- Держись, барынька!
- Сама не понимаю, чего боюсь. Мы же не убийцы?
- Не убийцы, - он похлопал Альта по шее, примерился. Осторожно ввел лошадь в парадное. Только бы поместились задние колеса. Копыта гулко стучат, разъезжаясь по кафелю. Он подвел жеребца к лестнице на второй этаж, оглянулся - дверь не закрыть, торчат обода. Огладил теплую шею, чмокнул, потянул за уздечку:
- Альтушка, давай на лестницу, а? Подними ногу?
Жеребец напрягся, неловко, одну за одной, поднял ноги, захватив четыре ступени.
- Еще, Альт? Ну?
Дернувшись, Альт поднялся еще выше, опять захватив четыре ступени. Кажется, хватит. Вернулся к двери, легко закрыл створки. Ставрова улыбается. Сейчас эта кутающаяся в шаль женщина кажется простой, она совсем не похожа на мадемуазель Ставрову, которую он недавно видел на сцене. Смотрит, будто прислушиваясь к кафельной тишине парадного:
- Вы знаете, что вы меня спасли?
- Тсс, - он давно уже слышит два голоса и звук шагов. Они, больше некому. Шаги во дворе звучат близко, почти вплотную к двери. Вот чье-то дыхание. Шаги остановились, голос сказал негромко:
- Здесь их нет.
Губарев оглаживал Альта - только бы не заржал. Это кучер, у господина голос другой. Вот и сам хозяин:
- Так что они, проехали?
- Должно проехали.
Снова стук копыт. Кажется, пронесло. Подождав, пока легкое цоканье угаснет, исчезнет, славленное домами, Губарев обернулся - певица беззвучно смеется. Просто зашлась от смеха.
- Вы что?
- Ум-мора… Ой, п-подождите… Дайте отсмеюсь… Вы даже не представляете, что вы для меня сделали. Как вас зовут?
- Сашей кличут. Извините, я по-простому, а вас как?
- Полиной, - оглянулась. - Вдруг жильцы проснутся?
- Не проснутся.
- На Ростанную отвезете?
- Взялся, отвезу. Только посидеть придется малость, пусть те отъедут… Кто он вам, муж? Иль кто другой?
Поправила шаль, ресницы опустились.
- Никто. Мерзавец. И вот что, Саша, я вам очень благодарна, но давайте теперь помолчим. Хорошо?
- Хорошо.
Выждав минут десять, вывел Альта на улицу - и быстро доехал до Ростанной. Жеребца остановил у самого подъезда, обернулся. Певица внимательно смотрит на него; сейчас без грима, у Ставровой никакого шансонного лоска. Совсем простое лицо, в этом лице как будто ничего особенного, но только теперь он понимает, как она хороша. Протянула кошелек, он отодвинулся.
- Берите. Все, что там, ваше. Вы заслужили.
Странно, однако в ее глазах сейчас неловкость. Хорошо хоть неловкость, и на том спасибо. Серая, бездонная неловкость… Так и втюриться можно, ротмистр, и зря; сто процентов, что эта милая девица - любовница Танаки. Впрочем, он просто обязан взять кошелек, чтобы не нарушать образ. Обязан. Нет, к черту, он его не возьмет.
- Одно условие, барынька. Не говорите никому. Ни про меня, ни про номер, ни про лошадь. Городовые расчухают - беда. Не скажете?
- Не скажу.
- А кошелек свой спрячьте. Он вам еще пригодится, - чмокнул Альту. - Бывайте, покедова. Свечку поставьте.
Через полчаса, вернувшись в конюшню, распряг жеребца, постучал в оконце. Заспанный конюх, сунув в карман положенные чаевые, зверски зевнул и повел Альта в денник.
8
Около девяти вечера Зубин сидел на уединенной скамейке в дальнем углу госпитального сада и ждал представителя Петербургского совета РСДРП Павла Белкова. Дежурная сестра впервые разрешила ему выйти из палаты; с трудом доковыляв до одинокой скамейки, инженер примостился с края, приладив костыли и поглядывая на вход в сад. Увидев идущего по дорожке полного сутулого Белкова, положил ногу на приставленный к лавке костыль, огляделся. Павлу Белкову было далеко за сорок, он давно перешел на профессиональную партийную работу и вряд ли притащил бы за собой шпика, но все-таки Зубин был настороже. Подошедший сел, поздоровался молча, движением изъеденной типографской краской щеки. Им не нужно было ничего объяснять друг другу, оба отлично знали, что означает не только каждое слово, но и каждый жест.
