Чуть отяжелевший после обеда статский советник отправился на прогулку по славному волжскому городку.
Немецкая улица с магазинчиками, лавками, костелом - грязная и запущенная донельзя. Собор кафедральный, скверик вокруг, коммерческое собрание, галерея вон есть картинная. Высокие холмы с севера и запада, река с востока. Уныние и беспросветная тоска. Оказалось еще, что и к Крапивной улице идет неправильно. Распогибельный городишко.
Лавка, это, конечно, громко сказано - так, лавчонка на первом этаже небольшого домика о двух этажах. Чистенько, конечно, но небогато. В витринах, правда, какие-то сценки выставлены и детвора рассматривает. Потебня что-то такое говорил. В лавке шустро бегают двое мальчишек - невысокий, пронырливый, худощавый с пепельными волосами и грузный, на богатыря похожий брюнет. Этот не такой шустрый, зато носит по три пуда без усилий.
- Любезный, хозяина кликни. - бросил Тюхтяев пронырливому. Тот окинул быстрым взглядом посетителя, не порадовался увиденному и нырнул в недра лавки.
Второй с любопытством уставился на пришельца и потому идеально подходил для беседы.
- А где же ваша хозяйка? - притворился наивным покупателем сыщик.
- Ксень Ляксандровна-то? Да она ж почитай год как замуж вышла, да вот овдовела вскорости. Теперь по молебнам странствует, о душе Петра Николаича молится. - радостно излагал рохля.
- Жаль, мне про нее говорили, что уж больно хорошо в товарах разбирается.
- Эт да, столько всего знает, прям ин…ен…циклопедия, вот. - аж покраснел от смущения. - Нам с Данилкой с уроками завсегда помогала и учиться заставляла. Да и щас, когда ФролМатвеичу письма пишет, завсегда про учебу нашу спрашивает.
При этом в письмах порой допускает элементарные ошибки, словно русский для нее не родной.
- А как же она, купчиха, да за офицера замуж выскочила?
- Ой, тут такое было! - юный собеседник приглушил голос. - Тот ее на улице встретил и влюбился. На Пасху. Всю святую неделю цветы слал. Кажный день. Даже не показывался. Опосля благословления у батюшки попросил и предложение сделал.
- И она согласилась.
- Да кто бы отказался-то? Только не знала еще, что он граф. Тогда переживать начала. Но любили уж очень друг друга…
- Авдей, ты рот-то иногда хоть закрывай. - осадил коллегу Данила. - А Вы, Ваше благородие, наверх проходите.
Глазастый, смышленый. И хозяйку тут явно любили. Что же сам-то не женился купец на таком кладезе талантов?
- Доброго дня, Фрол Матвеевич! - Тюхтяев протянул руку, которую молодой блондин не менее сажени ростом осторожно пожал.
- И Вам, господин…?
- Тюхтяев, Михаил Борисович. Просто Михаил Борисович. - обаятельно улыбнулся сыщик и примерил маску добродушного дядюшки.
- Чем могу служить, Михаил Борисович? Или все же Ваше благородие? - осторожно поинтересовался купец.
Настучал уже парнишка. Точно подслушивал.
- Как Вам будет угодно. Я здесь по личному поручению графа Татищева, Николая Владимировича. Да Вы уж о нем, небось, наслышаны.
- Как не слышать. Покойного Петра Николаевича родитель. Вот уж горе-то сподобило человеку на склоне лет.
Тюхтяев усмехнулся про себя: граф Татищев напоминал кого угодно, но не обитателя склона лет.
- Да, очень прискорбное происшествие. Он сейчас озаботился судьбой Ксении Александровны. Очень уж переживает она эту потерю.
- И полугода не прожили. Деток, и тех Господь не послал. - с искренней печалью произнес купец. Не ревнует совсем.
- Давно ли она Вас навещала? - решил спросить в лоб.
- Так до конца траура не планировала пока приезжать. Ей же граф Татищев дом выделил в самом Санкт-Петербурге. - изумился его собеседник.
