– Если моя отставка пойдет на пользу Германии, то я готов сделать это немедленно, – гордо произнес Бисмарк.
Губы императора тронула легкая усмешка. Сходство с дедом мгновенно пропало. Перед ним сидел человек, наделенный абсолютной государственной властью, нисколько не сомневающийся в том, что от его решения зависит судьба миллионов людей.
– Постарайтесь поймать фальшивомонетчиков в самое ближайшее время, князь. А то я действительно могу принять вашу отставку.
– Сделаю все от меня зависящее, Ваше величество, – отвечал Бисмарк, мысленно подбирая слова неудовольствия, какие он выскажет при встрече начальнику полиции Вольфу.
– Ступайте. У меня много дел.
Поднявшись, "железный канцлер" церемонно поклонился и ровной походкой вышел из кабинета.
Глава 18
Досадный промах
К окошку подошел молодой человек и, вытащив пачку новеньких банкнот, попросил:
– Дайте мне ценные бумаги Имперского банка на три тысячи марок… и Акционерного общества железных дорог на две тысячи. – Подкупающе широко улыбнувшись, добавил: – В последнее время они стремительно развиваются. Думаю, что за железными дорогами большое будущее.
– Вне всякого сомнения, – поспешно подтвердил служащий двенадцатого почтового отделения Пауль Бреме, забирая банкноты. – В последнее время их особенно усиленно скупают.
– Потом еще на три тысячи… – на какую-то секунду молодой человек умолк, разглядывая прилавок, – акции Морского акционерного общества.
– Прекрасный выбор, – похвалил служащий. – Вскоре они значительно подорожают. Только за последнюю неделю подросли на пять процентов.
Пересчитав деньги, Бреме бережно передал ценные бумаги. В почтовом отделении он работал уже четвертый год и понимал, что самое большее, чего он может добиться, – стать его начальником. Оклад возрастет ненамного, так что не стоит ждать от жизни каких-то значительных перемен. Пауль Бреме уже перешагнул тот возрастной рубеж, когда можно делать карьеру. Сейчас руководство все больше обращает внимание на молодых и честолюбивых, а его планида – как можно крепче держаться за свое рабочее место, чтобы не быть уволенным без выходного пособия.
Его всегда поражали такие молодые люди (и откуда они только берутся!), что за один раз могут купить ценных бумаг на сумму, равную его десятилетнему жалованью. Причем сегодняшний клиент не особенно изучал предмет, а просто скупал все то, что попадалось на глаза, как если бы хотел избавиться от огромного количества банкнот. Наверняка отпрыск какого-нибудь металлургического короля из Восточной Пруссии, а может быть, классный шулер (вон какие холеные руки!), который решил превратить свой выигрыш в ценные бумаги.
Стараясь не показать разом испортившегося настроения, Бреме широко улыбнулся и проводил молодого человека до дверей настороженным взглядом.
Вчера вечером из полиции пришло предписание, где приводились номера фальшивых банкнот в пятьдесят марок. Бумага лежала у Пауля на столе, и он неизменно заглядывал в нее всякий раз, как только получал деньги подобного номинала. Взяв банкноту, Бреме сравнил ее с выписанным номером – и даже не удивился тому, что совпали все цифры. Взяв следующую банкноту, он увидел, что она тоже фальшивая. Служащий нехорошо прищурился – теперь понятно, откуда у молодого человека такое благосостояние!
Между тем покупатель, помахивая дорогой тростью из черного коралла с золотыми вставками, уже пересек просторный холл и взялся за ручку двери. Выбежав из-за стойки, Пауль бросился к окну, где стояла одноколка молодого человека, запряженная серой породистой лошадью (надо полагать, что подобное удовольствие тоже стоит немалых денег!). Молодой человек по-хозяйски плюхнулся в высокое мягкое кожаное кресло и, взявшись за вожжи, весело поторопил коня. Дутые шины одноколки мягко покатили по булыжной мостовой, распугивая неторопливых прохожих. Бреме успел заметить номер одноколки: "32 RQ". Вернувшись к своему окошку, он тотчас написал несколько слов на листке бумаги и подозвал к себе курьера.
– Альфред, немедленно отнеси эту записку в полицейский участок!
– Слушаюсь, господин Бреме! – живо отвечал курьер, надевая на голову картуз.
* * *
Уже через сорок минут начальник полиции Рейха Вольф был у почтового отделения.
– Как выглядел этот человек? – спросил он, буравя Бреме острым взглядом.
– Молодой. Лет двадцати пяти, светловолосый, волосы зачесаны назад. Прилично одетый.
– У него имеются какие-нибудь особые приметы? – спросил Вольф и, заметив, как служащий слегка замешкался, продолжил: – Может быть, он как-нибудь по-особенному ходил? Подволакивал ногу или, наоборот, подпрыгивал… Или как-то по-особому разговаривал… Знаете ли, люди бывают разные.
– Вспомнил! – обрадовано проговорил Пауль. – Когда он подавал деньги, я заметил у него на кисти небольшое родимое пятно, поросшее темными волосами.
Вольф слегка нахмурился.
– Вы уверены?
– Абсолютно! – радостно закивал служащий. – Я еще подумал поначалу, что это какая-то татуировка.
– А прежде он у вас бывал?
– Не припомню.
