Митя взбежал по лестнице на третий этаж указанного дома и принялся яростно накручивать ручку звонка у двери с медной табличкой. Табличка извещала, что здесь проживает госпожа Айя, потомственная ясновидящая и член Общества медиумов.
Молодая стриженая девушка, открывшая дверь, удивилась, увидев незнакомого человека, и попыталась не впустить его в чертоги своей госпожи. Но Дмитрий невежливо ворвался в дом ясновидящей и потребовал встречи с хозяйкой. После долгих препирательств стриженая девица удалилась в глубину квартиры, а к нему вышла немолодая дама в черных шелках. Устремив на незваного гостя пронзительный взгляд, она заговорила:
- О, вы в сильнейшей душевной тревоге, юноша! Молчите, молчите, я вижу, вы в волнении, вы в беспокойстве за судьбу любимого существа… Я могу вам помочь. Некие субстанции, неподвластные человеческому разуму…
- Простите, мадам, я не поклонник любительского театра, не тратьте силы на ваши монологи. Прошу извинить меня за причиненное беспокойство, но разговор у меня к вам исключительно серьезный.
- О, этот юношеский нигилизм, это неверие в основы сущего… Чего же вы хотите от меня?
- Буду краток. На ваших сеансах недавно побывала одна молодая девушка, мадемуазель Марта Багрова.
- Ах, эта трогательная беленькая мышка? Да, я ее помню.
- Вы можете объяснить мне, чем вы так ее напугали?
- О чем вы, милостивый государь? Я лишь проводник чужой воли…
- Так по чьей воле вы настраивали Марту против меня?
- Ну почему так уж сразу против вас? Неведомые силы известили меня, что некий молодой мужчина со светлыми волосами несет ей беду, и я всего лишь довела это предупреждение до сведения бедной девушки. Уж не вы ли этот мужчина? Неведомые силы…
- Так уж и неведомые? Полно, мадам! Я полагаю, что особа, хорошо вам известная, предложила плату за эти потусторонние вести. Я прав? Не думаю, что нам с вами нужно ссориться, - Дмитрий постарался произнести последнюю фразу особенно многозначительно, хотя и не знал, чем бы такая ссора могла грозить гадалке. Полиция "потусторонними" вопросами заниматься не захочет, да и, судя по поведению городового, стражи порядка из местного околотка давно уже "прикормлены" предприимчивой мадам. Разве что гадалка побоится скандала - эксцессы могут повредить ее репутации, а следовательно, и коммерции.
- Ссоры всегда хуже добрых отношений, - Айя выжидательно смотрела на студента. - Пожалуй, мы смогли бы договориться…
Дмитрий достал бумажник и обещающе пошуршал ассигнациями.
- Хорошо, с вами я буду откровенна. Но я никогда не повторю этого другим, и, учтите, доказать вы, милый юноша, все равно ничего не сможете. Да, у меня побывала некая особа и попросила, чтобы я внушила Марте Багровой мысль расстаться с поклонником-студентом. Это, конечно, вы, вас мне очень определенно описали. Но, согласитесь, я свела к минимуму зло этой интриги, представив Марте слишком общий портрет. С одной стороны, я выполнила обещание, но, с другой стороны, барышня могла и не подумать на вас, да и не поверить мне. Когда две девицы проявляют интерес к одному молодому человеку, кто-то из троих непременно окажется жертвой. Но я не такая уж злыдня и вовсе не хотела никому несчастья. Согласитесь, юноша, это все чепуха…
- Так вы полагаете, мадам, что все дело в любовном треугольнике? Вы ошибаетесь, и это не делает чести вам как ясновидящей.
- У каждого специалиста бывают накладки. Вот вы, юноша, на кого изволите учиться? На правоведа? И вы не гарантированы от ошибок в будущем. Только из-за юридической ошибки невинный может пойти на каторгу, а из-за ошибки гадалки влюбленная барышня прольет несколько слезинок, поссорившись ненадолго со своим женихом.
- Что ж, пожалуй, вы правы. У вас нелегкий хлеб, мадам.