- Как дела, Паша? - Зубин имел в виду хвост.
- Чисто.
- А в остальном?
Белков вздохнул.
- Солодовникова могут взять со дня на день, он обложен со всех сторон.
- Плохо.
- Его нужно срочно вывезти за границу.
Зубин отлично понял, что подразумевает Белков под словом "нужно". Охранное отделение гонялось за Алексеем Солодовниковым не зря - он был опытным партийным журналистом. Но если бы Солодовникова удалось вывезти из России, он продолжал бы сотрудничать с органом Петербургского совета "Звездой" - большевистской легальной газетой - из-за границы. Зубин и Белков занимались в Петербургском совете РСДРП вопросами печати; Зубин был членом фракции большевиков с 1904 года, в 1905-м входил в состав редакции газеты "Новая жизнь", тогда же со 2-го на 3 декабря был арестован за участие в издании "Финансового манифеста". Бежал, помогал выпускать нелегальную газету Петербургской военной организации РСДРП "Казарму". Сейчас, в 1911-м, когда обстановка заставляла работать только в подполье и за границей, этот опыт оказался кстати, Зубин не чувствовал себя новичком, Белков же к этому времени стал специалистом конспирации.
Зубин надавил двумя пальцами на глаза, будто они болели, встряхнул головой.
- Неужели Солодовникова не с кем отправить?
В летнем воздухе где-то за пределами госпиталя отчетливо слышался звук патефона. Играли танго. Некоторое время Белков молчал, прислушиваясь к слабым звукам мелодии. Раздраженно вздохнул.
- С кем? Вот ты сам скажи, с кем?
- Допустим, с Кокоревым?
- Кокорев сам под наблюдением.
- С Шехтелем?
- Ты имеешь в виду студента? Это мальчишка, ему нет двадцати, отцу же его доверия нет. Учти, полковника Мясоедова из Вержблова выгнали, но охранка там свирепствует по-прежнему. Для того, чтобы вывезти Алексея, нужны документы. Чистые, не вызывающие подозрений. В идеале - еще и опытный сопровождающий. Где все это взять?
- Да, действительно… - Зубин забарабанил пальцами по скамейке, - Понимаешь, Паша, есть один человек, будто созданный для этого. Я давно уже к нему присматриваюсь. Этот человек мог бы вывезти Алексея, при доле везения, конечно.
- Что ж ты молчал?
- Главное, этот человек наверняка сможет достать документы.
- Где он работает?
- Никогда не поверишь. В контрразведке.
Хмыкнув, Белков поднял камешек. Повертел, будто изучая, подбросил.
- Шутка?
- Какая шутка, говорю самым серьезным образом. Профессиональный контрразведчик, из ПКРБ. Что, Паша, заманчиво?
Белков осторожно бросил камень в кусты.
- Заманчиво, но ведь это - лезть черту в пасть, ПКРБ… Серьезная организация. А что за человек?
- Из армейских, воевал с японцами. ПКРБ - не охранка.
- Все равно это прихвостни режима.
- Паша, я этого человека… как бы тебе объяснить - чувствую. Потом - он прекрасно знаком с системой сыска и слежки, тренирован, профессиональный конспиратор.
- Конспиратор, вскормленный монархией.
- Конечно. Но я много говорил с ним. По-моему, этот человек сам - гонимый. Он потерян, не нашел себя. Его должны, если я не ошибаюсь, вот-вот уволить из контрразведки.
Оба замолчали. Сквозь притихшую листву в светлых сумерках слабо желтели окна госпиталя. С площадки в центре сада, от скамейки, где курили больные, слышался смех.
- Андрей, я хотел бы быть таким же оптимистом. Согласен, такой человек может быть нам полезен. Но ведь мы должны ему верить.
- По-твоему, пусть Солодовникова берут? - Так как Белков молчал, Зубин добавил: - Хорошо, я знаю твою осторожность. Если хочешь, давай его проверим.
- На чем?
- Ну, способов тысяча. Завтра зайдет Таисия Афанасьевна, посоветуемся с ней. Ты ведь знаешь, какой у нее глаз. С Таисией Афанасьевной могла бы пройти подставная квартира.
9
Войдя в кабинет Курново, Губарев остановился у двери. Полковник хмыкнул, осторожно положил сигару на край пепельницы.
