Ирак накануне американского вторжения. Группа археологов занята поисками глиняных табличек с самым ранним изложением текстов Книги Бытия, предположительно продиктованных праотцом Авраамом.
Лагерь ученых становится местом столкновения различных интересов. Крупные дельцы – торговцы раритетами – во что бы то ни стало хотят заполучить уникальную находку. Здесь же, в лагере, находятся наемный убийца и молодой священник, намеревающийся предотвратить кровопролитие, о котором ему стало известно во время исповеди. Дело за малым – найти "Глиняную Библию".
Хулия Наварро
Глиняная Библия
Посвящается, как обычно, Фермину и Алексу, а еще моим друзьям – самым лучшим, о каких только можно мечтать.
1
Когда такси остановилось на площади Святого Петра в Риме, шел дождь. Было десять часов утра. Пассажир – а это был старик – расплатился с таксистом, оставил ему сдачу и, зажав под мышкой газету, поспешно зашагал к первому пропускному пункту, где обычно следили за тем, чтобы люди, желающие посетить собор, были соответствующим образом одеты. Шорты, мини-юбки, коротенькие женские кофточки, оставляющие открытым живот, и короткие штаны, чуть ниже колена, здесь считались недопустимыми.
Войдя в храм, старик даже на секунду не остановился возле скульптуры "Оплакивание Христа" работы Микеланджело, хотя это был единственный из имеющихся у Ватикана многочисленных шедевров, который производил на него действительно сильное впечатление. Нерешительно оглядевшись, старик направился к исповедальням, где в этот момент священники из разных стран исповедовали верующих, приехавших сюда со всех концов света, общаясь с ними на их родном языке.
Прислонившись к колонне, старик стал нетерпеливо ждать, когда закончит исповедоваться пришедший раньше него человек. Когда тот поднялся, мужчина тут же направился к исповедальне. Табличка на ней сообщала, что здесь выслушиваются исповеди на итальянском языке.
Священник слегка улыбнулся, увидев худощавую фигуру старика, одетого в хорошо скроенный костюм. У этого старика были седые, тщательно зачесанные назад волосы, а вел он себя с нетерпеливостью человека, привыкшего повелевать.
– Радуйся, Мария Пречистая… Без первородного греха зачатая…
Падре, я каюсь в том, что собираюсь совершить убийство. Да простит меня Господь!
Произнеся эти слова, старик поднялся и на глазах у удивленного священника тут же затерялся среди туристов, толпившихся в соборе. Рядом с исповедальней на полу осталась лежать скомканная газета. Священнику понадобилось несколько минут чтобы прийти в себя. Еще один верующий, уже успевший опуститься на колени в исповедальне, нетерпеливо спросил:
– Падре, вы меня слышите?
– Да, конечно… То есть нет… Извините…
Священник вышел из исповедальни и поднял с пола газету. Затем он пробежал глазами по той странице, на которой она была открыта: концерт Ростроповича в Милане; огромный кассовый сбор фильма о динозаврах; проведение в Риме археологического конгресса, в котором участвуют выдающиеся ученые: Клонэ, Миллер, Шмидт, Арсага, Полоноски, Танненберг. Последняя фамилия была обведена красным…
Священник сложил газету и с отрешенным видом пошел прочь, так и не выслушав стоявшего на коленях человека, желающего исповедаться в совершенных грехах и облегчить свои страдания.
– Я хочу поговорить с госпожой Барреда.
– А как вас представить?
– Я доктор Чиприани.
– Одну минуту, доктор.
Старик провел рукой по волосам и почувствовал, что его охватывает приступ клаустрофобии. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и пробежал взглядом по некоторым предметам – его неизменным спутникам в последние сорок лет. В его кабинете пахло кожей и трубочным табаком. На столе стояли две рамки с фотографиями: на одном снимке были запечатлены его родители, на другом – трое его детей. Фотографию своих внуков он поставил на каминную полку. В глубине комнаты находились диван и пара кресел, торшер с абажуром кремового цвета, книжные шкафы из красного дерева, закрывающие стены и вмещающие тысячи книг, персидские ковры… Это был его кабинет, его дом, а потому он просто обязан был успокоиться.
– Карло!
– Мерседес, мы его нашли!
– Карло, о чем ты говоришь?
В голосе женщины, звучавшем из телефонной трубки, чувствовались тревога и сильное напряжение. Казалось, что она в равной степени и жаждет, и боится того пояснения, которое ей предстояло услышать.
– Зайди в Интернет, поищи там итальянскую прессу. Его имя упоминается почти во всех газетах на страницах, посвященных культуре.
