Виталик ничего не говорил про соседку Веру, и это настораживало.
Время поджимало, надо было отправляться на работу, а бабское любопытство держало ее за подол.
- Устал?
- Ты знаешь, какая-то пустота в душе. Два месяца
пахал , как папа Карло, спал по четыре часа, репетиции утром и вечером, потом муторные прогоны, огромное умственное напряжение, нервная лихорадка. Костюмы сшили за два дня до премьеры, декорации закончили за три, афиши расклеивали в тот же день - словом, хуже, чем в советское время! И так все время. А теперь хожу, как придурок, ничего не делаю, ни о чем не думаю. Вот такая клиническая картина. - Он усмехнулся. - А у тебя все нормально?
- Да вроде бы.
- Что значит - вроде бы?
- Вчера какой-то идиот звонил весь вечер. Я снимала трубку, а он дышал. Или она. Поэтому пришлось телефон отключить. А ты где обретался этот час?
- Не поверишь, у нашей соседки Веруни!
- А чего ты улыбаешься?
- Ну, как она меня сейчас соблазняла, ты бы только видела! Вытащила вкусный кизлярский "Юбилейный"! Полбутылки на радостях уел, а вот отблагодарить не сумел! Обиделась, наверно.
- Еще бы! Что ж ты так поступаешь?
- Да как-то дискомфортно. С утра грязный, потный, невыспавшийся, да и ей на работу к десяти. Поэтому выпил кофе, коньячку, рассказал о спектакле. Потом Веруня пошла в ванную и дверь не закрыла. Я постоял минуту и решил ещё раз испытать судьбу: думаю, если у тебя заперто, вернусь к Верке. А здесь дверь, нате-ка, нараспашку! Не судьба! - Виталик хитро сощурился.
- Прямо жалко тебя до слез!
- А я теперь и думаю: чего моя женушка косила под спящую? Неужели кто-то был, кого она, когда муженек зашёл к соседке, и выпроводила?
- Коли у тебя такие мысли закрались, значит, ты наверняка слушал, кто выходил из нашего отсека.
-Да, тихо подслушивал, но за это время никто не выходил, - кивнул Виталик. - Увы!
Боже, какие они глупые, подумала Марта. Оба потихоньку ревнуют друг друга, а сами делают независимый вид, что могут в любое время расстаться.
- Извини, мне пора на работу. Позавтракай - в холодильнике колбаса и сыр, в морозилке есть пельмени - и отдохни. Я представляю, как ты напахался! Она подошла к мужу и неожиданно приникла к его груди. Виталик осторожно обнял ее. Почти минуту они стояли так и молчали. От ее волос пахло лавандой.
- Я соскучился по тебе, - прошептал Виталик.
- Правда?
Он кивнул. Марта подняла голову, потянулась к нему губами, и Виталик поцеловал ее, крепко прижал к себе. Его рука скользнула к ее бедру, потом под халат.
- Виталик, ты с ума сошел! Мне пора на работу!
- Позвони, задержись на часик! Я два месяца терпел! Ты же понимаешь!
-Так уж и все два?! - усмехнулась она.
Не поверишь, но это так, клянусь! Когда поехал, не скрою, собирался погусарить! А прибыл в Пермь, начал репетировать, и мозги набекрень! Хотел сделать шедевр! Придумал концепцию, сценографию, а на худсовете вежливо сказали: не выпендривайся, твои сложности народ не поймет. Сделайте нам красиво и трепетно, больше ничего не надо. Под хорошую музычку, со страстью и слезой... -- Виталик запнулся, шумно вздохнул, дернул желваками,- Я там так психовал, что, если б и захотел, у меня бы ничего не получилось!
- А сейчас не психуешь?
Он снова крепко прижал ее к себе, глаза его загорелись.
- Ты же чувствуешь, как вздыбился малыш?
- Чувствую! - возбуждаясь, промычала Марта.
-Тогда пойдем!
- Ты насильник! - заулыбалась она.
Муж раздел ее, они упали на кровать и предались неистовой страсти.
С Виталиком у нее всегда выходило, и Марта вдруг подумала, что им надо все наладить, ей нечего трепыхаться.