Красиво-то как звучит - "дом выделил". Тюхтяев вспомнил ее крошечную комнату. Небось, и прислуга относилась соответственно. А молодая вдова не жаловалась.
- Графиня Татищева отправилась на молебны и адреса не оставила. Вот Николай Владимирович и озаботился ее поисками. Конфиденциально, так сказать.
Купец даже привстал. И пятнами пошел от волнения - с блондинами это частенько случается.
- Пропала наша Ксения Александровна? Да как же это?!
Гляди - и захлопочет крыльями, как наседка. Что же за отношения у них были?
- Возможно, она Вам письма какие присылала недавно?
- Как не присылать - помнит обо всех нас, даже Никитишну, кухарку мою, добрым словом всегда поминает. - Купец полез в секретер, потом стукнул себя по лбу, достал с полки шкатулку резную и извлек несколько бумаг.
"Мой дорогой Фролъ Матвѣевичъ!
Тоскливо мнѣ сейчасъ въ суетѣ мира, рановато въ городъ вернулась. Поэтому планирую предпринять поѣздку по молебнамъ. Возможно, что и задержусь, а то и поживу гдѣ въ монастырѣ потише. Посему не волнуйтесь, коли вѣстей пока не будетъ.
Разъ ужъ Господь столь явственно указалъ мнѣ на то, что всѣ мы смертны, причемъ внезапно смертны, то я оформила духовную, гдѣ Вы наравнѣ съ сестрой мужа моего Натальей Николаевной названы моими наслѣдниками. Кромѣ того, прошу выдѣлить сумму на учебу Данилѣ, коли онъ сподобится - ужъ очень смышленый, жаль, если голову не по дѣлу используетъ. Пусть гимназію окончитъ, а тамъ и въ Университетъ пойдетъ. Авдею триста рублей на свадьбу и Ѳеклѣ съ Никитишной на старость. Тамъ всё расписано по закону, это я ужъ повторяюсь.
Насчетъ лавки: скоро Пасха и нужно потихоньку дѣлать подарки. Я Данилѣ объясняла какъ, пусть начинаетъ. И конкурсъ куличей, какъ мы въ прошломъ году по пирогамъ устраивали. Тоже на масленой недѣлѣ объявить, а на свѣтлой - итоги подводить. Лѣтомъ - обязательно конкурсъ варенья. И тоже, чтобы дѣткамъ въ пріютѣ отдавать. Банки для варенья можно продавать у насъ же, и въ чужихъ не принимать. Я въ прошломъ письмѣ совѣты давала по раскладкѣ товаровъ - не забыли ли?
Къ Рождеству обязательно опять шоколадные сюрпризы дѣлать съ игрушками. Новыхъ куколокъ закупить бы по каталогамъ и солдатиковъ для мальчиковъ - покуда цѣлую армію соберутъ - у насъ склады опустѣютъ. Можно даже не сюрпризами, а карточками торговать, и за пять карточекъ онѣ смогутъ обмѣнять любого солдатика или куколку.
Остальное я въ письмѣ къ завѣщанію приложила - тамъ тоже инструкціи всякіе.
Берегите себя, мой дорогой другъ. Никогда не забуду того, что вы для меня сдѣлали и вѣчно буду молиться и о Вашей душѣ и объ Анфисѣ Платоновне. Особенно прошу - берегите сердцѣ свое и не рвите его ради тѣхъ, кто того не стоитъ.
Остаюсь всегда Ваша Ксенія Татищева".
Аптекарю, что характерно, привет не передала. Но общее настроение, конечно…
- Вам не показалось, что это прощальное письмо?
- Надеюсь, что нет. - купец забрал листок бумаги, исписанный знакомым уже почерком и тем же фиолетовым карандашом, погладил, бережно сложил и убрал в шкатулку.
- Фрол Матвеевич, я ж не с улицы сюда пришел, понимаете? - чуть надавил Тюхтяев.
- Да уж вижу. - без радости ответил Фрол Матвеевич.
