- Бог требует жертвы, не так ли? А старые боги хотели крови. - Теперь он подошел близко к отцу Майклу и ясно слышал его, несмотря на вой ветра. Во мхах жили птицы; он расслышал зов бекаса, высокий и тонкий. - Они захватывали пленных и сжигали их в больших плетеных клетках - для Тараниса. - Аббат повернул голову, чтобы оглянуться на Джейми, он улыбался. - А ведь неплохо, что англичане теперь стали более цивилизованными? - ирония его замечания подразумевала, что аббат имеет некоторые сомнения в цивилизованности англичан, и Джейми вернул ему кривую усмешку, признавая это. Жечь людей заживо… Они делали почти то же самой, только в английском стиле. Сжигали дома и поля, не обращая внимания на женщин и детей, которых обрекали на смерть - или от огня или от голода и холода.
- Мне повезло, отец, что и говорить.
- Они до сих пор вешают людей на деревьях, - задумчиво сказал настоятель. Это не был вопрос, но Джейми согласно хрюкнул. - Так приносили жертвы Эзусу - вешали или закалывали. Иногда и то и другое.
- Ну, виселица может быть ненадежна, - ответил Джейми немного сухо. - Бывает, что человек выживает. Поэтому, - добавил он в надежде подвести настоятеля к цели их путешествия, - человека в болоте не просто задушили веревкой. Хотя, думаю не обязательно было одновременно бить по голове, резать горло и топить - любого из этих действий достаточно было, чтобы лишить его жизни.
Настоятель невозмутимо кивнул. Ветер играл пучками его волос, заставляя их порхать вокруг тонзуры, словно клочья болотного хлопка, выросшего вокруг следа.
- Тевтатус, - сказал он торжественно. - Это имя одного из старых племенных богов. Он принимал жертву в свои объятия в воде священного колодца и тому подобных местах. Вот таким образом.
Они подошли к месту, где тропинка раздваивалась, один рукав вел в сторону небольшого холма, а другой - к зияющей дыре в болоте. Здесь монахи резали торф, подумал Джейми, и здесь они нашли того человека, к чьей могиле они почти наверняка направлялись.
Для чего, спрашивал он себя беспокойно. Рассказ аббата подразумевал, что их прогулка связана с его исповедью, и что бы он ни собирался сказать, оно не обещало быть простым. И он еще не был освобожден от своих грехов. Аббат повернул к холму.
- Я не думаю, что должен был бросить его прямо туда, откуда он пришел, - объяснил отец Майкл, прижимая разлетающиеся волосы ладонью. - Кто-то из резчиков торфа выкопает его снова, и все это безобразие повторится опять.
- Так вы положили его под холмом? - Сказал Джейми, и холодок пробежал по его спине о этих слов. В стихотворении были слова о "короле под горой", но насколько ему было известно, в народе пели о "короле под холмом", и феи жили в холмах. Его рот пересох от ветра, и ему пришлось сглотнуть, прежде чем заговорить снова. Но он не успел задать свой вопрос, потому что настоятель наклонился, разулся и поднял повыше полы рясы.
- Таким образом, - повторил он через плечо, - нам осталось пройти еще немного.
Бурча про себя, но старательно избегая богохульства, Джейми снял сапоги и чулки и напряженно следил за аббатом. Он был в два раза выше отца Майкла, не было ни малейшего шанса, что старый священник сможет вытащить его из трясины, если он провалится.
Темная вода струилась между пальцами, холодная, но терпимая для босых ног. Он чувствовал, как торф пружинит под ним, пузырясь и слегка покалывая ступни. Он погружался по щиколотку при каждом шаге, но не глубже, и вышел на берег у пригорка, не понеся никакого ущерба, разве что несколько капель грязи на штанах.
- А теперь, - сказал отец Майкл, обращаясь к нему, - трудная часть.
