Отставной подполковник был импозантным мужчиной сорока пяти лет, любящим дорогие костюмы, французские одеколоны и хорошие машины. Когда-то он закончил Четвертый факультет Высшей школы КГБ (который переименовали потом в Академию криптографии ФСБ), служил в центральном аппарате своей грозной организации, затем неожиданно ушел в отставку и работал начальником аналитического управления службы безопасности одного из крупнейших банков. Но вскоре уволился и оттуда, чтобы создать собственную фирму, в должности директора которой благополучно пребывал до сих пор.
Рядом с ним на правом сиденье лежала белая кожаная папка, в которой находились важные бумаги. Он должен был передать их одному сотрудничавшему с ним человеку. До встречи оставалось еще достаточно времени и Сергей не очень-то торопился.
Вдруг, когда он в очередной раз посмотрел в зеркало заднего вида, его внимание привлекла движущаяся за ним белая "копейка". Ему показалось, что он уже видел ее двумя кварталами раньше, когда она, как будто прячась за другими машинами, вот так же следовала по маршруту его "тойоты".
Сергей притормозил. "Копейка" тоже замедлила ход. Он свернул в ненужный ему переулок – и она увязалась за ним, нагло подрезав мешавший ей "Запорожец". Мухин снова выехал на оживленную улицу, и белая бестия выскочила туда следом за его "тойотой".
Это был "хвост".
Мухин нахмурился. Уйти от преследовавшей его машины было трудно: дороги загружены, и реализовать свое преимущество в скорости Сергею все равно не удалось бы. Что же делать?…
Герман Редников был человеком хилым и болезненным. Три месяца назад он увидел красотку Таню – студентку параллельного курса в его экономическом институте – и влюбился в нее с первого взгляда. Но Герман прекрасно видел, какая пропасть лежит между этой шикарной девицей, привыкшей к богатым и красивым ухажерам, и собой – вечно сморкающимся, бледным юношей в роговых очках и без гроша в кармане. Три месяца он ходил возле нее кругами, все не решаясь познакомиться.
И вот вчера, собрав всю свою решимость, он узнал номер телефона Тани у ее подруги и позвонил-таки ей. Таня долго не могла понять, с кем она разговаривает, и поэтому, когда Редников пригласил ее в кафе, она пришла больше из любопытства – выяснить, что же это за бекающий и мекающий персонаж ей звонил вчера.
Увидев Германа, она широко раскрыла свои синие глаза и хотела уже развернуться и уйти, но Герман выглядел так жалостливо, что она согласилась составить ему компанию за столиком в одной из открытых арбатских пиццерий.
Герман щедро истратил всю скопленную за три месяца наличность, купив даме большую "Лазанью" с грибами, мороженое и две чашки кофе.
И в конце концов признался ей в любви.
– Я никогда не буду встречаться с тобой, Редников, – ничуть не удивившись такому повороту событий, сказала Таня, дожевывая пиццу.
– Но почему? – краснея и бледнея, спросил Герман. – Потому что я бедный?
– Нет. Совсем не поэтому.
– А почему же?…
– Потому что ты не личность! – рубанула она.
– Как это – я не личность? – растерялся Редников.
– Да вот так! – нагло сказала Таня. – Нерешительный ты какой-то. Неспособный на поступок.
– На какой еще поступок?… – вконец стушевался Редников.
– На смелый… – мечтательно сказала Таня.
– А что значит "на смелый"?
Девушка посмотрела на него и совершенно серьезно сказала:
– Залезь на наш столик и спляши.
– Зачем это?
– А просто так. Чтобы меня удивить.
Редников покосился по сторонам. В пиццерии было довольно много посетителей, а у выхода сидел здоровенный охранник.
– Он же меня за это в дугу согнет, – кивнул в его сторону Герман.
– Ну вот! – победно сказала Таня. – Что и требовалось доказать.
И она поднялась со стула, намереваясь уйти.
– Ну подожди! – взмолился Редников.
