Зиги выпрямился, откинул голову, сложил руки на груди, наподобие Наполеона с фарфоровой статуэтки, и возмущено изогнул бровь. Получилось очень эффектно, потому что бровь, ровно посередине перекала тоненькая, но заметная ниточка шрама. И этот шрам придавал излишне салонной внешности "любимца рейхсфюрера" ту самую солоноватую мужественность, присущую исключительно арийцам.
- Штандартенфюрер Кольбах! Я убедительно прошу вас обращаться ко мне в соответствии с уставом! По моему воинскому званию! - Зиги говорил прямо как античный герой в театральной постановке - то есть излишне громко для помещения такого скромного размера, и с совершенно искусственной интонацией. В его приподнятой до уровня подбородка руке сам собой - эффектно, словно у фокусника - появился изумительной белизны носовой платок, которым молодой барон очень величаво смахнул с собственного шеврона воображаемую пылинку, и с придыханием поставил последний акцент, - Называйте меня просто - штурмбанфюрер фон Клейст.
Мизансцена вышла эффектная. Не будь Пауль личным помощником Карла Кольбаха, он бы зааплодировал. Хотя с Шефом Паулю на самом деле повезло - настоящий профессионал разведки в дешевых трюках, наподобие фокуса с платочком, не нуждается!
- Приятно впечатлен Вашим деловым настроем, штурмбанфюрер! - совершенно естественно улыбнулся герр Кольбах, и продолжал, абсолютно нейтральным тоном, кивнув в сторону насупленной девушки, - Давайте до начала совещания покончим с этим небольшим инцидентом. Я уверен, что вы - как потомственный рыцарь, предоставите этой милой даме крышу над головой. То есть позволите доктору Шталь разделить с вами ночлег в Замке…
- Что значит разделить? - Зиги снова дернул живописной бровью, но его голос уже не был таким громким и победоносным, - Я не планирую жить в Замке!
- Странно! Рейхсфюрер рекомендовал разместить вас в родовом гнезде, - удивился Шеф, - Поэтому организационный комитет не предусмотрел для вас другого жилья… К моему сожалению, штурмбанфюрер.
Фехтовальщики называют это "туше" - укол, нанесенный по всем правилам. Пауль незаметно хихикнул - похоже, "любимиц рейхсфюрера" Зиги панически боится ночевать в Замке собственных предков! Надменный штурмбанфюрер с минуту был белее личного носового платка. А затем пошел на тактическую уступку, следуя безотказному правилу - отступать еще не значит проигрывать. Он тоже изобразил улыбку. Вышло натянуто и нервозно.
- Замок давно перестал быть собственностью семьи фон Клейст, я не чувствую себя в праве жить там даже временно, - взгляд Зиги затуманила сентиментальная слеза и думы о былом величии собственного благородного рода. Он вдохнул, словно набираясь мужества, и продолжал, - Но утрата поместья совсем не значит, что я беден. Я все еще кредитоспособен распалиться за гостиничный номер, даже если это люкс. А фройлян… - Зиги с едва заметной брезгливостью поморщил нос, переместив платок от горестных очей к тонким ноздрям, словно боялся осквернить свой безупречной формы нос запахом сладковатых духов молодой дамы, - Доктор Шталь, кажется? Доктор может жить в помещениях Замка забронированных для меня. Это будет достаточно по-рыцарски?
- Меня вполне устроит, - пожал плечами Шеф. Фройлян снова протестующе залепетала и ухватилась за чемодан, но ее мнение уже мало интересовало присутствующих. За пару минут скандальная толстушка и ее клетчатый чемодан были водворены двумя крепкими парнями в машину Шефа, и с почетом отправлены в Замок.
- Гауптштурмфюрер Ратт, доложите - в каком состоянии находится телефонная связь с так называемым Замком? - официально обратился к Паулю герр Кольбах, провожая взглядом удаляющийся автомобиль.