Настоятель провел его к вершине скалистого пригорка, где под сосной находилась скамья, высеченная из камня скалы. Она был мраморной, заросшей голубым, зеленым и желтым лишайником, и было ясно, что она стоит здесь на протяжении многих и многих веков.
- Это скамья друидов, на этом месте цари приносили жертвы старым богам, - сказал священник и перекрестился. Джейми невольно сделал то же самое. Это было очень старое место; казалось, камень требовал тишины; ветер на болоте затих, и он мог слышать биение своего сердца, медленное, но верное.
Отец Майкл полез в кожаную сумку на поясе, и к беспокойству Джейми достал резную чашу, которую бережно поставил на священное место.
- Я знаю, кем ты был когда-то, - сказал он Джейми просто. - Твой дядя Алекс передавал мне новости о тебе. Ты был великим воином короля. Законного короля.
- Это было очень давно, отец, - неприятные ощущения вернулись, и уже не только от вида чаши, хоть кожу на затылке снова начало покалывать.
Настоятель выпрямился и оценивающе оглядел его.
- Ты находишься в расцвете своей мужественности, Shéamais Mac Bhrian, - сказал он. - Правильно ли то, что ты должен впустую растратить свои силы и дар вести за собой мужей?
Иисусе, подумал Джейми потрясенно, он хочет, чтобы я взял эту проклятую чашу и сделал то, что просит Куинн.
- Правильно ли будет вести на смерть людей ради тщетной цели? - ответил он так резко, что настоятель моргнул.
- Тщетная? Цель служения Церкви и Богу? Чтобы восстановить божьего избранника на престоле и снять ногу англичан с шеи твоего и моего народа?
- Тщетная, отец, - сказал он, стараясь обрести спокойствие, хотя мысль о возрождении Шотландии заставила напрячься все его мышцы. - Вы говорите, что знаете, кем я был. Но вы не знаете, что там произошло. Вы не видели, что произошло потом, когда кланы были разгромлены - раздавлены, отец! Когда они… - Он резко замолчал, закрыл глаза и плотно сжал зубы, ему надо было восстановить дыхание. - Я прятался, - сказал Джейми после короткой паузы. - На своей земле. Скрывался в пещере от англичан в течение семи лет. - Он сделал глубокий вдох и почувствовал, как горят шрамы на спине. Он открыл глаза и встретился взглядом со священником.
- Однажды ночью я вышел на охоту, наверное, через год после Куллодена. Я прошел мимо сгоревшего дома, я ходил там сто раз. Но дождь размыл дорогу и я отошел в сторону, и наступил на нее. - Он сглотнул, вспомнив, как замерло сердце, когда он почувствовал остатки костей под стопой. Страшная хрупкость тоненьких ребер, косточек, которые когда-то были руками, присыпанных камешками. - Маленькая девочка. Она лежала там несколько месяцев… лисы и барсуки… Я не знаю, кем она была. В той семье было три девочки-погодки, три малышки, у них у всех были каштановые волосы - я видел, что осталось от ее волос - так что я не мог сказать, была это Маири, Беата или малышка Каристиона. - Он резко замолчал.
- Я сказал, что будет трудно. - Священник говорил тихо, не отводя глаз в сторону. Его глаза потемнели и смотрели упорно. - Думаешь, я не видел подобных вещей здесь?
- Хотите видеть их снова? - Его кулаки сжались помимо воли.
- А они остановятся? - отрезал священник. - Ты не осуждаешь своих и моих соотечественников за страх перед жестокостью англичан, за отсутствие воли? Я не думал, из-за писем Александра, что тебе не хватит смелости, но, возможно, он ошибался в тебе.
- Нет, отец, - сказал он, его голос звучал откуда-то снизу, из глубины горла. - Не пытайтесь ничего добиться от меня. Да, я знал, как вести за собой людей. Но больше я их не поведу.
Отец Майкл коротко фыркнул, как будто его рассмешили эти слова, но глаза оставались темными.