– Что еще?
– Но ведь я… – пробормотал Герман, – я же люблю тебя…
Таня усмехнулась и надменно произнесла:
– Мою любовь надо завоевать!
Редников хотел еще что-то сказать, но она резко развернулась и пошла на улицу.
Герман осел на стул и безжизненно опустил руки. Однако через несколько мгновений в его глазах все-таки зажегся какой-то огонек. Редников вскочил и побежал вслед за девушкой:
– Таня, подожди! Таня!
Несмотря на трудновыполнимость затеи, Сергей Мухин все же предпринял ряд попыток оторваться от ехавшей за ним "копейки". Он вдруг сворачивал с дороги в самых неожиданных местах, резко менял направление движения, пересекая две сплошные полосы, пытался затеряться среди других машин, смело ныряя в какой-нибудь затор, но ничего не получалось. Белый "жигуль" неотрывно держался у него на хвосте. Судя по всему, за рулем "копейки" тоже сидел ас.
Тогда Сергей решил оставить машину и проделать дальнейший путь пешком. Встреча, на которую он ехал, должна была состояться в Филевском парке, а он сейчас находился в районе "Третьяковской". В принципе не особо долго ехать, если пересесть на общественный транспорт, тем более что так будет значительно легче уйти от преследования.
Сергей присмотрел участок тротуара, где толпа была пооживленней, и решительно воткнул свою "тойоту" между двумя припаркованными к бордюру машинами. Схватив папку, он выскочил наружу, хлопнул дверью и пискнул кнопкой брелка, закрывающего автомобиль.
Как раз в это время навстречу шла толпа иностранных туристов во главе с экскурсоводом. Их было человек пятьдесят, и Мухин вклинился в самую гущу этой иноязыкой массы, вызывая изумленные возгласы увешанных фотоаппаратами, улыбчивых гостей России.
Прорвавшись через иностранцев, он на ходу снял с себя легкую летнюю куртку, вытащил из кармана черные очки и быстро надел их.
Несколько поменяв таким образом внешность, он снова смешался с толпой на этот раз других приезжих – делегатов какого-то то ли конгресса, то ли съезда – серьезных мужчин с пластиковыми визитками на рубашках. И сразу же после этого влез в переполненный троллейбус.
Двери закрылись, и Сергей Мухин, прижимая к себе папку, поехал в сторону "Арбатской".
С Германом что-то случилось. Всю жизнь ему не везло, начиная с роддома, где пьяная нянечка случайно положила его на сквозняке, оставив на всю жизнь с больными легкими, и заканчивая сегодняшним днем, когда девушка, в которую он по-настоящему, без памяти влюбился, издевательски указала ему его место.
Сильнее чем когда-либо раньше Редников чувствовал сейчас свою ущербность.
Но впервые за все время он не захотел смириться со своим жребием. Поэтому Герман побежал за Таней, еще сам толком не зная, что будет ей говорить, но совершенно ясно решив для себя – он добьется ее любви. Добьется!
– Таня! – догнал он ее наконец. – Постой!
Девушка остановилась и с выражением глубочайшей скуки на лице повернулась к Редникову:
– Ну что тебе?
На секунду он опешил, но тут же взял себя в руки и сказал:
– Ты должна дать мне шанс!
– Какой шанс? – не поняла Таня.
– Шанс проявить себя!
– Редников, иди ты на фиг! – очень отчетливо произнесла девушка и двинулась в прежнем направлении.
Герман застыл на месте, но через несколько секунд уже снова бежал за ней:
– Таня! Таня!
Старший следователь прокуратуры Московской области Валентин Михайлович Попков остановился у дачи генерала Мухина, вышел из машины и увидел стоящую возле калитки седую, усталую женщину. Прежде чем он открыл рот, она спросила:
– Что случилось?
За свои десять лет работы в прокуратуре Валентину не раз приходилось сообщать родственникам погибших страшные новости. Он знал, что после этого у людей обычно начинается истерика и поэтому добиться от них каких-то вразумительных показаний первое время не представляется возможным.