- Может быть, ты сегодня вообще в офис не пойдешь? - предложил он. - Скажи, что тошнота и понос одновременно, температура тридцать восемь и семь, похоже на дизентерию. Врач еще не приехал, но, видимо, вырваться на работу не удастся.
Она рассмеялась.
- Ну что?
- Да я так, наверное, и сделаю.
Она взяла телефон, набрала номер мобильного Стаса.
- Это я, - сухо начала она. - Я поднялась, но у меня разламывается голова, видимо,давление резко упало. Всю ночь не спала, заснула уже под утро, возможно, еще и от этого...
- Побудь дома сегодня, - ласково сказал Стас. - Отдохни. Особых дел нет, а с текучкой мы с Юлей управимся.
- Я так и хочу.
- Может быть, что-нибудь привезти: фруктов, лекарства и вообще какой-нибудь еды?
- Нет, спасибо. Когда я болею, то, как собака,забиваюсь в нору и не хочу никого видеть, - проговорила Марта, -За день отлежусь и завтра приеду.
- Ладно, я еще позвоню.
- Хорошо.
Она положила трубку. Виталик с усмешкой смотрел на нее.
- Это твой шеф?
Марта кивнула.
- Не по чину заботливый.
- С чего это ты вывел? - Предательский румянец выступил на ее щеках.
- Я все-таки режиссер. Плохой или хороший, сие другой вопрос. Но у нас есть такая наука, которой и определяется профи ты или профан, называется скромно: "Действенный анализ пьесы и роли". Мы и по жизни что-то всегда играем - кто жену, кто мужа, а кто любовника. Так вот, судя по всему, у тебя с шефом установились короткие, дружеские и даже о-о-очень теплые отношения.
- Надо же, великое открытие! - огрызнулась Марта. - Я другого отношения к себе и не терплю! Только о-о-очень теплые!
- Этот необычайно занятой человек хотел все бросить и приехать к тебе, попроведать, а так поступают, когда заболевает близкий человек, - словно не слыша ее, раскладывал свой пасьянс Виталик.
- Ну хватит чушь городить! - рассердилась Марта. - Он хотел завезти лекарства, если они нужны, я ведь лежу в лежку, только и всего. Тем более все знают, что я одна, а ты ставишь спектакль.
- Вот и сказала бы, что я вернулся.
- Тогда все бы подумали, что я осталась дома по другой причине, -усмехнулась Марта.
- А разве это не причина?
- Для трудового законодательства это не причина, - отрезала Марта и, набросив халат, пошла в ванную.
Она уже пожалела, что послушалась его и осталась дома. Виталик начинал демонстрировать ироническую отрыжку своего режиссерского ума, а ее это только злило.
- Эй, Марта, я уже хочу к тебе, - постучав в дверью ванной, запросился Виталик. - Ну чего ты как не
родная? Тебе же не нужно сегодня никуда ехать. Хватит дуться! Будем считать, что я пошутил со своими умозаключениями. Жизнь продолжается! Ну давай, давай, давай!
Марта завернула краны и открыла дверь
Налоговые полицейские нагрянули на четвертый день после ухода сановного дяди Ровенского на пенсию. Трое полицейских вошли в магазин с автоматами в сопровождении капитана. Он предъявил свое удостоверение Коле и Леше и спросил директора. Продавцы указали на дверь кабинета. Оставив за спиной, в торговом салоне, рослых автоматчиков, капитан прошел туда.
Широкоскулое и хмурое лицо капитана ничего хорошего не предвещало. Он свысока оглядел Марту, Юлю, остановил свой взгляд на гендиректоре, подошел к нему, молча показал свое удостоверение и потребовал документы для проверки.
- Какие? - осторожно спросил Ровенский.
- Все! - прорычал капитан. - Я буду знакомиться со всеми документами. Я имею право потребовать для проверки любые бумаги, относящиеся к деятельности вашего акционерного общества.
- Мы не возражаем, проверяйте.
