- Вот это верно… - успокоился родственник и мы до Усадьбы не виделись. Там повозку загнали на задний двор и только тогда я была освобождена.
- Ну ты видела?! - восхищенно повторял граф. Может при легком отравлении возникает такая реакция?
- Я все видела. Это было сочетание слабоумия и отваги. И просто чудо, что совершенно непроверенный эксперимент стоил жизни только одному человеку. - психанула я и опрометью кинулась за ворота. - Вы - взрослый, мудрый человек, а такое учудили!
Добежала до своего переулка быстрее, чем на Лазорке, влетела в дом, прямо в парадной сорвала костюм, свернула его тючком и приказала оцепеневшему Мефодию взять его каминными щипцами и сжечь немедленно в лабораторной печи. Хороша же я была полуголая, нервно отдающая распоряжения между прыжками на лестнице.
В душе я оттирала себя до ссадин. Почему все получается настолько кривобоко? За каждый шаг вперед кто-то платит собственной жизнью, даже там, где без жертв можно было бы обойтись.
Тем же вечером мы с Устей отбыли в Вичугу. На вокзале почти столкнулась с Тюхтяевым, но поезд уже трогался, а статский советник еще разглядывал платформу, так что не свиделись.
За прошедший год усыпальница стала еще более строгой - по-видимому сменили садовника и теперь всюду английские газоны. Словно и не было никогда Петеньки с его искристым взглядом и кроткой улыбкой. Вот странно получилось - он, местный, исчез, как не бывало. Я - пришелица, устроилась так, словно жила тут вечно. Бестолковый обмен.
- Петенька, отец твой совсем с катушек съехал… - я сидела прямо на могиле, не заботясь о сохранности платья и игнорируя мелкий дождик. - Он угробил человека и несколько животных, даже не обращая на это внимания. А я только к нему привязываться начала. Ты был прав, он очень жесткий. Дома бардак. В жизни - тоже… Лучше бы ты не умирал.
Свежая мысль, ничего не скажешь.
16
Дорога домой позволила побыть наедине с собой и привести мысли в порядок. Как бы я не ужасалась, поведение графа вполне рационально и укладывается в здешнюю мораль. А война, к которой мы готовимся, потребует много крови, и если нормальный противогаз спасет хоть несколько сотен жизней, то я уже не зря сюда вернулась.
Поскольку на этот раз в Вичуге меня приняли уже с большим доверием и даже передали отчет управляющего для графа, появился повод увидеться.
* * *
Я с тяжелым сердцем въезжала на Моховую. По уму надо извиняться, но…
Приняли меня, вопреки опасениям, хорошо, словно прошлого инцидента и не случалось. Естественно, вместе пообедали. Само собой, пригласили на ближайшее суаре. По причине отсутствия Ольги, я там даже хозяйку изображала для толпы незнакомых мужчин. Слегка пококетничать, немного помузицировать, занять непринужденной беседой - о, теперь мне это куда проще, нежели весной.
Граф избегал личных разговоров, зато вытребовал моего несостоявшегося поклонника.
- Рад нашей встрече, графиня. - тот прикоснулся к руке.
- Я тоже успела соскучиться. - почти и не вру. Он всяко нормальнее графа. Да и в толпе незнакомцев хочется хотя бы одного союзника иметь.
- Как съездили? - осторожно уточнил он.
Я уже выяснила у Мефодия, что статский советник навестил мой дом пока мы с Устей добирались до вокзала, а значит, бросился догонять. Зачем? Неужто беспокоился?
- Спасибо, благополучно. Этот день я всегда стараюсь проводить там.
Он опустил взгляд. Интересно, а сам могилу жены часто навещает?
- Не сердитесь на нас за тот случай. - ну хоть у одного совесть есть.
- Михаил Борисович, я поддалась эмоциям, о чем сожалею. - эту речь я уже перед графом откатала. - Испугалась сильно за вас всех. Конечно, необходимо убеждать других в необходимости противогазов, и спасенные жизни стоят риска, но…
Он погладил меня по ладони, но более не возвращался к личным разговорам.
После вечеринки вызвался проводить меня до дома, но беседовали мы о нейтральной теме - вручении Его Величеству минерального монстра. После коронации царственная чета с чадами и домочадцами фестивалит по всей Европе, так что ждем возвращения. У порога статский советник поцеловал мою руку, дождался пока я войду и откланялся. От чая-кофе отказался. А я безо всякой задней мысли сегодня предлагала.