- Доброе утро, Александр Ионович. Что-нибудь случилось?
Лицо Курново ничего хорошего не предвещало, он не любил, когда к нему врывались без доклада. Пусть, подумал Губарев, сейчас задача одна - предупредить последствия ночных событий.
- Доброе утро, Владимир Алексеевич. Кое-что действительно случилось. Мне требуется ваше содействие.
Полковник некоторое время изучал его. Решив изменить тон, кивнул:
- Прошу, Александр Ионович, садитесь, - подождал, пока Губарев сядет. - В чем содействие?
- Не буду опережать события, но мне кажется, я напал на след. Он привел к варьете "Аквариум". В дальнейшем, при попытке изучить заинтересовавший меня объект, произошло осложнение. Во время посадки седока я был вынужден столкнуть на землю неизвестного.
- Только и всего?
- Мне кажется, неизвестный - человек достаточно важный. Он может поднять шум. Чтобы не рисковать, я решил сразу доложить. Для сведения: ему лет пятьдесят, чуть ниже среднего роста, русский, имеет собственный экипаж, личного кучера и дорогую лошадь. Все.
- Что значит "дорогую лошадь"?
- Чистокровного рысака.
- Он что, этот неизвестный, сидел в "Аквариуме"?
- Нет, подъехал в четыре утра.
- Кого-то пытался взять?
- Одну из артисток, мадемуазель Ставрову. Именно ее я хотел подвезти.
- Это и есть ваш объект, Ставрова?
- Нет, но подозреваю, что она как-то связана с объектом.
Ротмистру показалось, что во взгляде Курново наконец появилась осмысленность. Некоторое время шеф ПКРБ сидел, прикидывая. Вздохнул, нажал кнопку, сказал появившемуся адъютанту.
- Станислав Николаевич, будьте добры, соедините с Гороховой.
- С кем именно, Владимир Алексеевич?
- Давайте с Левисоном.
- Слушаюсь, - адъютант исчез, через минуту звякнул телефон, полковник взял трубку.
- Вернер Вернерович? Добрый день, это Курново. У меня просьба - вы не могли бы выяснить об одном извозчике? Да, именно извозчике? Конкретно - не было ли каких-то сигналов? Минутку, - посмотрел на Губарева, тот показал номер. - Фамилия не обязательна, номер сто сорок четыре, третья извозная конюшня Оводкова. Выглядит: около тридцати лет, выше среднего роста, глаза карие, волосы и борода русые. Пожалуйста, будьте любезны. Хорошо, жду у телефона. - Положил трубку, вздохнул. - Александр Ионович, может быть, расскажете подробней?
Губарев коротко рассказал, как ему удалось выследить "господина Юдзуру", а также - о предполагаемой связи морского атташе Танаки со Ставровой. Выслушав. Курново нажал кнопку, сказал адъютанту:
- Станислав Николаевич, кто занимается у нас японским посольством? Ефимов?
- Совершенно верно, ротмистр Ефимов.
- "Аквариумом"?
- Полуэктов.
- Ко мне обоих.
- Слушаюсь, Владимир Алексеевич.
- Запишите: по японскому посольству Танака и некто господин Юдзура, имеющий отношение к торгпредству. По "Аквариуму" меня интересует мадемуазель Ставрова. Пусть захватят также списки агентуры.
Адъютант кивнул, почти тут же звякнул телефон, полковник снял трубку.
- Слушает Курново. Так, - посмотрел на Губарева, сокрушенно покачал головой. - Ай-яй-яй. Неужели? Ясно. Так. Минуточку подождите, подполковник, я запишу. Десницкий… Действительный статский советник. Товарищ председателя земельного банка. Хорошо. Нет, нейтрализовывать сыск не нужно. Это не наш человек, но у нас есть подозрения. Хорошо.
Закончив, уставился на Губарева.
- Поздравляю, ротмистр. Вы что, действительно хотели убить этого Десницкого? Что вы молчите? Вас ищут по всему Петербургу. У конюшни поставлена засада. Ваша извозчичья фамилия ведь Яковлев?
- Яковлев.
- Так вот, эта фамилия, а также ваш словесный портрет переданы во все сыскные отделения. Понимаете?
- Я хотел бы знать фамилию этого господина. Десницкий?
Полковник мельком глянул на исписанный листок.
- Десницкий. Федор Федорович Десницкий, дэ-эс-эс, товарищ председателя земельного банка. В шесть утра он явился в полицию и подал заявление о покушении на убийство.