- Вот как, мальчик? - спросил он. - Ты отворачиваешься от своего долга, от того, что Бог призвал тебя совершить? Быть прихвостнем англичан, добровольно носить свои цепи, чтобы вернуться к ребенку, которому ты не нужен и который никогда не будет носить твое имя?
- Нет, - сказал Джейми сквозь зубы. - Я оставил дом и семью ради долга. Я потерял жену ради него. И я увидел, к чему привел этот долг. Знайте, отец, если дело дойдет до войны, не выживет никто. Никто!
- Нет, если такие люди, как ты не выполнят свое предназначение! Знай, есть грех упущения. И вспомни притчу о таланте. Подумай, как ты предстанешь перед Богом в судный день и скажешь, что отверг дары, которые он тебе дал?
Внезапно Джейми понял, что отец Майкл знал. Что именно и как много, Джейми не мог сказать, но осознал, что махинации Куинна, возможно, основаны на том, что отец Майкл знал ирландских якобитов. Джейми готов был поклясться, это подозрение пробудилось в нем не в первый раз.
Он взял себя в руки, принуждая успокоиться. Этот человек исполнял свой собственный долг - так, как его понимал.
- Есть ли поблизости стоячие камни, вроде этого? - Спросил он, кивнув подбородком на чашу. Камень с трещиной, вырезанный на дне чаши не был виден оттуда, где он стоял, но он чувствовал холодное дыхание ветра на шее, хотя ветви маленькой сосны не шевелились.
Отец Майкл смутился этой внезапной перемене темы.
- А почему… Да, есть. - Он повернул лицо к западу, где солнце медленно погружалось в пену облаков, красное, как зрелое яблоко, и указал за край болота. - Примерно в миле отсюда. Там в поле стоит маленький круг камней. Один из них так же расколот. - Он повернулся, с любопытством глядя на Джейми. - Зачем это тебе?
Действительно, зачем? Рот Джейми был сухим, он сглотнул, но без особого результата. Должен ли он сказать священнику, почему именно он был уверен, что новое восстание не удастся, как и восстание в Шотландии?
Нет, сказал он. Он не скажет. Клэр принадлежала только ему. Не было ничего греховного в любви к ней, ничего, что касалось отца Майкла, и он не хотел ни с кем делиться ею.
Затем, подумал он с кривой усмешкой, что, если я расскажу правду, он будет уверен, что я действительно растерял последний разум или пытаюсь играть принца Гамлета, чтобы выкрутиться из этой глупой истории.
- Зачем вы принесли ее сюда? - Спросил он, не ответив на вопрос священника и кивнув на чашу.
Отец Майкл некоторое время молча смотрел на него, потом пожал плечами.
- Если ты тот человек, которого Бог избрал для выполнения этой задачи, то я собирался отдать ее тебе. А если нет… - Он расправил плечи под черным сукном рясы. - Тогда я верну ее обратно владельцу.
- Я не тот человек, отец, - сказал Джейми. - Я не могу коснуться ее. Может быть, это знак, что я не тот человек.
Снова вернулся пытливый взгляд.
- Ты чувствуешь его присутствие? Болотного человека? Сейчас?
- Да. - Он действительно чувствовал, что кто-то стоит за спиной, и еще что-то… Гнев? Отчаяние? Он не мог сказать точно, но ощущение было чертовски тревожным.
Был ли этот мертвец таким, как Клэр? Что значила резьба на чаше? Если да, то какая судьба постигла его в этом пустынном месте, далеко от времени, из которого он пришел?
Сомнения вдруг охватили его железными тисками. Что, если она не добралась до камней, не вернулась в безопасное время? Что, если она сбилась с пути и, как этот человек, лежит в черной воде? От ужаса он сжал кулаки так сильно, что коротко подстриженные ноги вонзились в ладони, он держал их так, цепляясь за реальность физической боли, не позволяя мыслям ускользнуть в сторону боли душевной.
Господи, храни ее в безопасноти, молился он, словно в агонии. Ее и дитя!
- Absolve me , отец, - прошептал он. - Мне надо идти.
