В пакетике лежал обрывок цветной фотографии: виден желтый песок, кусочек голубой воды – то ли моря, то ли большого озера, – серый камень и чья-то темная тень. Обрывок фото был не больше этикетки спичечного коробка.
– Да, тут мало чего можно получить, – разочарованно протянул Юрий Владимирович.
– Ага, – кивнул Серов. – Кроме версии, что это принесли преступники.
– С таким же успехом можно выдвинуть версию, что она получила фото по почте, – раздраженно ответил Пулов. – Спасибо, идите! – отпустил он сержанта.
Вернулся эксперт, с ним пришли благообразные старичок и старушка, опасливо присевшие на стулья у двери – роль понятых их явно пугала. Эксперт-криминалист, вытирая тряпкой грязные руки, в ответ на вопросительный взгляд следователя, отрицательно мотнул головой:
– Никаких "клопов".
– Могли успеть снять, если был?
– Не знаю, – эксперт отложил тряпку и открыл свой чемоданчик. Достал из него фотоаппарат и проверил вспышку. – Убрать "клопа" для специалиста дело нескольких минут, а кто скажет, сколько они здесь находились? Телефонный ввод на лестничной площадке: если соседи не высунутся, ковыряйся сколько хочешь.
– Дальше телефонную линию проверить можно? Должен же быть распределительный шкаф на подъезд или корпус? – спросил Серов.
– Это вне пределов моей компетенции, – эксперт нацелился объективом на торчавшие в раме осколки. – Надо связываться с телефонной станцией и вызывать электронщиков.
Ярко мигнул блиц, сухо щелкнул затвор фотоаппарата, запечатлев на пленке пробитую телом Трапезниковой дырку в оконном стекле. Пулов, готовясь писать протокол осмотра, присел к столу.
– Вот так вот всегда и бывает, – снимая колпачок с ручки, вздохнул он. – В кои-то веки получил я, Сереженька, в твоем лице "профессионального свидетеля", да оказалось, и от тебя мало толку.
– Что поделать, – уныло отозвался Серов, примостившийся с другой стороны стола. Он хотел дождаться возвращения Тура: вдруг Володьке повезет, и он принесет в клювике что-нибудь новенькое?
От нечего делать Сергей начал перелистывать настольный перекидной календарь – все равно осмотр и написание протокола дело долгое и хлопотное. Эксперт сейчас зафиксирует обстановку на пленку, потом облазает все с кисточкой и порошками, пытаясь отыскать оставленные преступниками отпечатай пальцев, затем займется дверью и замками: может быть, их даже снимут, чтобы проверить в лаборатории – нет ли на них чуждых следов металла, свидетельствующих о применении отмычки или подборе ключей. В общем, занудливая, рутинная работа.
– Интересно, что скажут судебные медики? – не отрываясь от протокола, ни к кому не обращаясь, задумчиво обронил Пулов.
Серов промолчал. Что скажут, то и скажут, а гадать не в его привычках. Кстати, в календаре многие странички вырваны – видимо, на них имелись записи? Неужели и здесь приложили руку те, кто убил Татьяну? Сергей попытался вспомнить, были ли на руках мужчин, которые скрылись на "жигулях", перчатки. Нет, к сожалению, в спешке он не обратил внимания. Впрочем, перчатки они могли снять, выйдя из квартиры.
Ага, вот интересная страничка: на ней отпечаталась запись, сделанная на предыдущей, вырванной, страничке. Продавленные штрихи слабые, но можно попробовать прочесть.
– Посмотрите, – Серов позвал эксперта, – вдруг разберем?
Тот подошел и скептически хмыкнул. Но тем не менее полез в чемоданчик, взял баночку с порошком и мягкую кисточку. Осторожно нанес порошок на листок и подул. Вдавленные штрихи стали немного яснее, и Серов с трудом разобрал торопливо записанные нечетким почерком несколько слов: "Серг. Серг. Каштан".
– Чего там? – заинтересовался Пулов.
– Судя по дате, запись сделана до исчезновения мужа Трапезниковой, – сказал Сергей.