- Вы думаете, он говорит правду?
- Надеюсь, врет, потому что об участии в деле Ставровой не упомянул ни словом. Но нам от этого не легче.
- Как он заявил?
- Заявил, что возчик номер сто сорок четыре совершил на него неспровоцированное нападение и нанес тяжелые увечья.
- Сволочь.
Около минуты Курново, постукивая пальцем по столу, смотрел в окно.
- Любопытное замечание. Тем не менее боюсь, на вашей извозчичьей карьере придется поставить крест…
Странно, Губарев сейчас думал только об одном - чиста ли Ставрова? А если нет, с кем связана: с ПКРБ? С японцами?
- Владимир Алексеевич, я могу сменить грим, взять другой номер.
- Я забыл, вы ведь упорный человек. И все-таки, дорогой Александр Ионович, лучше не рисковать. Придется внедрять вас в "Аквариум".
Раздался стук в дверь, полковник бросил:
- Войдите!
Вошедшие в кабинет чиновники, ротмистр Ефимов и штабс-ротмистр Полуэктов, агентурой и осведомителями занимались еще в жандармском корпусе, откуда были откомандированы в ПКРБ. Ефимов был тщедушен, с жалким зачесом на гладкой лысине и провисшем на шее мешочком; Полуэктов, хоть и был высок, из-за тучности напоминал щурящегося хомячка. Полковник кивнул.
- Садитесь, господа, прошу. Кто начнет? Давайте вы, Константин Ильич. Выяснили, кто господин Юдзура?
- Выяснил.
- Так давайте.
- Владимир Алексеевич, человек, о котором идет речь - господин Киёмура Юдзуру, представитель фирмы "Ицуми". Фирма занимается транспортными механизмами, измерительными приборами, судостроением.
- Давно этот Киёмура в Петербурге?
- Больше тринадцати месяцев. С мая прошлого года.
- Где живет?
- Его квартира на Второй линии Васильевского острова. Кроме того, на Садовой у него собственное бюро с секретаршей.
- Я вижу, у вас фото?
- Да, - ротмистр протянул Курново фотографию. Вглядевшись, полковник передал отпечаток Губареву. Без всякого сомнения - на фото изображен Ахметшин-Юдзуру. Курново снова взял карточку.
- Это он, Александр Ионович?
- Без всякого сомнения - он.
Полковник язвительно посмотрел на Ефимова.
- Слушаю вас, Константин Ильич. Что у нас на Танаку и Киёмуру?
Ротмистр, чувствуя разнос, насторожился.
- К сожалению, материал на Танаку скуден. Вы же знаете, Владимир Алексеевич…
- Что "знаете"?
Под "знаете" Ефимов подразумевал обширные связи Танаки при дворе. Но вместо этого сказал:
- Танака под моим контролем еще с МВД.
- Не разводите воду. Коротко.
- Возможно, он и занимается шпионажем, но ничего предосудительного…
- Факты, Константин Ильич, факты.
Видно было, что Курново теряет терпение. Ефимов опустил глаза и, стараясь отвести грозу, сказал почти беззвучно:
- Владимир Алексеевич, ведь вы все знаете. Донесения по поводу Танаки я подшиваю в дело регулярно. Досье огромно, но реальных компрометирующих материалов пока нет.
- Совсем нет?
- Реальных - увы.
Те, кто знал Курново, поняли бы, что он сейчас взбешен.
- А Киёмура?
- Его деловые контакты вне подозрений.
Курново притворно вздохнул.
- Ротмистр, я ведь прошу факты. У вас же одни слова. Когда Киёмура был в отъезде последний раз?
Так как ротмистр медлил, он рявкнул:
- Когда?
- Сейчас, - Ефимов открыл папку. - Вот, шесть дней назад.
- Что - шесть дней назад?
- Шесть дней тому назад Киёмура вернулся из Москвы.
- Из Москвы? Вы уверены?
- Да, уверен. Он был там около двух недель.
Все вынуждены были замолчать. Курново сделал вид, что разглядывает что-то в окне. Наконец спросил:
- Каким образом это установлено?
- Он отметился в консульстве.
- И все? Да не молчите вы, черт вас возьми! Я спрашиваю - в консульстве, и все?
- Да, все, Владимир Алексеевич.
Полковник взглянул на Губарева, усмехнулся:
- Ну и ну. Ротмистр, вообще какие у вас источники на Киёмуру?