Степан Бакланов, наиболее вероятный претендент, стоял чуть в стороне, расчехлив одностволку. Это был невысокий мужчина, лысеющий, с бочкообразной грудной клеткой, светло-зелеными глазами и густой бородой, как у Хемингуэя. Ему было под пятьдесят. Его лицо абсолютно ничего не выражало, и это беспокоило Хейеса. В мире политики часто несущественно, способен ли кандидат управлять. Вопрос в том, производит ли он впечатление человека, умеющего вести за собой. Хотя Хейес не сомневался, что все семнадцать членов Царской комиссии в конце концов будут подкуплены и проголосуют как надо, Бакланов все равно предстанет перед их придирчивым взором, и, что гораздо важнее, впоследствии проклятому болвану придется вести за собой народ - или, по крайней мере, успешно выполнять приказы тех, кто посадил его на престол.
Бакланов занял место на огневом рубеже. Ленин и Хрущев отошли в сторону.
- Мне любопытно, - приятным баритоном произнес Бакланов, - монархия будет абсолютной?
- Только так и можно рассчитывать на какой-то результат, - ответил Ленин.
"Переломив" ружье, Хейес извлек стреляную гильзу. На кирпичной террасе было всего четыре человека. Раскинувшуюся неподалеку березовую рощу уже тронула осенняя медь. Вдалеке на открытой равнине паслось стадо зубров. - Мне доверят командование армией? - спросил Бакланов.
- В определенных рамках, - ответил Ленин. - В конце концов, сейчас уже не эпоха Николая Второго. Нам нужно… руководствоваться более современными соображениями.
- Но армия будет полностью мне подчиняться?
- Какова будет ваша политика в отношении военных?
- А я и не догадывался, что мне позволят самому определять свою политику.
Сарказм был очевиден, и Хейес отметил, что Ленин не оценил его должным образом. Бакланов, похоже, тоже обратил на это внимание.
- Генерал, я понимаю, вы считаете, что армии катастрофически не хватает средств, что политическая нестабильность подорвала обороноспособность страны. Но я не думаю, что создание сильной армии - это наша первостепенная задача. Советы привели страну к банкротству, делая бомбы, в то время как дороги приходили в негодность, а народ голодал. Наша задача заключается в том, чтобы удовлетворить эти основные потребности.
Хейес понимал, что Ленин хотел услышать совсем другое. Месячная зарплата кадровых офицеров российской армии была меньше, чем недельная выручка уличного торговца. Выпускникам военных училищ приходилось ютиться вместе с семьями в бараках. Военная техника не обслуживалась годами, самое совершенное оборудование безнадежно устарело.
- Разумеется, генерал, будут выделены определенные средства, чтобы исправить прошлые упущения. Нам действительно нужна сильная армия… для обороны страны.
Это был четкий сигнал, что Бакланов готов идти на уступки.
- Но мне хочется узнать, будет ли возвращена собственность царской семьи?
Хейес едва сдержал улыбку. Наиболее вероятный кандидат, похоже, получал удовольствие, ставя своих хозяев в тупик. Русское слово "царь" - искаженное латинское "цезарь", и Хейес находил аналогию вполне уместной. Из этого человека, возможно, получился бы превосходный цезарь. Он обладал необузданным высокомерием, граничащим с глупостью. Вероятно, Бакланов забыл, что терпение соратников Цезаря в Древнем Риме в конце концов иссякло.
- Что вы хотите предложить? - спросил Хрущев.
Хрущев - Максим Зубарев - представлял государственные структуры. В нем была какая-то дерзость, щегольское самодовольство. Возможно, частенько думал Хейес, так он компенсировал не особо привлекательную внешность - лошадиное лицо и маленькие глазки, скрытые складками морщинистой кожи. Зубарев защищал интересы московской бюрократии, озабоченной своим положением при реставрированной монархии. Он понимал - и не переставал повторять, - что порядок в стране держится только потому, что народ согласился терпеть государственную власть до окончания работы Царской комиссии. Министрам, которые собираются пережить надвигающиеся перемены, придется приспосабливаться, и быстро. Поэтому им необходимо иметь собственный голос в подковерных манипуляциях.
Бакланов повернулся к Хрущеву.
- Я потребую, чтобы мне вернули дворцы, принадлежавшие моей семье до революции. Это собственность Романовых, украденная ворами.
- И как вы намереваетесь их содержать? - вздохнул Ленин.
- Никак. Разумеется, содержать их будет государство. Может быть, мы придем к какому-то соглашению, как в английской монархии. Большинство дворцов будет открыто для посетителей, плата за вход пойдет на содержание. Но вся собственность царской семьи, ее символика будут принадлежать короне, и право использования будет строго лицензироваться. Английский королевский дом на этом ежегодно зарабатывает миллионы.
