Весна 1942 года. Британский офицер Максимилиан Чедвик откомандирован на Мальту, военно-морскую базу Великобритании, которую безжалостно бомбят фашисты. Его цель - положительно повлиять на моральный климат среди испытывающего колоссальные тяготы местного населения острова, а значит, тщательно дозировать информацию, чтобы не будоражить общественное мнение. И когда Чедвик узнает о жестоком убийстве нескольких мальтийских женщин, в которых замешан военнослужащий-англичанин с маниакальными наклонностями, он, не предавая подробности огласке, чтобы избежать скандала, берется лично изобличить преступника. Увлекшись расследованием, Чедвик слишком поздно понимает, что его используют в изуверской смертоносной игре.
Содержание:
-
ЛОНДОН 1
-
МАЛЬТА 1
-
День первый 2
-
День второй 7
-
День третий 12
-
День четвертый 25
-
День пятый 30
-
День шестой 37
-
День седьмой 43
-
День восьмой 46
-
День девятый 50
-
ЛОНДОН 52
-
___ 53
-
Примечания 53
Миллз Марк
Офицер по вопросам информации
Кэролайн, Гасу и Рози
Вы убили прелестную девушку, и смерть ее дорого обойдется вам.
Уильям Шекспир. Много шума из ничего
ЛОНДОН
Май 1951
Марио пребывал в хорошем настроении.
Для этого не обязательно требовались особые причины - хорошее настроение часто посещало его. Такой склад характера достался ему в наследство от отца - простого трудолюбивого человека, который внушал своим детям необходимость ежедневно возносить благодарность Всевышнему за то, что многие считали само собой разумеющимся.
Марио обвел взглядом ресторан. Прекрасное заведение, расположенное в броске камня от "Ритца", которое за последние четыре года обрело репутацию самого лучшего в городе. Неплохо для сына сапожника из маленькой деревушки в Северной Италии. Совсем неплохо.
Зал был пуст, если не считать одинокого посетителя у стойки бара, но через час тут соберется полно народу, даже в эти суровые времена. Он просмотрел книгу заказов, сопоставляя данные с расположением столиков. Как обычно, пробежал взглядом список посетителей, запоминая, кто и где предпочитает сидеть. Учитывать их желания было самым трудным в его работе.
Первым делом Марио обратил внимание на столик номер семь. Его память не сохранила лица этого посетителя - одного из компании, которая являлась сюда отмечать юбилеи или дни рождения, - однако он помнил, что тот не скупится на чаевые. На этом мужчине был хорошо сшитый пиджак, чей покрой говорил о том, что он вышел из рук одного из модных портных с Севилл-Роу. Он сообщил Марио, что его жена придет позже, и заказал сухой мартини, чтобы скоротать время.
Жена этого мужчины явно была натурой романтической, потому что еще днем сделала специальный заказ - на столе сюрпризом должна была появиться бутылка вина. Это белое вино из небольшой французской винокурни доставили на такси вместе с письменной инструкцией и щедрыми чаевыми, прикрепленными к горлышку.
Бутылка ожидала во льду за стойкой бара. Марио подмигнул Грегори, прежде чем укрыться за развесистой пальмой, чтобы наблюдать за реакцией клиента.
Мужчина улыбнулся при виде ведерка со льдом, но, когда Грегори показал ему бутылку, застыл на месте, и от лица его отхлынула кровь. Он молча посмотрел на Грегори и потрясенно оглядел ресторан. Взгляд его остановился на другом посетителе - мужчине, сидящем у бара. Прежде тот располагался спиной к седьмому столику, но тут развернулся на стуле.
Было невозможно понять, о чем говорят взгляды, которыми обменялись эти двое, но они были полны напряжения. Бедняга Грегори был сбит с толку. Он предложил разлить вино в бокалы, но на него не обратили внимания, и он благоразумно предпочел отступить, когда джентльмен у стойки бара поднялся с места, держа в руке коктейль. Мужчина был высок, лыс и двигался с ленивой грацией.
Другим свойством характера, которым Марио гордился, была его предельная осмотрительность, но этот разговор он решил подслушать и направился к столику номер десять. Тот был скрыт за высокой спинкой дивана, однако Марио прикинул, что оттуда все будет хорошо слышно.
Тем временем лысый мужчина сел.
- У тебя такой вид, словно ты увидел привидение.
Говорил он с легким, но безошибочно узнаваемым американским акцентом.
- Где моя жена? - спросил другой мужчина.
- Не беспокойся, с ней все в порядке.
- Где она?
- Дома. Она решила, что мы должны поговорить.
- Я тебе не верю.
- Это правильно. Позвони ей, если хочешь. Сигарету?
- У меня свои.
- Попробуй эти - они русские.
