- Каким порядком? - Слюсаренко чуть не выругался. - Преображенский все порядки в гробу видал! "Лензолото" тут хозяин, ему и губернатор не указ! "Тигра злая", который без мата и кулаков с рабочим не говорит - это порядок? От "Зуба", кроме ругани и штрафов, ничего не видим - это тоже порядок?
Толпа зашумела.
- А сами-то они лучше? - послышались выкрики из толпы. - Что Черных, что Белозёров - одного поля ягода.
- Бабам от них проходу нет, - зло выкрикнула какая-то молодуха, - Так и норовят в кусты заташить, кобели.
- Танька от охальства ихнего в позапрошлом годе в петлю залезла!
Ещё немного, и хлестанут эмоции через край, понесёт людей, не остановишь. Тульчинский невольно втянул голову в плечи. Разойдутся, и ему несдобровать под горячую руку. Хорошо, что про его просьбу прислать казаков не знают - порвали бы тут же, как гнилой зипун. К арестам этим он тоже руку приложил. Ох, тяжек труд управителя - исхитрись-ка и нашим, и вашим. Да, ещё и уцелеть надо, когда и те, и другие недовольны и стукнуть норовят.
- Пошли к Преображенскому, пусть нас выслушает, - крикнул Попов, тоже уцелевший при аресте.
- Не ходите, товарищи, это провокация. Солдат не зря нагнали, - твёрдо сказал Баташев.
- Не пугай, пуганые, - презрительно процедил Попов. - Трещенков нас боится, поэтому и солдаты ему понадобились. Мы с мирными намерениями идём, не за что в нас стрелять.
- Но, помните, товарищи - порядок и дисциплина! - видя, что отговаривать людей бесполезно, сказал Лебедев. - Если что - ноги вверх!
В толпе послышался смех. У многих был свеж в памяти случай, произошедший пару недель назад на выселении рабочих в Старой Муе. Не найдя никого из тех, кого требовалось выселить, и. о. главноуправляющего Теппан и исправник Галкин, по сути, попали в дурацкое положение.
А вокруг бараков, тем временем, собрались рабочие. Прослышав про выселения и аресты, они были настроены далеко не добродушно. Ситуация стала накаляться, и Галкин уже подал команду: "Ружья на руку". Казалось, неизбежно кровопролитие. Но в этот момент большевик Григорий Черепахин, оказавшийся, на счастье, здесь же, скомандовал: "Все на землю. Ноги вверх". И сам первый лег в снег, подняв кверху свои худые, истоптанные пимы. Рабочие, услышав странную команду, растерялись, но, увидев его уже в снегу с поднятыми вверх ногами, последовали его примеру.
Исправник Галкин, видя, что смеются не только рабочие, но и солдаты, подал команду: "К ноге", - после чего рабочие поднялись и вновь окружили солдат. Подавленный неудачей, исправник подал новую команду: "Кругом", "Шагом марш". Но вечером эту первую полуроту бодайбинской команды, фактически отказавшуюся стрелять в рабочих, немедленно убрали с приисков, а утром другого дня на их место прислали других. Однако, опыт не пропал даром.
Разговор происходил неподалёку от поворота к механическим мастерским, где дорога входила в узкую теснину: налево, начиная почти от дороги на станцию "Надеждинская" и кончая мостиком через ручей Аканак, тянулись штабеля крепежного леса. Направо возвышался крутой обрыв к реке Бодайбо, а там, где он кончался, была "городьба" - забор из толстых кольев. Вся дорога, начиная от поворота на механические мастерские и кончая мостом через ручей, была похожа на узкую и длинную трубу не шире трех-четырех шагов.
- Братцы, если вы идете на соединение с феодосиевцами, то идите верхней дорогой, - инженер явно нервничал.
- Так, эта дорога позади осталась, - возмутился Петька Чохов. - Что же нам теперь, задом пятиться? Я раком ходить не обучен.
В толпе захохотали.
- Да, на Феодосиевский нам и не нужно, - удивился кто-то.
- Нужен нам только прокурор Преображенский и более никого не нужно, - добавил Чохов.
