Маленький передвижной театр гастролирует по английской провинции.
И всюду, где он побывает, остается кровавый след - чудовищно изуродованные тела.
Полиция уверена: это дело рук управляющего театром Тома Сэйерса, бывшего боксера. На него указывают все улики…
Однако Том невиновен. И единственное, что он может сделать, чтобы доказать свою непричастность к преступлениям, - совершить дерзкий побег из-под ареста и найти настоящего убийцу.
Так начинается это расследование.
Расследование, которое продлится десять лет…
И единственный, кто может помочь Сэйерсу раскрыть истину, - его друг Брэм Стокер, автор легендарного романа "Дракула"…
Содержание:
-
Глава 1 1
-
Глава 2 2
-
Глава 3 5
-
Глава 4 6
-
Глава 5 8
-
Глава 6 8
-
Глава 7 10
-
Глава 8 11
-
Глава 9 12
-
Глава 10 13
-
Глава 11 15
-
Глава 12 16
-
Глава 13 17
-
Глава 14 18
-
Глава 15 20
-
Глава 16 21
-
Глава 17 24
-
Глава 18 26
-
Глава 19 27
-
Глава 20 29
-
Глава 21 30
-
Глава 22 32
-
Глава 23 33
-
Глава 24 34
-
Глава 25 36
-
Глава 26 38
-
Глава 27 39
-
Глава 28 40
-
Глава 29 41
-
Глава 30 42
-
Глава 31 45
-
Глава 32 46
-
Глава 33 48
-
Глава 34 49
-
Глава 35 50
-
Глава 36 52
-
Глава 37 53
-
Глава 38 54
-
Глава 39 55
-
Глава 40 56
-
Глава 41 57
-
Глава 42 58
-
Глава 43 60
-
Глава 44 61
-
Глава 45 62
-
Глава 46 64
-
Глава 47 65
-
Глава 48 65
-
Глава 49 67
-
Глава 50 67
-
Глава 51 68
-
Глава 52 68
-
Глава 53 69
-
Глава 54 70
-
Источники и выражение признательности 71
Стивен Галлахер
Царствие костей
Глава 1
Филадельфия 1903 год
Они снова вели овец через центр города. Окно конторы было открыто, и Себастьян Бекер, сидя за столом, хорошо слышал их. Начиная с полудня Оукс, счетовод, искал повод выглянуть на улицу. И вот наконец-то дождался.
Себастьян отложил ручку и откинулся на спинку стула. Глаза у него болели. Он зевнул, потянулся, оперся о стол ладонями и уже в сотый раз задался вопросом: "Нужно ли идти к окулисту выписывать очки или нет?"
Внезапно осознав, что отвлекся, Бекер изо всех сил подавил зевок.
- Вы кого-то ждете, мистер Оукс? - спросил он.
Оукс отвернулся от окна и ответил:
- Только мальчишку с сумкой из Нью-Йорка.
- Он был и давно ушел, - сказал Себастьян. - У нас нет ничего, что не могло бы подождать до понедельника.
Оукс на секунду замер, затем отодвинулся от косых лучей солнечного света. В комнате стояло еще как минимум десяток столов, заваленных бумагами, за которыми никто не сидел. На спинку одного из стульев была наброшена жилетка. На другом висел армейский ремень с патронташем.
Пока Себастьян тянулся за ручкой, Оукс собрал несколько конторских книг и переложил их на другое место. Овец уже не было слышно - их блеяние, похожее на жуткий плач, сопровождали нетерпеливые звонки трамвая, вынужденного остановиться и пропустить стадо. Оукс начал поправлять стулья. Несмотря на разрешение Себастьяна он, казалось, не хотел уходить.
- Мистер Оукс… - напомнил ему Себастьян.
- Мистер Бирс говорит, что недоволен моей работой, - пробормотал счетовод.
- Мы постараемся сделать так, чтобы он изменил свое мнение, - успокоил его Себастьян. - А теперь - до понедельника. Идите домой, мистер Оукс.
- Если вы так уверены, - пробубнил Оукс, выуживая дополнительные разрешения, но Себастьян лишь посмотрел на него, и юноша ушел.