* * *
Но жизнь не стоит на месте, и мы все продолжали общаться. Регулярно граф приглашал меня составить ему компанию за ужином, и по странному совпадению практически каждый раз там же оказывался и его любезный друг. Я потихоньку смирялась с этим альянсом, тем более, что с таким неспешным ухаживанием так и умру в девках.
Время от времени хотелось встряхнуть статского советника и уточнить его намерения, но каждый раз я натыкалась на невозмутимую иронию во взгляде и бросала начатое. Еще и обсмеет, а мне на любовном фронте потерь в этом году за пятилетку хватило.
Но вот в середине сентября вернулась Ольга и надобность в регулярных встречах с графом отпала, зато появилось искреннее желание слышать эти его дурацкие шутки, участвовать в их с Тюхтяевым беседах, просто быть частью чего-то большего, чем собственная пустая столовая.
И теперь я не отказывалась от любого приглашения Ольги, сама вызывалась гулять с детьми, порой приглашала Ольгу к себе, и мы часами обсуждали крой одежды и, особенно, нижнего белья. Я тут нашла себе модистку, не скованную избытком консерватизма и плавно укоротила и панталоны и шемизы до непристойного, но кокетливо-очаровательного уровня. Оказалось, что и Ольга этим заинтересована, так что, надеюсь, графа эти открытия порадуют. По румянцу на щеках свекрови стало понятно, что да, принесла я хоть кому-то радость.
Тюхтяева графиня Ольга не особенно жаловала по неизвестным мне причинам, так что теперь я чаще встречалась с ее знакомыми, их сыновьями и племянниками, но дальше салонного флирта дело не заходило.
* * *
Двадцать третьего сентября граф исчез. Форменным образом провалился сквозь землю. Я заехала по очередному меркантильно-авантюрному проекту и встретила взвинченную Ольгу.
_ Добрый день, графиня. Могу ли я увидеться с Николаем Владимировичем?
- Вряд ли. - Она комкала в тонких пальцах платок.
- Он занят? - все время работает. Вообще ни разу не видела его в праздности более двух часов.
- Да. - от батиста начала отрываться ленточка кружев.
- Тогда я могу подождать. - я устроилась было на диванчике.
- Ксения, - она прошлась вокруг. - не стоит ждать.
Поймала ее за вялые холодные руки, усадила рядом.
- Что-то случилось?
- Ах, я не знаю. Он впервые так. - и губы подрагивают.
Ну что? Вычеркнул меня из списков гостей что ли? Так это точно не впервые. Только сейчас вроде как не за что.
Она склонилась к моему уху.
- Он не ночевал сегодня.
Загулял? Наш праведный столп общества пошел вразнос?
- Возможно, его задержали дела службы? - состроила я пафосную мордочку. - Его должность и влияние требуют вникать во все-все государственные дела.
- Полагаете? - она просияла. - Конечно, а то я тут… Он же собрал бумаги и выехал, только не в своем экипаже, вот я и переживала. В кабинете до сих пор беспорядок.
- Конечно-конечно. - где же у нас такие интересные женщины, которые без бумаг не принимают?
* * *
К ночи от Ольги пришла коротенькая записочка с просьбой отправить графа домой, если вдруг заедет.
С утра мы в дверях Усадьбы столкнулись с Тюхтяевым.
- Какими судьбами, Ксения Александровна? - просиял он всеми щетинками.
- Я не застала вчера Николая Владимировича, а очень хотела увидеть. Полагаю, что даже в Министерстве внутренних дел совещания не длятся трое суток.
В лице чиновника появилась озабоченность.
- Странно, я сам читал его записку, что он останется дома.
Синхронно повернулись к тяжелым резным дверям, переглянулись и статский советник пропустил меня вперед.
- Их Сиятельства сегодня не принимают. - отчеканил лакей.
- Любезный, это же я. - ошарашенно уставилась на всегда приветливого слугу.
- Не велено принимать никого.
Это что-то новенькое. Чума у них тут или эпидемия самого ядреного сифилиса?
- Хорошо, а в дамскую комнату я могу попасть? И горничную позови. - и двинулась не глядя вперед. Еще год назад не умела так, а сейчас ношу себя по волнам классового неравенства.
Сусанна опустив глаза стояла передо мной в тесной уборной.