- Мы идем для того, чтобы передать свои заявления с жалобой на обиды "Лензолото". Есть желание сойтись с товарищами-феодосиевцами, а затем уже и идти вместе к прокурору Преображенскому. - рассудительно заметил Ерофеич. - Ведь это он сказал, что депутатов как наших уполномоченных не признает. А вот, дорогу солдаты перегородили. Зачем эти солдаты, разве они будут в нас стрелять?
- Нет, братцы, солдаты в вас не будут стрелять, - успокаивал Тульчинский, - только вы к ним лучше не ходите.
- Да, мы этого и в мыслях не держали, - успокоил его меньшевик Попов. - Мы можем несколько человек к Преображенскому послать депутатами.
- Нет, вы никуда не ходите, а ваши записки передадите мне. Я их отдам по назначению, - предложил Тульчинский.
Рабочие, увидев, что депутаты мирно разговаривают с Тульчинским, стали садиться на изгородь и на штабеля. Достав кисеты с махоркой, они сворачивали пожелтевшими от никотина пальцами цыгарки, и прикуривали. Депутаты продолжали разговаривать с инженером. Некоторые рабочие подходили к нему и вручали свои "сознательные записки".
- Ружья на руку! - неожиданно для всех прозвучала команда из-за ручья.
В сумерках уже было плохо видно, но лязг затворов говорил сам за себя.
- Чего это они? - удивлённо вскинул брови Чохов. - Стрелять, что ли, собрались?
Под взглядами рабочих Тульчинский съёжился.
- Провокатор, - презрительно бросил Лебедев. - Гапон, иуда!
- Отставить! - донёсся с той стороны ручья громовой голос.
- Кто таков? - послышался полный ярости голос Трещенкова.
- Ротмистр Исаев, примите командование на себя! - добавил тот же властный голос.
- Чего там творится такое? - с недоумением оглянулся Ерофеич. - Эй, вы что там, с ума посходили? Мы смуты не хотим!
- Мы тоже, - в сумерках голоса разносились далеко. - Я - министр внутренних дел Столыпин. Беспорядков и кровопролития я не допущу. Приготовьте ваши заявления, я иду к вам.
Тёмная фигура, перейдя через мостик, стала приближаться. Вынырнув из темноты, перед ними встал министр, хорошо знакомый по фотографиям в газетах.
- Здравствуйте. Давайте ваши заявления. Я позабочусь, чтобы все они дошли по назначению.
Остались позади поля и перелески, за окном замелькали знакомые пристанционные здания, проплыла водонапорная башня. Пассажиры в своих купе неспешно собирали вещи, готовясь к выходу. Астматично пыхтя и подрагивая на стрелках, локомотив уже замедлял ход у перрона Санкт-Петербургского вокзала, когда в коридоре послышался зычный голос:
"Господа, соблюдайте спокойствие! Полиции необходимо осмотреть ваши купе. Просьба всем оставаться на местах до особого распоряжения".
- Простите, господин околоточный надзиратель, - послышался женский голос. - А вы не скажете, это надолго? А то муж будет волноваться.
- Не волнуйтесь, мадам, мы осмотрим ваше купе первым.
Стас поглядел на Ингу - никаких эмоций её лицо не выражало.
- Не волнуйся, - улыбнулась она. - Я всё протёрла.
- С чего ты взяла, что я волнуюсь? - удивился он.
Вот, здорово, она его ещё успокаивает! Нашла, блин, неврастеника. В дверь купе негромко постучали.
- Войдите, - отозвался Стас.
На пороге возникли два сыскаря. Уж тут-то ошибиться было невозможно, тем более, ему.
- Помощник участкового пристава Беклищев, - представился старший. - Извините, ночью из вашего поезда двух господ выкинули. Уже мёртвых. Мы должны осмотреть купе.
- Понял, - кивнул Стас. - Дорогая, освободи диван, пожалуйста. Прошу вас, господа.
Они стояли, пока сыщики деловито осматривали обстановку.
- Вы окно открывали? - обернулся Беклищев.
- Да, - спокойно ответил Сизов.
- Зачем, позвольте спросить?
- Я попросила, - капризно дёрнула плечиком Инга. - Душно было. А что, разве нельзя?