– Ты в этом уверен?
– Да, Мерседес, я уверен.
– Но почему на страницах, посвященных культуре?
– А ты разве не помнишь, о чем тогда говорили в лагере?
– Конечно помню… Значит, он… Мы это сделаем. Скажи мне, что ты не струсишь.
– Нет, не струшу. И ты тоже, и они тоже. Я им сейчас позвоню. Нам нужно встретиться.
– Может быть, пусть приедут в Барселону? У меня хватит места для всех…
– Не суть важно, где мы встретимся. Я перезвоню тебе позже. Сейчас хочу поговорить с Гансом и Бруно.
– Карло, а это и в самом деле он? Ты уверен? Нам нужно убедиться, что это действительно он. Установи за ним слежку. Мы не должны снова его потерять, чего бы нам это ни стоило. Если хочешь, я немедленно переведу тебе деньги. Найми самых лучших агентов, чтобы ему не удалось затеряться…
– Я это уже сделал. Мы его не потеряем, не переживай. Я тебе перезвоню.
– Карло, я отправляюсь в аэропорт, вылечу в Рим ближайшим рейсом. Я уже просто не могу оставаться здесь…
– Мерседес, не предпринимай ничего до тех пор, пока я тебе не позвоню. Нам нельзя допускать ошибок. Теперь он уже не скроется, можешь мне поверить.
Старик положил телефонную трубку, ощущая при этом такую же тревогу, какую уловил в голосе женщины, с которой только что разговаривал. Прекрасно зная ее, он не исключал возможности, что через пару часов она позвонит ему уже из римского аэропорта Фьюмичино. Мерседес не умела спокойно и терпеливо ждать – тем более в такой момент, как сейчас.
Он набрал номер телефона в Бонне и, сгорая от нетерпения дождался, когда на том конце линии снимут трубку.
– Кто это?
– Пожалуйста, позовите к телефону профессора Гауссера.
– Кто его спрашивает?
– Карло Чиприани.
– А это Берта! Как там у вас дела?
– А-а, Берта, дорогая, как я рад тебя слышать! Как поживает твой супруг? Как твои дети?
– Очень хорошо, спасибо. Они бы с удовольствием снова с вами увиделись: не могут забыть, как мы отдыхали у вас три года назад в вашем доме в Тоскане. Мы перед вами в неоплатном долгу, вы ведь пригласили нас в тот момент, когда Рудольф был на грани нервного истощения и…
– Да ладно, не надо меня благодарить. Я тоже хотел бы еще с вами встретиться, вы ведь для меня всегда желанные гости. Берта, твой отец дома?
Женщина, почувствовав в голосе собеседника нетерпение, решила не занимать его время пустыми разговорами и сказала – не без некоторой озабоченности:
– Да, сейчас он подойдет. А с вами все в порядке? Или что-то произошло?
– Нет, дорогая, ничего не произошло, просто мне хотелось бы с ним кое о чем поговорить.
– Да он уже идет сюда. До встречи, Карло.
– Ciao, моя драгоценная!
Через несколько секунд в телефонной трубке раздался зычный голос профессора Гауссера:
– Карло…
– Ганс, он жив!
Оба собеседника замолчали, и каждый из них слышал напряженное дыхание другого.
– Где он?
– Здесь, в Риме. Я это обнаружил случайно, когда листал газету. Я знаю, что ты не любишь Интернет, однако все же зайди туда и поищи какую-нибудь итальянскую газету. Ты найдешь информацию о нем на страницах, посвященных культуре. Я уже заключил договор с сыскным агентством – поручил им следить за этим человеком круглые сутки и отправиться вслед за ним куда угодно, если он вдруг решит покинуть Рим. Нам всем нужно встретиться. Я уже поговорил с Мерседес, а сейчас позвоню и Бруно.
– Я выезжаю в Рим.
– Не знаю, стоит ли нам встречаться именно здесь, в Риме.
– А почему бы и нет? Он находится там, и нам нужно сделать это. И мы это сделаем.
– Да, сделаем. И ничто в мире не сможет нам помешать.
– Мы это сделаем сами?
– Если не найдем подходящего человека, то сами. Точнее, я сам. Я размышлял об этом в течение всей своей жизни: как это произойдет и что я при этом буду чувствовать… Совесть не будет меня мучить.
– Об этом, друг мой, мы узнаем, когда все свершится. И пусть простит нас Господь – по крайней мере, пусть поймет нас.
– Подожди-ка, мне звонят по мобильному телефону… Это Бруно. Ладно, конец связи, я тебе перезвоню.
– Карло!