– Меня зовут Валентин Михайлович, – начал он.
– Так что случилось? Вы ведь из милиции?
Он приехал на милицейской машине с синей полосой по борту.
– Из прокуратуры, – поправил Попков.
– Неважно, – сказала женщина. – Что произошло? – снова задала она вопрос, на который он так не любил отвечать в подобных случаях.
– Вы жена Федора Петровича Мухина?
– Да.
В этот момент с неба обрушился дождь.
– Пройдемте в дом! – сказала она и засеменила впереди, ежась под густыми струями ливня.
Как только они зашли на веранду, Наталья Павловна сцепила ладони и напряженно посмотрела на Валентина:
– Я вас слушаю!
Тянуть дальше было невозможно.
– Ваш муж погиб, – сказал Попков.
– А? – словно не поняв сказанного, переспросила она.
– Федор Петрович Мухин застрелен около часа назад неизвестными людьми. Вместе со своим шофером.
Наталья Павловна опустилась на оттоманку и закрыла лицо руками. Попков стал искать взглядом графин с водой или, на худой конец, водопроводный кран.
– Но за что?… – подняла она красные, потрясенные глаза.
На столе, который стоял в углу, Валентин заметил бутылку минералки. Он быстро шагнул в ее сторону, налил полный стакан и принес его Наталье Павловне.
– Спа-а-а… – Слово благодарности перешло у нее в крик, в настоящий вой существа, доведенного до последней степени отчаяния. Стакан упал на пол и разбился.
Выйдя из троллейбуса недалеко от Арбата, Мухин решил продвигаться в сторону метро. "Хвост" конечно же отстал – Сергей был в этом абсолютно уверен. Он снял очки, надел куртку и, приободрившись, зашагал вдоль красочных магазинных витрин.
Вдруг метров через сорок, когда он мельком глянул на уличные часы, чтобы сверить их со своими, его боковое зрение выловило из окружающей толпы мужское лицо со сплющенным, очевидно перебитым, носом. В первый момент Сергей даже подумал, что ему померещилось. Ведь именно этот человек некоторое время назад сидел за рулем преследовавшей его "копейки"!
Мухин был в шоке. Нет, профессионализм, конечно, не подвел Сергея и он заметил слежку, но ведь и тот, кто шел сейчас за ним, сумел просто намертво приклеиться к нему и удержался на "хвосте" после всех финтов бывшего фээсбэшника.
Сергей понял, что оторваться ему уже не удастся. Поэтому на встречу он не поедет. К тому же ему нужно решить, как быть с папкой. Лучше всего встретиться с отцом и с его помощью переправить ее в безопасное место.
Он достал мобильник и сначала набрал номер телефона, установленного в служебном "мерседесе" отца.
Отец не взял трубку.
Тогда Сергей решил, что Мухин-старший уже на даче, и принялся звонить туда…
От резкого телефонного звонка Попков вздрогнул.
– Прошу вас, возьмите трубку, – мягко сказал он Наталье Павловне.
Мухина, у которой уже прошли первые слезы, сняла трубку:
– Алло…
– Это я, мама, – сказал на другом конце Сергей. – Отец далеко?
Услышав последнюю фразу, Наталья Павловна схватилась рукой за лоб и снова заплакала:
– Это Сергей… – только и сумела она произнести. – Сын…
Попков перехватил трубку:
– Здравствуйте…
– Вы кто? – послышался с другого конца настороженный голос. – Где мама?
– Я старший следователь Московской областной прокуратуры Попков… – начал Валентин.
– Что с отцом? – тут же спросил Сергей.
Попков даже не ожидал, что сын задаст этот вопрос так быстро. Тем не менее отвечать было надо.
– Случилось несчастье…
– Он жив? – По голосу было понятно, как напрягся где-то вдали Сергей.
– К сожалению, нет…
В трубке повисла тишина.