- Телефонная связь отключена на двенадцать часов по согласованию с телефонной станцией. В настоящее время связисты проводят профилактические работы на линии, - бодро отрапортовал Пауль. Проще говоря - телефоны будущих гостей Замка ставил на прослушивание технический отдел гестапо.
- Замечательно, - герр Кольбах отвернулся от окна и направился в кабинет, - Значит, существует надежда, что мы проведем совещание сугубо по-мужски, в деловой атмосфере!
2
- Приступим, наконец, прошу вас, Профессор! - Шеф занял место председателя и сделал оратору короткий приглашающий жест.
В организационном совещании помимо герр Кольбаха, самого Пауля и "соловушки" Зиги фон Клейста участвовал еще один солидный ученый. Судя по записи в деле - профессор Гейттингенского университета Михаэль Меркаев. Хотя профессор и слыл антропологом и специалистом по расовой гигиене с мировым именем, Пауль напрасно старался обнаружить в научном авторитете монголоидного типа хоть какие-то остаточные следы нордических корней! Он наблюдал только смуглую огрубевшую кожу, раскосые карие глаза, узкую ротовую щель, стертые зубы, крупные залысины на лбу. Некогда дорогой костюм герр Меркаева давно приобрел засаленный вид и истрепался. А рубашку стоило отдать в стирку. К тому же по-немецки герр Профессор говорил так же неопрятно - с сильным иностранным акцентом, длинными паузами, вставлял невразумительные ученые словечки, с каждым предложением уклонялся от темы все больше и больше, нагнетая справедливое раздражение Шефа.
Пауль аккуратным школьным почерком принялся записывать в блокнот ключевые тезисы выступления, имена и даты - которые смог разобрать. Но, совсем не для того, чтобы лишний раз блеснуть перед начальством служебным рвением. Просто выступление герр Профессора оказалось таким сугубо научным, а местами просто нудным, что не будь у Пауля железной воли настоящего арийца, он сладко задремал бы уже в первые пять минут! А записи помогал ему сохранить некоторую ясность сознания, пока оратор тыкал пальцем с обкушенным ногтем в большой глобус, стоявший на столе и рассуждал об историческом генезисе панъевропейской идеи.
… Идеи уникальной и совершенно отличной от того, что понимают под термином "Соединенные Штаты Европы" или "Европейской интеграцией" нынешние буржуазные демагоги от демократии и даже приверженцы коммунистического интернационала.
Панъевропейская идея.
- Всемирный коммунистический интернационал и по сию пору не более чем умозрительная геополитическая абстракция! - торжественно поднял вверх указательный палец профессор. Пауль послушно занес в конспект слово "абстракция", - А панъевропейская идея уже доказала свою практическую состоятельность, когда в Европу победной поступью вступили войска Темучина! Еще тогда, в невообразимо далеком прошлом - в тринадцатом веке… Всего за тридцать с небольшим лет легкая конница великого монгола приобщила к этой идее коварных китайских управителей, суровых русских князей и изощренных в дипломатии арабских эмиров. Мобильные отряды лучников Темучина сокрушили рыцарские панцири тевтонов и разнесла в пух пестрые отряды ландскнехтов.
- Легко! - подчеркнул герр Профессор. Говорил он так быстро и сбивчиво, что Пауль вынужден был оставить идею конспектирования, и теперь только слушал, да с серьезным видом выводил в блокноте слово "Те-му-чи-н" готическим шрифтом. Профессор продолжал:
- Коротко оперенные прочные и смертоносные стрелы, пущенные ханскими передовыми отрядами, сеяли панику перелетая чрез городские стены Генуи и Венеции…
Там, в другой исторической реальности - а исторических реальностей так же бесконечно много как звезд во вселенной - Европа превращалась в Азию неотвратимо и быстро, прирастая огромным пространством, находящимся под единым административным управлением. Мистический порядок. Порядок абсолютной тибетской религии бон водворился на сотни, на тысячи лет в той абсолютной реальности утратившей границы пространства и времени!