- Мне бы хотелось поподробнее узнать о том, что за человек эта Ваша Ксения Александровна.
- Да что говорить-то? Хорошая она барышня, добрая, отзывчивая. Мы когда познакомились, а она мне накладную согласилась перевести с англицкого, то сразу поняла, что служанка мою матушку, умом скорбную, плохо обихаживает. И согласилась компаньонкой при ней пожить. Не взглянула, что та простая купчиха, а Ксения Александровна из дворян.
- И Вы ее прямо вот так, с улицы в дом приняли. - уточнил Тюхтяев.
- Ну да. У нее и багажа-то не было особого. Знаете, небось, батюшка их разорился и скончался осенью девяносто третьего. Бедствовала она, но не унывала, не жаловалась. С матушкой моей возилась, как не каждая дочь станет - к осени та и на ноги встала, и в разум вошла. Коли б не лихорадка - так и жили. - вздохнул большой бородатый ребенок.
- А когда Анфиса Платоновна упокоилась, то что стало с Ксенией Александровной? - статский советник мягко вернул рассказчика к основной теме.
- Она тут уже прижилась, и в лавке распоряжалась, и вообще… Я ей предложил… Не важно. В общем, замуж она не хотела, так я принял ее в счетоводы. Очень уж ей цифры удавались.
То есть замуж звал, а она не пошла. Предпочла сомнительный статус приживалки и торговки. Она вообще нормальная? Да и кто тут в своем уме - один подбирает незнакомку с улицы компаньонкой к умирающей матери, а потом к деньгам подпускает, другой после случайного знакомства сразу женится.
- И Вы незнакомого человека пустили к денежным вопросам? - наверняка купец что-то другое имел в виду.
- Да как Вы можете в ней сомневаться? Она порядочнейший человек. И у меня, и у Антона Семеновича Рябинкина, приятеля моего, в аптеке работала - ни одной копеечки не пропало. И выручки стало в разы больше. Она же столько всего навыдумывала, и конкурсы, и игры, и витрины! Вы вот аптечную витрину видели?
Тюхтяев только согрелся и не горел желанием выходить наружу, но когда ты не очень высок, а тебя хватает этакая белесая горилла, то разумнее подчиниться. И вот они стоят перед витриной… Ну не факт, что это именно аптека, в Санкт-Петербурге так и дом терпимости можно оформить - женский манекен обладал столь большим милосердием, что оно прямо вываливалось на поднос. Судя по протоптанной к стеклу тропинке, дама пользовалась популярностью.
Тюхтяева затащили и в аптеку, где за прилавком скучал напомаженный юный аптекарь с томиком Бодлера в руках.
- Познакомьтесь, товарищ мой, Антон Семенович! - разволновавшийся лавочник едва не забыл о приличиях. - А это товарищ отца нашего Петра Николаевича, Михаил Борисович Тюхтяев.
Полусонное чудо томно взмахнуло ресницами раз, другой и Тюхтяев понял, насколько ошибался граф насчет купца, а также природу отказа госпожи Нечаевой от столь удобного брака.
- Антуан, ты расскажи ему про Ксению Александровну! - смущенно проговорил Калачев, чем окончательно подписал себе диагноз. Зря Николай Владимирович унижал невестку купеческой подстилкой.
- Ксения Александровна? - мелодично пропел аптекарь. - Что-то случилось?
- Нет-нет. Просто справки навожу. - поспешно успокоил его Тюхтяев и засобирался восвояси. Не то чтобы брезговал людьми подобного рода, но Антуан раздражал.
- Очень приятная девушка и добросовестная работница. Уж скоро год, а посетители до сих пор ее спрашивают.
- Вот о чем я говорил! - жарко бормотал Фрол по дороге обратно. Тюхтяев только отстранялся от такого проявления симпатии.
- Как же она вас всех тут к рукам прибрала. - только и сказал напоследок.
- Да к таким рукам не грех и прибраться. - ответил Калачев, прямо глядя в глаза. А ведь не глуп, совсем не глуп.