- Что вы, нет, конечно, - примирительно сказал сыщик, моментально сообразив, что дамочка из тех особ, что из мужа верёвки вьют. - Я только уточнил. Мы всё осмотрели. Всего хорошего, позвольте откланяться.
Больше их никто не обеспокоил и, по мнению Инги, на сей раз слежки за ними не было. Они спокойно вышли на привокзальную площадь. Петербург встретил хмурым небом и промозглой сыростью дующего с Финского залива ветра. Когда они уже ехали на извозчике, Стас тихонько положил руку поверх затянутой в перчатку руки Инги.
- Ты хочешь объясниться мне в любви? - с изрядной долей ехидства поинтересовалась она.
- Ну, вот ещё, - хмыкнул он. - Лучше к тигру в клетку. Я тебе уже и слова сказать боюсь.
- Рассказывай, - усмехнулась она. - Пугливый нашёлся.
Она вежливо отняла руку.
- Я же сказала тебе, что не люблю мужчин.
- Я хочу предложить тебе работу, - серьёзно сказал Стас. - Мне, очень нужен такой специалист.
- Я подумаю, - ослепительно улыбнулась она. - Смотря по тому, какую плату ты можешь мне предложить. Останови у гостиницы.
- Что Вам угодно? - остановил его на входе в министерство дежурный.
- Мне срочно нужно к Петру Аркадьевичу. Дело не терпит отлагательства.
- Вы разве не знаете? - офицер понизил голос. - Нет его здесь. Сняли. Сейчас там господин Макаров.
- Понял, - кивнул обескураженный Стас.
Не вдаваясь в подробности, он вышел на улицу.
- И дым отечества так сладок и приятен, - вполголоса процитировал он. - Тьфу, мать вашу!
И стал медленно спускаться по ступенькам, раздумывая - что делать? А что тут поделаешь? Надо домой к нему ехать, заодно хоть повод есть с Наташей повидаться. И он махнул проезжающему извозчику.
Дверь ему открыла Елена.
- О, какой гость! Здравствуйте, Станислав! Вы что, сбежали?
- Откуда сбежал? - вздёрнул брови Стас.
- Да ладно вам притворяться! - скорчила она рожицу. - Мы же всё знаем. Вы теперь настоящий арестант, да?
- Настоящий, - кивнул опер. - Отпетый уголовник. Здравствуйте, Пётр Аркадьевич.
- Здравствуйте, Станислав. Я тут всех адвокатов до мыла загонял, а он - здрасьте! - тут как тут. Вправду сбежали?
- Сговорились? - проворчал Стас. - На третий день выпустили. Правда, сам я об этом только месяц спустя узнал, когда действительно сбежал. Здравствуйте, Наташа.
- Здравствуйте, Станислав.
- А чего зарделась-то, как майская роза? - съехидничала Елена. - Жив твой жених, как видишь.
- Что же вы такая злая, Лена? - шутливо спросил Стас. - Или я вам в родственники рылом не вышел?
- Фу! - скроила мину насмешница. - Что за выражения при дамах!
- Беги дама, на стол накрывай, - хмыкнул Пётр Аркадьевич. - Узника нашего откармливать будем. Тюремные харчи, смотрю, не впрок ему. Ишь, как отощал.
Сквозь неплотно прикрытую штору заглядывал рожок старой луны. Они уже битый час сидели в кабинете, поданный чай давно остыл.
- Да, похоже, вы правы, - задумчиво сказал экс-премьер. - Пожалуй, что без утечки информации не обошлось. На кого-нибудь грешите?
- Трудно пока сказать. Проверить надо. Кстати, теперь наша группа, что, Макарову в подчинение перешла?
- Ну, не настолько всё плохо, - хмыкнул Столыпин. - Все ваши дела были в моём личном сейфе. Мне почему-то показалось, что он, этих наших экзерсисов не оценит.
- Вас, насколько я понимаю, за Ленские события попросили? - спросил Стас без обиняков.
- Эк вы тактично, - покачал головой хозяин дома. - Угадали, за них. За то, что допустил.