Стас посмотрел на Марту, увидел на ее столе книгу черной кассы - из-за своей красной обложки она сразу же бросалась в глаза, - и душное облако накрыло его с головой. Он с трудом взял себя в руки, подошел к шкафам, вытащил папку с уставными документами и лицензиями, положил на свой стол.
- Проходите, садитесь, смотрите,-ровным голосом проговорил Ровенский.
Если б у капитана был приказ на выемку всех документов, он бы непременно предъявил его вместе с
удостоверением. В этом случае полицейские вошли бы с ним в кабинет и, не спрашивая, стали бы сгребать в крепкие мешки все, что попадется им под руку. И тогда красная, тетрадь, в которую Марта записывала реальные доходы и расходы, оказалась бы в их руках. От одной этой мысли у Стаса мороз пробежал по коже. Капитан поморщился. Не спеша прошел к столу,сел, открыл папку, углубившись в чтение и не снимая с головы шапки. Скорее всего, полицейский не сомневался в том, что бумаги в порядке, но через две-три минуты он вытащил записную книжицу, шариковую ручку, расстегнул куртку, всем своим видом показывая, что будет просматривать подробно и основательно даже эти, обычно не подлежащие столь детальному изучению уставные документы.
Прошло минут десять. Капитан читал устав с таким интересом, словно перед ним лежал крутой гангстерский роман. Он даже снова возвращался к началу, точно пропустил какой-то важный момент на первых страницах, чем привел в удивление даже Марту, повидавшую за свою жизнь многих налоговиков и аудиторов.
Воспользовавшись тем, что капитан так увлекся, Стас бросил красноречивый взгляд на главного бухгалтера, словно давая команду потихоньку убрать со стола красную тетрадь, что Марта весьма элегантно сделала, засунув ее к себе в сумку. Юля заметила это, заговорщически улыбнулась.
- Ты можешь идти, Юля, - спокойно сказала главбухша, бросив взгляд через распахнутую настежь дверь на полицейских, тупыми статуями торчащих в салоне. - Завтра в десять, как обычно.
- Я завтра с утра в банк, отвезу платежки, вы сами просили, - напомнила помощница.
- Да-да, я совсем забыла! - Марта махнула рукой. - Конечно!
Юля покрутилась у зеркала, поправляя шарфик,
один конец которого она небрежно, забросила на плечо, стрельнула нежным взором в сторону Стаса. Тот нервно курил, ничего не замечая, и, огорченная его равнодушием, девушка вышла. Ее никто не задержал. Отравив Юлю, Марта таким образом проверила, какие распоряжения получили полицейские от командира и не станут ли они блокировать выходы. Глядя на Марту, гендиректор мотнул головой в сторону двери, разрешив и ей уйти домой и унести злополучную тетрадь. Но главбухша не торопилась.
Капитан, потея в теплой камуфляжной куртке, дочитал устав, кое-что выписывая в свою книжицу. Кашлянул, прочищая горло, и стал так же неторопливо изучать остальные документы: учредительный договор, договор аренды, различные лицензии, раз-решения. На это ушло еще полчаса. Наконец он с удовлетворением захлопнул папку и хмуро взглянул на генерального директора.
- Какие еще вам дать документы, товарищ капитан? - вежливо осведомился Стас.
- Тамбовский волк тебе товарищ, - зло ответил тот, и гендиректор побледнел не столько от хамской реплики, сколько от этого яростного выдоха ненависти, переполнявшей человека в форме. А ведь Ровенский ничего ему не сделал, они, скорее всего, даже не были знакомы до этой встречи. Что же напитало капитана этой ненавистью? Вот что хотелось узнать Стасу.
Капитан поднялся, подошел к Марте, исподлобья взглянул на нее. Марту передернуло, она с презрением посмотрела на полицейского.
- Что, не нравлюсь? - усмехнулся он.
Марта не ответила. Откинулась на спинку кресла, нагло вытащила пачку противных "R-1",,закурила, выпустив струйку дыма в сторону капитана. Тот побагровел, глаза его сузились. Стас с плохо скрытым
испугом наблюдал за этой молчаливой дуэлью. Капитан мог арестовать ее и поместить в следственный изолятор на трое суток, заявив, что она его оскорбила,
отказалась выдать для проверки требуемые документы, пыталась дать взятку представителю власти - для таких случаев всегда имеется несколько домашних заготовок. Дядя ему рассказывал и не такое про блюстителей закона, и о налоговых полицейских в том числе.
