- Извольте, извольте… - пробормотал барон, пожирая глазами табачный кокон.
- Благодарю вас! Люблю, знаете, после приличного обеда насладиться сигаркой.
- Я вас понимаю, - сказал барон, который уже забыл, что такое "приличный" обед. Сегодня утром он выкушал пустого чаю. Но это был пустяк по сравнению с жаждой игры!
- Не изволите партию-другую? - спросил фон Шуттенбах самым равнодушным тоном, надеясь, что нового господина еще не успели отравить глупыми слухами.
- С удовольствием! - Ванзаров картинно выпустил облачко, поднялся с кресла и вежливо предложил партнеру занять за карточным столом место, которое ему будет предпочтительно.
Фон Шуттенбах, не веря в такую удачу, с излишней поспешностью бросился к столу и сел так, чтобы быть спиной к окну. Он верил, что такое расположение за игровым сукном приносит удачу.
- Позвольте представиться, барон фон Шуттенбах!
- Очень приятно! Коллежский советник Ванзаров.
- Николай Густавович…
- Родион Георгиевич…
Партнеры обменялись рукопожатием.
- Позвольте спросить, где служите? - светским тоном произнес фон Шуттенбах.
- В Министерстве финансов…
- О! Замечательно! - барон, имевший смутное представление о государственной службе, считал Министерство финансов самым доходным местом.
Подали новую колоду. Ванзаров с хрустом разорвал бумажную оболочку, прощелкнул карточный брусок и попросил разрешения взять на себя раздачу. Барон был согласен на все.
- По сколько ставим, Николай Густавович?
- Ну, давайте по рублю… - мучаясь от безденежья пробормотал заядлый игрок.
- Да господь с вами! Мы же солидные люди, давайте, что ли, по четвертной!
- Ого! Сразу вижу подход Министерства финансов, - барон не мог поверить такому счастью. Ему попался не просто игрок, а игрок крупный, с деньгами.
Ванзаров перемешал колоду с подозрительной легкостью фокусника. Он сдал по первой и барон сразу выиграл. Во второй сдаче к барону пришла десятка с тузом и еще один выигрыш. И в третьей сдаче счастье улыбнулось барону. А после четвертого раза он выиграл уже сто рублей. Фон Шуттенбах не помнил, когда так крупно выигрывал! Вот что значит попасть на новичка!
- Да, я вижу, Николай Густавович, вы мастер, с вами нужен глаз да глаз! - Ванзаров одобрительно кивнул.
- Что вы, Родион Георгиевич, так, случайность…
- Отчего бы не поднять ставки? Как насчет полтинничка?
- Я так… а впрочем, согласен! - решительно заявил Николай Густавович.
Ванзаров скинул партнеру две карты, фон Шуттенбах попросил еще и тут же набрал "очко". Удача распахнула барону свои объятия. Он выиграл подряд еще четыре раза.
Между тем партнер не показывал и тени смущения. Как будто такой проигрыш для него самое заурядное дело.
- Поздравляю, Николай Густавович, сегодня ваш день! Думаю, вам нельзя упускать фарт. Как насчет поднять ставочку? По сотенке? - непринужденно спросил Ванзаров.
- Принимаю! - барон горел возбуждением.
Партнер сдал две карты. Пришла маленькая и картинка. Барон рискнул, попросил еще и выиграл. Итого - четыреста пятьдесят рублей! Он сможет не только шикарно пообедать, но и отдать один самый неприличный, долг! Еще немного, довести до шестисот пятидесяти - и все, он остановится!
В глазах барона разгорался огонь. Крючковатые пальцы дрожали.
- А что, уважаемый Николай Густавович, раз такая фортуна, сыграем по две сотенке? А? - подмигнул Ванзаров.
- Принимаю! - кивнул барон.
Ванзаров хрустнул колодой и сдал. У барона оказалось девятнадцать. У соперника - двадцать. Это ничего, это просто случайность, сейчас он отыграется. Во второй сдаче у барона оказались совершенно надежные двадцать, но у господина коллежского советника - двадцать одно! В третий раз барон рискнул и наконец набрал на трех картах "очко"! Он победно выложил на стол заветную комбинацию. Вот оно! Удача вернулась! Но Ванзаров совершенно хладнокровно вытащил один за другим два туза.
