- А я вот вам сейчас расскажу отчего, - вдруг запальчиво ответила хозяйка. - Захаживал сюда одно время пономарь из соседнего аббатства. Ел за двоих, а пил ещё больше. Да только со временем я приметила, что не зря сюда шастает, а с умыслом. Короче, дело закончилось тем, что девку, прислужницу мою, брюхом осчастливил. Я, передала весточку брату Раулю, вот уж воистину благочестивый человек был, жаль только не ко времени преставился.
- Вот оно что, - пробормотал викарий. - Теперь понятно.
- О чём это вы?
- Да так, не обращайте внимание. А скажите, нет ли у вас свободных комнат, мы бы хотели переночевать?
- Только одна. Если согласны, то велю приготовить вам постель.
- Отлично. Мы не привередливы.
- Чудные вы, ей богу, - вынесла вердикт хозяйка и, покачав головой, отошла от стола.
- Она ещё больше удивилась бы, святой отец, - проворчал Жакоб, - если бы узнала, что вы, будучи викарием епископа, не погнушались остановиться в её захудалой харчевне, да ещё говорили с ней так любезно, будто она благородная дама.
- Смирение, Жакоб, - величайшая из добродетелей, - усмехнулся викарий, - она дала нам возможность узнать кое-что, а также получить кров на сегодняшнюю ночь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Прошло более месяца с момента отъезда визитатора и жизнь в аббатстве Святого Аполлинария вошла в обычную колею. Монахи после долгих обсуждений решили, что викарий предпочёл внезапный отъезд, а уж если называть вещи своими именами, то правильнее было бы сказать бегство из обители, лучшим выходом. В противном случае ему пришлось бы признать свою бесславную капитуляцию, ведь виновника смерти пономаря ему так и не удалось установить. Правда, отец-настоятель не был столь наивен, полагая, что от бывшего придворного щёголя можно ожидать любого подвоха. Не зря, ох не зря, этот длинноносый визитатор так поспешно уехал.
Брат Арман вызвался отправиться в Орлеан, дабы на месте разузнать, что к чему. Беспокойство его объяснялось просто: свою будущую духовную карьеру брат Арман связывал с аббатом Симоном, во всяком случае, на начальном её этапе. Посему он и предпринял вояж в Орлеан скорее в своих интересах, нежели в интересах отца-настоятеля.
Во дворце епископа брат Арман изумился несказанно, узнав, что викарий сюда не возвращался, но прислал письмо из Тура, в котором просил разрешение у Его Преосвященства задержаться в там еще на несколько дней.
- За какой надобностью его понесло в Тур? - недоумевал аббат Симон, когда брат Арман вернулся в родную обитель.
- К сожалению, это неизвестно. Я вертелся как мог, ваше высокопреподобие, но, похоже, о цели его поездки действительно никто не знает.
- Это может быть как-то связано с нами? - аббат хрустнул суставами. - Терпеть не могу неизвестности.
- Успокойтесь, ваше высокопреподобие. Я всю обратную дорогу размышлял над этим, прикидывал и так и эдак, и пришёл к выводу, что к нам это не имеет отношения. Забудьте о визитаторе, подумайте лучше о тех распоряжениях, которые вам придётся вскоре отдавать, в качестве епископа Орлеанского, - закончил брат Арман.
Аббат вскинул голову.
- Это верно или…?
- Ну, - протянул фаворит, - ходят упорные слухи, что наш епископ вот-вот получит красную мантию кардинала и его место окажется вакантным, если, конечно, он не пожадничает и не оставит орлеанский диоцез в своих руках. Сам я, правда, Его Преосвященство в этот раз не видел - он уехал к королю в Амбуаз - но упомянутый слух передал мне верный человек.
- Как жаль! Его Преосвященства наш диоцез будет уже не тот.
- Полноте, ваше высокопреподобие, мы же одни, - поморщился брат Арман
Отец настоятель подошёл к фавориту и, склонив голову набок, с минуту пристально смотрел ему в глаза. Брат Арман страха перед аббатом не испытывал, поэтому спокойно выдержал его взгляд.