* * *
В военной части историю о дуэлях рассказывали поподробнее. Было их четыре и все по поводу взаимоотношений купца и его работницы. Все же провинция, никакого понимания у людей. Интересно, Петр Николаевич знал или просто доверял любимой невесте?
На почте отправлял телеграмму нанимателю "Городъ пустынный и малолюдный. Возвращаюсь". Служащий с бегающими глазками уточнил:
- Это Вы госпожу Нечаеву разыскиваете? - издержки маленького городка. Все всё обо всех знают, а новеньких рассматривают как под лупой.
- Не разыскиваю. Справки навожу. - Тюхтяев обожал таких обиженных на мир, потому что они сливали всю информацию не сортируя.
- Очень сомнительная девица с дурным характером и плохим воспитанием. Да и подумать - юная девушка из хорошей семьи поселилась у чужого мужчины и больше года вдвоем с ним прожила. А потом письма писала каждую неделю, даже покуда муж жив был. А ведь носила себя как царица, словно никто вокруг не понимает ничего.
- А потом те, кто ей это объясняли, с лестницы навернулись, да Дмитрий Денисович? - раздалось ехидное из-за стойки с марками. Тот остроглазый малец из лавки.
- Да я тебя сейчас, паршивец! - почтовый служащий выбежал за парнишкой, но покуда обходил стол, покуда открывал дверцу, тот успел больше.
- Мало она тебе тогда ухо порвала! - и убег.
Пунцово-красный секретарь Катусов оформил телеграмму, отправил ее, принял деньги и более о госпоже Нечаевой не говорил. Ни плохого, ни хорошего.
Результатом поездки Тюхтяев не был доволен - следов госпожи Татищевой, Нечаевой или любой другой в городе на Волге не обнаружилось. Более того, письмо к купцу, которое все же пришлось изъять, намекало на то, что живой ее вряд ли кто увидит. Странно, почему? Бросить деньги, драгоценности, завидное общественное положение - ради молитвы? Бывают и такие женщины, но чтобы в двадцать три? И не заливаясь слезами, а оставив сто одну рекомендацию по ведению дел и расписав благополучное будущее всех близких? Тут скорее на тот свет барышня собралась, что тоже не поддается объяснению.
Каждый раз, когда Тюхтяев пытался объяснить себе ее поступки, поведение, характер, она ускользала, словно это тысяча сущностей у одной женщины. И этого почтовика еще с лестницы спустила. Может и революционеров взорвала сама, а теперь прячется?
А по приезду в Санкт-Петербург сообщил графу лишь то, что удалось доподлинно выяснить. Что следов графини Ксении в Саратове не обнаружилось, с прошлого года ее там не встречали, а купец Калачёв точно не является любовником.
- Уверен? - с подозрением переспросил граф.
- Абсолютно. - и далее распространяться на эту тему не стал.
Встретил наконец своего человечка с Гороховой, маленького, невзрачного, но крайне информированного, который сообщил, что в здании склада проводилась секретная операция по внедрению агента.
- Схоронили? - сочувственно уточнил Тюхтяев.
- Да тут такое дело… Он пропал.
Еще один? Там дьяволова бездна что ли?
- Совсем?
- Да там как вышло-то… Мы агента внедряли к этим активистам, до дверей довели, наблюдали, и неплохо наблюдали, как ты учил, с трех точек. Когда все рвануло, обыскали - ни следа его нет. И через два дня заявляется, мол отлеживался где-то, не помнит где. Ну то есть я верю, что контузило, но что б так?
- И что же он рассказывает?
- Что было там трое - бывший земский врач Никифоров, Петр Петрович, студент Пастухов Алексей Михайлович и разночинец Боборыкин Дмитрий Иванович. Ждали женщину, чье имя установить не удалось. Она пришла, принесла взрывчатку, та сдетонировала не ко времени и вот…
- Сам веришь? - уточнил статский советник.
- Оснований нет. Агент надежный, больше пятнадцати лет прослужил. Мы его проверили еще раз по личной просьбе друга твоего, графа Татищева, но пока все подтверждается.