Фон Шуттенбах даже не понял, что проиграл все и уже сам был должен сто пятьдесят рублей, которых у него, разумеется, не было. В его роскошном портмоне сиротливо жались друг к другу две десятирублевые бумажки. Но игрок не заметил, что колесо удачи сделало поворот. Теперь он хотел только одного - отыграться.
Ванзаров сдал еще пять раз подряд и положил колоду на сукно стола.
- Что же вы остановились, играем дальше! - барона бил нервный озноб.
- С удовольствием, Николай Густавович, но мне бы хотелось быть уверенным, что у вас есть тысяча шестьсот рублей, которые вы только что изволили проиграть!
Ванзаров говорил спокойно и жестко. В разгоряченном сознании барона медленно всплывала цифра проигрыша. Что он наделал! Как он мог так забыться? Это конец!
- Простите, я вынужден просить об отсрочке… - барон еле шевелил языком. Кажется, теперь у него остался только один выход. Продать дом. И застрелиться. А ведь какой фарт шел! Еще бы чуть-чуть - и отыгрался!
Ванзаров внимательно смотрел в лицо поверженному партнеру:
- Николай Густавович, я готов простить этот долг и, более того, угостить вас прекрасным ужином за одну маленькую услугу.
- Что я должен сделать?
- Сущий пустяк. Расскажите вот про это… - Ванзаров быстро начертил мелком на зеленом сукне знак.
- Зачем вам? - в голосе игрока появилась нотка подозрительности.
- Имею сугубо личный интерес.
- Хорошо! - более не раздумывая, заявил барон.
- И отлично! Куда желаете? - коллежский советник поднялся из-за стола.
- А давайте в "Дононъ"! - с надеждой на чудо проговорил старый гурман.
- А давайте в "Медведь"? Там прекрасный выбор блюд…
Оба ресторана находились недалеко от дома сыщика, но ужин в "Дононе" влетел бы в изрядную копеечку. Воспрянувший фон Шуттенбах был согласен и на "Медведь".
Ванзаров с удовольствием затушил о бронзовую пепельницу сигарилью и от всей души пожелал легкого сидения знаменитому фармазонщику Степке Угрю, лично обучившему чиновника особых поручений простым приемам беспроигрышной игры.
3
В отдельном кабинете веселого "Медведя" победитель заказал изысканный обед из пяти блюд. Барон проглотил пармский салат, крабовый супчик, запил тремя бокалами рейнского красного, вытер губы салфеткой и блаженно вздохнул.
- Итак, Родион Георгиевич, что вы хотите знать о пентакле?
- Да, собственно, все, что можно.
- Эта тема практически неисчерпаема!
- Но вы уж постарайтесь как-нибудь ограничиться сегодняшним вечером!
- Начнем с того, что суеверие приписывает пентаклю власть темных сил.
- А это не так?
- Совершенно не так! Это очень древний и, самое главное, двусмысленный знак.
- Что значит "двусмысленный"? - поинтересовался Ванзаров.
- Пентакль может служить и дьявольским, и божественным силам! - многозначительно заявил барон. - Чтобы вы поняли, я должен объяснить вам историю символа.
- Сделайте одолжение! - кивнул Ванзаров, принимаясь за отличное филе.
- Впервые пентакль появился в древнем Шумере и Египте, там, где, по преданию, зародилась магия. Египтяне называли его Звездой псоглавого Анубиса. В Вавилоне он считался знаком правителя, власть которого распространялась на четыре стороны света.
- Замечательно. И что же здесь магического?
- Не торопитесь, Родион Георгиевич. Впервые особое значение пентаклю придали пифагорейцы. Для них он символизировал цифру "5", то есть символ всеобщего совершенства и священного брака мужского и женского начала, Земли и Неба! Пентакль стал тайным знаком их общины и символом пяти лет молчания, которые должен был выдержать адепт, желавший вступить в тайный союз. Но главный смысл, который пифагорейцы видели в символе, - вечная молодость и здоровье.
- Вот как? А меня в гимназии этому не учили. Жаль! - Ванзаров аппетитно хрустнул соленым огурчиком.
В раннем христианстве пентакль символизирует пять ран Иисуса Христа, или, в числовом толковании. Три плюс Два, то есть сумму Троицы и двойственной природы Христа - человеческой и божественной.