– Да? – Юрий Владимирович с сомнением покачал головой, однако, свято соблюдая принцип не пренебрегать ничем, что может дать хоть какую-то зацепку, приказал эксперту: – Закрепи запись и изымем. Понятые, подойдите к столу.
Эксперт обрызгал листок специальным раствором из баллончика, аккуратно вырвал его пинцетом из календаря и убрал в полиэтиленовый пакет. Эта пусть небольшая, но все-таки удача воодушевила Серова, и он пролистал весь календарь до конца. Но безрезультатно.
Наконец вернулся Тур и прямо с порога, не дожидаясь вопросов, хмуро сообщил:
– Никто и ничего! В квартире рядом вообще никого нет, на другой стороне площадки дома одна глухая старуха. Соседи этажом ниже слышали звон разбитого стекла. Объяснение я у них отобрал. Все.
– Странно, – потирая подбородок, пробормотал Пулов. – Потерпевшая должна была орать как резаная.
– Тем не менее, – Владимир развел руками. – Шума или криков никто не слышал.
– Во дворе бабки с малышами гуляли, – вспомнил Серов. – Найди их, они могли видеть, как "жигуленок" приехал.
– Да, давай пошустри, – согласился следователь.
Сергей вместе с Туром вышел на лестничную площадку. Закурили.
– Я, пожалуй, поеду в округ, а оттуда в Управление, – Серов нервно затянулся сигаретой. – Не нравится мне все это. Чего я теперь Лариске скажу? Красочно опишу, как стал очевидцем гибели ее знакомой, обратившейся ко мне за помощью?
Владимир деликатно промолчал. Сергей вяло пожал ему руку и начал медленно спускаться по лестнице.
Наверное, теперь он в долгу перед Татьяной Трапезниковой: если не смог и не сумел помочь ей живой, то просто обязан найти тех, кто ее убил. Найти и покарать по закону! Должна же восторжествовать справедливость? Хотя можно ли говорить о Законе и Справедливости в такой стране, как Россия?..
Николай Иванович ждал обещанного звонка на следующий день – ведь Шамрай сам говорил, что нечего тянуть, – но никто не позвонил ни в офис, ни домой. Напрасно прождав еще один день, он заволновался: уж не случилось ли, упаси бог, чего непредвиденного? Однако напоминать Владиславу о себе счел неудобным и решил подождать еще. В конце концов волею судеб он получил дополнительное время для размышлений, прежде чем решиться переступить черту, окончательно подведя здесь все итоги. А это так непросто! Ах, как непросто почти пять десятков лет вариться в одном котле, а потом вдруг очертя голову прыгнуть в другой!
И все же звонок таинственного Сергея Сергеевича застал Николая Ивановича врасплох: он раздался ровно в полдень, когда Рыжов сидел в своем кабинете в офисе фирмы.
– Николай Иванович? – голос в трубке был глуховатый, какой-то бесцветный и совершенно незнакомый.
– Да, я. С кем, простите, имею честь?
– Это Сергей Сергеевич от Владислава.
"Вот и началось, – мелькнуло в голове у Рыжова. – Теперь я совсем близко к черте. Впрочем, прежде чем я переступлю ее, мне обещали разъяснить условия!"
Он быстро бросил взгляд на окошечко определителя номеров в телефонном аппарате, но там, к его разочарованию, зеленовато светились безликие прочерки: либо Сергей Сергеевич звонил из автомата, либо пользовался аппаратурой, не позволяющей засечь его номер.
– Очень приятно, я ждал вашего звонка, – не стал скрывать Николай Иванович.
– Вот и дождались, – без всякого выражения ответил Сергей Сергеевич. – Есть предложение вместе пообедать.
– Когда и где?
– Давайте встретимся через два часа в кабачке "Каштан". Знаете, где это?
– Весьма приблизительно.
– Адрес не записывайте, просто запомните…
– Хорошо, через два часа я буду. Как мы узнаем друг друга?
– Когда войдете, назовите себя мэтру. Он проводит вас к столику.
"Шпионские страсти, – усмехнулся Рыжов. – Ишь как все обставляет: номер его телефона не высвечивается, адрес кабака не записывай, как он выглядит, не говорит. Хотя в том деле, о котором они собираются беседовать, наверное, иначе нельзя?"