- Не нравится мне ваше настроение, Арман, - тихо обронил настоятель. ожет, вы что-то от меня скрываете? Смотрите, если что, то я вас вместе с собой утоплю.
- Не волнуйтесь, ваше высокопреподобие, всё будет превосходно, - заверил аббата фаворит, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. Какое-то смутное беспокойство - результат поездки в Орлеан - точило его изнутри в последние дни. Беспокойство, которому он не находил объяснения. Пока.
В канун Адвент устоявшийся распорядок жизни в аббатстве Святого Аполлинария был снова нарушен.
Холодным, но солнечным днем, вскоре после полудня в палаты настоятеля вбежал ошалевший привратник, хватая ртом воздух.
- Что такое? - строго поинтересовался брат Арман. Он сидел в теплой передней и сам с собой играл в шахматы. Увидев перекошенное лицо привратника, он неожиданно развеселился. - Вы сподобились получить видение от Святого Аполлинария?
- Хуже! - прохрипел привратник.
- Хуже? Что же это? Сам Нечистый вам явился?
- О, Бог мой, нет, - привратник в ужасе отпрянул, мелко крестясь. - Придёт же вам такое в голову!
- Тогда говорите, не тяните! - прикрикнул брат Арман. - Нечего стоять столбом. Да не орите, его высокопреподобие изволят отдыхать.
- Его Преосвященство, - зашептал привратник, тараща глаза.
- Что Его Преосвященство? - стал раздражаться брат Арман.
- Господин епископ со свитой и с ними этот, как его, визитатор, за воротами дожидаются. Хотят видеть господина аббата.
Несомненным достоинством брата Армана было умение быстро ориентироваться в изменившихся обстоятельствах.
- Так вы что же ворота им даже не открыли?!
- Испугался я, хотел сразу отцу-настоятелю сообщить.
- Тупица! - Брат Арман выпихнул привратника за дверь. - Немедля впустите Его Преосвященство!
Вконец обезумевший привратник со всех ног бросил вон, но шум, произведённый им, уже разбудил аббата Симона. Он появился в дверях и хриплым ото сна голосом спросил:
- Что здесь происходит?
- Ничего особенного, ваше высокопреподобие, - поклонился брат Арман, отступая к двери. - Готовьтесь принять Его Преосвященство в компании с визитатором. Если не ошибаюсь, они в этот момент въезжают в ворота обители, вверенной вашему пастырскому попечению. Простите, ваше высокопреподобие, мне необходимо ненадолго отлучиться.
Фаворит скрылся за дверью, предоставив аббату Симону самому искать выход из сложившихся обстоятельств.
За окнами зала капитулов едва светало. По этой причине приор распорядился установить вдоль стен огромные напольные канделябры. Он не сомкнул глаз прошедшей ночью и суетился больше всех, лично проверяя расположенные во всех углах жаровни. Подготовка капитула полностью легла на его плечи ввиду болезни отца-настоятеля.
Накануне, получив известие о приезде Его Преосвященства, аббат Симон почувствовал себя дурно. Санитарный брат был срочно вызван в его покои, пустил страдальцу кровь, сокрушенно покачал головой и удалился.
Братия оживлённо перешёптывалась, занимая свои места.
- Куда это подевался прихвостень отца-настоятеля, а, брат Тьерри?
- А вы посмотрите направо, брат Филипп. Неужели вы не заметили нашего доброго брата Армана, когда вошли?
- Признаться, нет. Что это с ним? Он словно стал меньше ростом. Да он и не сидел никогда с нами, всё больше за креслом аббата обретался.
- Такие, как он, нюхом чуют, куда ветер дует. И уж если брат Арман не побрезговал сесть рядом с нами, то, верно, отца-настоятеля ждёт неминуемая гроза, - авторитетно заявил брат Тьерри.