- А я думал крест - это основной символ… - Родион Георгиевич подлил барону красного вина.
- Изначально пентакль был не менее важным христианским символом. Во времена святого Константина, который сделал христианство государственной религией Византии, пентакль встречается чаще креста! И даже на печати самого императора был изображен пентакль! Причем перевернутый, вверх ногами! И он символизировал Преображение Христа!
- Позвольте, Николай Густавович, если пентакль был христианским символом, при чем здесь дьявольские силы? - Родион Георгиевич отпил хороший глоток рейнского.
Фон Шуттенбах улыбнулся.
- Пентакль стал трактоваться как дьявольский символ после того, как на процессе тамплиеров стало известно, что рыцари молились дьяволоподобному богу Бафомету, у которого на лбу был изображен пентакль!
Ванзаров невольно вспомнил черный пентакль на теле девушки.
- Очень интересно, Николай Густавович!
Барон вдохновенно продолжал:
- После разгрома ордена тамплиеров, в толковании пентакля произошли изменения. Его стали почитать как знак, оберегающий от темных сил, и как знак, призывающий их. В магии пентакль получил два совершенно противоположных толкования. Если звезда была повернута лучом вверх - это символ человека. Но если верхний луч повернут вниз, пентакль превращался в символ козлиной морды.
- Поразительно! - поддержал Ванзаров, наслаждаясь сочным кусочком филе.
- Скажу больше: человек, расставивший широко руки и ноги, - сам является символом пентакля! - Барон не на шутку увлекся. - Впервые про силу фигуры человека, вписанного в пентакль, открыто написал знаменитый маг Корнелий Агриппа в тысяча пятьсот тридцать первом году во второй книге "Оккультной философии". А великий астроном Тихо Браге опубликовал в тысяча пятьсот восемьдесят втором году пентакль с человеком и магическими буквами "I-H-S-V-H" на концах лучей! Но это еще не все! Пропорции архитектуры на основе пентакля были известны еще римскому архитектору Витрувию! О них вспомнили только в тысяча четыреста восемьдесят шестом году, когда в Риме был опубликован его труд "De architectura". Через несколько лет Чезарино написал книгу "Труды Витрувия" и поместил в ней первое изображение совершенных пропорций человеческого тела на основе пентакля. Что, кстати, использовал великий Леонардо в знаменитом эскизе…
- Николай Густавович, ради бога, не читайте мне лекцию про живопись. Не люблю я ни Леонардо, ни Рафаэлей, ни передвижников! - взмолился Ванзаров.
- Как хотите… Если пентакль соединить с человеком, раскинувшим руки и ноги, сверху положить равносторонний крест, затем по углам лучей поставить знаки: Меркурия, или алхимического азота, Сатурна, или свинца, Венеры, или меди, Марса, или железа и магнезии… - барон рисовал в воздухе столовым ножом магические точки, - это будет универсальный символ микрокосмоса! То есть Вселенной, которая отражает божественную гармонию Мира в Человеке. Этот символ - краеугольный камень алхимии, теософии, оккультизма и герметизма!
- Прекрасно, Николай Густавович! Понятно и доступно. А можно перейти от алхимии к более простым материям? - Ванзаров поднял бокал, приглашая барона к тосту.
Они чокнулись.
- То, что один поворот превращает звезду из светлого символа в черный, было замечено давно… - продолжил барон. - Так, например, если маг рисовал человека в пентакле, повернутого спиной и пригвожденного к лучам наконечниками стрел, это была пентаграмма Марса, которая насылала злую судьбу. Но если маг рисовал человека, раскинувшего руки и ноги, на которого накладывались концы лучей сверху, то это уже была пентаграмма Юпитера - символ удачи.
- Оказывается, все просто! Стоит только повернуть звезду! - усмехнулся Ванзаров.
- Именно так! Но, несмотря на магическую двойственность, считалось, что пятиконечная звезда защищает именно от темных сил.
- На чем было основано это поверие?
- К сожалению, Родион Георгиевич, доподлинно это не известно. Существует распространенная трактовка, что сила звезды заключена в символике пяти ран Христовых, которых боятся демоны. Для создания оберегающего талисмана на концах лучей надо было написать пять еврейских букв: "йод", "хе", "шин", "вав" и "хе", что составляло имя Иисуса, или Пентаграматон.
