* * *
День был холодный и ветреный, но ясный, ветер дул в спину, и листья медных буков неслись им вслед, словно преследуя. Грей немного забеспокоился, когда лорд Дансени предложил прогулку, старик был очень хрупок, он словно истаял после последнего посещения Грея. Головокружительный полет листьев вызывал у него легкое чувство тревоги, но Дансени, похоже, чувствовал себя прекрасно, его лицо светилось слабой улыбкой, а руки, держащие поводья, казались достаточно сильными. Тем не менее, Грей позаботился о том, чтобы поддерживать умеренный темп, и одним глазом бдительно присматривал за старым другом.
Проехав через ложбину, они свернули на дорогу вдоль озера. Почва здесь была грязно-серая, вымешанная копытами нескольких лошадей, их следы медленно заполнялись водой; лошади прошли здесь недавно. Грей ощутил мягкий порыв волнения, как всегда, когда при нем упоминали лошадей или конюшню Хелуотера, он знал, что в это время дня мало вероятности встретить Джейми здесь, он уезжал с лошадьми далеко, дальше, чем другие конюхи. Тем не менее, он не мог не бросить быстрый взгляд вперед.
Но дорога перед ними была пуста, и он обратил все свое внимание на лорда Дансени, который замедлил шаг коня.
- Неужели он подцепил камень? - спросил Грей, остановившись и готовясь спешиться.
- Нет, нет, - Дансени махнул рукой, удерживая его в седле. - Я хотел бы поговорить с вами, лорд Джон. В частном порядке.
- Да, конечно, - ответил он осторожно. - Э-э… о Фрейзере?
Дансени удивился, но потом спохватился.
- Ну, нет. Но так как вы сказали, что собираетесь… применить к нему другие меры?
Грей прикусил щеку изнутри.
- Нет, - сказал он осторожно. - Не сейчас.
Дансени довольно кивнул.
- Он очень хороший конюх, - заметил он. - Никто из слуг не работает столько, сколько он. Но он держится особняком.
"Он держится особняком". Эти случайные слова внезапно дали Грею ключ к пониманию жизни Фрейзера в Хелуотере, и причинили маленькую боль. Если бы он не отстранил Фрейзера от высылки в Америку, тот оставался бы со своими шотландцами и не был бы так одинок.
Если бы не умер от морской болезни, подумал он, и острая игла в сердце растаяла, чтобы уступить место новому прозрению. Повлияло ли это на решение Фрейзера вступить в брак с Бетти Митчелл?
Грей достаточно хорошо знал Бетти; она была горничной Дженивы Дансени еще с детства, а после смерти Дженивы стала горничной Изабель. Она была сообразительной, довольно красивой в общепринятом смысле этого слова, и, кажется, ладила с прочими слугами. С такой женой Джейми будет проще освоиться среди слуг Хелуотера, легче стать частью их сообщества.
Грею мало нравилась эта идея, но он должен был признать, что это разумный способ борьбы с изоляцией и одиночеством. Но…
Его мысли внезапно вернулись к Дансени.
- Прошу прощения, сэр. Я не расслышал… - он все прекрасно слышал, просто не мог поверить.
- Я сказал, - терпеливо повторил Дансени, наклоняясь ближе и повышая голос, - что собираюсь изменить свою волю и хочу просить вашего согласия назначить вас опекуном моего внука, Уильяма.
- Я, ну… да. Да, конечно, если вы этого хотите. - Грею казалось, что его хлопнули по уху чулком с песком. - Но, вероятно, есть люди, более достойные доверия. Родственники мужского пола, есть кто-нибудь со стороны отца Уильяма?
- Нет никого, - сказал Дансени, беспомощно пожав плечами. - Там не осталось мужчин вообще, только пара кузин, но ни одна из них не замужем. И в моей собственной семье нет никого достаточно близкого, ни с точки зрения географии, ни степени родства, чтобы поручить им опекунство. Я не могу отправить мальчика ни в Галифакс, ни в Вирджинию.
- Нет, конечно, нет, - пробормотал Грей, размышляя, как выйти из этого положения. Он понимал, почему лорд Дансени собирался изменить свою волю; старик чувствовал свои годы, и не без основания. Он был болен и слаб и мог не перенести холодную зиму. Было бы безответственно умереть, оставив Уильяма без опеки. Но возможная кончина Дансени означала так же, что предполагаемая опека может наступить очень скоро.