- Экий вы провидец, - презрительно фыркнул на это замечание брат Филипп. - Тут и младенец сообразит: Его Преосвященство по пустякам в такую погоду не пустился бы.
- А вы слышали этой ночью волков? Жуть как выли! Дурной знак, скажу я вам, помяните моё слово - нас ждут выборы нового аббата. Я, брат Филипп, скажу вам наперёд, что отдам свой голос нашему приору.
- Только вам в голову, брат Тьерри, может прийти подобная глупость! - презрительно возразил брат Филипп. - Нашли, право, кандидата!
- Чем же не хорош, по-вашему, приор?
- Всем! - отрезал брат Филипп. - Кроме того, приор зануда, каких мало. Он всех нас, как солдат, построит в две шеренги и будет зудеть с утра до вечера об исполнении устава. Нет уж, увольте!
- Кого же вы предлагаете? - вскинулся брат Тьерри.
- Я считаю камерария самой подходящей кандидатурой. Он во всём держится середины. Что может быть благоразумнее?
- Для аббата важна твёрдая рука, а не какая-то там середина, которую…
- Тише, тише, - зашикали со всех сторон, - Его Преосвященство!
В наступившей тишине в зал капитулов королевской поступью вошёл епископ Орлеанский. Его Преосвященство, несмотря на средний рост, действительно производил впечатление! Одного властного взгляда глубоко посаженных глаз было достаточно, чтобы заставить трепетать любого, к кому он обращался. За епископом двигалась свита, в первом ряду которой шествовал викарий, замыкал процессию аббат Симон с монастырской верхушкой в составе приора, ризничего и келаря с камерарием.
Отец-настоятель представлял собой жалкое зрелище: бледный, с ввалившимися щеками и воспалёнными глазами, он безучастным взглядом обвёл собравшихся монахов, после чего, казалось потерял всякий интерес к происходящему в зале капитулов.
Епископ, удобно устроившись в кресле, обратился к затаившим дыхание монахам с краткой речью:
- Ну что ж, дело, ради которого мы, отложив всё, приехали в аббатство Святого Аполлинария, было начато присутствующим здесь викарием в то время, когда он по нашему поручению проводил визитацию, - голос епископа был, как всегда, твёрд и звучен. - Посему, мы полагаем, будет справедливым передать ему слово, дабы навсегда прояснить прискорбные события, имевшие место в стенах этой обители.
Матье де Нель поднялся со своего места, почтительно поклонился Его Преосвященству и вышел вперёд. Притихшая братия неотрывно следила за каждым его движением.
- Полагаю, лучше всего начать с событий, происшедших в Туре лет двенадцать тому назад, поскольку они имеют непосредственное отношение к смерти пономаря, - он сделал короткую паузу. - В то время жили в Туре почтенные купцы: Шарль Донж и Николя Богарре. Дружба их и взаимная приязнь простирались так далеко, что однажды им пришла в голову счастливая мысль соединить законным браком своих старших детей. Дело было слажено, и свадьбу решили сыграть после возвращения достопочтенных отцов семейств из Фландрии, ибо всем известно, что жизнь купца требует непрестанных разъездов.
Однако надо же было такому случиться, накануне отъезда Донж, возвращаясь вечером домой, упал и сломал ногу. Естественно, были призваны лучшие доктора, которые, как смогли, облегчили страдания несчастного и даже заверили его в полном выздоровлении. Но, разумеется, ни о какой поездке во Фландрию речи быть не могло.
Что делать? Единственный выход - послать вместо себя старшего сына Кристофа, который, простившись со своей невестой Элоиз, выехал следующим утром за городские ворота. Вместе с ним отправился и будущий тесть, очень довольный тем, что перед самым отъездом удалось нанять одного смышлёного школяра за умеренную плату обучать сына и наследника состояния Богарре премудростям науки.
Школяр и впрямь имел задатки учителя, был боек и, говорят, недурён собой. В общем, Элоиз Богарре он пришёлся по сердцу. Не будем судить строго неопытную девицу, поскольку эта история могла и не иметь печального конца, если бы в ход событий не вмешалась мадам Богарре со свойственной ей бесцеремонностью. Об этой даме стоит сказать несколько слов отдельно, дабы у вас, святые отцы, могло сложиться ясное представление о последующих событиях.