Губы аббата плотно сжались, он неохотно повернулся, и Джейми сорвался на крик.
- Так вы думаете меня шантажировать, отказывая в отпущении грехов? Вы мерзавец! Вы предаете ваш обет и сан ради…
Отец Майкл остановил его, подняв руку. Мгновение он неподвижно смотрел на Джейми, а потом начертил в воздухе крестное знамение несколькими быстрыми точными движениями.
- Ego te absolve, In nomine Patris.
- Мне очень жаль, отец, - ляпнул Джейми. - Я не хотел…
- Будем считать, что это было сказано в пределах твоей исповеди, хорошо? - Пробормотал отец Майкл. - Перебирай четки и повторяй эти слова каждый день в течение месяца, вот тебе и покаяние. - Тень кривой усмешки скользнула по его лицу, и он закончил: - et Filii, et Spiritus Sancti, Amen. - он опусти руку и заговорил буднично. - Не думаю, что надо спрашивать, как долго ты не был у исповеди. Помнишь акт раскаяния, или тебе помочь? - Это было сказано абсолютно серьезно, но Джейми снова заметил усмешку гнома в ярко-зеленых глазах.
Отец Майкл сложил руки и склонил голову, то ли от благочестия, то ли для того, чтобы скрыть улыбку.
- Mon Dieu, pere gretted… - произнес он по-французски, как всегда. И как всегда, ощущение мира сошло на него от этих слов.
* * *
Он замолчал, вечерний воздух был по-прежнему неподвижен.
Впервые он увидел то, что не замечал раньше: насыпь более темного грунта, пятнистую от прорастающих лезвий молодой травы, усыпанную крошечными жемчужинами цветов. И маленький деревянный крест в головах, как раз под сосной.
Прах к праху. Это было последнее пристанище незнакомца; они погребли его по христианскому обычаю, позволив наконец неприглядному комку костей и кожи, так долго лежавшему в темной воде, раствориться в мирной безвестности. Здесь, рядом со скамьей друидов.
Солнце еще висело над горизонтом, но его лучи стлались низко, и длинные тени лежали на болоте, готовые подняться и слиться с грядущей ночью.
- Подожди немного, мо mhic, - сказал отец Майкл, потянувшись за чашей. - Позволь мне убрать ее в вечное хранилище, и я провожу тебя обратно.
В отдалении Джейми видел черный провал ямы, где резали торф. В Шотландии считают, что в болотах живут моховые ведьмы, мелькнула мысль. Или кто-то другой может лежать в таком болоте?
- Не надо мучить себя, отец, - сказал он, глядя, как маленькие лужицы сияют в последних лучах солнца. - Я найду свой собственный путь.
Глава 20
Скачки с препятствиями
Куинн исчез, чтобы заняться собственными делами. Джейми его отсутствие немного успокоило, но не обнадежило - Куинн не уходил далеко. Джейми передал Грею мнение аббата о "Дикой охоте", и после некоторого обсуждения было решено, что Джейми сделает первый подход к Сиверли.
- Покажите ему стихотворение, - предложил Грей. - Я хочу знать, признает он его или нет. Если нет, то есть по крайней мере вероятность того, что оно не имеет к нему никакого отношения и попало в пакет Карруотерса по ошибке. Если же он признает, я тоже хочу знать об этом. - Он улыбнулся Джейми, его глаза горели азартом. - И как только вы разнюхаете обстановку, я получу лучшее представление для выбора тактики, когда поеду на встречу с ним.
Ширма, подумал Джейми мрачно. По крайней мере, в этом Грей был честен с ним.
По совету Тома Берда Джейми надел коричневый шерстяной костюм, как более подходящий для разового визита в сельской местности - пюсовый бархатный костюм был слишком хорош для такого случая. Однако, между Томом и лордом Джоном возник принципиальный спор, стоит ли предпочесть желтый шелковый жилет с черной вышивкой более простому кремовому, как намек на финансовую состоятельность Джейми, или это будет слишком вульгарно.
