- Да, пожалуй, вы правы.
- В любом случае вопрос был поставлен перед парламентом, так что у нас имеется не только голословное утверждение Стиллингтона.
- Перед парламентом?!
- Именно. Все было честно и открыто. Девятого числа состоялось очень долгое заседание палаты лордов в Вестминстере. Стиллингтон представил доказательства и свидетелей, и был подготовлен доклад для парламента, который созывался 25 июня. Десятого числа Ричард обратился к городу Йорку с письмом, в котором просил прислать войска для своей охраны и поддержки.
- Ага! Наконец-то заваривается каша.
- Да. Одиннадцатого он посылает аналогичное письмо своему кузену Невиллу. Стало быть, Ричард почувствовал реальную опасность.
- И весьма серьезную. Человек, который так умело вышел победителем из неожиданного и очень неприятного положения в Нортхэмптоне, не подымал бы панику по пустякам.
- Двадцатого Ричард с небольшим отрядом направился в Тауэр - вы помните, что тогда Тауэр был королевской резиденцией, а совсем не тюрьмой?
- Да, конечно. Тауэр был королевским замком и единственной надежной крепостью; только поэтому серьезных преступников упрятывали туда. Так зачем Ричард поехал в Тауэр?
- Чтобы прервать встречу заговорщиков и арестовать лорда Гастингса, лорда Стенли и некоего Джона Мортона, епископа Илийского.
- Так и знал, что рано или поздно мы доберемся до Мортона!
- Была обнародована прокламация с деталями заговора против Ричарда, но до наших дней ни одного экземпляра не сохранилось. Был казнен лишь один из заговорщиков. Им, как ни странно, оказался старый друг Эдуарда и Ричарда, лорд Гастингс.
- Да, согласно уважаемому Мору, его спешно вывели во двор и обезглавили на первом подвернувшемся бревне.
- Как бы не так, - ухмыльнулся Кэррэдайн. - Его казнили неделей позже. Точная дата упоминается в одном из писем того времени. Более того, Ричардом движило вовсе не чувство мести, потому что он возвратил конфискованные поместья Гастингса его вдове и восстановил его детей в наследственных правах, которые они в противном случае неизбежно теряли.