Но, увы - в "здесь и сейчас", в этом душном историческом моменте, где по несчастью воплотились души ныне живущих участников совещания и прочего народонаселения - конечно, задолго до их земного рождения, круг сансары утратил идеальный ритм, а всепобедительные отряды Темучина сперва откатились в Азию, а потом и вовсе растаяли в степной пыли и горнем прахе… Лишь единицам из преждерожденных и ныне живущих хватало мужества даже на попытку возродить безграничное царство. Как, например, русскому поданному с арийскими корнями - барону Унгерну фон Штернбернгу.
Потомок крестоносцев, он был рожден на земле Германии - в Гарце. И это весьма символично, потому что Роман Федорович был истовым практиком панъевропейской идеи! - профессор продолжал увлеченно тараторить на своем скверном немецком, и поднял уже не палец, а всю ладонь, будто это лично он, а не герой его рассказа, колошматил с переменным успехом японцев, большевиков, и китайских гаминов, окопавшихся в столице невообразимо далекой Монголии, почти что двадцать лет назад.
- За военную доблесть верховные ламы религии бон признали барона Унгерна воплощением божества войны "Хан Чан Чун" и даровали ему некий предмет. Предмет, украшенный знаками силы, которые принесли победу самому Темучину!
- Какой предмет? - уточнил герр Кольбах. Шеф - практик всегда и во всем, даже когда речь идет об абстрактной панъевропейской идее.
- Это второстепенно! Какой предмет использовать не имеет значения, - уклонился от ответа герр Меркаев, - Главное сами знаки - сила заклинания боннских лам! Они способны вызывать духов умерших и превращать их в несокрушимых воинов. Воинов, способных принести решающую военную победу!
Пафосная речь профессора Меркаева мало тронула шефа Кольбаха. Он меланхолично откинулся в кожаном кресле и окатил научный авторитет взглядом ледяным, как ведро зимней речной воды. Вот это да! Пауль испытал очередной приступ уважения к Шефу.
- Отчего же воинственные призраки так мало помогли упомянутому барону Унгерну? Его панъевропейская империя почила в границах внутренней Монголии. Да и он сам кончил воинскую карьеру весьма плачевно - был взят в плен и расстрелян коммунистами в 1921 году… Если не ошибаюсь… Только ошибаюсь я редко!
- Ошибаетесь! - почти завизжал профессор, - Ошибаетесь! Враги похитили у него древний символ, а вместе с ним победу… Расстрел барона Унгерна не более чем большевистская пропаганда! Роман Федорович жив! Жив - как и наш государь император!
Лед во взгляде штандартенфюрера Кольбаха сменился брезгливым сочувствием:
- Ваш государь император? Профессор - вы много лет живете в Германии. В тысячелетнем Рейхе. Здесь единственный государь - Фюрер. И ему нет необходимости ставить под ружье призраки. Армия Рейха непобедима благодаря прекрасной воинской подготовке вот таких офицеров, - шеф слегка развел руки и повернул ладони, указывая на Пауля и фон Клейста, как живую иллюстрацию своего тезиса.
- Хайль Гитлер! Зиг Хайль! - молодые люди подскочили и синхронно взмахнули руками в уставном приветствии.
- Присаживайтесь, коллеги, - Шеф механически перевел взгляд на глобус, потом на облака за окном, и вернулся к профессору, - Надеюсь, у вас все герр Меркаев?
Профессор оттопырил губу как обиженный ребенок и продолжил бубнить:
- Барон Унгерн предпочел лучам земной славы радость слиться с незримым воинством огненовласого покровителя оружия - грозного бога Махакалы. Сам барон, подобно Темучину, имел верную отметину благорасположения этого гневливого божества войны - медный цвет волос и веснушки, - профессор бесцеремонно ткнул пальцем в Пауля, - совершенно как у молодого человека!