- Я не возражаю, если он примет меня за простака, - заверил Джейми Тома. - Лучше ввести его в заблуждение относительно превосходства надо мной. Единственное, что мы знаем о нем наверняка, так это то, что он любит деньги; тем лучше, если я буду выглядеть жирным гусем.
Лорд Джон захохотал, но поспешно замаскировал смех чиханием, в результате чего Том и Джейми посмотрели на него весьма сурово.
Джейми не был уверен, что Сиверли не вспомнит его. Он видел Сиверли в Шотландии только раз, а до того в течении нескольких недель в Париже. Кажется, они могла обменяться парой слов в ходе обеда, но этим их знакомство и ограничивалось. И все же, Джейми вспомнил Сиверли, поэтому не было ничего невероятного в том, чтобы Сиверли вспомнил Джейми, особенно учитывая его заметную внешность.
В Париже он работал у своего кузена-виноторговца; было бы разумно предположить, что он пошел по торговой стезе после разгрома восстания. Сиверли не располагал возможностью отследить его путь после Куллодена.
Джейми потрудился предположить, что его не идеальная английская речь скорее всего станет дополнительным стимулом для Сиверли счесть его социально неполноценным, независимо от его костюма, поэтому, он немного усугубил свой акцент, когда спешился у сторожки и заговорил с привратником.
- Что это за место, парень?
- "Гластвиг", - ответил "парень". - Так это оно вам нужно, сэр?
- Оно самое. Твой хозяин сегодня днем дома?
- Сам-то дома, - с сомнением сказал привратник. - А что касается приема… Пойду и спрошу, сэр.
- Премного обязан, парень. Так передай ему вот это, а монетку возьми себе. - Он протянул рекомендательное письмо сэра Мельхиора и свою собственную заранее приготовленную записку вкупе со щедрыми чаевыми.
Его роль богатого пошляка, с которой он так многообещающе сегодня дебютировал, позволяла ему открыто пялиться на внушительных размеров дом и обширные окружающие его территории, когда он медленно шел за лакеем. Это был старый (он еще ни разу не видел в Ирландии ни одного недавно построенного дома), но хорошо сохранившийся дом, его темные стены были кое-где обновлены, его дымоходы (Джейми насчитал четырнадцать) исправно дымили. На дальнем пастбище паслось шесть добрых лошадей, в том числе одна, которую он с удовольствием посмотрел бы поближе - с широкой белой полосой на лбу и отличным крупом; хорошая мускулатура, подумал Джейми одобрительно. Перед домом раскинулся просторный газон, садовник с энтузиазмом толкал свою тяжелую тачку, даже листва деревьев лоснилась солидно и богато под моросящим дождем.
Он даже немного засомневался, примут ли его, но в дверях уже стоял дворецкий, готовый взять его плащ и шляпу и проводить в гостиную. Как и сам дом, она демонстрировала богатство хозяина (огромный серебряный подсвечник с шестью свечами пчелиного воска щедро распространял свет), но не отличалась чувством стиля. Джейми медленно бродил по комнате, рассматривая украшения: статуэтка нарядной дамы из мейсенского фарфора с голубем на руке, голубок тянулся к ее губам за конфетой; напольные часы с тремя циферблатами, показывающие время, барометрическое давление и фазы луны; подставка для трубок из незнакомой темной древесины, возможно, африканского происхождения; одноногая серебряная чаша с засахаренными фиалками, уложенными гнездом вокруг горстки имбирно-орехового печенья; толстая и тяжелая на вид трость, со своеобразной ручкой; любопытный предмет непонятного предназначения… Джейми взял его, чтобы рассмотреть поближе. Это была полоса кожи, дюймов десять на пять (он машинально измерил ее с помощью сустава среднего пальца), вышитая мелкими неровными бусинами. Из чего они сделаны? Не стекло… жемчуг? Интерес вызывал так же необычный узор из плетеных нитей синего, белого и черного цветов.