– Алло, Сергей, вы меня слышите? – спросил Валентин.
– Да, – хрипло ответил тот.
– Вы можете сюда приехать?
С заметным усилием Сергей выдавил из себя:
– Могу…
– Через какое время вас ждать?
Пауза.
– Где-то минут через сорок… – донеслось издалека.
В трубке послышались гудки, и Попков положил ее на рычаги.
"Может быть, что-то выясню у этого Сергея", – подумал он и принялся успокаивать плачущую Наталью Павловну.
Таня шла в сторону метро. Она уже перестала реагировать на просьбы Редникова остановиться, и поэтому он шагал за ней молча, раскрыв рот, чтобы лучше дышалось, потому что выдержать ее темп Герману было нелегко. Пару раз Таня поворачивала голову и раздраженно говорила:
– Хватит меня преследовать!
Редников ничего не отвечал.
– Отстань, я говорю!
Но он все преследовал ее, шумно вдыхая жаркий воздух и, стараясь не отстать от длинноногой красавицы, которая шла прямо посреди тротуара. Двигавшиеся навстречу мужики восторженно пропускали Татьяну и, едва она проходила мимо, тут же оборачивались, чтобы оценить ее вид сзади. При этом на них неизменно наталкивался Редников, который не успевал обогнуть очередного застывшего на месте ценителя женской красоты, и тыкался своим острым носом в его плечо или спину.
– Извините… – бормотал он и двигался дальше.
– Смотреть надо, придурок! – кричал вслед мужик.
– Сам такой… – тихо шипел под нос Герман и, набирая воздух, ускорял шаг, чтобы через секунду опять врезаться в чью-то спину.
Так они дошли до метро.
Таня наконец остановилась, дождалась его и сказала:
– Я не понимаю, чего тебе от меня надо.
– Апффф… Апффф… Апффф… – вместо ответа выдали легкие задыхающегося Редникова.
– О боже! – закатила глаза девушка и, тяжело толкнув стеклянную дверь, зашла в метро.
Герман последовал за ней.
Потрясенный, Сергей выключил мобильник, сунул в карман и прислонился к каменной стене здания, возле которого стоял.
Мухин посмотрел на папку. У него не было никакого сомнения, что отца убили из-за того, что он знал о содержании вложенных в нее бумаг.
– Какой же я был дурак… – простонал Сергей.
Ведь именно он втянул отца в это дело. Он просил генерала помочь ему в сборе тех данных, которые скрывала сейчас гладкая белая обложка.
"Но ведь следующим они убьют меня!" – Страшная мысль придала ему сил, он оторвался от стены и быстро пошел к метро.
Между тем человек с перебитым носом вышел из дверей находившегося неподалеку магазина и продолжил слежку.
Мухин знал, что тот идет сейчас позади него.
"Может быть, отдать им папку и они успокоятся?" – подумал он.
Нет, это невозможно. Тогда его уберут те, с кем он должен был сегодня встретиться.
Сергей почувствовал, что загнан в угол.
Освободившись на работе, Турецкий приехал домой, поел и развалился на диване. Жена с дочерью находятся на курорте и заявятся только через две недели, так что все это время ему придется терпеть неприбранность и общий неуют в квартире.
Впрочем, не так уж и часто он тут бывает. Сегодня, например, опять пришлось оставаться на ночь в Генпрокуратуре, разбирая дела. Потом этот странный вызов к генеральному, и снова работа, работа, работа…
Турецкий сладко зевнул. Сон медленно вступал в свои права…
И тут раздался телефонный звонок.
Александр протянул руку к стоявшему на прикроватной тумбочке аппарату и, чуть не свалив его, схватил трубку:
– Да…
– Здорово, Саш! – раздался бодрый голос его старого друга – начальника МУРа Вячеслава Грязнова.
– Здорово…
– Ты там спишь, что ли?
– Представь себе, да, – снова зевнул Турецкий. – Работы столько, что еле выкраиваю время на отдых…
– Ну извини, что разбудил…
– Да ладно уж…
– Значит, работы, говоришь, много?