Пауза затянулась. От напряжения Стас уже был близок к обмороку, но лицо капитана неожиданно разгладилось, он полез в карман, достал пачку "Явы" и, не спрашивая разрешения, тоже закурил. На его губах даже появилось подобие добродушной улыбки.
- Мы, кажется, незнакомы... - Капитан запнулся, зашарил по карманам, но так ничего и не найдя, развел руками. - Извините, все визитки оставил на столе. Капитан Рындин, налоговая полиция! - Он козырнул.
- Чем обязаны, капитан?
-Пока ничем. Вот зашел познакомиться.
Он обвел глазами кабинет, словно никогда его не видел.
- Странное знакомство. - Марта бросила взгляд на трех дюжих автоматчиков, терпеливо стоящих в салоне.
- Это пока лишь безобидный антураж, - многозначительно усмехнулся он.
- Как прикажете понимать ваши слова? - нахмурилась главбухша. - Как угрозу?
- Как угодно.
Марта понимала: что-то очень нужно узнать этому рыжеватому веснушчатому капитану с глубоко посаженными зеленоватыми глазами, частью скрытыми за кустистыми бровями, однако он не спешил, точно наперед зная, что рано или поздно все выведает.
Докурив сигарету до фильтра, Рындин поднялся, затушил бычок, снова бросил внимательный взгляд на Марту.
- А вы и впрямь красивы, - вдруг улыбнувшись, восхищенно промолвил он и тотчас покраснел, смутился, сразу нахмурился, будто проговорился этой фразой.
- Спасибо, коли не шутите, - не без колкости ответила Марта.
- До свидания, господин Ровенский. В следующий раз я обязательно дочитаю ваши интересные документы. Не сомневайтесь! До свидания!
Офицер вернулся в салон и, кивнув своим автоматчикам, покинул вместе с ними магазин "Автозапчасти". До закрытия оставалось пятнадцать минут.
- Какого черта ты не ушла и не утащила книгу?! -едва прикрылась дверь за полицейскими, взвился Стас. - А если б они начали выемку? Да мало ли что!
- А ты не допускаешь, что мой стремительный уход мог вызвать еще большие подозрения? А может быть, капитан этого и добивался - нервного срыва у кого-нибудь из нас. Что мы могли еще спешно выносить отсюда, как не компромат? И меня задерживают, изымают тетрадочку.
- Юлю же не задержали.
- Ты заметил, как все психологически было рассчитано? Автоматчики, молчание, угрюмые рожи, рычание капитана - все для того, чтобы ошеломить,
сбить с толку, посеять панику. И Юлю они выпустили, чтобы подсказать мне: ну беги, касатка, беги, мы тебя и заловим!
- Ты фантазируешь.
- А если нет?
Стас не ответил. Вытащил сигарету, закурил. Через пять минут пришел кассовый мастер Олин - небольшого росточка, щупловатый, молчаливый, с
безобидным детским личиком и голубыми глазками. Он надел свой халатик и принялся обнулять кассу, набивать другие цены.
- Может быть, не стоит сегодня? - неуверенно проговорил директор. - Только что ушла налоговая полиция, а вдруг они возьмут и вернутся? -Сегодня как раз и стоит! - жестко сказала Марта, схватив сигарету.
Обычно она курила мало, сигареты три-четыре в к день, но когда нервничала, начинала смолить одну за другой, а наутро не могла продышаться: с бронхами у нее всегда было неважно. В детстве часто болела ангиной, почти каждый год, стала постарше - одолел тонзиллит, а потом и бронхит, перешедший в хронику. Врачи ей советовали вообще не курить.
Она затушила сигарету, не докурив до половины. - Налей мне ликерчику.
Стас достал бутылку кофейного ликёра, плеснул ей и себе. Его самого знобило. Генеральный подтащил кресло к ее столу, уселся напротив, - Ты думаешь, у них что-то есть?