Марио услышал, как раскурили сигарету, и затем лысый сказал:
- Что у тебя за тайна?
- Тайна?
- Ты заметно постарел за десять лет.
- За девять.
- Мне казалось, что прошло куда больше времени.
- В самом деле?
- Я скучаю по Мальте.
- Сомневаюсь.
- Похоже, ты не очень мне рад.
- А чего ты ждал? Когда мы виделись в последний раз, ты пытался убить меня.
Марио чуть не уронил стакан с вином на десятый столик.
- Именно так тебе и рассказали?
- Им не надо было рассказывать. Я сам там был. Помнишь?
- Ты не прав. Я мог убить тебя. Вероятно, я и должен был это сделать. Но предпочел воздержаться.
Другой мужчина насмешливо фыркнул.
Затаившись в укрытии, Марио сожалел о своем решении подслушивать. Спасение пришло в виде большой компании, которая, громко разговаривая и смеясь, ввалилась в ресторан, чтобы пообедать.
- Не об этом ли тот актер всем рассказывал? - спросил лысый собеседника.
- Я, во всяком случае, так думаю.
- Не уверен, что шляпа-федора и плащ подходят такому коротышке. Он похож на ребенка, который изображает Зорро.
Эти явно за столик номер два, подумал Марио, выбираясь из своего убежища, чтобы встретить новых клиентов.
МАЛЬТА
Апрель 1942
Она хорошо знала это кладбище, - не только каждую могилу, надгробие и склеп, но и все целиком. Вне всяких сомнений, она изучила его досконально, чтобы уверенно двигаться по дорожкам даже в безлунную ночь, как эта. Прежде чем сгустились сумерки, ей помогало не сбиться с пути созвездие мерцающих свечей, но даже в самой глубокой темноте ее единственными спутниками были уверенность и цель, к которой она шла.
Теплый ночной бриз донес до нее густой аромат сосновой смолы. Однако сегодня ночью он смешался с запахами разложения. Две случайные немецкие бомбы - или, может быть, итальянские, поскольку эти макаронники вернулись, - накануне разнесли склон холма, перепахав семейные могилы и расшвыряв гробы. Повсюду валялись трупы в разных стадиях разложения. Жуткое зрелище напоминало иллюстрацию к Судному дню.
Отец Дельбоно вознес о них всех молитву на обедне, и за это внимание юное поколение прихода одобряло его, но стремление заигрывать с вечностью вызывало стойкое неприятие старшего поколения. Одни хмурили брови, другие неодобрительно цокали языком со своих мест.
И все-таки ее симпатии принадлежали отцу Дельбоно, а не старому греку и его сморщенной богобоязненной сестре, которые провели весь этот день при безжалостной жаре и нечеловеческой вони, стараясь, чтобы все трупы были найдены и перезахоронены с соответствующими почестями.
Судя по запаху, отец Дельбоно и небольшая команда его помощников не справятся со своей мрачной задачей до сумерек, и она несколько ускорила шаг при мысли о крысах, пирующих неподалеку. Она всегда ненавидела крыс, даже до войны, даже до того, как стали расходиться истории о том, чем промышляют крысы в развалинах рухнувших от бомбовых ударов зданий.
Кармела увидела впереди огонек. Дрожащее пламя, нечеткие контуры лица… человек прикурил сигарету. Затем снова наступила тьма.
Она пошла медленнее - больше из уважения, чем от страха. После того как кладбище превратилось в оживленное место, она не раз в утренние часы после работы проходила через него, полное тоскующих душ. Однажды в темноте она услышала глухие мужские рыдания и сняла обувь, чтобы несчастного не потревожили ее шаги по мощеной тропинке.
- Добрый вечер, - поравнявшись, тихо сказала она на мальтийском.
Он сидел на низкой каменной стенке справа от тропы и ответил на английском.
- Я думаю, ты согласишься, что уже утро, Кармела.
Она не знала этот голос или же не смогла узнать.
- Хорошо заработала вечером?
Мужчина не только был знаком с ней, но и знал, чем она занимается. Кармела порадовалась, что он не видит румянца, выступившего на ее лице.
- Да, неплохо.
- О, ты же знаешь, что так и должно быть.
Ее сердце забилось быстрее, и дело было не столько в словах, сколько в медленном легком акценте.
Его короткий смешок успокоил ее растущие опасения.
- Я всего лишь пошутил.
Он глубоко затянулся. В тусклом мерцании тлеющего табака она смогла разглядеть, что на нем военная форма цвета хаки: рубашка и шорты. Но это не помогло. Недавно все службы перешли на нее, и она не могла разглядеть знаки различия на плечах.
- Кто ты? - спросила она.
- О, теперь я оскорблен.