Оставшись в одиночестве, избавившись от лишнего отвлекающего обстоятельства, Себастьян попытался мысленно вернуться к словам на странице. Покинув комнату, Оукс продолжал бродить где-то поблизости. Себастьян слышал, как счетовод, переходя из комнаты в комнату, надоедал задержавшимся сотрудникам, предлагая помощь и причиняя беспокойство, выискивая чем бы заняться… как будто стены здания могли впитать его преданность, а затем прошептать о ней мистеру Бирсу, когда тот появится.
Письмо, над которым работал Себастьян, представляло собой отчет о текущей работе. Составлявшийся каждые две недели и затем отправлявшийся в Нью-Йорк, Джорджу Бэнгсу, он содержал информацию об уже ведущихся расследованиях и о возможных новых делах. Бэнгс собирал данные изо всех филиалов агентства, после чего в виде краткой сводки предоставлял братьям Пинкертон.
Себастьян занял место заместителя директора филиала месяц назад. Бумажная работа требовала навыков, которые он хотя и мог в себе развить, но которыми не любил пользоваться. Был теплый субботний день, и большая часть Филадельфии находилась в предвыходном настроении. Внимание Себастьяна отвлекало телеграфное сообщение, подсунутое им под краешек пресс-папье. Адресованное ему лично, оно то и дело приковывало к себе его взгляд.
Покончив с отчетом, Себастьян положил исписанные листы в корзинку для стенографисток и, не вставая со стула, повернулся за своим плащом. От многочасового сидения мышцы застыли, глаза побаливали от напряжения.
Себастьяну Бекеру было чуть за сорок. Кожа его еще не начала старчески морщиниться, и многие находили его симпатичным - к примеру, жена. Когда он смотрелся в зеркало, то видел по большей части увядающее лицо своего отца. В такие минуты в сознании его всплывала застарелая боль. Ему не хотелось обижать покойного родителя, но особенной красоты в своей внешности он не замечал.
Бекер свернул телеграфное сообщение и сунул в карман. Затем, выдвинув один из ящиков стола, достал оттуда полицейский "бульдог" и, прежде чем положить в карман пиджака, проверил барабан - тот был полон.
- Что-то стряслось, мистер Бекер?
Он обернулся. В дверях, наблюдая за его действиями и натягивая плащ, стоял Оукс.
- Нет, ничего не стряслось, - ответил Себастьян, закрыл окно и вслед за Оуксом вышел из комнаты.
Они вместе начали спускаться по лестнице, покидая здание.
- Чем собираетесь заняться в воскресенье? - поинтересовался Оукс.
- Да ничем особенным. Обещал супруге и ее сестре свозить их в Уиллоу-Гроув, - отозвался Себастьян. - Говорят, там со своим оркестром выступает дирижер Соуса.
- Я бы не сказал, что его музыка подходит для дам.
- У миссис Бекер необычные вкусы.
Вдоль металлических ворот уже похаживал ночной сторож. Верхнюю часть здания он уже закрыл, и теперь по одному-двое выпускал засидевшихся служащих. Старый ветеран, он всегда молчал. Поговаривали, что от артиллерийской канонады он повредился слухом и умом.
На Честнат-стрит, возвысив голос до металлического визга, Оукс спросил:
- Поедете или пойдете пешком?
Бекер ответил:
- Думаю сесть на трамвай.
* * *
Поездка на трамвае и десятиминутная прогулка привели его к дому, опрятному квадратному строению красного кирпича, со ставнями на всех окнах и небольшим садиком на заднем дворе. Стоял дом в глубине узенькой аллеи, всего в нескольких минутах ходьбы от неширокой красивой площади. Прежде чем войти, Себастьян огляделся, проверяя, не следит ли кто за ним. Он не увидел никого, кроме лошаденки, тянувшей пивную бочку, и бредущего рядом с ней возницы.
Район был тихим, чужаки обходили его стороной. Ровно в восемь раздавался стук закрывавшихся ставень, а к девяти вокруг становилось совсем темно и тихо. Но именно о такой жизни Себастьян всегда мечтал.
Сняли они этот дом месяц назад. Даже для жалованья Бекера арендная плата была кусачей, но зато душу грела мысль о том, что семья его находится в безопасности. Поселившись здесь сразу после служебного повышения, Себастьян и не предполагал, насколько их переезд окажется своевременным. Их прежнее жилище, скромная квартирка, находилось в центре ирландского квартала, и задержись они там еще надень, то, судя по газетным новостям, оказались бы в самом центре беспорядков. Он закрыл за собой дверь в тот момент, когда сестра его жены проходила по коридору с букетиком свежесрезанных цветов.