- Кроме того, я не хочу отнимать ребенка у моей жены и леди Изабель, без него тут станет совсем пусто; и, наконец, он является наследником Элсмира. У него здесь значительная недвижимость, он должен расти с осознанием этой ответственности.
- Да, я понимаю, - Грей оттянул голову своей лошади от пучков травы у обочины.
- Я понимаю, что это очень смело с моей стороны, - сказал Дансени в ответ на его колебания. - И, без сомнения, вы не ожидали такой просьбы. Вам нужно время, чтобы подумать.
- Нет, - Грей решился. Он не часто видел Уильяма, только знал, что он еще очень маленький мальчик. Пока ребенок мал, помощь Грея не понадобится, леди Дансени и Изабель будут хорошо о нем заботиться, а Грей просто немного продлит свои визиты в Хелуотер. Когда Уильям подрастет… конечно, он пойдет в школу. Он сможет часть каникул проводить у Грея в Лондоне и навещать Хелуотер.
Так же, как он когда-то приезжал к своему другу Гордону Дансени. Когда Гордон был убит при Куллодене, Грей приехал сюда один, чтобы горевать и утешать. Конечно, он не стал со временем заменой Гордона, но почти приемным сыном. Именно близость с этой семьей позволила ему договориться с Дансени об условно-досрочном освобождении для Фрейзера. И, если у сына были привилегии в семье, то были так же и обязанности.
- Я обдумал ваше предложение, сэр. Я обещаю, что буду исполнять свои обязанности в меру возможностей.
Бледное лицо Дансени расслабилось.
- Вы сняли камень с моей души, лорд Джон! Признаюсь, эта проблема угнетала меня до крайности. - он улыбнулся, выглядя намного здоровее. Давайте закончим нашу поездку и вернемся к чаю; кажется во мне впервые за несколько месяцев пробудился аппетит.
Грей улыбнулся в ответ и согласно пожал руку старого баронета, закрепляя свое слово, а потом легким галопом поскакал вслед за ним вдоль озера. Его внимание привлекло движение вдали, и он, прищурившись, разглядел упряжку лошадей, бегущих вниз с отдаленного холма, изящных и диких, словно летящие по ветру листья, во главе со всадником.
Было слишком далеко, но, тем не менее, он был уверен. Грей не мог отвести взгляд от мчащихся лошадей, пока они не спустились к подножию холма и не исчезли.
Только тогда он вернулся к прерванным мыслям. Да, после женитьбы на Бетти Джейми Фрейзеру станет более комфортно в Хелуотере, но ему не обязательно оставаться здесь, он сам решил вернуться. Значит, именно Бетти влекла его обратно.
- И все-таки, черт побери, - пробормотал Грей, - это его жизнь.
Он пришпорил коня, чтобы догнать Дансени.
* * *
Джейми был удивлен тому, как быстро он снова вошел в жизнь Хелуотера, он даже не ожидал этого. Ферма Хелуотера была сердцем всей большой усадьбы со своей собственной жизнью, упорным и медленным биением, в ритме которого жили все люди и животные.
Он так же знал, что ритм Лаллиброха всегда пребудет в пульсации его крови. Это знание приносило ему и печаль и утешение, но больше утешение, потому что он знал, что когда-нибудь вернется на звук родного сердца.
"И его место признало его", сказано в Библии. Он думал, что так и должно быть, его место признает его, когда он приедет.
Но он не скоро вернется в Лаллиброх. Если вообще когда-нибудь вернется, подумал он, но быстро изгнал эту мысль из головы. Он прижал ухо к земле и почувствовал дыхание Хелуотера, более быстрое, чем то, что поддерживало его в слабости и утешало в одиночестве. Он слышал, как текут воды и растет трава, бегут лошади и молчат горы. Люди были частью этого ритма, но менее значительной. И одной из них была Бетти Митчелл.
Откладывать было нельзя. Одним из преимуществ неумолимого ритма усадьбы было то, что люди всецело подчинялись ему. Он на минуту задержался после завтрака, чтобы поговорить с Карен-Хаппук, среднего возраста валлийкой-судомойкой, которая всегда смотрела на него, сурово поджав губы. Она была глубоко религиозной, и считала его римским еретиком, склонным к легкомысленному поведению при любых обстоятельствах, но когда он сообщил, что вернулся с новостями для Бетти от ее родственника, она согласилась принять его сообщение. Конечно, все слуги будут в курсе, но при данных обстоятельствах это не имело значения. По крайней мере, он на это надеялся.
Таким образом, во второй половине дня за час до чаепития Джейми пришел в огород и увидел, что Бетти уже ждет его.