- И помогало? - спросил Ванзаров, уже начавший уставать от обилия мистики.
- Судя по всему, да! - барон поднял вверх указательный палец.
Ванзаров уставился на мизинец фон Шуттенбаха, разглядывая странный перстень.
- Вижу, у вас тоже пентаграмма… На щите у русалки?
Фон Шуттенбах явно смутился.
- К вашему сведению, это не русалка. Это Абракас со змеями. Древний гностический символ. И прошу вас, не надо шутить на эти темы!
Ванзаров решил не дразнить гуся.
- Хорошо, Николай Густавович! То, что вы поведали, это, безусловно, очень интересно. Но, думаю, покрылось пылью и в наш просвещенный век успешно забыто. Может быть, знаете о пятиконечной звезде что-нибудь современное? - сыщик уже не старался скрыть скепсиса.
- Извольте, Родион Георгиевич! - сытый барон благодушно вздохнул. - По представлению современной магии, да-да, не смейтесь, современной, пентакль символизирует соединение божественного и человеческого начала, а если говорить шире - безграничную власть человека над природой! Его выбрали в качестве символа некоторые страны. Яркий пример - флаг Североамериканских Соединенных Штатов… До вас наверняка доходили упорные слухи о масонских корнях отцов-основателей американского государства? Особенно про Джорджа Вашингтона, который, как говорят, был одним из самых великих Мастеров?
- Николай Густавович, вы верите в сказки о масонах?
- Тише, прошу вас! Верить, конечно, я не верю, но… Пентакль у масонов называется "Пламенеющая Звезда" и символизирует Человеческий гений, луч Божественного, свет мудрости и абсолютного знания, который придет в мир. Собственно, все, что могу сказать! - барон принялся за остатки остывшей пулярки.
Ванзаров аккуратно вытер руки салфеткой и вынул из внутреннего кармана полицейскую фотографию тела Ланге, полученную от Лебедева. Он протянул снимок фон Шуттенбаху.
- А что вы скажете на это?
Барон с опаской взял в руки снимок и, поворачивая к свету, внимательно рассмотрел.
- Где вы нашли… то есть я хотел спросить, кто это?
- Молоденькая девушка, нашли в сугробе.
- Пентакль выжжен? - прошептал барон.
- Нет.
- И кто же это сделал? - Фон Шуттенбах казался испуганным.
- А вот это мы бы и хотели выяснить. Возможно, с вашей помощью, Николай Густавович.
Барон посмотрел на Ванзарова и молча положил на стол фотографию:
- Я все понял. Вы из "охранки"! Это подло!
- Нет, Николай Густавович. - Ванзаров оправил сюртук - Я чиновник сыскной полиции. И если бы вы, как известный в Петербурге специалист по магии, смогли хоть чем-то помочь, был бы вам искренне благодарен!
Фон Шуттенбах мучился с решением. Ванзаров его не торопил. Наконец барон вновь взял карточку и принялся изучать.
- Могу сказать одно. Это не черная магия. И не жертвоприношение. Иначе была бы отрублена голова или рука. Как понимаю, резаных ран на теле нет?
- Нет.
- Маг не стал бы ставить пентакль на тело жертвы, - уверенно произнес барон.
- Тогда кто поставил?
Барон еще раз взглянул на фотографию и протянул ее Ванзарову.
- Это игры необразованных дилетантов! - он выдержал паузу и добавил: - Или знак нового культа, который переосмыслил старый символ.
- Чем это может грозить? - тревожно спросил Ванзаров.
- Чем угодно. Но готовьтесь к худшему. Думаю, последуют новые жертвы.
- О каком культе может идти речь?
- Не знаю, возможно, что-нибудь восточное. Могу допустить и какой-то извращенный эротический культ. Пентакль также наделялся эротическим значением. Надеюсь, господин Ванзаров, вы получили от меня все, что хотели? - барон поднялся.
- Безусловно. Только последний вопрос, Николай Густавович. Вы не знаете, кто из людей вашего круга, я имею в виду спиритов, магов, или как там еще, кто мог бы пойти на такое? Например, профессор Серебряков?
Фон Шуттенбах выпрямился и застегнул две верхние пуговицы идеального английского пиджака.
- О господине Серебрякове не имел чести слышать. А из людей моего круга нет ни одного человека, кто мог бы пойти на такое!