– Бруно, я как раз собирался тебе звонить…
– Мне позвонила Мерседес… Это правда?
– Да.
– Я в Вене и немедленно вылетаю в Рим. Где мы встретимся?
– Бруно, подожди…
– Нет, я не буду ждать. Я прождал уже более шестидесяти лет, и раз он наконец появился, я не буду больше ждать ни одной минуты. Я хочу участвовать в этом, Карло, я хочу это сделать…
– Мы это сделаем. Хорошо, приезжай в Рим. А я сейчас еще раз позвоню Мерседес и Гансу.
– Мерседес уже поехала в аэропорт, а мой самолет вылетает из Вены через час. Поставь в известность Ганса.
– Я буду вас ждать у себя дома.
Был полдень. Чиприани подумал, что у него еще есть время пройтись по клинике и попросить своего секретаря отменить все, что было запланировано на ближайшие дни. Большинством его постоянных пациентов теперь занимался старший сын Антонино, однако некоторые давние приятели настаивали на том, чтобы Карло лично ставил им окончательный диагноз. Он вообще-то был не против потому что врачебная практика помогала ему поддерживать жизненный тонус и давала возможность по-прежнему ежедневно изучать тайны устройства и функционирования человеческого организма. Впрочем, в глубине души он знал, что на самом деле жизненная сила в нем поддерживается прежде всего мучительным желанием кое с кем поквитаться. Некогда он сказал себе, что не умрет, пока не сделает это, и сегодня утром в Ватикане, направляясь к исповедальне, он мысленно возблагодарил Бога за то, что Всевышний позволил ему дожить до этого долгожданного дня.
Карло почувствовал острую боль в груди. Нет, эта боль не была предвестником надвигающегося инфаркта – ее вызвало сильное беспокойство и нетерпение. К тому же он гневался на Бога, в которого не верил, однако часто взывал к нему и не менее часто его ругал, хотя и был уверен, что Господь не слышит. Он разозлился, снова поймав себя на том, что думает о Боге. Что ему до этого самого Бога? Тот ведь никогда ему не благоволил. Никогда. Бог оставлял его в те самые моменты, когда он больше всего в нем нуждался, когда он наивно полагал, что достаточно иметь веру – и можно спастись от ужасов окружающей действительности. Каким же он был наивным и глупым! Теперь же, безусловно, он задумывался о Боге лишь потому, что в преклонном возрасте человек осознает, что он все дальше и дальше от жизни и все ближе и ближе к смерти, и в ожидании неизбежного путешествия в небытие в глубине его души загораются искорки страха.
Он расплатился с таксистом, но на этот раз взял сдачу. Клиника, находившаяся в Париоли, спокойном и фешенебельном районе Рима, размещалась в четырехэтажном здании. В ней работало около двадцати врачей с узкой специализацией и еще человек десять специалистов широкого профиля. Это была его больница – плод проявленной им воли и его трудов. Его отец гордился бы им, а мать… Чиприани почувствовал, как увлажнились его глаза. Мать крепко обняла бы его и прошептала бы ему, что не существует ничего такого, чего он не смог бы достичь, что его воля – всемогуща, что…
– Добрый день, доктор.
Голос дежурного охранника клиники вернул его к действительности. Чиприани миновал входную дверь твердым шагом, с высоко поднятой головой, и направился в свой кабинет, находившийся на первом этаже. На ходу он здоровался с врачами, а еще пожал руку одному из идущих навстречу пациентов, который, узнав его, остановился. Посмотрев в конец коридора, Чиприани улыбнулся: там виднелась стройная фигура его дочери. Лара терпеливо слушала какую-то перепуганную женщину, крепко державшую за руку девочку-подростка. Лара ласково погладила девочку по голове и стала прощаться с женщиной. Она не заметила своего отца, а он не стал пытаться привлечь ее внимание: позже она все равно придет к нему за советом.
Чиприани вошел в приемную, из которой можно было пройти в его кабинет. Мария, его секретарша, оторвала взгляд от компьютера.
– Доктор, вы сегодня уж больно поздно! У меня целая куча звонков, на которые нужно срочно ответить, а еще вот-вот приедет синьор Берсини. Его уже полностью обследовали, и, хотя уверили в том, что у него железное здоровье, он хочет, чтобы его осмотрели именно вы, и…
– Мария, я осмотрю синьора Берсини, как только он приедет, однако все последующие визиты отменяются. Возможно, в течение ближайших нескольких дней я не буду никого принимать. Дело в том, что из-за границы приезжают мои старые друзья, и мне придется заниматься ими…
– Хорошо, доктор. А как долго мне никого не записывать к вам на прием?