– Договорились, – сказал он, и тут же раздались короткие гудки.
Без десяти два Рыжов припарковал свой серый БМВ на тихой улочке недалеко от Таганки. До встречи с Сергеем Сергеевичем оставалось десять минут – примерно столько нужно, чтобы дойти отсюда до "Каштана". Николай Иванович решил: раз начали играть в шпионов, то и будем играть. Свою машину он тоже не покажет.
Ресторан располагался на первом этаже высокого кирпичного дома современной постройки: солидные двери из темного полированного дерева с ярко начищенными латунными фигурными ручками, тонированные стекла, скрывающие от досужих любопытных то, что делается в залах, по обеим сторонам от входа – бетонные вазоны с цветами. У кромки тротуара стояли несколько новеньких иномарок.
Рыжов открыл тяжелую дверь и очутился в просторном холле с зеркалами на стенах и стойкой гардероба, за которой скучал молодой человек в фирменном сером пиджаке с вышитой на нагрудном кармане эмблемой ресторана – резным зеленым каштановым листом с белым стилизованным цветком посередине. Оглядев себя в зеркало, Николай Иванович поправил галстук и прошел в зал – уютный, обставленный мягкой мебелью, выдержанной в пастельных тонах. Негромко звучала приятная музыка, посетителей было мало, и они сидели далеко друг от друга.
Неслышно подошел пожилой, представительный метрдотель и улыбнулся Рыжову, как старому знакомому.
– Рад, что вы посетили наш ресторан. Желаете пообедать?
– Мне заказан столик. Я – Николай Иванович.
– Да. Прошу вас, – еще шире улыбнулся мэтр и повел Рыжова к столику на двоих у окна. Предупредительно подвинул кресло и подал солидную папку меню.
Раскрыв ее, Николай Иванович украдкой бросил взгляд на часы: пять минут третьего. Где же Сергей Сергеевич?
– Разрешите?
Рыжов поднял голову. Около его столика стоял неопределенного возраста мужчина с холодными голубыми глазами. Не дожидаясь ответа, он занял свободное кресло напротив и представился:
– Я Сергей Сергеевич, от вашего хорошего знакомого Владислава Борисовича. Что будем кушать?
– Еще не успел решить, – Рыжов подал ему меню. – Полагаюсь на ваш вкус.
– Надеюсь, не пожалеете, – Сергей Сергеевич подозвал официанта. – Сделайте нам по салатику "оливье", две соляночки и осетринку на вертеле. Спиртного не нужно, принесите сок и кофе с пирожными.
Пока новый знакомый заказывал, Николай Иванович исподтишка разглядывал его, теряясь в догадках, откуда тот появился. Кажется, его не было в зале? Какой-то невзрачный человек. С таким поговоришь, расстанешься и, встретив через пару часов на улице, пройдешь мимо. Разве только узнаешь по пристальному, пронизывающе-холодному взгляду?
Ожидая, пока принесут заказ, закурили. Небрежно стряхнув пепел в хрустальную пепельницу, Сергей Сергеевич тихо спросил:
– Вы уже решились?
– Как вам сказать? – замялся Рыжов. – Если честно, еще в раздумьях.
– Понимаю, – улыбнулся Сергей Сергеевич, и лицо его сразу смягчилось. Он расстегнул пиджак и доверительно сказал: – Знаете, я часто думаю: кто создал эту землю? Бог, матушка-природа или какой-то высший вселенский разум? Но они дали нам общий дом, и мы должны знать свой общий дом, побывать в любых его уголках за то короткое, яркое и мучительно прекрасное время, называемое жизнью! Земля бесценная жемчужина мироздания, и каждый вправе увидеть и оценить всю ее изумительность. Если власть предержащие мешают сделать нам это, то они совершают смертный грех, возвеличивая себя без меры, считая равными Богу и даже выше его и сильнее, поскольку Господь не создавал границ! Помните: "Несть для меня эллина или иудея…"?
Николай Иванович был слегка ошарашен.
– Вы философ или поэт-мистик? – сказал он и, совершенно неожиданно, признался: – В Канаду хочу! Это возможно?
– Да, – меланхолично кивнул Сергей Сергеевич. – Но почему именно Канада? Потому, что там тоже зима и есть березы?
