– Дай бумагу, – опустившись в кресло в кабинете, попросил Сергей Сергеевич. Он быстро набросал на листе несколько строк и подал банкиру. – Все пойдет в такой пропорции.
– Хорошо, – Андреас приколол листочек к документам на выплату по счетам "Гелиоса", вызвал секретаря и подал ему документы:
– Будьте добры проследить, чтобы все платежи провели в соответствии с приложенной запиской. Основную сумму в несколько приемов переведете на известные счета.
Он вопросительно поглядел на Сергея Сергеевича – тот утвердительно кивнул. Когда секретарь вышел, он вынул из кармана телефон мобильной связи и набрал номер. Услышав в наушнике голос Ильи, Сосновский спросил:
– Как?
– Они перекрыли улицу с обеих сторон. Полагаю, если вы не явитесь на свидание, последует акция.
– Выпускай Толика и Сашу, – велел Сергей Сергеевич. – Пусть не спешат, и поаккуратнее. Сам где?
– Пока в берлоге.
– Как Симон?
– Ждет распоряжений.
– Постоянно держи его на связи и действуй только наверняка! Обязательно звони мне. – Потом Сосновский обернулся к Андреасу:
– Как же твоя служба безопасности проморгала Лурье?
– У вас есть пословица: и на старуху бывает проруха, – попытался отшутиться банкир. – Я признателен Илье за информацию, но… имеются затруднения. Естественно, Роберт Францевич Лурье больше не может работать в нашей команде, однако, если он утонет, повесится или попадет под автомобиль, это неизбежно привлечет внимание криминальной полиции. А это не желательно…
Сергей Сергеевич слушал его и презрительно кривил губы – чистоплюи, привыкли делать грязные дела чужими руками! А ведь у самих есть все необходимое: люди, деньги, оружие, техника. Только голова не работает! По их милости произошло самое страшное – утечка информации! Хорошо, Илья не подвел. Но все равно, ждали именно его, Сергея Сергеевича. Ладно, черт с ними!
– Да, ситуация, прямо скажем, не из лучших, – нарушил он молчание.
– Ты должен помочь нам, – просительно заглянул ему в глаза Андреас.
– Неужели ты хочешь, чтобы я удавил его собственными руками и вывез из банка труп в багажнике своей машины? – в притворном испуге округлил глаза Сосновский.
– Перестань, – банкир поморщился, как от зубной боли. – Сейчас не время для шуток.
– Ладно, давай его сюда, – Сергей Сергеевич достал из портфеля две кассеты. – Сначала покажем ему видеозапись, а потом дадим прослушать разговор. Ты начни, а я дожму.
Андреас тяжело вздохнул и по селекторной связи вызвал Лурье. В ожидании его прихода Сосновский то и дело поглядывал на часы.
Наконец дверь кабинета открылась и вошел полный человек с бледным лицом, одетый в приличный, но мешковато сидевший на нем костюм. Банкир жестом предложил ему присесть и тут же включил видеозапись. На экране телевизора возник сумрачный уголок кафе, потом появилось лицо Лурье, схваченное камерой крупным планом.
– Роберт Францевич, – по-латышски вкрадчиво спросил Андреас, – с кем вы встречались вечером семнадцатого числа? Эта запись сделана службой безопасности нашего банка.
– Встречался? – Лурье умело изобразил полное недоумение. – Я просто зашел в кафе пропустить стаканчик, и все.
– Вам знаком этот человек? – банкир воспользовался кнопкой стоп-кадра, чтобы удержать на экране полускрытое тенью лицо Лапина.
– Нет, мы случайно оказались за одним столиком.
– Да нет, не случайно, Роберт Францевич, – вступил в разговор Сергей Сергеевич. – Семнадцатого у вас состоялась очередная встреча с Георгием Ивановичем Лапиным, более известным в криминальной среде под кличкой Лапа, которому вы в последнее время регулярно передаете сведения о том, что делается в банке.
– Чушь какая-то! – Лурье нервно дернул плечом, но от взгляда Сосновского не укрылось, что тот уже не так непробиваемо спокоен, как в начале беседы.