Все, кто был с ней знаком, утверждают: мадам Богарре была женщиной малообразованной, но жадной и властной до самодурства. Ввиду частых отлучек мужа она правила домом, как владетельный сеньор своим феодом. Спуску не было никому, кроме сына - его она обожала до самозабвения. К Элоиз же относилась чуть лучше, чем к домашней прислуге. Представьте, как себя чувствовала девушка в собственном доме, бесконечно попрекаемая родной матерью, желавшей поскорее выдать её замуж, и, таким образом, сбыть с рук.
Мадам Богарре имела привычку лично вникать во все домашние дела. И вот однажды она заметила, что школяр, дававший уроки любимому сыну, опоздал к началу занятий, в следующий раз он закончил урок раньше положенного. Мадам Богарре стала следить и вести тщательный учёт, потерянного учителем времени. В конце месяца, когда пришло время заплатить установленную мужем плату за уроки, она заявила незадачливому наставнику, что вычла из его жалования определённую сумму. Школяр стал протестовать, но мадам Богарре была непреклонна, походу упомянув, какой незаслуженной милости удостоили его, приняв в дом на правах учителя. Наверняка она чувствовала себя в тот момент всевластной госпожой, но, унизив гордеца, совершила роковую ошибку.
С того времени он стал, с одной стороны, тщательно следить за соблюдением времени, отведённого для занятий, а, с другой, обратил свои порочные мысли на хозяйскую дочь, дабы таким недостойным образом отомстить спесивой мадам Богарре.
Соблюдая осторожность, школяр в короткое время сумел вскружить голову наивной девице восторженными словами. Видя, что всё идёт как нельзя лучше, он перешёл к более активным действиям, не жалея всякого рода обещаний.
Однако всё закончилось в тот день, когда мадам Богарре застала уединившихся влюблённых. В тот же вечер учитель без лишнего шума исчез из города. Элоизу мать посадила под замок до возвращения отца, а вся домашняя прислуга под страхом вечного проклятия дала слово держать язык за зубами, но слухи к тому времени уже успели просочиться за стены дома Богарре.
- Оставим теперь на время Элоиз Богарре и обратимся к её жениху. Вообразим себе, с каким нетерпением он ждал минуты их встречи после долгой разлуки, как сильно забилось его сердце, когда он увидел стены Тура. Но, как известно, молодого человека ждало серьёзное потрясение. К удивлению многих Кристоф Донж простил свою невесту, объявив, что свадьба всё равно состоится. Уговоры родителей не подействовали на юношу, он оставался твёрд, и, вероятно, исполнил бы своё намерение, если бы Элоиз Богарре не погибла. Однажды вечером, возвращаясь со служанкой из церкви, она стала жертвой нападения грабителей.
Келарь наклонился к брату Жильберу и презрительно заметил:
- Не викарий, а прям трубадур какой-то.
Камерарий промолчал, он напряжённо следил за викарием, который тем временем продолжал:
- После смерти невесты Кристоф Донж принял решение оставить суетный мир и стать монахом. Его выбор пал на аббатства Святого Аполлинария по двум причинам…
Монахи в зале заволновались. Возможно ли то, о чём говорит викарий?! Кристоф Донж среди них?!
Матье де Нель поднял руку, призывая к тишине.
- Мне понятны ваши сомнения, святые отцы. И тем не менее я уверяю вас - Кристоф Донж находится сейчас в зале капитулов. Сменив естественно при постриге своё мирское имя, он стал одним из вас. Но прошлое оказалось сильнее Кристофа - для удобства будем пока и далее называть его так. Одного косвенного упоминания о пережитой им много лет назад трагедии было достаточно, дабы загнанная глубоко в тайники души жажда мести, толкнула его на путь убийства.