– Наверное.
– Бросьте, голубчик, – по-свойски похлопал его по руке новый знакомый. – Зачем она вам? – он презрительно скривил губы. – Там, как в Штатах, суровая налоговая система. Поверьте, я знаю, что говорю!
Официант принес хрустальный графин с соком, фужеры, тарелочку с тонко нарезанным хлебом. Поставил перед гостями вазочки с салатом. Пожелал приятного аппетита и удалился.
– И по эту сторону Атлантики, в старушке Европе, есть множество приличных мест, где можно прекрасно устроиться, – продолжил Сергей Сергеевич. Он налил в фужеры сок, сделал глоток, довольно причмокнул и приступил к салату.
– Как все будет происходить? – решился приступить к конкретным вопросам Рыжов.
Сергей Сергеевич вскинул на него холодные голубые глаза:
– Зачем вам такие подробности? Надеюсь, Владислав сообщил, что все отработано и надежно? Я могу это только подтвердить. А выбрать, где окончательно осесть, вы можете уже там, когда осмотритесь и обживетесь. Не стоит торопиться. Не волнуйтесь, вас и там не оставят заботами. Сейчас важно принять решение: идете или остаетесь?!
Николай Иванович тоже занялся салатом. Говорить с доверенным лицом Шамрая не просто. Но нужно! Должен же он, черт бы его побрал, сказать, каковы условия ухода?! Рыжов пришел сюда не вкушать салат, солянку и осетринку, а узнать условия. И он их узнает!
– Сколько я могу увезти?
– Сколько хотите, – усмехнулся Сергей Сергеевич. – Но с вас пятнадцать процентов за нашу работу. Отдаете уже там. Что еще вас интересует? Спрашивайте. Вы же хотели знать условия?
"Он словно читает мои мысли", – подумал Николай Иванович.
– Как с членами семьи?
– Десять процентов с человека. Маленькие дети обойдутся вам от трех до пяти процентов, в зависимости от возраста.
– Значит, если я захочу взять с собой двоих взрослых, мне придется отдать тридцать пять процентов? Круто!
– А наш риск? Ведь мы обеспечиваем вам все! И потом, – Сергей Сергеевич доверительно понизил голос. – Большинство еще не старых мужчин предпочитают уходить в одиночку. Там множество возможностей, поверьте! И одному значительно меньше придется рисковать. Но если есть желание, мы вывезем всех, кого прикажете.
Официант принес солянку, и беседа прервалась. Рыжов лихорадочно прикидывал: если взять жену и дочь, то придется отвалить… Нет, это слишком много!
– Мало брать туда не имеет смысла, – как бы между прочим заметил Сергей Сергеевич.
– Вы правы, – согласился Николай Иванович. И пустил следующий пробный шар: – Владислав говорил: в этом деле нужно помочь друг другу.
– Естественно!
– Я хочу, чтобы мне серьезно помогли.
– Ищите и обрящете! Чего вы хотите?
– Взять капитал своего акционерного общества, – Рыжов решился на полную откровенность.
Сергей Сергеевич задумался. Николай Иванович напряженно ждал ответа: от этого во многом зависело его решение.
– В принципе это возможно, – наконец сказал Сергей Сергеевич. Он вынул из кармана визитку. – Я могу дать вам эту карточку, и тогда все устроится за несколько дней. Но… только после того, как услышу, что вы окончательно решили.
– Хорошо, – Рыжов решил зайти с другого бока. – В чем будет заключаться моя помощь?
– Это вы узнаете тоже после того, как дадите ответ.
– А переход границы? Как перевести деньги? Я хочу иметь гарантии, что там у меня будет дом и все прочее, что нужно человеку для нормальной жизни.
– Ну, голубчик мой, – рассмеялся Сергей Сергеевич. – Не бойтесь, мы работаем цивилизованно. Никаких контрабандистов с черными повязками, кровожадных бандитов или чемоданов с двойным дном. Все, что нужно, вы там получите. Это я гарантирую, поскольку, если вы решитесь, мы отправимся вместе.
– Вот как?! – Николай Иванович немного смешался.