Сделав знак Андреасу включить запись разговора Лапина и Лурье, происходившего в тот же день, Сергей Сергеевич впился взглядом в лицо Роберта Францевича, боясь пропустить момент, когда нужно нанести решающий удар, окончательно сломать толстяка.
Лурье начал сдавать уже на второй минуте записи: он понял, что угодил в западню, из которой не выбраться, и отпираться бесполезно. Лицо его покрылось крупными каплями пота, они скатывались, оставляя темные дорожки на воротнике голубой сорочки. Пальцы нервно дергались, плечи ссутулились, и весь он как-то обмяк.
"Зверь затравлен", – с удовольствием отметил Сергей Сергеевич.
Он неслышно подошел к Лурье и положил ладонь ему на плечо. Тот вздрогнул, как от удара, испуганно втянул голову в плечи и едва слышно прошептал:
– Он меня заставил, грозил убить. Не надо больше… Чем я могу… Я все…
– Успокойтесь, – Сергей Сергеевич выключил запись, налил стакан воды из графина, достал из кармана маленькую плоскую коробочку, вынул из нее белую таблетку и протянул Роберту Францевичу. – Выпейте, это поможет вам успокоиться.
– Что это? – Лурье боязливо поглядел на него снизу вверх.
– Фенозепан, – как малого ребенка, уговаривал Сосновский. – Пейте! Нам еще нужно о многом поговорить, а вы уже ни к черту не годитесь.
Он сам сунул Роберту Францевичу в рот таблетку и дал запить водой из стакана. Тот, как загипнотизированный, послушно проглотил лекарство.
– О чем говорить? – вытирая платком потное лицо, простонал Лурье. – Разве вы еще будете со мной о чем-то говорить?
– Почему же нет? – тонко улыбнулся Андреас. – Я не собираюсь вас увольнять.
Роберт Францевич жалко сморщился: зачем эта ложь, разве он не понимает, как поступают с предателями, приоткрывшими перед чужими завесу над финансовыми махинациями банка? Неписаный закон суров, и отступника ждет лишь одна награда – смерть! Рассчитывать на снисхождение людей, ворочающих огромными деньгами, просто глупо – они живут не только иной жизнью, чем простые смертные, но и, похоже, в ином измерении.
– Действительно, какой теперь смысл в вашем увольнении? – тут же подхватил Сергей Сергеевич. – Случись с вами что-нибудь, и Лапин сразу поймет: он лишился источника информации! Неужели вы полагаете, что нам это выгодно?
– Я сделаю все, только прикажите, – прижав к груди пухлые руки, жарко заверил Лурье. – Все!
Сергею Сергеевичу стало вдруг скучно – сколько раз он наблюдал подобные сцены? На профессиональном языке это называлось перевербовкой, и сейчас они с Андреасом попросту актерствовали, старательно делая вид, что намерены перевербовать Лурье, хотя обоим давно ясно: приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
– Вам придется вновь завоевать наше доверие, – вздохнул Андреас. – Хочется верить, Роберт Францевич, что вы сможете это сделать.
– Я сделаю, сделаю!
– Когда у вас назначена следующая встреча с Лапиным? – поинтересовался Сосновский. – Какие новые сведения он хочет получить от вас?
– Он ничего не говорил.
– Прекрасно! – Сергей Сергеевич поощрительно улыбнулся. – Теперь накануне каждой встречи господин управляющий лично будет доводить до вашего сведения, что следует рассказывать Лапину. Вам все ясно или есть вопросы? Кстати, вы немного успокоились?
– Да, благодарю вас, – Лурье привстал и подобострастно поклонился. – Мне все ясно, и я…
– Идите, Роберт Францевич, – махнул рукой Андреас. – Отправляйтесь на свое рабочее место и помните: за вами будут присматривать.
Толстяк неуклюже выбрался из кресла и, пятясь, не переставая кланяться на каждом шагу, скрылся за дверью.
– Слизняк! – брезгливо бросил банкир. – Его надо немедленно раздавить, иначе он снова предаст.
– Дай команду на коммутатор не соединять его с городом и выкинь из головы эту проблему, – посоветовал Сергей Сергеевич. – Все решится само собой.
Банкир пристально, испытующе посмотрел на Сосновского, но тот устало прикрыл глаза и неожиданно спросил:
– У тебя есть шампанское?