Она повернулась на звук его шагов, и он заметил, что она надела чистую косынку и маленькую серебряную брошь. Она подняла подбородок и посмотрела на него из-под прямых темных бровей взглядом женщины, не совсем уверенной в своих чарах, но считающей, что на что-то она претендовать все-таки может. Он должен быть осторожен.
- Мисс Бетти, - сказал он, склонив голову в официальном поклоне. Она протянула руку и он был вынужден взять ее, но старался не сжимать и не дышать на нее.
- Я пришел рассказать вам о Тоби, - сказал он быстро, прежде чем она успела раскрыть рот. Бетти моргнула, ее взгляд напрягся, но она не отняла руки.
- Тоби Куинн? Что с ним случилось?
- Он умер, девочка. Прости за это.
Ее пальцы сжались, она дернула его за руку.
- Умер! Как?
- Служа своему королю, - сказал он. - Он похоронен в Ирландии.
Она была потрясена, но не отводила упорного взгляда.
- Я спросила, как. Кто его убил?
Я, подумал он, но ответил:
- Он умер от собственной руки, девочка, - и повторил. - Прости меня за это.
Бетти отпустила его руку и, повернувшись, слепо прошла несколько шагов, она потянулась и схватила ветку грушевого дерева, тонкую и беззащитную, лишенную листвы.
Она несколько минут простояла, держась за ветки, опустив голову и хрипло дыша. Он подумал, что она любила этого человека.
- Вы были с ним? - спросила она наконец, не глядя на него.
- Если бы я был с ним, я бы остановил его.
Она повернулась, ее губы были плотно сжаты.
- Нет. Вы были с ним, после того, как уехали? - ее пальцы дрожали.
- Да. Некоторое время.
- Солдаты, забравшие вас, гнались за ним?
- Нет, - он понял, о чем она спрашивала: сделал ли это Тоби под страхом ареста, ссылки или казни.
- Тогда почему? - закричала она. - Зачем он это сделал?
Он сглотнул, снова увидев перед собой маленькую темную комнату, пропитанную запахом крови и мочи. Увидел красное слово на стене.
- От отчаяния, - сказал он тихо.
Она громко выдохнула воздух, упрямо качая головой.
- Он был папистом. Отчаяние грех для паписта, верно?
- Люди совершают много грехов.
Она снова фыркнула.
- Да, совершают. - она постояла, глядя на камни под ногами, и снова бросила на него ожесточенный взгляд. - Я вообще не понимаю, что могло довести его до отчаяния?
Боже, пошли мне слова.
- Ты знала, что он был якобитом? Он был вовлечен в заговор - большое дело с великими последствиями и в случае провала и в случае успеха. Заговор не удался, и это разбило ему сердце.
Бетти вздохнула, и ее плечи опустились, словно из нее выкачали воздух. Она снова покачала головой.
- Мужчины, - категорически заявила она. - Мужчины дураки.
- Пожалуй, ты права, - с сожалением признал он, надеясь, что она не будет спрашивать, принимал ли он участие в деле Куинна, и зачем его забрали солдаты.
Он должен был уйти, пока разговор не стал слишком личным. Она снова взяла его за руку обеими руками, и, хотя он видел, что она собирается что-то сказать, он не хотел этого слышать. Он переступил с ноги на ногу и немного отодвинулся, когда услышал за спиной шаги, торопливые и тяжелые.
- Что здесь происходит? - конечно же, это был Робертс с сердитым и красным лицом. Джейми готов был расцеловать этого человека.
- Я привез печальную новость для мисс Бетти, - быстро сказал он, выдергивая руку. - Смерть родственника.
Робертс подозрительно переводил взгляд с Бетти на Фрейзера, но горе на лице горничной было неподдельным и очевидным. В конце концов, Робертс был не глупым человеком, он быстро подошел к Бетти и заботливо наклонился.
- Вы в порядке, дорогая?
- Да, это просто… о, бедный Тоби!
Бетти тоже была не глупа, и потому заплакала, уткнувшись в плечо Робертса.
Джейми, оказавшись третьим лишним, молча восславил Бога и поспешил убраться, бормоча слова сожаления.
Вне укрытия стен огорода дул холодный ветер, но он вспотел. Он пошел обратно к конюшне, кивнув Карен-Хаппук, которая стояла за калиткой с корзинкой укропа, терпеливо ожидая, когда безбожное поведение в стенах огорода прекратится.
- Смерть, не так ли? - сказала она, в конце концов убедившись, что совращение добродетели не было его целью.