Давненько Пауля публично не обзывали рыжим, да еще и конопатым! Пожалуй, еще со школы. Многие остряки подобного рода приобрели благородную арийскую горбинку на переносице или престижный шрам на губе, после драк с негодующим Паулем! Тогда, в сопливом детстве, будущий офицер Ратт даже предположить не мог, что веснушки сыграют в его воинской карьере весьма благоприятную роль.
Эффективная пропаганда.
Пауль никогда не хотел быть артистом - особенно после того, как сестры увешали все стены уютной спаленки киноафишами, запечатлевшими слащавых молодых людей в смокингах, с подкрашенными глазами и прилизанными бриолином волосам.
Вот кинохроника совсем другое дело! Пауль всякий раз испытывал законное чувство гордости когда шествия и митинги, где он участвовал, снимали на пленку что называется "для истории". Ему даже хотелось разделить избыток этой гордости с потомками. С этой благородной целью, во время очередной съемки Пауль набрался мужества и в подходящий момент попросил оператора снять его поближе, чтобы у него осталась пленка или хотя бы фотоснимок с собственным героическим портретом - таким, что не стыдно будет показать будущим внучатам…
Такая просьба в устах неприлично молодого человека, да еще в сочетании с парой кружек дармового пива, растрогала сентиментального Оператора, и он согласился. Во время съемки оба повеселились от души. Проснулся Пауль как водится - знаменитым…
Слава пришла к нему в образе фройлян Режиссер - красивой и строгой дамы, снимавшей фильм о партийном съезде, во время которого Пауль удостоился стоять в оцеплении.
- Вот тот - рыжий хохотунчик, - кивком указал на Пауля герр Оператор.
- Офицер Ратт - вы умеете кататься на лыжах? - резко спросила фройлян Режиссер.
Пауль радостно кивнул:
- Я получил золотой значок за победы в состязаниях военных патрулей!
- Скверно, - нахмурилась фройлян Лени, - так звали Режиссера, - но все равно попробуем, и добавила, обращаясь к Оператору, - у него такая киногеничная улыбка!
Так офицер Ратт был обречен на две недели сущего кошмара. Во время непривычных кульбитов, изображая начинающего лыжника, он сломал лыжу и растянул запястье, едва не отморозил уши, чуть не вывихнул челюсть, хохоча над неиссякаемыми анекдотами Оператора, а в заключение был укушен огромной лохматой собакой…
Зато теперь Пауль знал, в каких муках рождается настоящее документальное кино!
Результатом его страданий, усилий фройлян Режиссера, трех операторов, осветителей, реквизиторов, гримеров, костюмеров, еще доброго десятка человек, включая даже психолога, стал немудреный ролик, следовавший за подкупающе сентиментальной заставкой:
"Солдатский отпуск".
… Молодой офицер в парадной темной форме СС входит в запорошенный снегом деревенский домик, затем выходит из него в потрепанном домашнем свитере, с лыжами и собакой, неумело пытается прокатится с горки и заразительно хохочет…
Сам Пауль был просто в ужасе от этого жалкого зрелища, и ждал, что его как минимум вышвырнут из лыжной сборной, а в худшем случае - вообще из рядов СС. Но, видать, герр Психолог не зря получал свои очень приличные деньги - ролик был рекомендован к показу отделом пропаганды, а публика и журналисты просто пришли в восторг! Улыбающаяся веснушчатая физиономия Пауля, с крупного плана в ролике, больше недели украшала газетные передовицы по обе стороны Атлантики с оптимистической подписью "Дружелюбное лицо новой Германии". Наконец, об успехе ролика доложили самому рейхсфюреру, и он признал этот маленький фильм "достойным подражания образцом эффективной пропаганды". Пауля, за участие в съемке, наградили кольцом "Мертвая голова" и досрочно произвели в гауптштурмфюреры…
Поэтому, услыхав сейчас про рыжего бога войны, Пауль ничуть не расстроился, и даже улыбнулся, - может статься суровый бог Махакала поможет ему поскорее стать группенфюрером…
Как на вкус Пауля, так история у профессора получилась нудная и нескладная. И то сказать, родной дед Пауля - отец его матушки - герр Клаус, если выставить ему три - четыре добрые кружки темного пива, может с десяток историй куда как более жутковатых порассказать, и все про горожан, что жили в N-бурге прежде или еще продолжают топтать грешную землю. А ведь дед Клаус не профессор, а самый обыкновенный пьянчуга!
