– Да, я звонил, – быстро прервал ее Серов, не желая выслушивать потоки упреков и принимать на себя скопившуюся у нее злость. – Есть дело, хотел кое-что сказать.
– Оставил бы на автоответчике, если уж сам не приехал, – сердито фыркнула она. – Глаз не кажешь которую неделю! Или надоела? Другую нашел, сознавайся?!
"Как сердцем чует, – подумал Сергей. – Видно, ни одну из женщин не обмануть, если только они чем-то не заняты. Например, детьми".
– Не мог оставить, – спокойно ответил он. – Это не телефонный разговор, но совсем не о том, на что ты намекаешь.
Она немного помолчала, раздумывая над услышанным, а потом осторожно поинтересовалась:
– Есть новости?
– Да.
– Тогда я сейчас приеду. Выходи, у меня нет никакого желания подниматься к тебе.
– Поздно уже, – попытался отказаться Серов.
– Ничего, – решительно отрезала она. – Ты не робкого десятка, а я подскочу на машине. Через сорок минут!
С тяжелым сердцем он положил трубку и пошел переодеваться. По привычке надел кобуру с пистолетом, а сверху накинул ветровку.
– Куда это ты? – покосился на сына Иван Сергеевич, когда Сергей попытался незаметно прошмыгнуть через гостиную. – Надолго?
– Приятель позвонил, выскочу на несколько минут.
Во дворе, прикурив, он стал ждать, мысленно подбирая слова, которые ее меньше ранят.
Она подъехала через полчаса. Лихо притормозила рядом с Сергеем и призывно распахнула дверцу. Как обреченный, он нырнул в пропахший духами и табаком мрак салона.
И невольно вздрогнул, услышав из колонок магнитолы голос парижского цыгана Володи Полякова:
А теперь, как это странно, так нежданно,
Мне сказать тебе лишь хочется: уйди!..
Лариска выключила магнитолу и нетерпеливо обернулась к Сергею:
– Ну? Говори же, говори! Что?!
Он с трудом разомкнул губы:
– У меня плохие новости.
– Да? – она задохнулась и прижала руку к груди, словно желая прикрыть ладошкой низкий вырез тонкого свитера, надетого прямо на голое тело, так, чтобы явно вырисовывались соски. – Отец?..
– Его больше нет. Пришла официальная бумага из Росбюро Интерпола.
– О Боже!
Лариска откинула голову на спинку сиденья, и по ее щеке медленно покатилась слезинка. Сергей хотел обнять ее, положить руку на круглое колено, как-то успокоить, приласкать, сказать ей о своих сомнениях, но вдруг понял – ничего этого делать не следует!
Она неожиданно выпрямилась, тыльной стороной ладони вытерла щеку, достала сигарету и прикурила. Совершенно ровным, деловым голосом Лариса спросила:
– А деньги? Меня не интересуют подробности, где и как он… Где деньги, ты узнал? Я не собираюсь оставаться нищей! Верни их мне, слышишь, Сережа?! Тогда у тебя будет все!
Серов слегка отодвинулся, словно от нее вдруг пахнуло холодом, как от Снежной Королевы, и Лариса уловила это движение.
– Верни! – она с силой притянула его к себе, схватив рукав ветровки. – Ты же спал со мной, подлец! А теперь решил улизнуть? Верни деньги отца!
– Где я их возьму? – гаркнул он ей в лицо. – Он украл их и вывез за границу!
– Возьми где хочешь! Пришла пора платить долги!
– Какие долги? Даже если мне удастся найти деньги, я должен вернуть их государству.
– Ха! Серов, ты что, идиот? – она приложила его плечом об дверь, выбросила недокуренную сигарету и начала с остервенением молотить кулачками куда попало. – Верни мне деньги! Верни!
– Ты сошла с ума! – Сергей закрылся руками от ее ударов и локтем нажал на ручку дверцы.
Неужели она помешалась? Или это очередная истерика, нервная реакция на сообщение о гибели отца? Все равно, разговора не получится.
Серов вырвался и выскочил из "жигулей". Даже не захлопнув дверцу, он медленно пошел к дому, ссутулившись и втянув голову в плечи, словно под осенним моросящим дождем – предвестником зимы.
Сзади раздался долгий автомобильный гудок, и Лариска закричала:
– Сергей, вернись! Сергей!
И вновь над притихшей, темной и сонной улицей понеслись долгие, тоскливые звуки клаксона, похожие на рыдания фантастического животного.
Но он даже не оглянулся. Ему было мерзко и холодно. А в душе образовалась вдруг бездонная черная пустота…
Примечания
1
Вайнахи – самоназвание чеченцев.
2
Писка ( жарг .) – бритва.