- Ну, я почему-то так и подумал. А в прежней истории, Трещенков кучу народу на прииске положил. Тем самым главный жупел против царизма породил. Так, что, можете гордиться. Вы не только концессионерам, вы и господам социалистам та-акую свинью подложили! Вам за это памятник при жизни поставить надо.
- Поставят, - хмыкнул Столыпин. - Живьём на крест приколотят.
Звонок телефона резко прозвучал в тиши кабинета, и у Стаса почему-то сжалось сердце от недоброго предчувствия.
- Да, - взяв трубку, ответил Пётр Аркадьевич.
И по мере того, как он слушал, лицо его каменело, и опер понял, что предчувствие не подвело его и на этот раз.
- На нашем прииске бунт, - сказал Столыпин, положив трубку. - За что боролись, на то и напоролись.
Глава 15. Новые загадки
Из всех возможных средств передвижения самым быстрым оказался автомобиль. День выдался на удивление тёплым, когда они выезжали из Санкт-Петербурга. Столыпин, плюнув на все условности, сел за руль сам. Шофёром он оказался хорошим. Стас даже удивился, что эта "этажерка" может бегать с такой скоростью. Новенький тёмно-красный "Бьюик", рыча мотором, глотал версту за верстой. Опер прикинул в уме, что в сутки они, примерно, могут уложиться, но… рассчитали на бумаге, да забыли про овраги. Оврагов, конечно, не было, но не зря же поётся "эх, российская дорожка, семь загибов на версту".
Они выехали ранним утром, по темноте.
- Попробуйте поспать сидя, Станислав, - посоветовал Столыпин. - Я, конечно, человек, к бдениям привычный, но всю дорогу управлять не смогу.
- Это не вопрос, - пожал плечами Стас. - Вы только объясните, как с этим чудом техники управляться.
Управление оказалось не таким сложным, как он ожидал. К вечеру на горизонте показался какой-то город. На въезде у них проверили документы. Унтер, увидев, что за рулём сам Столыпин, вытянулся во фрунт. При этом, он так озадаченно глянул на Стаса, что последний едва сдержал смех. Сразу вспомнился анекдот - "…я не знаю, кто это был, но за рулём у него - сам Брежнев!"
- Вольно, - спокойно сказал Пётр Аркадьевич. - Я вам теперь не начальство.
- Тогда, - неуверенно сказал тот. - Позвольте вас в журнал зарегистрировать.
- Давайте, только быстро.
Город оказался Вологдой. Проезжая через него, Столыпин притормозил только один раз - у здания вокзала. Оно, на удивление, оказалось двухэтажным и каменным, выкрашенным в светло-зелёный цвет, с белой лепниной.
- Ресторан здесь, пообедаем и дальше.
- Ясно, - кивнул Стас. - Заказывайте, а я схожу телеграмму отобью.
Отыскав телеграфиста, он отбил Сосо короткую телеграмму: "Срочно приезжай на работу. Друг". Когда он вернулся в ресторан, Столыпин уже с аппетитом ел отбивную с картофелем. Его здесь, возможно, кто-то и узнал, но никто открыто не пялился, и на том спасибо. Стас невольно усмехнулся. Свои "акулы пера" тут, конечно, есть, но до нравов XXI века, слава Богу, пока не дожили.
- Кому телеграмма, если не секрет?
- Джугашвили, - отозвался опер, беря в руки вилку с ножом. - Социалисту нашему.
- Вы серьёзно? - нахмурился спутник. - Нам без него забот мало?
- Не беспокойтесь, - хмыкнул Стас. - Он порядок наведёт побыстрее Трещенкова. И, смею заметить, без крови.
- Знаете, Станислав, - Столыпин нахмурился. - Я, конечно, вам доверяю. В известных пределах. Но мне ваши контакты нравятся всё меньше и меньше. С этой публикой нельзя заигрывать. Любое проявление доброй воли они воспринимают, как слабость.
- Это вы не про все ещё знаете, - хмыкнул опер. - Да я и не думаю с ними заигрывать, что вы! Я их попросту прикармливаю. Кстати, за всеми этими прыжками так и не успел спросить: действительно добыча камней пошла?
- Пошла, пошла, - ворчливо отозвался экс-премьер. - Ваш протеже, надо признать, весьма талантливым инженером оказался. Ну, поели?