- Печальная смерть. Не могли бы вы помолиться за душу Тобиаса Куинна?
Удивление на ее лице сменилось отвращением.
- За паписта?
- За бедного грешника.
Она поджала тонкие губы, что-то подсчитывая про себя, потом неохотно кивнула.
- Думаю, да.
Он благодарно коснулся ее плеча, кивнул и пошел своей дорогой.
Церковь действительно считала отчаяние грехом, а самоубийство непростительным грехом, в котором грешник не мог раскаяться. Поэтому самоубийцы были осуждены на ад, а молитвы бесполезны. Но ни Карен ни Бетти не были папистками, и, возможно, их протестантские молитвы будут услышаны.
Он же, в свою очередь, молился о Куинне каждую ночь. В конце концов, еще одна молитва не может повредить.
Глава 39
Туман сгущается
Боунес-он-Уиндермир был маленьким процветающим городком с лабиринтом узких мощеных камнем улочек, завязанных узлом вокруг центральной площади. На пологом склоне холма они разбегались шире, давая больше пространства для больших домов и коттеджей с садами и огородами, и плавно спускались к берегу озера, где на якоре качалась небольшая флотилия рыбацких лодок. Сюда пришлось довольно долго добираться из Хелуотера в дормезе, и лорд Дансени извинился за неудобства, объяснив, что его адвокат решил поселиться здесь, покинув тушеное мясо в Лондоне ради того, что он считал буколической идиллией сельского края.
- Просто не догадывался, какого рода дела творятся в среди сельских красот, - мрачно сказал Дансени.
- И какого же рода эти дела? - Поинтересовался Грей.
- О, - Дансени казался слегка озадаченным, он задумчиво хмурился, его трость равномерно постукивала по камням, пока он медленно, прихрамывая, шел по улице к конторе солиситора. - Ну, например, дело Морриса Хакаби и его жены, которая по сути оказалась его дочерью. А так же их дочери, которая, впрочем, не была дочерью Морриса вообще, потому что родилась от конюха, как заявила в суде ее мать. По обычаю, наследницей является жена - старый Моррис умер, оставив наследникам бесконечные раздоры - но возник вопрос: является ли брак на основе кровосмесительных отношений действительным? Хотя, конечно, старый грешник и не собирался заключать брак, просто представил ее всем как свою жену, никто и не думал интересоваться подробностями. Потому что, если брак недействителен, то дочь, то есть дочь жены-дочери унаследует все имущество. При таких обстоятельствах деньги обычно переходят к законным детям, но можно ли считать законной дочь, рожденную не от Морриса, хотя по закону рожденными в браке считаются все дети, независимо от того, что их отцом в действительности может быть мясник или пекарь или свечник…
- Да, понимаю, - поспешно сказал Грей. - Боже мой.
- Да, это было настоящим откровением для Троубриджа, - ответил Дансени с усмешкой, продемонстрировав немалое количество сохранившихся зубов, хотя и стертых и пожелтевших от возраста. - Я ожидал, что он продаст дом и сразу вернется в Лондон, но он выдержал испытание.
- Троубридж? Я думал вашим адвокатом является мистер Уилберфорс.
- О, - снова сказал Дансени, уже не так весело. - Он мой адвокат, действительно. Но занимается только вопросами собственности. Я не хотел использовать его в этом деле, знаете ли.
Грей не знал, но понимающе кивнул.
Дансени вздохнул и покачал головой.
- Я беспокоюсь о бедняжке Изабель, - сказал он.
- Вы беспокоитесь? - Грей было решил, что пропустил некое замечание, устанавливающее связь между Изабель и мистером Уилберфорсом, но…
Вот как, воскликнул он про себя. Он позабыл, как леди Дансени озабоченно заметила, что мистер Уилберфорс оказывает преувеличенные знаки внимания Изабель; тон этого замечания давал понять, что у леди Дансени есть существенные сомнения относительно мистера Уилберфорса.
- Да, понимаю. - он действительно все понял. Они отправились к адвокату с целью внести новое добавление в завещание лорда Дансени касательно опеки над Уильямом. Если мистер Уилберфорс имел брачные намерения относительно Изабель, то лорд Дансени желал бы, чтобы адвокат был последним, кому станут известны положения его последней воли.
- Брак ее сестры оказался таким… - губы Дансени скрылись в морщинах, ему трудно было выговорить эти слова. - И у меня есть некоторые опасения. Но я не хочу ошибиться. Пойдемте, лорд Джон, нам нельзя опаздывать.