- Да, и не все это понимают, к несчастью. А что прикажете делать бедной вдове, оставшейся без средств, чтобы добыть кусок хлеба, поставить на ноги дочь и собрать для нее достойное приданое? Может быть, на паперти милостыню просить? Так там ведь никто не подаст! А так мы с дочерью, - Айя с любовью взглянула на девушку, встретившую Колычева у дверей, - трудами зарабатываем свою копейку. Простите, юноша, вы мне так и не представились.
- Прошу простить. Колычев, Дмитрий Степанович.
- Очень приятно. Стремоухова Варвара Эрастовна. Моя дочь Аида.
Девушка присела в книксене.
- Я вижу, Дмитрий Степанович, вы - очень достойный человек. Вашей невесте можно только позавидовать. В следующий раз, когда она ко мне зайдет, я расскажу ей что-нибудь ободряющее. Дмитрий Степанович, у вас наверняка много приличных друзей. Заходите к нам в гости с кем-нибудь из приятелей-правоведов, так попросту, чаю попить. Мы с дочерью будем рады. Моя Лидочка совсем не видит хорошего общества…
Глава 11
- Маруся, твой-то опять под дождем мокнет, - говорила Клавдия Тихоновна, выглядывая во двор из окна кухни. - Ты снеси ему чего-нибудь горяченького покушать.
С тех пор, как было обнаружено тело убитого дворника, во дворе постоянно, сменяя друг друга, дежурили два агента сыскной полиции. Все жильцы прекрасно знали, что за невзрачные фигуры маячат возле сараев, и уже привыкли к сыщикам. Клавдия Тихоновна жалела агентов, вынужденных в любую погоду часами торчать на ногах, исполняя казенную надобность, и время от времени высылала к ним кухарку с каким-нибудь угощением. Маруся познакомилась с агентами, один из которых ей сильно понравился, и стала подолгу пропадать во дворе, нарядившись в новую юбку. Возвращалась она веселая, с блестящими глазами и, составляя в раковину пустые судки, говорила:
- Вот это кавалер так кавалер! Обходительный, серьезный и при должности.
- Ты смотри, девка, не добалуйся! - проявляла строгость Клавдия Тихоновна. - Человек он служивый, сегодня здесь, а завтра, глядишь, в другое место пошлют и след простыл, ищи-свищи…
- Ничего, поди, дальше Петербурга не пошлют, не потеряется. Он-то сам холостой, за службой недосуг ему было зазнобу себе подобрать, а холостое житье, известно, не сахар. Он тут намедни мне сказал: "Как встречу подходящую особу, долго тянуть не буду, сразу - пожалуйте под венец". Стало быть, намерения у него положительные, а не баловство пустое на уме. "Мне, - говорит, - благородную барышню не надобно, мне образованность в жене ни к чему. Мне желательно, чтобы жена дом содержать умела и к службе моей с пониманием относилась. Придешь усталый, замерзший после дежурства домой, а там чтобы жена веселая, щи вкусные погорячее и постель чистая. Такой, - говорит, - мой идеал!" А я такому идеалу вполне могу соответствовать. Он-то меня в синематограф звал, как с поста сменится.
Агентов продержали возле дворницкой недели три, но никаких подозрительных личностей, причастных к убийству и чеканке фальшивых монет, обнаружено ими не было.
Марусин кавалер, полицейский сыщик Илья Корнеевич Двоекуров, получив новое задание в другой части города, не исчез бесследно, вопреки ожиданиям Клавдии Тихоновны.
Когда у него выдавалась свободная минутка, он заходил к Марусе, скромно поднимаясь по черной лестнице, и пил со своей пассией на кухне чай. Клавдия Тихоновна, вообще-то не любившая подобного баловства - чаепитий прислуги с приглашенными кавалерами, для Двоекурова сделала исключение и позволила принимать его в доме (но не дальше кухни). Считавшая себя большим знатоком хороших манер, экономка оценила скромность и почтительность Ильи Корнеевича, его умение вести деликатный разговор в женском обществе, а также явную серьезность намерений, питаемых им относительно Маруси. Опять же, был Двоекуров не вертихвостом, а человеком при должности, на государственной службе, значит, достойным уважения мужчиной.