- Добрый вечер, Себастьян, - сказала она.
- Привет, Фрэнсис, - ответил он. Прежде чем он успел закончить фразу, потолок над их головами задрожал от самых низких басовых звуков геликона.
Бекер называл свою супругу женщиной неординарной, хотя во многих отношениях она таковой не была. Стройная, темноглазая, бледненькая, веснушчатая и утонченно красивая, то есть дама определенно привлекательная, она тем не менее не ошеломляла ни одним из своих внешних качеств. Необычным в ней была привычка ежедневно находить двадцать минут, чтобы ради собственного удовольствия поупражняться на мощном четырехклапанном музыкальном инструменте.
Себастьян пошел на звук, поднялся по лестнице в гостиную в задней части дома. Толкнув дверь, он обнаружил жену там. Она музицировала, устроившись в кресле у окна, поставив рядом с собой пюпитр. В лучах предзакатного солнца сверкала не только медь инструмента, но и золото ее волос. Пол ходил ходуном словно палуба корабля; казалось, и воздух в помещении вибрировал от басового рева. Их сын лежал у ее ног на полу, упершись локтями в пол, безразличный ко всему, если не считать развернутого перед ним журнала, который он внимательно рассматривал.
Краем глаза миссис Бекер уловила постороннее движение в комнате. Не отрываясь от пюпитра, она сразу же приветственно вздернула брови. Себастьян выдавил улыбку, в который уже раз подивившись терпению соседей. Разумеется, он предупреждал их, что его семейство иногда будет доставлять некоторое беспокойство. Оба соседа поблагодарили его за чуткость и заверили, что против некоторого беспокойства они нисколько не возражают. Себастьян полагал, что после изрядной дозы "Лоэнгрина" кто угодно пожалел бы о своей неосмотрительной сговорчивости.
Роберт, мгновенно забыв о десятицентовом журнале, вскочил с пола. Как же - ведь он увидел отца. Он помчался навстречу Себастьяну, но, уклоняясь от предложенных объятий, изо всех сил ткнул его кулачками в ноги и, скользнув мимо, выскочил из комнаты. До Себастьяна донесся голос Фрэнсис, звавшей мальчика, когда тот кубарем слетал с лестницы.
Элизабет осторожно опустила на пол звучный инструмент и только потом направилась к мужу.
- Что с ним? - поинтересовался Себастьян.
- Он вбил себе в голову, что ты придешь пораньше, - ответила Элизабет. - Вот и все.
- Я ничего не обещал ему.
- Я знаю.
Она приподнялась на цыпочках для приветственного поцелуя, чмокнула Себастьяна в щеку, для устойчивости опираясь рукой о его грудь. Он почувствовал, как она внезапно напряглась, нащупав в его кармане револьвер, хотя выражение ее лица не изменилось.
- Что-то случилось? - спросила Элизабет.
- Нет, ничего не случилось.
- Я думала, что английские полицейские не носят оружия.
- Я давно уже не полицейский и здесь не Англия.
- Кто-то следит за тобой?
Поначалу Себастьян хотел познакомить жену с содержанием телеграммы, но передумал.
- Не волнуйся, - произнес он. - Револьвер - всего лишь мера предосторожности.
- Против чего? Мы все-таки сможем погулять?
Скажи ему подобное любая другая знакомая женщина, не Элизабет, он бы воспринял ее вопрос как вызов.
- Конечно, можем, - заверил он жену.
Глава 2
На следующий день после посещения церкви Себастьян со всем своим семейством, в лучших летних одеждах, погрузился в трамвай, направлявшийся в парк Уиллоу-Гроув, расположенный в ивовой роще. Себастьян был в темном костюме и шляпе-канотье, женщины - в длинных легких платьях, Роберт - в матросском костюмчике. Памятуя о беспокойстве супруги, Себастьян прихватил с собой револьвер, сунув его за пояс брюк. Он спрятал его сзади, поместив в ложбинку на спине, чтобы Элизабет не почувствовала оружие в трамвайной давке, когда их прижмут друг к другу. Себастьян и представить себе не мог, какие страдания доставит ему револьвер в церкви, врезаясь в спину во время сидения на деревянной скамье. В этот день во время службы он испытал куда больше мучений, чем обычно.