Ленин пожал плечами.
- Не вижу проблемы. Народ не сможет позволить себе такие чудовищные излишества. - Разумеется, - продолжал Бакланов, - я снова превращу Екатерининский дворец в Царском Селе в летнюю резиденцию. В Москве я хочу получить полный контроль над кремлевскими дворцами, и центром моего двора там станет Грановитая палата.
- Вы отдаете себе отчет, во что обойдется подобная роскошь? - спросил Ленин.
Бакланов недоуменно уставился на него.
- Народ не захочет, чтобы его повелитель жил в сарае. Цена, господа, это уже ваша проблема. Пышность и торжественность - это неотъемлемые признаки царской власти.
Хейес восхищался дерзостью этого человека. Бакланов напомнил ему Джимми Уокера, бросившего вызов боссам Таммани-холла в Нью-Йорке в двадцатых годах. Очень рискованная стратегия. Уокеру в конце концов пришлось уйти в отставку, в глазах общественности он был мошенником, а Таммани-холл отвернулся от него, поскольку он не выполнял приказы.
Бакланов поставил приклад на начищенный до блеска ботинок. Хейес одобрительно осмотрел его наряд: шерстяной костюм, судя по всему, пошитый на Сэвил-роу, хлопчатобумажная рубашка от Шарве, галстук от Канали и фетровая шляпа с замшевой ленточкой. Что-что, а этот русский умел себя подать.
- Советы десятилетиями твердили нам, что Романовы - это зло, - продолжал Бакланов. - Ложь, от первого до последнего слова. Народ хочет монархии со всеми ее атрибутами. Такой, чтобы на нее обратил внимание весь мир. И этого можно достичь только великой показухой и помпезностью. Мы начнем с пышной церемонии коронации, затем клятва верности, принесенная народом своему новому царю, - скажем, миллион человек на Красной площади. После этого обязательно потребуются дворцы.
- А где будет царский двор? - поинтересовался Ленин. - Вашей столицей станет Санкт-Петербург?
- Вне всякого сомнения. Коммунисты выбрали Москву. Возвращение назад будет символизировать перемены.
- И у вас будет своя когорта великих князей и княгинь? - продолжал генерал, не скрывая отвращения.
- Конечно. Родовую аристократию необходимо сохранить.
- Но вы же ненавидите свое семейство, - заметил Ленин.
- Мои сыновья получат права по рождению. Помимо этого, я создам новый правящий класс из патриотов, приложивших все силы к тому, чтобы это стало возможным.
- Среди нас есть те, кто хочет создать класс бояр из "новых русских" и бандитов. Однако народ ждет, что царь покончит с мафией, а не будет осыпать ее почестями.
Хейес задумался, позволил бы себе такие смелые высказывания Хрущев, если бы на встрече присутствовал Сталин. Сталина и Брежнева оставили за бортом сознательно. Мысль разделить "тайную канцелярию" пришла в голову Хейесу - вариация на тему хорошего и плохого следователей.
- Согласен, - сказал Бакланов. - Медленная эволюция наиболее благоприятна для всех заинтересованных сторон. Меня больше интересует, чтобы власть унаследовали мои потомки, продолжая династию Романовых.
У Бакланова было трое сыновей в возрасте от двадцати пяти до тридцати трех лет. Они ненавидели отца, однако перспектива того, что старший сын станет цесаревичем, наследником престола, а двое других - великими князьями, способствовала заключению семейного перемирия. Жена Бакланова была безнадежной алкоголичкой, зато русская, православного вероисповедания, и в жилах у нее даже текло немного царской крови. Последние тридцать дней госпожа Бакланова провела в Австрии на лечебных водах, просыхая от беспробудного пьянства и не переставая повторять всем и вся, что она с радостью отказывается от бутылки ради того, чтобы стать русской царицей.
- Все мы заинтересованы в продолжении династии, - заметил Ленин. - Ваш первенец производит впечатление человека рассудительного. Он обещает не изменять вашей политики.
- А какой будет моя политика?
Хейес давно ждал возможности вставить слово.
- Делать в точности так, как мы скажем.
Он устал ходить на цыпочках вокруг этого негодяя.
Бакланов ощетинился, услышав такое откровенное признание.
"Вот и отлично, - подумал Хейес. - Пусть привыкает".
- Я не подозревал, что в этом процессе будет принимать участие какой-то американец.
Хейес спокойно выдержал его взгляд.
- Этот американец оплачивает все ваши нынешние расходы.
- Это правда? - спросил Бакланов у Ленина.
- Мы не хотим тратить на вас ни копейки. Иностранцы предложили взять все расходы на себя. Мы согласились. Грядущие годы сулят им большую прибыль - или большие убытки.