За самоваром Двоекуров развлекал общество рассказами из своей полицейской практики, наслушавшись которых Маруся убедилась, что ей повезло встретить настоящего героя. Со времени знакомства с Ильей Корнеевичем она очень похорошела, стала по-модному делать высокую прическу с черепаховым гребнем, пользоваться пудрой и все время пребывала в мечтательном настроении, из-за чего постоянно пересаливала суп.
Осень, подарив в конце сентября несколько ярких и теплых дней, окончательно вступила в свои права, окрасив небо, город и Неву в свинцовые тона.
Марта, не успевшая подготовиться в этом году к поступлению на курсы, собиралась держать экзамены на будущий год. Для большего прока был нанят учитель-студент, приходивший три раза в неделю давать уроки.
В качестве учителя по протекции Дмитрия пригласили его приятеля Петю Бурмина. Заодно Пете пришлось возложить на себя обязанности "крылатого амура", по его собственному определению. Он регулярно доставлял записочки от Марты к отлученному от ее дома Мите и пространные ответы приятеля. Несмотря на такую бурную переписку, встречи влюбленных становились все реже - Дмитрий развил какую-то тайную деятельность, поглощавшую все его свободное время, да и несвободное тоже.
- Колычев, ты манкируешь занятиями! - возмущался Бурмин.
- Отстань, Петька, у меня важные дела! Я рассчитываю на твои конспекты.
- Дела делами, но наш профессор тобой недоволен. Не ищи беды на свою голову! У нас выпускной курс, подумай о дипломе…
- Топтыгин, ты зануда!
- Сколько раз можно просить не называть меня Топтыгиным! Я просто не понимаю, чем ты так занят, что рискуешь вылететь из университета? Кстати, тебе прислали какую-то бумагу от адвоката Немирова. Ты опять подрабатываешь у него в конторе? Я понимаю, у тебя теперь большая нужда в деньгах, но нельзя же делать это в ущерб занятиям. И потом, Митя, этот Немиров… Он, конечно, известный юрист, но известность его какая-то скандальная, с авантюрным душком. Он втянет тебя в плохую историю. Если тебе очень нужны деньги, возьми немного у меня, но только, пожалуйста, не связывайся с Немировым.
- О-о, щедрость нашего эмира не знает границ! Спасибо, Петя, но пока у меня еще нет крайней нужды в деньгах. И потом - почему ты решил, что я подрабатываю в адвокатской конторе? Может быть, используя связи Немирова, я рассчитываю собрать кое-какие сведения.
- Час от часу не легче. Какие еще сведения ты собираешь? Такое впечатление, что ты решил играть в сыщика.
- Я не играю, я веду свое первое частное расследование. И это очень важно, тем более что дело касается Марты.
- Марта, конечно, милая девушка, но что за расследование ты выдумал?
- Петя, это вовсе не выдумки. Ей угрожает опасность, а еще мой папенька покойный воспитывал меня в духе сострадания сирым и обиженным.
- С тобой невозможно говорить серьезно! Еще и папеньку покойного приплел… Я знаю, ты благородный рыцарь по натуре, но, Митя, ты ведь из нас самый способный, нужно ли рисковать своим будущим ради устранения какой-то мифической опасности, грозящей Марте?
- Петька, поверь мне, опасность не мифическая. И в конце концов, я поступил на курс университета изучать право именно для того, чтобы помогать людям, чтобы пресекать зло и утверждать добро, прости за высокопарность. Ведь суть профессии правоведа в том и состоит, чтобы насаждать закон и справедливость, согласись. И я уже сейчас могу попрактиковаться в борьбе за них. Я собрал еще не все факты, а тем более доказательства, но изложу тебе то, в чем я уже уверен - и ты поймешь, насколько дело серьезно.