А тут - подумаешь, большое дело - военный неудачник среди азиатской глухомани волков кормил трупами. Причем вся эта история к фестивалю?
Но впечатлительному Зиги ученой саги герр Профессора вполне хватило - он во всю шмыгал покрасневшим безупречно арийским носом в крахмальный платок.
- Какая глубокая трагедия! Какой мощный образ! Это была бы великолепная опера… Я слышу мощные аккорды поступи воинства Махакалы… Я вижу фиолетовые молнии, что прорезают тяжелые тучи… Гремят громы небесные и земные доспехи… Я чувствую тяжелые капли кровавого ливня… - речитативом пропел фон Клейст.
- Пока опера о бароне Унгерне еще не написана, прошу продолжать в боле конструктивном ключе! - Шеф призывно постучал остро заточенным карандашом по стакану с водой, - Обсудим репертуар. Напомню, что нашими гостями будут очень разные, но одинаково почтенные люди. Англичане, испанцы, итальянцы, представители Ватикана, группа японских военных, а так же господин Деканозов - русский…
- Советский! Он не господин, а "товарищ"… - угрюмо уточнил профессор Меркаев.
- Благодарю за уточнение, герр Меркаев. Прошу простить. Уточню - товарищ Деканозов, представитель наркомата иностранных дел Советской России, будет присутствовать здесь с неофициальным визитом. Итак, штурмбанфюрер, что вы преложите в качестве репертуара для фестиваля?
- Оперу "Волшебная флейта" Моцарта, в качестве основного мероприятия… - с энтузиазмом начал фон Клейст, но тут же был прерван скрипучим голосом профессора:
- Вы полагаете, что балаганное представление на тему масонских ритуалов, составляющее суть этого музыкальное произведения, способно внести радость в сердца представителей Святейшего Престола и вернуть гармонию в отношения Германии и Ватикана? - профессор Меркаев с сомнением потряхивал лысой головой.
- Профессор - держите себя в границах рационального - масоны такой же миф, как и призрачное воинство вашего бога Махакалы! - раздраженно прервал дотошного ученого Шеф, а Зиги отчеканил с авторитетностью именитого дирижера:
- Моцарт - слишком гениально для пошлости и выше частных политических амбиций! Поэтому я лично гарантировал Рейхсфюреру, что представители Понтифика останутся довольны музыкальной программой! - он извлек из изящной кожаной папочки несколько отпечатанных страничек и протянул штандартенфюреру Кольбаху, - Здесь перечень приглашенных исполнителей, названия произведений, программа открытия, заключительного концерта и трех фестивальных дней… Немного Шопена - слышал, он пользуется популярностью у русских, подборка Вагнера тоже вполне соответствует хорошему вкусу и финансовым возможностям Оргкомитета, а главное - все это одобрено Рейхсфюрером! По рекомендации профессора Вейстхора открытие Фестиваля будет назначено на день летнего солнцестояния - 22 июня! - Шеф Кольбах верноподданнически кивнул, с откровенно скучающим видом прошуршал листками, переложил их в собственную папку, и, наконец, обратился к Паулю:
- Поскольку наука и культура себя исчерпали - следует предоставить слово Армии! Офицер Ратт доложите о дислокации N-бургского Замка и прилегающих сооружений!
Польщенный Пауль взлетел со стула, помчался к планшету с топографической картой территории парка и планом Замка - раздвинул атласные шторки, вооружился складной указкой, и почувствовал себя настоящим генералом, делающим доклад на заседании генерального штаба. Он подробно изложил все, что знал о Замке - большей частью сведения были почерпнуты из учетных книг, хранившихся в городской Ратуше.