- И кто же у нас такой молодец?
- Фохт, Федор Андреевич.
* * *
- Николай Владимирович, если сейчас начать допрашивать Фохта о Ксении Александровне вновь, мы вряд ли сможем рассчитывать на конфиденциальность. Тем более, что вряд ли он бы промолчал, случись Вашей родственнице там оказаться - в прошлый раз он был весьма расстроен отказом в продолжении дела.
- Так что, он ее преследовал и убил? - ужаснулся Его Сиятельство.
- Не думаю, что он бы такое провернул. - подумав, ответил Тюхтяев. Хотя за пару дней и тело бы спрятал, и версию какую придумал подходящую.
- Сгною! - кратенько пообещал граф.
* * *
А к Пасхе Тюхтяев получил открытку от графа, где помимо прочих поздравлений и пожеланий была приписка:
"А еще Господь нам сподобил отыскать родственницу нашу, К.А., которая намолившись вдоволь сыскалась и теперь возвратилась в Санкт-Петербург".
Мутная история, но раз больше помощи не просят, то и лезть ни к чему. Хотя любопытно на такую неординарную особу глянуть.
Глава 2
26 декабря 1895 года, Москва.
- Ваше высокородие! - курьер влетел практически в мыле. - Там у их Сиятельства Губернатора бомбист и убивец.
- Что? - Тюхтяев свечкой взмыл над столом.
Тут же дверь распахнулась и залетел второй.
- У Их Сиятельства графа Татищева покушение было. Преступник задержан, но бомба взорвалась!
- Как взорвалась? - охнул статский советник, на ходу набрасывая пальто.
- Агент Желторотов погиб при исполнении. Он ее в сейф убирал.
- Болваны все! - и еще несколько слов присовокупил, но мы их тут цитировать не станем.
* * *
Дальнейшее сумбурное изложение показало, что злоумышленник пронес бомбу аж в приемную московского губернатора, но чудесным образом был отвлечен гостьей и лишь попытался достать револьвер, но не успел.
- И отчего же нам попался столь нерасторопный душегуб? - допытывался Тюхтяев у агента.
- Да я сам не видел, но секретарь Его Сиятельства всем рассказывал, как эта девица злодея камнем била. И прямо черепушку раскроила, вон оно как.
- Девица с камнем в приемной губернатора? Ты пил что ли? - принюхался Тюхтяев.
- Никак нет! - тот перекрестился.
* * *
Долгие и нудные расспросы секретаря, помощников и прочей челяди, позволили выяснить некоторую последовательность событий: коллежский асессор Гершелев пришел вместо своего некстати занедужевшего начальника, принес солидную коробку, сидел смирно и в разговоры особые не вступал, по того, как рядом с ним не устроилась гостья.
- И где же эта прекрасная дама? - уточнил советник.
- Да это ж вдовствующая графиня Татищева, сноха Его Превосходительства. Небось, у себя в комнатах отдыхают. - отрапортовал лакей.
Вот оно как, встретились наконец.
* * *
- Николай Владимирович! - он изучал чуть посеревшего графа. - Что стряслось?
Тот молча протянул стакан вина.
- Бомбиста видел?
- Видел, как не видеть. Без сознания пока. Это чем же его так? - ну хоть этот-то правду скажет.
- А это, мой дорогой, Ксения Александровна наша постаралась. Пресс-папье со стола Александра Дмитриевича прихватила и вот…
Значит не соврали. Интересная история получается.
- Мне бы побеседовать с ней.
Граф пожал плечами.
- Только не дави, как ты умеешь, ладно? Женщина же, перепугалась, спасла нас всех от такой беды.
- Обижаете, Ваше Сиятельство, как можно…
Граф помолчал, резким движением опрокинул в себя алкоголь и отправился прочь из комнаты.
- Обожди только, я ее подготовлю.
Подождал пару минут - все же молодая женщина, плачет наверняка, как раз такие и рассказывают много - и двинулся следом.