- Милочка, у меня чулок сбился. Помоги.
Девушка удивленно бросила взгляд на идеально натянутый шелк, приняла монетку, и шепотом ответила на немой вопрос.
- Их Сиятельство не возвращался, Ее Сиятельство заперлись у себя.
Гордо проследовала мимо лакея, оперлась на локоть Тюхтяева и покинула враз переставший быть гостеприимным бело-желтый дом.
Уже становилось жутковато. Предчувствия большой беды пока не было, но и легкости на душе тоже. И страшное, холодящее чувство одиночества.
- Михаил Борисович, - я нежно уставилась в два замерзших торфяных озера. - а не прогуляться ли нам?
- Что-то произошло? - озабочено переспросил он, когда отказавшись от извозчика мы двинулись в долгий пеший путь. Пять километров вдоль набережной Фонтанки.
- Не знаю пока, Михаил Борисович. - Я покосилась на задумчиво-серое небо. - Вы не спешите?
- Всегда к Вашим услугам.
Вот интересно, это простая галантность, или все же что-то там в июне такое было? Иногда меня даже задевает эта ситуация - с графом он обсудил аж целое предложение, а со мной дальше невнятного флирта не двинулся. Я, конечно, понимаю, что здесь не приняты стремительные романы и знакомство наутро после секса - дурной тон, а уж мои отношения с Фохтом как-то на эталон вовсе не тянут, но недосказанность иногда напрягает. Может уже разочаровался в перспективах, и мы сможем просто дружить без дополнительных обременений? Мне таких отношений тут не хватает, но не спрашивать же его в лоб.
- Я бы прогулялась, покуда погода позволяет.
Не поверил, а зря - уже пора бы перестать меня недооценивать.
- Михаил Борисович, у Вас же с Его Сиятельством сложились не только профессиональные, но и по-человечески теплые отношения, я правильно понимаю? - произнесла я, когда прелести города и погоды уже обсудили. А хорошо гулять вот так - прогулочным шагом, словно родилась в этих каменных лабиринтах. Еще бы повод был безобидный.
- Да, я имею честь называть его другом. - даже с некоторой гордостью произносит.
- Тогда, возможно, Вы в курсе, куда бы он мог запропасть на три дня?
Судя по глазам - не в курсе.
- Понимаете, вариантов-то не очень много. Единственная известная мне столь затянувшаяся его поездка состоялась летом, как раз, когда Вы изволили гостить в моем доме. - смущенная улыбка. - И тогда для подобного имелись предпосылки.
Некоторое время, минут десять мы резво шагали по набережной в молчании. Мой спутник настолько увлекся размышлениями, что я едва успевала за его шагом.
- О, простите. - он словно опомнился, когда я споткнулась и чуть было не растянулась на брусчатке. - Возможно, все же стоит взять извозчика?
- Ну уж нет, остались пустяки, не более трех верст. - сквозь зубы протянула я.
И выдюжила я их на одном упрямстве и честолюбии. А ботинки что, новые купим.
- Вы что-то знаете? - он начал подбираться все ближе.
- Я очень сомневаюсь, что его охватил порыв дикой страсти к таинственной, неизвестной всем женщине, заставивший забыть о службе, доме и элементарной осторожности.
- Да, это маловероятно. - согласился он.
Лично я не уверена в кристальной семейной верности господина Татищева, но уж сделать так, чтобы все сохраняли лицо, он точно бы смог. Да и уходить с бумагами, оставив бардак в кабинете - не в его стиле. Обыскивать я не пошла только потому, что не знаю, какие бумаги он вообще мог хранить.
- Вы же работаете некоторым образом вместе. По службе появились какие-то проблемы? - начала я пытать профессионального следователя. Наивно, но попытаться нужно.
- Поклясться не могу, но мне такие неизвестны. - он осторожно обвел меня вокруг лужи.
Снова тишина и томительные размышления, несколько раз прерванные церемонными поклонами с останавливающимися экипажами, чьи пассажиры спешили выразить свое почтение и не всегда скрытое любопытство. Тюхтяев иногда представлял меня не пойми кому, я улыбалась, ловила ответные улыбки и немые вопросы - все же променады не обремененных церковными узами пар здесь повод для сплетен, а мы за час уже нарисовались, как могли. А уж учитывая, как променадом прошлись перед фасадом здания на набережной Фонтанки, 57, эти разговоры еще долго будут ему аукаться. Ну и ладно, если что, граф отмажет, а если отмазывать станет некому, то обо мне и не вспомнят. Странно, но некоторые встречи происходили куда менее чопорно, и там меня уже не представляли.