- Мы позаботимся о том, чтобы вы стали царем, - продолжал Хейес. - Вы получите абсолютную полноту власти. Конечно, останется и Дума, но она будет бессильна, словно кастрированный бык. Все законопроекты будете одобрять вы и государственный совет.
- Философия Столыпина, - одобрительно кивнул Бакланов. - Превратить Думу в придаток, который претворяет в жизнь политику правительства, а не контролирует ее. Верховная власть принадлежит монарху.
Петр Столыпин был премьер-министром Николая II. Он был таким кровавым защитником царского режима, так беспощадно подавлял крестьянские восстания, что петлю виселицы прозвали "столыпинским галстуком", а железнодорожные теплушки, увозившие в Сибирь политических ссыльных, называли "столыпинскими вагонами". Но Столыпин был убит, застрелен в Киевском оперном театре революционером - анархистом на глазах Николая II.
- Быть может, из судьбы Столыпина следует извлечь урок? - спросил Хейес.
Бакланов ничего не ответил, но по его бородатому лицу было видно, что он прекрасно понял угрозу.
- Из кого будет состоять государственный совет?
- Половина членов будет избираться, половина - назначаться вами, - сказал Ленин.
- Это нужно, - объяснил Хейес, - чтобы общественность увидела в происходящем элемент демократии. Но мы позаботимся о том, чтобы государственный совет был управляемым. В вопросах политики вы будете слушать исключительно нас. Потребовалась грандиозная работа, чтобы объединить все силы. И центральным звеном являетесь вы. Мы это понимаем. Никто не заинтересован в том, чтобы о нашем соглашении узнали, поэтому вы можете не опасаться утечек с нашей стороны. Однако вы должны будете беспрекословно повиноваться нам, тут не может быть никаких вопросов.
- А если я, получив царскую корону, откажусь выполнять свои обещания?
- Тогда с вами произойдет то же самое, - сказал Ленин, - что и с вашими предшественниками. Давайте-ка вспомним. Иван Шестой всю жизнь провел в заточении, в одиночной камере. Петр Третий был забит до смерти. Павел Первый - задушен. Александра Второго взорвали. Николая Второго расстреляли. Когда дело доходит до покушений, вам, Романовым, приходится несладко. Не составит труда организовать для вас подходящую смерть. После чего, не сомневаюсь, следующий Романов окажется гораздо более сговорчивым.
Бакланов промолчал. Повернувшись к сереющему лесу, он зарядил ружье и сделал знак человеку, который обслуживал автомат для пуска мишеней.
В воздух взлетела глиняная тарелочка.
Бакланов выстрелил и промахнулся.
- Ну что тут будешь делать! - пробормотал Хрущев. - Вижу, нам придется поработать над вашей меткостью.
ГЛАВА 12
Москва
20 часов 30 минут
Лорда встревожил внезапный отъезд Хейеса из города. Гораздо спокойнее, когда босс рядом. Он до сих пор до конца не отошел после вчерашнего, а Илья Звонарев на ночь отправился домой, пообещав быть в фойе "Метрополя" завтра в семь утра. Лорд обещал не выходить из номера, но, не в силах найти себе места, решил спуститься в бар на первом этаже и что-нибудь выпить.
Как обычно, в конце коридора за столом из ДСП сидела пожилая женщина - пройти к лифтам можно было только мимо нее. Это была дежурная по этажу, еще один пережиток советских времен, когда на каждом этаже всех гостиниц постоянно дежурил сотрудник КГБ, наблюдая за постояльцами-иностранцами. Теперь же дежурные лишь присматривали за порядком.
- Уходите, мистер Лорд?
- Да нет, только спущусь в бар.
- Как сегодня прошло заседание комиссии?
Лорд не скрывал, что работает в Царской комиссии, и постоянно носил на лацкане пиджака удостоверение.
Он кивнул.
- И эти люди найдут нам нового царя?
- А вы этого хотите?
- Очень. Страна должна вернуться к своим корням. Вот в чем наша проблема.
Лорду стало любопытно.
- Мы огромная страна, но слишком легко забываем прошлое. И царь, Романов, вернет нас назад к нашим корням.
В голосе женщины прозвучала гордость.
- А если избранник не будет Романовым?
- Тогда ничего не получится, - решительно заявила дежурная. - Так и передайте, чтобы никто даже не думал об этом. Народ хочет Романова. Ближайшего родственника Николая Второго.
Они еще немного поговорили, и Лорд пообещал женщине донести ее пожелание до членов комиссии.
Внизу Лорд направился к тому же фойе, где они с Хейесом укрывались вчера после перестрелки. Проходя мимо ресторана, он увидел знакомое лицо. Это был пожилой профессор из государственного архива, в компании троих мужчин.
- Добрый вечер, профессор Пашенко, - поздоровался по-русски Лорд.