– Шампанское? Ты хочешь что-то отметить?
– Да, переход нашего клиента в новую ипостась.
– Сейчас найдем.
– Сначала я хочу дождаться важного звонка, – остановил его Сергей Сергеевич…
Глава 5
Толик и Саша – невзрачный мужчина лет сорока, в потертых джинсах и дешевой ветровке, – удобно устроились в салоне микроавтобуса "ситроен" с тонированными стеклами. За рулем сидел Илья.
– Уточни место, – не оборачиваясь, бросил он Александру, и тот быстро забегал пальцами по кнопкам сотового телефона.
– Это мы, – сказал он, услышав ответ. – Где?
– У сорокового дома, за углом. Красная "лада", 03–22. В тачке пятеро, рядом с водилой – Сажа.
– Передай: пусть уходят, – велел Илья.
– Уходите!
– Понял…
Александр сложил телефонную трубку. Сейчас группа наблюдения за бойцами Лапы, устроившими засаду в дальнем от банка конце улицы, свернется и исчезнет, без следа растворившись среди городской сутолоки. Теперь наступил его черед. Ни волнения, ни страха он не испытывал: просто нужно хорошо и быстро сделать привычную работу. Именно за это ему платят приличные деньги.
– Высадите меня за два квартала от них, – попросил Александр и взял сумку.
– Не тяни, – сказал Толик. – У тебя есть двадцать минут, я начну после тебя.
– Будь спок! – Саша коротко хохотнул и хлопнул приятеля по колену.
"Ситроен" свернул за угол. Толик прилип к окну, высматривая красную "ладу". Заметив ее, подтолкнул Александра локтем. Тот скользнул по машине безразличным взглядом.
– Илья, давай за трамвайной остановкой.
– Потом сразу на базу, – напомнил Илья. – Ни пуха тебе!
– К черту!
Микроавтобус притормозил, и Саша спрыгнул с подножки. Тут же смешавшись с прохожими, он неспешной походкой направился к сороковому дому, где стояла "лада". Ярко-красная крыша автомобиля служила прекрасным ориентиром, и Александр подумал, что сам он для засады выбрал бы другую машину – не столь броскую, зато с отлично отлаженным движком, новыми покрышками и надежной рамой. А тут чуть не за версту прет в глаза бандитский шик, глупое желание выделиться и дать понять: перед тобой крутые парни, хозяева жизни! Сколькие уже погорели на этом, но остальные так ничему и не научились. Что же, тем хуже для них.
Проходя мимо "лады", он бросил на нее быстрый оценивающий взгляд: машина стояла чуть наклонно, въехав боком на тротуар, чтобы не мешать движению. На переднем сиденье рядом с водителем небрежно развалился длинноволосый брюнет в черной кожаной куртке – Вольдемар Сокол по кличке Сажа, один из ближайших подручных Лапина. Итак, ошибки нет.
Александр свернул к магазину сувениров, располагающемуся на первом этаже, и, используя витрину, как зеркало, еще раз внимательно осмотрел "ладу". Вроде, кроме Сокола, больше ни одной знакомой рожи? Впрочем, это не имеет никакого значения. Сейчас нужно быстро решать, как с ними покончить, – отпущенное ему время неумолимо уходило.
Сдвинув сумку на живот, Александр нервно побарабанил по ней пальцами – там лежали три гранаты и автомат "узи" с двумя полными рожками. Может быть, незаметно достать оружие и, резко обернувшись, располосовать очередями "ладу", крестя ее свинцом вдоль и поперек? Потом бросить автомат и в проходной двор – в этом районе он знал все закоулки. Однако этот вариант ему не нравился: он просто нутром чуял – в самый ответственный момент что-то вдруг пойдет наперекосяк. А он давно привык все скрупулезно рассчитывать, чтобы не было и малейшего риска.
Швырнуть им в салон гранату? Неотразимый удар, но успеешь ли сам спрятаться от разлетающихся во все стороны осколков? Кинуть и нырнуть в магазин? Там толстые стены, но… Опять рисковать собственной жизнью? А хотелось все сделать чисто, наверняка – именно этим и отличается профессиональная работа от примитивной халтуры дилетантов. Впрочем, граната – отличная мысль!