- А тот случай на Заливе? - не любила я о том вспоминать, право слово.
- Полагаю, что последствий не имел. В этом заинтересовано сразу много влиятельных лиц, так что…
Он отвлекся от своих умозаключений и посмотрел на меня куда как более пытливо, чем в любой из моментов нашего знакомства.
- Вы считаете, что ситуация Николая Владимировича имеет отношение к Вашим изысканиям? - он испытующе уставился на меня.
- Разве что по случайному совпадению. - помялась, но доверять все равно придется только ему. - Здесь есть еще одно обстоятельство.
И снова брови домиком.
- Не знаю, возможно, Их Сиятельство скрывал это от всех, включая Вас, но сейчас чрезвычайная ситуация, верно?
- Уж куда как серьезнее. - и смотрит пытливо.
Посовещалась с внутренним голосом.
- И Вы в случае чего постараетесь защитить честь графа?
- Даю слово. - всерьез обещает. Интересно все же, как у них тот разговор с графом происходил?
- Тогда нам лучше продолжить этот разговор в более уединенном месте.
Тюхтяев с изумлением посмотрел на меня и прибавил шаг. Я уже давно рассмотрела свой поворот, до него оставался почти километр, так мы преодолели это расстояние минут за десять, и практически влетели в дом с первыми каплями дождя. Рассмеялись, потому что по переулку практически бежали.
Устроила его в библиотеке. Попросила полчаса времени и бухнулась в ванну - ноги отказывались признавать наше знакомство и лишь массаж примирил их неизбежное единство с этой буйной головой.
Переоделась в домашнее, и пошла на сложный разговор. В конце концов, что мои неудобства на фоне грядущих семейных неприятностей.
Тюхтяев терпеливо ждал меня у глобуса. Если глубоко вдохнуть и не выпускать воздух из легких, то не так уж и страшно.
- В конце февраля Николай Владимирович пригласил меня развлечь своих гостей…
Я подробно пересказывала события той уже далекой ночи, давая ремарками свои впечатления и сомнения. Словно метроном, шевелились пальцы моего собеседника, отмеряя столбик непонятных значков на обрывке нот. Потом незаметно перебрался за стол, и я решила послать Устю в лавку за парой пачек бумаги - моих запасов может и не хватить этому бородатому принтеру.
Тюхтяева за работой со стороны я видела в первый раз. Он воодушевленно раскладывал листы и записочки в одному ему ведомую мозаику на столе, объединял их в группы, бормотал что-то себе под нос. Я уткнулась в скрещенные руки и даже не пыталась вмешиваться - ведь чуть-чуть сдвинь элементы - и картинка рухнет.
- Так что, Вы говорите, происходило на той вечеринке?
- В том-то и дело, что ничего особенного. Месье Луи-Огюст капризничал, но с удовольствием играл, американец брюзжал, сеньор Карло рассказывал мне об Италии и после нескольких проигрышей забросил карты.
- А господин Канкрин?
- Вообще не проявлял себя. Играл, пил, но немного.
- Кто привез Радолина?
- Граф Репин. Но они пробыли совсем недолго, мне еще показалось, что их визит был только для того, чтобы все увидели друг друга.
- Кто-то из гостей обменивался чем-то?
- Чтобы напоказ - не было такого. Я потом долго анализировала, не было ли тайного смысла в проигрышах и выигрышах, но как раз по поводу ставок господа переживали совершенно искренние эмоции, так что вряд ли…
Стемнело так, что пришлось зажечь лампы. Урчание в животе явственно намекало на ужин или его хоть какое подобие, но мой спутник был погружен в дипломатические интриги.
- Жаль, Вы сразу не рассказали все это… - проговорил он, когда я подошла поближе. Машинально прижал мою ладошку к щеке и углубился в перипетии международных отношений. Писал он с помощью шифра, который оказалось довольно таки непросто разгадать.
Пришлось подавать ужин прямо в кабинет. Думаю, если бы мне пришел в голову каприз подложить ему в жаркое живую лягушку - она бы прошла незамеченной.
К часу ночи мой гость только вошел в раж, заставив меня по пятому разу пересказать все, что происходило.