- Вы хотите сказать, господин викарий, - вмешался приор, - что это Донж убил пономаря? Я правильно понял вашу мысль, вы к этому ведёте?
- К этому, - подтвердил викарий.
- Но это же абсурд! - воскликнул келарь. - С какой стати он это сделал?
- Мне казалось, я понятно изложил причину - месть.
- То есть, вы полагаете, что наш пономарь был тем самым школяром, соблазнившим купеческую невесту?
- Вы необыкновенно прозорливы, брат-келарь, - не удержался викарий от иронии, и, отвернувшись, повёл свой рассказ дальше. - Представьте, святые отцы, какие порой жизнь делает удивительные повороты, сталкивая человеческие судьбы. Разве мало во Франции аббатств? И тем не менее спустя несколько лет обманутый некогда жених и соблазнитель его невесты оказались под крышей одного аббатства.
- Постойте, постойте, - снова перебил келарь, вытирая рукавом испарину со лба. - Я всё-таки хочу внести ясность. Как же так получилось, что этот Кристоф ждал столько лет? Пономарь уж лет семь как жил в обители или этот Кристоф из новициев? Нет, что-то здесь не сходится.
- Да нет же, как вы не внимательны! - воскликнул приор. - Господин викарий ясно сказал, что Кристоф провёл в монастыре не менее десяти лет.
- Не помню такого, - огрызнулся келарь.
Епископ спокойно наблюдал за этой словесной перепалкой, его своенравно выпяченная нижняя губа чуть заметно подрагивала - Его Преосвященство улыбался.
- Если вы мне предоставите возможность, я готов объяснить, - прервал спор монахов викарий. - Действительно, Кристоф пришёл в монастырь раньше пономаря, но он не ждал подходящего момента для мести, он о ней даже не думал!
Теперь уже, словно растревоженные пчелы, зашумели все монахи.
- Как так?
- Что он такое говорит?
- Викарий сам запутался и нас запутал, - неодобрительно качали головами почтенные святые отцы.
- Нет, он просто ищет способ выкрутиться из того, что сам нагородил.
- Всё объясняется очень просто, - повысив голос, заявил Матье де Нель. - Дело в том, что Кристоф никогда в жизни не видел соблазнителя своей невесты! Вспомните, когда он уезжал во Фландрию, учитель был только что нанят. Случая увидеть его молодой Донж не имел. Когда же он вернулся в Тур, школяра давно и след простыл.
Келарь подскочил на месте и раскрыл рот, намереваясь задать очередной вопрос. На этот раз епископ не выдержал:
- Да угомонитесь же наконец! Похоже, вы принимаете эту историю чересчур близко к сердцу. Может, вы и есть тот самый Кристоф Донж, и пытаетесь сейчас разными уловками избежать разоблачения?
В зале капитулов повисла тишина. Монахи затаили дыхание, сверля глазами побледневшего келаря.
- О, нет, Ваше Преосвященство! Как вы могли такое подумать! Да я и годами не подхожу! - пролепетал келарь в ответ.
- Если вы не Кристоф Донж, - отчеканил епископ, - тогда сделайте милость, успокойтесь и не прерывайте викария без крайней нужды.
Матье де Нель вновь завладел вниманием слушателей.
- Теперь я хотел бы перейти к краже из ризницы, случившейся в прошлом году. Как всем известно, в келье брата Рауля был найден один из пропавших канделябров. Был ли брат Рауль в действительности вором? Я со всей ответственностью заявляю - нет, хотя и признаю, что доказательств у меня нет, а допросить сейчас настоящего вора мы не имеем возможности. Но я попытаюсь как можно точнее восстановить ход событий, основываясь на двух свидетельствах: хозяйки деревенской харчевни и одного из братьев, имя которого пока нет надобности упоминать.
Не секрет, что пономарь последние годы довольно часто покидал обитель с разрешения господина аббата. Куда он отправлялся, и какова была цель этих путешествий, я расскажу вам после, ибо это не имеет прямого отношения к его смерти.