В конце октября Марта получила телеграмму из Павловска: "Прохор Петрович скончался. Похороны вторник. Багровы".
"Вот и дедушки Прохора не стало. Все, кто меня любил, умирают, - с тоской думала Марта. - Похороны вторник… Отец не нашел других слов. Зачем ему нужен был этот больной несчастный старик? Похороны вторник…"
Хоронили Прохора Петровича в холодный дождливый день. В церкви, где шло отпевание, гуляли страшные сквозняки, на кладбище порывы ветра кидали дождевые струи в лица провожающим, капли текли у них по щекам, и казалось, что у гроба собрались плачущие родственники. Но плакал только старый слуга. Все остальные, включая священника, кадившего над могилой, торопились поскорее проститься с покойным, наскоро исполнив формальности, и вернуться в тепло.
Мачеха, почти не общавшаяся с Прохором Петровичем и не любившая его, надела глубокий траур, черную бархатную ротонду и густую вуаль. Почему-то она напомнила Марте ту страшную даму в черном. Платье, шляпа были совсем другого фасона, но Марта не могла отделаться от мысли, что "женщина-смерть" стоит рядом.
Поминальный обед проходил в тишине, только позвякивали столовые приборы - промокшие и замерзшие гости набросились на водку и горячие закуски. Марте не хотелось оставаться на поминки, но отец попросил ее не нарушать обычая. Она никогда не пила крепких спиртных напитков, не стала делать этого и сейчас, только пригубила рюмку "на помин души старика Почивалова". После кладбища ее сильно знобило, мокрые ботинки никак не сохли на ногах, Марте хотелось лечь в постель, но она твердо решила - в доме отца не оставаться, вернуться в Петербург.
Как только мачеха, попросив извинения у гостей, прошла к себе, Марта тоже стала прощаться. Отец проводил ее до ворот.
- А Прохор-то Петрович и вправду все состояние тебе оставил, - сказал он безразличным тоном, открывая перед Мартой калитку. - И так ловко за моей спиной ухитрился все обстряпать. После его смерти слуга вдруг откуда-то достает бумаги, по всей форме выправленные, и через мою голову передает их нотариусу… А меня в завещании дядюшка даже и не упомянул!
"Вот что так его обидело! Похороны вторник… Наследство!" - мелькнула у Марты догадка.
- Мне все равно, папа! Распоряжайтесь всем сами, - сказала она отцу.
- Распоряжусь, я ведь твой официальный опекун, дочка. Распоряжусь. Но несомненно к твоему благу, несомненно, - тон отца продолжал оставаться безразлично-холодным.
"Господи, и так все запутано, и так все сложно, - думала Марта, возвращаясь домой. - А тут еще это наследство. Отец совсем отдалится от меня теперь. Зачем дедушка обошел его в духовной?"
За спиной послышались чьи-то торопливые шаги. Марта резко обернулась.
- Митя? Ты напугал меня!
- Прости.
- Ты что здесь делаешь?
- Да просто был по делам в Павловске, иду к вокзалу, вижу - ты впереди. Ну и догнал.
- Я была на похоронах.
- Я знаю.
- Митя… ты следил за мной?
- Нет, ну что ты.
- И ты ничего мне не объяснишь и не расскажешь?
- Даю тебе слово, что скоро я все тебе объясню. Пожалуйста, потерпи немного. Я должен быть во всем уверен.
На следующее утро Марта проснулась совсем больная. Клавдия Тихоновна хлопотала около нее и собиралась уже послать за доктором, когда к делу подключилась Фиона.
- Все-таки доктора надо, - упрямо твердила Клавдия Тихоновна. - У Марточки жар, это не шутки. Хоть того немца, что в прошлый раз был, вызовем по-соседски. Он не откажет…
- Ерунда, она всего лишь простудилась вчера. Распорядитесь поставить самовар, я заварю ей травок.
- Да что твои травы? Ты не знахарка, чтоб такую болезнь лечить. За доктором надо.