Это мог быть Гарри, или Бернард, или даже молодой Билл, которого все они называли Малышка Уилли (после чего обязательно разражались смехом). Но она не чувствовала желания смеяться, потому что это мог быть едва ли не любой из офицеров, которые по ночам проходили через "Синий попугай". И этот человек продолжал хранить молчание, наслаждаясь ее смущением, ее растерянностью, что было жестоко.
- Я, пожалуй, пойду.
Он поднялся со стенки и схватил Кармелу за руку прежде, чем она сделала два шага.
- Куда ты спешишь?
Девушка попыталась высвободить руку, но хватка была крепкой. Тихонько вскрикнув, она дернулась, но через мгновение оказалась прижатой спиной к его груди.
Свободной рукой мужчина зажал ей рот.
- Тс-с-с-с… - предостерегающе прошипел он.
Выплюнув сигарету, приблизил рот к ее уху.
- Ты хочешь знать, кто я? Я последняя живая душа, на которую упадет твой взгляд.
Ей не нужно было знать все слова - она прекрасно поняла их смысл. И забилась отчаянно. Господи, ее дом, родители, братья, собака - все они так близко, стоит только подняться на холм!
Мужчина стремительно отреагировал на протест, заломив ее левую руку за спину - резко, до хруста в суставе. Боль пронзила ее, колени подогнулись, и Кармела едва не потеряла сознание. В отчаянии она попыталась укусить его руку, зажимавшую ей рот, но он успел убрать пальцы. Девушка уже не сопротивлялась, когда он сунул руку ей между ног, в развилку бедер, и снова теснее прижал к себе.
Его дыхание было на удивление спокойным, и Кармела каким-то образом поняла, что он улыбается.
А когда почувствовала его твердеющую плоть, заплакала.
День первый
- Чай или кофе?
- Что вы посоветуете?
- Первое отдает водой, в которой мыли посуду, а второе - просто помои.
- Что ж, попробую помои.
Официант, болтавшийся поблизости, который привлек внимание Макса, приземистый и чем-то напоминающий жабу, был новенький - видимо, кого-то из кухонного персонала призвали заменить Уго, чья жена была ранена во время бомбежки в уик-энд, когда она с подругами прогуливалась около Рабата. К счастью, пилот "Мессершмитта-109" заплатил за это злодеяние жизнью, "спитфайр" мгновением позже размазал его на скалах Дингли.
- Как себя чувствует жена Уго? - спросил Макс у официанта.
- Она умерла.
- Ох…
На тот случай, чтобы не оставалось сомнений, официант склонил голову набок и высунул толстый язык. Глаза его оставались открытыми и внимательными.
- Два кофе, пожалуйста.
- Два кофе.
- Да, спасибо.
Макс проводил взглядом официанта, который уходил вразвалку. Но мысли его были не здесь, а с Уго; он прикидывал, когда снова увидит его кривую улыбку.
Наконец он заставил себя сосредоточить внимание на молодом человеке, сидящем напротив него. Эдвард Пембертон с увлечением рассматривал помещение - высокие окна, тщательно выкрашенные стены, высокий потолок с балками - и явно был далек от мыслей о смерти.
- До чего красивое место.
- Это старинный "Оберж-де-Прованс".
В величественном здании в стиле барокко, некогда доме рыцарей госпитальеров, ныне размещался "Юнион-клаб", благословенное прибежище для офицеров от жестокой реальности войны. Здание, казалось, несло на себе следы прежней очаровательной жизни и, как ни странно, стояло совершенно нетронутым среди развалин Кингсуэй, старинной улицы Валлетты. Оно пропитано духом Сент-Джеймсского клуба для джентльменов, и не было лучше места, чтобы сообщить новости юному Пембертону. Обстановка поможет смягчить удар.
- Что за Уго?
Значит, он все же слушал.
- Старший официант.
- А что случилось с его женой?
Макс помедлил, прежде чем рассказать ему эту историю. Не стоит делать вид, что эти события не столь ужасны. По сути, это известие должно разжечь в нем чувство возмущения, хотя Пембертон мало что мог сказать по этому поводу. Ему не покинуть Мальту в ближайшее время; просто он этого еще не знал. Очередная перелетная птица, попавшая в силки осажденного гарнизона. Бедный неудачник.
Макс изложил все это с предельной мягкостью. Офис вице-губернатора уже был на связи с военными чинами в Гибралтаре, которые реалистично оценивали, что Мальта приперта спиной к стене. Если служба Пембертона требуется на острове, то быть посему. Он должен пригодиться - и все тут. Форс-мажор. Зато у вас будет полная картина.
- Я понимаю, - сказал Пембертон.
- В самом деле?
- Конечно, сэр. У меня нет возражений.