Он не ожидал никаких неприятностей. Сегодня он был просто мужем, отдыхающим с семьей. Обычным человеком, неприметным лицом в большой толпе. Парк Уиллоу-Гроув открыла компания "Рапид транзит" с целью дать людям возможность проехаться на ее трамваях. Здесь давались бесплатные концерты и проходили ярмарки. Вскоре пример компании подхватили многие города по всей стране. В Бруклине возник Стипл-чейз-парк, в Солт-Лейк-Сити церковь организовала парк Салтаир. Однако Уиллоу-Гроув в Филадельфии, где его еще называли Сказочной страной, превосходил всех своим размахом. Два года назад сюда со своим оркестром заехал король маршей Соуса, да так и осел в городе.
Элизабет нравились звуки маршей. Она всегда говорила, что унаследовала любовь к ним от деда по материнской линии, старого солдата, который, только заслышав марш, забывал обо всем на свете и вышагивал за музыкантами до тех пор, пока они не заканчивали играть. Случалось, что он оказывался в незнакомой части города и не мог отыскать дороги назад.
На конечной остановке они вместе с толпой двинулись в проложенный под землей туннель и, вынырнув из него, очутились в парке. Фрэнсис повела Роберта в его центральную часть, а Элизабет, под руку с мужем, направилась к музыкальному павильону. Вне всякого сомнения, сестра Элизабет умела отлично справляться с мальчиком. Собственно, по этой самой причине она и проживала вместе с ними, отрабатывая еду и одежду воспитанием и обучением Роберта. Школу он не посещал.
Себастьян находил своего сына трудным ребенком. Говорить он начал лишь в пять лет, и сейчас его ничто не интересовало, кроме десятицентовых книжек. Вначале Себастьян запрещал ему читать их, считая неподходящими для развития, однако Роберт не признавал иных развлечений. Мальчиком он был робким, безразличным к дружбе, обучению и вообще ко всему, что не вызывало у него любопытства. В конце концов Себастьян сдался, и Элизабет разрешила сыну читать романы, давая по десятицентовой монетке в полмесяца на новую книжку. В положенное время Роберт шел с Фрэнсис к ближайшему газетному киоску, где покупал любой роман, который ему понравится. И ной раз выбор занимал не меньше часа. Все приобретенные книжки он хранил, перечитывал, умел воспроизвести на память целые абзацы и страницы. Фрэнк Рид, Дедвуд Дик, Буффало Билл. Роберт мог пересказать содержание любой из книг, назвать количество страниц в ней, перечислить все рекламные объявления на их обложках. Но его бывшая учительница в школе, фамилию которой договорились не произносить в доме, не единожды пыталась доказать Себастьяну и Элизабет, что их сын - слабоумный.
Когда они занимали места на скамье, оркестр играл "Чикагскую красотку". Музыка любого рода оставляла Себастьяна равнодушным, но зато ему нравилось наблюдать, с каким вниманием ее слушает Элизабет. Он не сводил с нее глаз, пока жена смотрела на оркестр. Ей не так давно исполнилось тридцать два, она была намного моложе его.
По прошествии некоторого времени Элизабет почувствовала на себе его взгляд.
- Что такое? - встрепенулась она.
- Ничего.
- Тебе надоело?
- Как мне может надоесть?
Жена улыбнулась ему и снова повернулась к сцене, где сорок оркестрантов под руководством Соусы переворачивали страницы нот, готовясь грянуть очередной марш. Элизабет чуть склонила голову, подставив щеку под дуновение прохладного, дующего с запада бриза, и сердце Себастьяна защемило.
- Отец как-то пообещал мне купить целый оркестр, - сказала она.
- Одни инструменты или вместе с оркестрантами?
Элизабет не заметила иронии и продолжила:
- Правда, цена оказалась такой, что мне пришлось ограничиться обучением игре на одной только виолончели. Это было еще до того, как он потерял весь свой капитал.
Типичное предложение для ее отца. Когда у него водились большие деньги, их семья жила в одном из самых роскошных домов к северу от Маркет-сквер. Не самый престижный район, где селились выскочки-нувориши. Большую часть своего детства Элизабет провела в особняке на Шестнадцатой Северной улице в окружении богатых соседей, таких как Стетсоны и Гимбелы.