Но Фиона все же приготовила отвар и принялась поить им Марту. Марте сразу стало легче. Через пару часов спал жар, перестало саднить горло, стихла тупая боль в виске. Марте казалось, что она стала легкой-легкой, невесомой и плывет куда-то среди звезд…
Клавдия Тихоновна, глядя на ее умиротворенное лицо с прилипшими ко лбу прядками, шептала: "Слава тебе, Господи, пронесло!"
Хотя жар больше не возвращался, чувствовала Марта себя как-то плохо, даже не то что плохо, а странно.
То ей казалось, что стены в комнате расширяются, становится просторно, как в бальном зале, и все заливает яркий свет, то слышались чьи-то голоса, то словно какие-то страшные образины глядели на нее со стен. Лицо Клавдии Тихоновны, сидевшей у постели, превращалось в холодное лицо Фионы, потом снова в добрую старушечью физиономию. Марта то забывалась, то в ужасе вскакивала и спрашивала:
- Что со мной?
- Ничего, ничего, Марточка, просто ты приболела, - отвечал голос Клавдии Тихоновны, пробиваясь к Марте издалека сквозь звон и непонятный шум.
Марта откидывалась на подушки и снова проваливалась в пустоту.
В очередной раз открыв глаза, Марта увидела, что в комнате она одна. На столике стояли пузырьки с аптечными ярлыками. Видимо, к ней приводили доктора, он выписал рецепт, и лекарство уже успели заказать в аптеке… Марта ничего не помнила, ни о визите врача, ни о том, сколько дней она болеет.
"Мне плохо, мне очень плохо! Но ведь ничего не болит, почему мне так плохо? Как все странно", - думала Марта, и вдруг в ее ушах зазвучал голос Мити, зазвучал так явно, словно тот стоял в изголовье постели: "Я говорю серьезно. Дай мне слово, что если что-то тебя насторожит, хоть что-то напугает, просто покажется странным, ты сразу, слышишь, сразу же обратишься за помощью ко мне".
- К Мите, мне нужно к Мите!
Марта с трудом поднялась, натянула на себя первое попавшееся платье, машинально сжала в руке свои сумочку и перчатки, схватила в передней пальто, шляпку и тихо выскользнула за дверь. Швейцар, дремавший у входа, не заметил, как она вышла из дома.
Сколько было времени, Марта не знала. Темнело уже рано, на улице горели фонари. Извозчика не было видно, и Марта, пошатываясь, побрела вдоль домов, плохо понимая даже, в нужную ли сторону она идет.
Квартала через два к ней подвернулся какой-то хорошо одетый молодой господин и стал игривым тоном о чем-то спрашивать. Марта, которой каждый шаг давался с трудом, остановилась, прислонившись к стене, и молча подняла глаза на уличного ловеласа. Он сразу осекся.
- Что с вами, мадемуазель? Я могу вам чем-то помочь?
- Прошу вас, извозчика! Мне нужно… - Марта пошатнулась. Молодой человек подхватил ее под руку и стал громко кричать:
- Извозчик! Эй, извозчик!
Из-за угла вынырнула извозчичья пролетка с фонариком на оглоблях.
- Вы позволите проводить вас? - спросил молодой человек.
- Благодарю, это излишне.
- Не бойтесь меня, я предлагаю искреннюю помощь. Я не обижу вас.
- Вы очень добры, - Марте наконец с помощью незнакомца удалось забраться в экипаж. - Но не затрудняйте себя. Теперь все будет в порядке.
Она назвала извозчику адрес на Гороховой.
- Голубчик, доставь барышню, куда она сказала, - молодой человек протянул извозчику деньги. - Я тебя хорошо запомнил, если что, разыщу и шкуру спущу, каналья!
- Не извольте беспокоиться, барин, - извозчик хитро прищурился, - доставим по первому разряду. Но, пошла!
Подковы лошади застучали по мостовой. Этот мерный стук отзывался в висках Марты тупой болью. От мелькавших уличных фонарей кружилась голова.
"Господи, скорее бы доехать", - Марта откинулась на сиденье и закрыла глаза.