Подняв голову, Александр окинул взглядом многоэтажный дом и решительно направился к ближайшему подъезду. Он поднялся на один лестничный пролет, выглянул в окно. Все чудесно: "лада" стояла внизу, почти прямо под ним. Лучшего и желать нечего. Перепрыгивая сразу через две-три ступеньки, он взбежал на пятый этаж и снова выглянул в окно. Нет, пожалуй, высоковато. Спустившись этажом ниже, рванул раму окна, приоткрыл его и расстегнул сумку. Связав гранаты заранее припасенной тонкой проволокой, Александр пошире распахнул окно, выдернул чеки и метнул связку вниз, целясь в ярко-красную крышу "лады". И сразу присел, спрятавшись за простенок и прикрыв голову руками…
Внизу оглушительно грохнуло. Тугая волна горячего воздуха ударила по дому, хлопнули рамы окна, со звоном посыпались разбитые стекла. На улице кто-то испуганно закричал… Александр уже летел по лестнице вниз, стремясь скорее выбраться из подъезда, который в любой момент мог превратиться для него в смертельную западню.
Бухнули тяжелые двери, и он выскочил на улицу. В ноздри сразу же шибануло тяжелым, кислым запахом гари и свежей крови. На месте красной "лады" чадно дымилась груда искореженных обломков. Одно колесо отбросило на середину проезжей части, а рядом с ним валялась чья-то окровавленная нога в обуглившейся штанине. Витрину магазина сувениров вынесло ударной волной, стеклянное крошево густо усеивало тротуар. У стены, бледная как полотно, сидела раненая женщина. Около нее хлопотали сердобольные прохожие. Где-то далеко уже истошно завывали сирены.
Александр быстро свернул в знакомый проходной двор, бегом проскочил его и оказался на параллельной улице. Глазеть на разбитые витрины и раненую женщину он не имел ни времени, ни желания. Главное – ни красной "лады", ни ее пассажиров больше не существовало, а остальное – издержки производства.
Посмотрев на часы, он довольно усмехнулся: уложился в двенадцать минут. Пусть кто-нибудь попробует сказать, что это не классная работа! На ходу он достал из сумки радиотелефон, набрал номер и сказал:
– Я закончил.
– Да, мы слышали, – откликнулся Толик. – Все чисто?
– Естественно! Успехов вам!..
Толик сложил трубку сотового телефона, немного опустил тонированное стекло микроавтобуса и, как в амбразуру, посмотрел в образовавшуюся щель. На другой стороне улицы стоял подержанный "фольксваген-гольф" – машина второй засады боевиков Лапы, которые должны перехватить "мерседес" Сосновского, если тот не повезет дань пахану.
– Как? – не оборачиваясь, спросил сидевший за рулем Илья.
– Лобовое стекло бликует, – Толик подтянул поближе лежавший на соседнем сиденье продолговатый плоский кейс. Щелкнул замками и откинул крышку – в его руках тускло блеснул вороненый металл.
– Для тебя это не помеха, – нервно зевнул Илья. – Я спрашиваю, как Саня?
– Все о’кей, – хмыкнул Толик, быстро собирая бесшумную автоматическую винтовку с укороченным стволом и откидным прикладом. Установив оптический прицел, он взглянул через него на "фольксваген". Заходящее солнце, отражаясь от лобового стекла, било ему прямо в глаза, и пассажиры автомобиля казались смутными тенями, как большие рыбины, скрытые толщей воды. Толик вынул из гнезда на крышке кейса светофильтр.
Теперь стало видно лучше, но для быстрой стрельбы на точное поражение недостаточно хорошо. Отсоединив от винтовки магазин, Толик выщелкнул из него один патрон и вставил на его место другой, с разрывной пулей – его придется сжечь зря, чтобы убрать мешавшее нормально прицелиться лобовое стекло.
– Мы торчим тут почти пять минут, – заметил Илья.
– Не подгоняй, – огрызнулся Толик. – Суетишься, как голый в бане…
Он чуть ниже опустил стекло, встал коленом на сиденье, уперся локтем в спинку и приник к винтовке – теперь ее ствол через щель смотрел точно на "фольксваген".