- Если б было, они не выкаблучивались бы и не строили из себя страшных горилл. Этот Рындин и бесится оттого, что ничего нет. Но кто-то на нас настучал, это несомненно.
- А может быть, он ждет, что мы предложим отступного? Понадобились деньги, вот и наехал, намекнул: буду долбить, пока не откупитесь, - предположил Стас.
- Возможно, - задумчиво ответила Марта.
Она вспомнила пристальный взгляд капитана, от которого ее даже прохватило морозцем, словно Рындин уже многое о ней знал и теперь лишь хотел удостовериться в некоторых вещах. Или же ему много о ней рассказывали. Но кто? Скорее всего, он составил на неё неплохое досье. Видимо, пришлось потрудиться.
Для чего? Отомстить Стукову, который, работая в ФСБ, чем-то ему насолил?
- Спроси-ка у дяди, не перебегал ли он Рындину дорогу? Мало ли что. Тут какая-то есть тайна, я это спинным мозгом чувствую! - проговорила Марта.
И пока мы ее не разгадаем, будем блуждать в потемках!
А я не люблю чувствовать себя дурой!
Главбухша махнула всю рюмку и даже не поморщилась. Стас с восхищением посмотрел на нее.
Через полчаса пришел Олин за своими деньгами. Детское умиление разлилось на лице мастера, когда Стас угостил его ликером. Олин выпил, почмокал языком.
- Надо ж, придумают такое! Сладко и горько! - захихикал он. - Некоторые вот не понимают, почему мы пьем горькую водку и закусываем соленым огурцом, как такое может нравиться? Их спрашиваю, а в сладком какая радость? Или вино вот кислое. Шампанское марки "брют". У меня соседка визжит от удовольствия. А я этого вкуса не понимаю, одна изжога, и больше ничего. Вот ведь чудеса!
Он выпил еще одну рюмку и ушел.
Марта взглянула на часы: половина десятого.
- Тебя отвезти? - спросил Стас.
Марта кивнула .Ей нравилась машина генерального: теплая, уютная, почти бесшумная.
За полтора года она набомбила четверть миллиона долларов, Стас чуть побольше. Полтинник сразу отдала сыну, тот купил себе квартиру. Еще пять заставила сына отвезти родителям. Знала, что и эти не потратят, а положат в кубышку, потому больше и не дала. Остальные оставила себе. Виталик о них даже не подозревал. Марта могла приобрести все что угодно, но ничего не покупала, считая, что пока не пришло время. Но само сознание, что она далеко не бедная, придавало ей сил и уверенности.
Как муж? - поинтересовался Стас уже в машине.
Марта с удивлением посмотрела на него.
- Тут по моей просьбе звонили в Пермь, в тамошний театр, где он ставил спектакль, хотели договориться с администрацией, чтобы они взяли твоего мужа в штат, тогда все бы решилось само собой, но директор с главрежем не захотели. Говорят, что недовольны поставленным им спектаклем. Правда, я им не верю. Скорее всего, боятся, что Москва двигает твоего Виталика на главного. Раньше бы взяли под козырек, а теперь времена не те - нынче все сами с усами.
- Тебе заняться больше нечем? - рассердилась Марта. - Ты что, сам им звонил?!
- Обижаешь! Разве я похож на придурка? Я вышел на Минкульт через дядьку, на человечка, который занимается кадровыми вопросами, переговорил с ним. Он твоего мужа знает, уважает, считает, что тот достоин быть главрежем. Он и позвонил. Так что все сделано, деликатно.
- Я тебя прошу: не надо! Пусть Виталик сам занимается своей карьерой!
- А что такого?
- Ничего. Рано или поздно он узнает, что за него кто-то ходит, просит. Ну что за игры? Как мне потом объясняться? Перестань!
- Ладно, - Стас вздохнул.
- Ты как ребенок!
Стас притормозил у ларька.
- Подожди, я сигарет возьму. Тебе нужно что-нибудь?
- Купи маленькую бутылочку "Спрайта".
Ровенский выскочил из машины. Мелкий снег падал за окном, и, методично шурша, двигались дворники.