- О, господин Лорд! Какое совпадение! Вы пришли сюда поужинать?
- Я остановился в этой гостинице.
- А я здесь с друзьями. Мы часто тут ужинаем. Ресторан у них неплохой.
Пашенко представил спутников.
Они обменялись парой фраз, и Лорд собрался уходить.
- Было очень приятно еще раз встретиться с вами, профессор. Я хочу что-нибудь выпить перед сном.
- Вы позволите присоединиться к вам? - спросил Пашенко. - Мне так понравилась наша предыдущая беседа.
Поколебавшись мгновение, Лорд сказал:
- Как вам угодно. Мне будет приятно ваше общество.
Попрощавшись со своими друзьями, Пашенко прошел следом за Лордом в фойе. В полумраке звучала приятная легкая фортепьянная музыка. Почти все столики были свободны. Лорд и Пашенко сели, и Лорд попросил официанта принести графин водки.
- Вчера вы исчезли так быстро, - сказал он.
- Я видел, что вы очень заняты. А я и так отнял у вас время.
Официант принес водку и рюмки, и, прежде чем Лорд успел достать деньги, его гость учтиво расплатился. Лорд снова вспомнил слова дежурной по этажу.
- Профессор, вы позволите задать вам один вопрос?
- Конечно.
- Если комиссия изберет человека, не имеющего отношения к дому Романовых, какие это будет иметь последствия?
Пашенко налил водки в рюмки.
- Это будет большой ошибкой. Перед революцией трон принадлежал Романовым.
- Но ведь кое-кто возразит, что Николай отказался от трона, когда отрекся в марте семнадцатого года.
- Под дулом пистолета, - грустно усмехнулся Пашенко. - Вряд ли кто-нибудь станет всерьез утверждать, что царь по своей воле оставил престол.
- У кого, на ваш взгляд, наилучшие шансы?
Русский профессор поднял брови.
- Вопрос непростой. Вы знакомы с российским законом о престолонаследии?
Лорд кивнул.
- Этот закон принял император Павел Первый в тысяча семьсот девяносто седьмом году. В нем были установлены пять требований. Кандидат должен быть мужчиной, если только есть претенденты мужского пола. Он должен быть православным. Его мать и жена должны быть православными. Сочетаться браком он должен только с женщиной равного положения из правящей династии. И жениться он может только с позволения правящего царя. Если не выполняется хотя бы одно из требований, кандидат выбывает из гонки.
- Вижу, вы действительно хорошо знаете нашу историю, - с улыбкой сказал Пашенко. - А что насчет разводов?
- Русские никогда не придавали этому особого значения. Члены царской семьи то и дело женились на разведенных женщинах. Я всегда находил это очень любопытным. Чуть ли не фанатичная приверженность православной доктрине - и в то же время сугубо практичный подход в интересах политики.
- Не факт, что Царская комиссия будет строго следовать закону о престолонаследии.
- А я полагаю, комиссия обязана его соблюдать. Закон никто не отменял, если не считать большевистского декрета, который уже не имеет силы.
Пашенко склонил голову набок.
- Но разве эти пять требований не отсеивают сразу всех кандидатов?
Этот момент Лорд неоднократно обсуждал с Хейесом. Русский профессор был прав - закон о престолонаследовании создавал определенные проблемы. Те немногие Романовы, кто остался в живых после революции, разделились на пять враждующих кланов, лишь два из которых, Михайловичи и Владимировичи, обладали достаточно прочными генетическими связями, чтобы претендовать на трон.
- Тут возникает дилемма, - продолжал профессор. - Мы имеем дело с необычной ситуацией. Была уничтожена полностью вся правящая семья. Понятно, почему с вопросом о престолонаследии возникают трудности. Комиссии предстоит распутать этот клубок и выбрать царя, которого примет народ.
- Меня очень беспокоит этот процесс. Бакланов утверждает, что среди Владимировичей есть несколько предателей. И он намерен представить доказательства этого, если только кто-то из Владимировичей окажется в числе претендентов.
- И вас это тревожит?
- Очень.
- Вы нашли нечто такое, что может поставить под угрозу притязания Бакланова?
- Ничего такого, что напрямую связано с ним, - покачал головой Лорд. - Бакланов принадлежит к клану Михайловичей, самых близких по крови Николаю Второму. Его бабушкой была Ксения, родная сестра Николая. Она бежала из России в Данию в семнадцатом году, после прихода большевиков к власти. Все семеро ее детей выросли на Западе и впоследствии перестали поддерживать между собой отношения. Родители Бакланова жили в Германии и Франции. Он учился в лучших школах, но не считался прямым наследником до преждевременной смерти своих двоюродных братьев. Теперь Бакланов - старший наследник мужского пола. Пока что я не нашел ничего такого, что могло бы ему повредить.