– После шестого – трогай, – едва слышно прошептал Толик, весь слившись с оружием, и начал медленно выбирать свободный ход спускового крючка…
Пассажиры "фольксвагена" страдали от безделья. Автоматы они положили под ноги, на пол. Бритоголовый мужчина с неровно сросшейся рассеченной губой, за что и получил кличку Рваный, травил порядком надоевшие тюремные байки, но его слушали, не желая затевать ненужную свару. Устроившийся рядом с водителем Лысый сложил руки на животе, блаженно прикрыл глаза и подремывал, пригретый вечерним солнышком.
– …Ну, заводят лоха в камеру, – рассказывал Рваный, – а старший ему говорит: выбирай, либо хер в задницу, либо вилку в глаз! На полном серьезе! Тот и заметался: чего же выбрать? Стать петухом на потеху всей братии или окриветь? Откуда ему, дурачку, знать, что вилок в камере отродясь не бывало!..
Неожиданно по лобовому стеклу словно стегнуло тугим жгутом, и оно разлетелось на тысячи мельчайших осколков, как снежной крупой обсыпав водителя и сидевшего рядом Лысого. Он испуганно вздрогнул, открыл глаза и тут же съехал вниз на сиденье, так и не успев ничего понять, – пуля вошла ему точно в середину лба, прошила череп насквозь и на излете застряла в обивке сиденья. Водитель чуть повернул голову, чтобы посмотреть, что это стряслось с Лысым, поэтому свинец клюнул его над левым ухом, разворотив височную кость.
Сидевшим сзади брызнуло в лицо липкой и горячей кровью. Рваный хотел закричать от ужаса, увидев, как у соседа справа вдруг появилась темная дырка в переносье, из которой слабыми пульсирующими толчками потекло что-то розовое, пузырящееся, но не успел – его словно ахнули молотом по голове, разом бросив в бездонную и немую темноту…
Винтовка выплюнула шестую стреляную гильзу – еще теплую, с чуть заметным ободком нагара там, где только что сидела вылетевшая из нее пуля, – а Илья уже выжал сцепление и вдавил педаль акселератора: "ситроен" рванул вперед. Толик ловко извернулся и не упал, а шлепнулся на сиденье, прижав снайперскую винтовку к груди, как любимое дитя. По его губам скользнула самодовольная улыбка:
– Ну как?
– Сработал меньше чем за минуту, – уважительно отозвался Илья и приоткрыл ветровичок, чтобы из салона побыстрее вытянуло кисловатый запах пороха.
Толик разобрал винтовку, спрятал ее в кейс вместе с позвякивавшим нейлоновым гильзоприемником, захлопнул крышку и защелкнул замочки. Закурив, он с удовольствием затянулся и выпустил дым в приоткрытое окно.
– У нас еще Жора, – напомнил Илья. – Ты не поторопился упаковать инструмент?
– Если он вылез из берлоги, Бень его кончит, – лениво ответил Толик. – Хотя бы со страху!
– Или, в назидание другим, нам придется кончить и Жору, и Беня, – мрачно усмехнулся Илья. – Проверь, где Лапа?
Толик взял телефон, набрал номер и, дождавшись ответа, назвал себя. Выслушав, что ему сказали, он сообщил приятелю:
– Жора вместе с Бородой сидят за столиком на веранде "Даугавы". Машину оставили на стоянке у кабака. Никого из их бойцов наблюдение не засекло.
– А откуда им взяться, бойцам-то? – Илья засмеялся. – Они уже на небесах, а трое оставшихся не в счет. Жора сам себя перехитрил, бросив все силы к банку. Сейчас снова мудрит: "Голубая Луна" напротив, и он хочет с верандочки "Даугавы" пронаблюдать, принесут ли ему дань. Звони Духу, нечего тянуть…
"Вот оно!" – вздрогнул Симон, услышав треск телефонного зуммера.
В желудке возник тяжелый, тянущий ком, к горлу подкатила тошнота – Беню стало страшно. Если несколько минут назад предстоящее дело виделось чем-то отдаленным и несколько абстрактным, то теперь все мгновенно приблизилось, приобрело реальные черты и сжало душу, дохнув на нее мертвящим холодом.