– А как же? Вся ответственность за ваше благополучие ляжет на меня. Ваше дело наконец решить: идете или остаетесь? И если идете, то с кем?
Неслышно подошел официант, собрал грязную посуду и поставил перед ними тарелки с осетриной. Это было как нельзя кстати – Рыжов получил передышку. Конечно, Сергей Сергеевич, по всему видно, тертый калач и давит его, вынуждая немедленно принять окончательное решение. Что делать?
Нет сомнений, он прав, говоря о возможностях, которые откроются перед Николаем Ивановичем, окажись он с приличными деньгами за кордоном. Мужчина он еще не старый, и…
Дочь – отрезанный ломоть: у нее есть квартира, машина, у нее своя собственная жизнь. Николай Иванович дал ей все, что мог и должен был дать заботливый отец. Не будет дурой – не пропадет.
А жена? Любил ли он ее вообще когда-нибудь? Пожалуй, этот вопрос Николай Иванович задал себе так прямо и откровенно впервые за всю их совместную жизнь.
Нет, наверное, никогда он ее не любил. Просто женился по расчету на дочери одного из областных руководителей и с помощью связей тестя продвинулся сразу на несколько ступенек вверх по административно-партийной лестнице. Да, она была ему хорошей женой, но он изменял ей при каждом удобном случае. Почему бы не изменить теперь еще раз, уже окончательно? В конце концов в виде благодарности, можно оставить ей кое-какие средства. Да и пенсию она получит.
– Нежная осетринка, – прервал его размышления Сергей Сергеевич.
– Хорошая…
Рыжов боялся признаться самому себе, что уже все решил.
– Итак?.. – Сергей Сергеевич закурил и выжидательно посмотрел на Николая Ивановича.
– Я иду!
– С кем?
– Один, – выдохнул Рыжов, и сразу стало легче на душе.
Сергей Сергеевич молча протянул через стол руку, и Рыжов пожал ее, как бы скрепляя договор. Ладонь у его нового знакомого оказалась сухой и прохладной.
– Владика больше не беспокойте, – негромко начал наставлять Сергей Сергеевич. – Теперь все дела поведете со мной. Не волнуйтесь, у меня нет похабной привычки исчезать в самом разгаре мероприятий. Вот вам визиточка, – он передал Рыжову карточку. – Через пару дней позвоните и спросите Римшу Иосифа Абрамовича. Его предупредят. И крепко держите язык за зубами! Ну, мне пора, я вас сам отыщу.
Он поднялся, застегнул пиджак и вышел из зала.
Николай Иванович проводил его взглядом и занялся визиткой. На изящно оформленной карточке значилось: фирма "Гелиос". Указаны адрес, номера телефона и факса. И больше ничего. Значит, через пару дней он должен позвонить туда, спросить Иоси фа Абрамовича, и тот поможет ему вытянуть из акционерного общества все соки, выжав его, как лимон? Интересно, каким образом он сумеет провернуть такую финансовую аферу, да еще так, что денежки достанутся не кому-нибудь, а Рыжову? Естественно, Иосиф Абрамович непременно возьмет свой процент. Да и пусть, лишь бы все сделал.
"Кстати! – спохватился Николай Иванович. – Сергей Сергеевич обещал ответить, чем я должен помочь Владиславу и компании в благодарность за их услуги. Но, выяснив, ухожу ли я за кордон, Сергей Сергеевич ловко перевел разговор на другую тему, а потом раскланялся. Любопытная личность".
Кофе с пирожными Рыжов вкушал в одиночестве. Закончив обед, он хотел расплатиться, но официант заявил, что все уже оплачено.
Выйдя из ресторана, Николай Иванович закурил и направился туда, где оставил БМВ. Он шел и думал, что многие, очень многие дорого заплатили бы за то, чтобы изменить свою жизнь, начать ее заново. Однако мало кому это удается. А у него появился шанс! Надо быть круглым вдиотом, чтобы не попытаться воспользоваться им!
Сергей позвонил Ларисе только спустя два дня после гибели Трапезниковой. Он никак не мог собраться с духом и сообщить ей о случившемся, а снимая трубку зазвонившего телефона, боялся услышать голос Ларисы и ее вопрос: "Ты виделся с Татьяной?"