Макс хотел спросить Пембертона, понимает ли он, что его ждет: жара, от которой спирает дыхание, удушающая пыль, москиты, оводы, блохи, которые въедаются в плоть, бессонные ночи и скудный рацион. Ах да, и еще люфтваффе, которые вместе с региа аэронавтика стараются стереть остров с карты, разбомбив его в пыль.
- Я никогда не хотел отправляться в Гиб, - продолжил Пембертон. - Он никогда не казался мне… ну, настоящим местом, что ли, хочу я сказать.
Война как туризм, подумал Макс. Что ж, есть и такой путь попасть на нее, и, наверное, он не лучше и не хуже, чем любой другой.
- Мальта многое может предложить, - сказал он. - Когда будет окончательно дописана история войны, эта небольшая скальная шишка в середине Средиземного моря станет большой фигурой.
- Если вы взываете к моему тщеславию, это может сработать.
Макс издал короткий громкий смешок, который привлек взгляды артиллеристов за соседним столиком. Пембертон застенчиво улыбнулся, явив в широкой улыбке безукоризненные зубы. Любимец женщин и воплощение чувства юмора.
"Прекрасный объект для Розамунды, - подумал Макс. - Она никогда не простит мне, если я лишу ее права первой отказаться".
Пембертон объяснил (с тем уровнем откровенности, которой он скоро научится избегать), что ему надоело перемещаться с места на место, пользуясь покровительством своего дяди, большой величины в военном ведомстве.
- Я должен предупредить вас, что он будет отнюдь не в восторге.
- Тогда объясните ему, что Мальта уже спасла вам жизнь. Гидросамолет, на котором вы должны были вылетать прошлой ночью, пропал.
- Пропал?
- Мы думаем, был сбит рядом с Пантеллерией. Там располагается станция радиопеленгации и эскадрилья "сто девятых". Точно мы ничего не узнаем, пока не услышим, что скажет по этому поводу "Радио Рима". Конечно, они несут полно ерунды, но мы неплохо научились извлекать крупицы истины, полезные нам.
Пембертон долго смотрел на стоявшую перед ним чашку кофе, прежде чем поднять глаза.
- Вчера я обедал с одним пилотом. Познакомился с ним через Алекса. Это Дуглас Питт.
Макс никогда не слышал о Питте - ребята с гидропланов, находящихся в бухте Калафрана, держались особняком от других пилотов. Они постоянно были в полетах, покрывая две тысячи миль между Александрией и Гибралтаром по ту сторону Средиземного моря, с остановкой на Мальте - одиноком аванпосту союзников во враждебном море, которое контролировали нацисты.
- К этому придется привыкнуть.
Взгляд Пембертона остановился на Максе, требуя объяснений.
- Послушайте, я бы соврал, сказав, что сегодня потери относительно невелики. Люди… ну, сегодня они здесь, а назавтра их уже нет.
Когда Пембертон заговорил, в его голосе слышалась легкая нотка раздражения.
- Это не значит, что мы должны забывать их.
На самом деле так и есть, подумал Макс. Если вы все время будете думать о тех, с кем общались, то не сможете действовать. За первый год он написал четыре искренних письма семьям троих мужчин и одной женщины, которых хорошо знал. За минувший год он больше не написал ни одного такого письма.
- Да, ты, конечно, прав.
Пембертону придется искать свой собственный путь, предполагая, что он проживет достаточно долго, чтобы проложить его.
- Так вот, скажи мне, что ты знаешь о Мальте?
- Я знаю о Вере, Надежде и Любви.
- Все знают о Вере, Надежде и Любви; газеты у нас дома окружают славой в народном сознании имена трех Глостерских гладиаторов. Смысл этой истории в том, что отчаянию и бедствиям противопоставляется отвага, и читатели в своих домах возвращаются памятью к лету 1940 года. Когда Гитлер легко прошелся по Северной Европе, словно это была игровая площадка у его дома, маленький островок в Средиземном море с тремя устаревшими бипланами отважно выступил против всей мощи итальянской региа аэронавтика, а самолеты пилотировали летчики, едва научившиеся летать.
Вот так и рождается миф. Надо только немного помочь ему.
- На самом деле их было шестеро.
- Шестеро?
- Да, Глостерских гладиаторов было шестеро. И еще группа в резерве.
Пембертон нахмурился:
- Я не понимаю.
- В небе одновременно никогда не находилось больше трех самолетов, остальные были непригодны.
Эти имена были вычеканены, а затем тихо стерты предшественником Макса, и потом поддерживались только горячим католицизмом мальтийцев.
- Это часть того, что мы делаем в информационном отделе.
- Это не те слова, которые нам хотелось бы употреблять. Я говорил вам, что вы совершенно независимы.
- Ну да. Как бы не так.