– Еще не знаю. Я скажу вам об этом позже. Может, неделю, а может, и две… Мой сын здесь?
– Да, и ваша дочь тоже.
– Ее я уже видел. Мария, я жду звонка от директора агентства "Розыск и охрана". Когда он позвонит, немедленно соедините его со мной, даже если я в этот момент буду осматривать синьора Берсини. Вы поняли?
– Да, доктор, поняла, я так и сделаю. Хотите, чтобы я сейчас позвала вашего сына?
– Нет, не нужно. Он, должно быть, в операционной. Позовете его позже.
На столе в его кабинете аккуратной стопочкой лежали свежие газеты. Он взял одну из них и, бегло просмотрев последние страницы, нашел нужный ему заголовок: "Рим – всемирная столица археологии". В статье сообщалось о проводимом под эгидой ЮНЕСКО конгрессе, посвященном истокам человеческой цивилизации. В списке участников фигурировала фамилия человека, которого Чиприани и его друзья искали уже более полувека.
Как так получилось, что он вдруг появился здесь, в Риме? И где он был все это время? Может, он надеется, что о прошлом уже никто не вспоминает? Невозможно было даже представить, что этот человек будет участвовать во всемирном конгрессе, проводимом ЮНЕСКО.
Чиприани принял своего давнего пациента Сандро Берсини и с большим трудом заставил себя выслушать его жалобы. Он заверил Берсини, что здоровье у того просто железное (что, впрочем, было правдой), и, впервые в жизни не проявив должного такта, вежливо попросил его уйти, сославшись на то, что у него сегодня еще много пациентов.
Раздался телефонный звонок, и Чиприани невольно вздрогнул. Интуиция подсказала ему, что звонят из агентства "Розыск и охрана".
Директор агентства лаконично сообщил о результатах первых нескольких часов расследования. Он направил на место проведения конгресса шестерых своих лучших сотрудников.
Информация, которую сообщил директор агентства, удивила Карло Чиприани. Должно быть, произошла какая-то ошибка, если только не предположить, что…
Нуда, все понятно! Человек, которого они искали, старше их по возрасту, и у него, конечно же, есть дети и внуки…
Он вдруг почувствовал разочарование, а затем ощутил, что его охватывает бешенство: ему показалось, что его попросту надули. Он уже было поверил, что этот подонок снова попал в их поле зрения, а теперь оказалось, что это был вовсе не он. Однако внутренний голос все же подсказывал Чиприани, что теперь они были очень близки к тому, чтобы найти этого человека, – близки, как никогда. Поэтому он попросил директора агентства "Розыск и охрана" продолжать наблюдение и попытаться раздобыть как можно, больше информации – чего бы это ни стоило.
– Папа…
Он и не заметил, как в его кабинет зашел Антонино. Карло тут же попытался придать своему лицу спокойное выражение, потому что почувствовал, что сын смотрит на него озабоченно.
– Как дела, сынок?
– Как всегда, хорошо. А ты о чем задумался? Ты даже не заметил, как я вошел.
– У тебя все та же дурная привычка – как в детстве: ты заходишь, не постучав в дверь.
– Да ладно, папа, не придирайся!
– А я что, придираюсь?
– Да, и тем самым выдаешь себя… Я тебя прекрасно знаю и по твоим придиркам понимаю, что сегодня события развивались не так, как тебе хотелось бы. Так что все-таки произошло?
– Ты ошибаешься. У меня все в порядке. Да, кстати! Возможно, в течение нескольких ближайших дней я не буду приходить в клинику. Я, конечно, понимаю, что я тут уже не очень-то и нужен, поэтому просто ставлю тебя в известность.
– Как это ты тут не нужен? Ты сегодня какой-то странный! А можно узнать, почему ты не будешь появляться в клинике? Куда-то уезжаешь?
– В Рим приезжает Мерседес. А еще – Ганс и Бруно.
Антонино нахмурился. Ему было известно, как много значили для отца эти его друзья, и именно поэтому беспокоился. Друзья Карло со стороны казались безобидными старичками, но это впечатление было обманчивым. Во всяком случае, у Антонино они всегда вызывали чувство страха.
– Тебе нужно было жениться на Мерседес, – насмешливо буркнул Антонино.
– Не говори глупости!
Мама умерла пятнадцать лет назад, а вы с Мерседес явно друг другу симпатизируете, к тому же она одна, как и ты.
– Хватит, Антонино. Я пошел, сынок…
– Ты видел Лару?
– Я повидаюсь с ней, прежде чем уйду.