Стас кивнул и, допив последний глоток чая, встал из-за стола. После тёплого ресторана показалось, что на улице похолодало. А может, оно так и было. Хорошо, что догадались одеть вязаное бельё и взять шинели с меховым подкладом.
- Ну, теперь ваша очередь, - Столыпин уселся на пассажирское сиденье.
Стас завёл мотор, аккуратно потянул рычаг газа, и "Бьюик", чуть дёрнувшись, покатил по улице. Пётр Аркадьевич, уронив голову, дремал рядом.
"Как он на этих ухабах спать умудряется? - тихо удивился про себя Стас. - Вот, железный мужик".
И только тут вспомнил, что обещал назавтра увидеться с Ингой. Блин, вот склеротик! Надо было и ей телеграмму дать, чтобы ждала его возвращения. Конечно, гарантии это не давало, что своенравная киллерша послушается. Но теперь-то, точно, укатит к себе в Вену. Хорошо ещё, если туда. Мало ли у неё квартир может быть. С такой профессией на одном месте сидеть чревато. Скоро ему стало не до дум, дорога пошла такая, что сам чёрт ногу сломит!
Пока Столыпин спал, Стас остановился только раз - проинспектировать хлипкий кустик у верстового столба. Вернувшись в машину, он поправил на спящем сползшую шинель и, сев за руль, вытянул рычаг газа. В распарывающем темноту жёлтом свете фар, один за другим, мелькали полосатые столбы, отмечая оставленные позади вёрсты. Столыпин сменил его уже под утро, когда стало неметь лицо, и руки были, как чужие. Стас пересел направо и, закутавшись в ещё хранившую тепло шинель, сам не заметил, как выключился, уронив голову на грудь. Проснулся он, когда солнце уже стояло над верхушками деревьев.
- С добрым утром! - насмешливо поприветствовал его Столыпин. - Ну, и здоровы вы спать, господин титулярный советник.
- Почему титулярный советник? - удивился Сизов.
- Я за три дня знал, что меня снимут, - усмехнулся бывший министр. - Есть, знаете ли, источники в высших кругах… Ну, и присвоил вам очередной чин. Всё-таки, и жалованье побольше, и прочее-всякое.
- Спасибо, - поблагодарил новоиспечённый титулярный советник. - Только, всё равно, нагонит меня Макаров. Зачем ему такое странное подразделение?
По губам Столыпина мелькнула усмешка, которую иначе, как коварной, не назовёшь.
- Об этом вам беспокоиться не стоит. Всё будет, как и было. Он, всё-таки, без малого шесть лет у меня в товарищах проходил. Толковый специалист, даром, что из купцов. И революционеров любит не более, чем я, грешный.
- В прежней жизни его сняли после Ленских событий. За массовый расстрел, который Трещенков учинил. Как это вы успели его остановить?
- И не успел бы, - хмуро отозвался экс-министр. - Исаев ваш - золотая голова, сущий оракул. Николай Викторович меня за районные охранные отделения критиковал. А Всеволод, когда узнал, что Иркутская жандармерия Трещенкова на Лену командировала, сразу мне донесение на стол. И, надо сказать, точно всё проанализировал. Мы ведь, буквально, в последнюю минуту успели. Этот карьерист уже по толпе рабочих стрелять собирался. Вот, кстати, деревня какая-то. Надо молока у крестьян купить.
Сопровождаемые стаей собак, они въехали в деревню. Искать никого не пришлось, на самодвижущее чудо сразу сбежались поглазеть и мальчишки, и взрослые. Попив молока, они двинулись дальше. Тут уже ехать стало труднее. Дорога была, но такая, что врагу не пожелаешь. Избитая конскими копытами, она состояла из сплошных колдобин.
Не спасали и рессоры, мотало так, что приходилось силой удерживать руль, так и норовивший вырваться из рук. Однако, часов в шесть вечера они уже подъезжали к прииску.
- Кто таков? - раздался из-за ворот голос охранника.
- Хозяева твои, - отозвался Стас. - Открывай!
Услышав знакомый голос, тот испуганно охнул, и загремел засовами.