– Ну да! – потянулся Александр. – Ты что, не знаешь, что ли?
– Да знаю, знаю… Все-то ты в трудах… – И тут, как бы между прочим, Грязнов добавил: – Кстати, о том деле, которое тебе сегодня обещал подкинуть Филиппов, мне тоже известно…
Турецкий удивился:
– Ну ты даешь… Да мне самому о нем еще почти ничего неизвестно!
По дороге к метро Сергей Мухин лихорадочно размышлял, как ему выйти из смертельно опасного для него положения.
"Стоп, – подумал он. – А может быть, отца убили, недеясь найти при нем папку? И за мной теперь охотятся по той же причине? И если сейчас я избавлюсь от нее, то меня не тронут? Вдруг им нужны только эти документы?"
Он и сам понимал, что его предположение не стоит выеденного яйца, но оно было единственным, которое оставляло Сергею шансы на жизнь.
"Но куда ее деть?…" – продолжал он сосредоточенно морщить лоб.
Уничтожить документы нельзя, потому что заказчики все равно потребуют их у него, и если он им их не предоставит, то тогда…
И вдруг Сергей понял, кто может сохранить эту папку.
"Только бы успеть до него доехать…" – сказал он себе и решительно зашел в вестибюль станции метро "Арбатская".
– Пока ты спал, Меркулова снова вызвал генпрокурор и рассказал о деле… – Голос Грязнова в трубке из дружеского стал деловым. – Я звонил Косте, и он ввел меня в курс…
– Излагай… – откликнулся Турецкий.
– Сегодня убит генерал-лейтенант ФСБ Мухин…
– Это я знаю…
– Он был начальником отдела особых расследований ФСБ.
– Так-так…
– Его машину расстреляли за городом, в районе Киевского шоссе… – сказал Грязнов.
Турецкий опешил:
– За городом? В районе Киевского шоссе? А при чем тут я? Почему бы этим делом не заняться областной прокуратуре?
Грязнов понизил голос и сказал:
– Есть некоторые обстоятельства, заставляющие меня предположить, что за этим убийством последуют и другие… Причем на территории Москвы.
– Что еще за обстоятельства?
– Ну так… есть кое-что…
– Слушай, Славка, – сказал Турецкий. – Ну что ты меня напрягаешь раньше времени? Мне это дело официально еще не поручено! Могу я отдохнуть или нет? Я устал. Я только сегодня направил в Верховный суд дело, над которым мне пришлось париться девять месяцев!
Реакция Грязнова была своеобразной:
– Так, значит, у тебя будет достаточно времени для новой работы! – обрадовался он.
– Тьфу ты! – в сердцах сказал Турецкий и бросил трубку.
Ступив на эскалатор, Редников облокотился на движущуюся сбоку черную ленту, отдышался и стал спускаться по ступенькам к стоящей метра на три впереди него Татьяне.
– Может, хватит? – утомленно сказала она.
– Не прогоняй меня… – тихо сказал Герман. – Я только провожу тебя до поезда, и все…
К этому времени его пыл начал остывать. Он понял всю бесполезность своих действий и хотел сейчас только одного – побыть с ней еще немного.
– Значит, ты не поедешь за мной? – подозрительно спросила Таня.
– Нет.
– Ну ладно… – милостиво согласилась девушка. – Тогда так и быть – провожай.
Они сошли с эскалатора и попали в не особенно заполненный людьми зал станции. Тем не менее на платформе, куда они свернули, народа скопилось много, и им стало ясно, что поезда не было уже давно.
– Елки-палки, – расстроилась Таня. – Придется пропустить следующий. Не влезу…
У Редникова поднялось настроение. Еще немного он побудет с ней…
– Ну что ты лыбишься? – спросила девушка.
– Так…
– Нет, я все-таки влезу в первый же поезд! – сказала она. – Только б от тебя отвязаться!