Начальник полиции удовлетворенно кивнул. В двенадцатом почтовом отделении работают необыкновенно глазастые люди. Вся полиция империи с ног сбилась, разыскивая фальшивомонетчиков, а рядовой служащий не только сумел разглядеть фальшивую банкноту, но даже описать преступника и его особые приметы.
– Теперь у вас будут ежедневно дежурить полицейские. Как только он появится, дайте им знать.
– Слушаюсь, господин Вольф! – поспешно отозвался Бреме.
– Я непременно расскажу о вашей наблюдательности министру связи. Мы с ним старинные приятели. – Сдержанно улыбнувшись, Гельмут добавил: – Вас ждет повышение.
Служащий, слегка покраснев, широко улыбнулся.
Попрощавшись, начальник полиции вышел из почтового отделения. На нем был обыкновенный серый длинный сюртук, какой предпочитают носить чиновники средней руки, высокий цилиндр и совсем недорогая старомодная трость. Внешне он ничем не отличался от прохожих, что спешили по улице. Видно, это одна из особенностей полицейских – сливаться с людской массой. От остальных людей Вольфа отличал цепкий взгляд светло-зеленых глаз, который подмечал всякое движение по ходу его пути.
К начальнику полиции тотчас подскочил Рихард Форшпрад – мужчина средних лет с густой седой шевелюрой. Именно в его полицейское отделение заявился курьер с запиской от почтового служащего, и даже сейчас, по прошествии двух часов, тот не растерял первоначального возбуждения. Его глаза сверкали, как у ищейки, направляющейся по нужному следу.
– Узнали, кому принадлежит одноколка?
– Так точно, господин Вольф. Она принадлежит Томасу Враницки. По указанному адресу он не проживает – скорее всего, снял квартиру где-то в другом месте.
Гельмут кивнул. Было бы слишком просто, если бы столь сложные дела решались в течение одного часа.
– Уверен, что он должен подойти в ближайшие дни. Установить за почтой наблюдение. Мы должны знать, куда он направляется, и выяснить, кто его сообщники. Провести инструктаж в почтовом отделении, как они должны действовать, когда появится фальшивомонетчик.
– Уже проведен. Каждый служащий знает, как ему поступать.
– Когда он появится, никаких арестов! Ничего такого, что могло бы насторожить преступников. Нужно организовать тщательное наблюдение. Наладить прямую связь почты и управления. Мы должны знать все с самой первой минуты его появления!
* * *
Томас подошел к зеркалу и невольно поморщился – за последний год он изрядно поправился. Надо что-то делать со складками, собравшимися на боках. Все лишние килограммы – следствие сытой жизни. Кто бы мог подумать, что печатанье фальшивых банкнот – не столь хлопотное дело, как это ему представлялось поначалу… За минувший год Томас скопил изрядную сумму. Значительная часть капитала была вложена в акции и другие ценные бумаги, приносящие весьма значительный доход. С прежней своей квартиры Томас съехал и теперь снимал большой особняк на Кеттенштрассе, на окраине города. Прежде в нем проживал бездетный прусский юнкер. На стенах гостиной висели портреты его предков в военных мундирах, трое из которых были генералами. Так что в окружении военных Враницки чувствовал себя весьма уверенно.
На кровати, скрутившись калачиком, спала Феодосия – последняя его девушка, с которой Томас сошелся три месяца назад. Пока она ему не надоела, но если вдруг неожиданно начнет проявлять характер, он всегда имеет возможность выставить ее чемодан за порог. Тем более что на ее место отыщется немало желающих. Не далее как вчера вечером мило улыбалась цветочница с соседней улицы; даже откровенно намекнула, что в ближайшее воскресенье тетка уезжает в Лейпциг и она не прочь пообщаться с обходительным господином.
Странное дело, но окружающие воспринимали его как родственника юнкера. Томас не спешил разубеждать, говорил степенно, держался уверенно и общался со всеми, невзирая на сословия, запросто. Его считали невероятно богатым: не каждый может позволить себе одноколку с племенным жеребцом; кроме того, едва ли не через день он менял сюртук, а рубашки – так и вовсе ежедневно, что тоже не могло остаться незамеченным.
Феодосия слегка повернулась, показав белоснежное бедро. Через прозрачную идеальную кожу просвечивали тонкие вены, напоминая реки с многочисленными протоками. Светлые волосы разметались по подушке. Кто же она по национальности? Кажется, полячка… Или все-таки русская? Впрочем, какая разница! Славянки – особое племя, они умеют любить так, как ни одна женщина. И относятся к своему избраннику, будто к единственному мужчине в своей жизни.
Подобное обстоятельство Томаса вполне устраивало. После того как Гретхен ушла с капитаном, отношения между ними разладились окончательно. Как выяснилось, для капитана она была всего лишь кратковременным эпизодом, которым он скрасил свою недельную командировку в Берлине. Надо полагать, что он даже не вспомнит теперь ее имени. Гретхен дважды пыталась наладить отношения, а в последний раз даже заявилась к нему домой, но Томас, проявляя характер, закрыл дверь перед ее носом. Теперь у него другая жизнь, полная приключений и авантюр; теперь он понимал, что мечтал именно о такой судьбе. Так что не самое подходящее время, чтобы тащить в будущее багаж неразрешенных проблем.
Одевшись, Враницки пошел на кухню, чтобы заварить кофе. Неожиданно за спиной скрипнула половица. Обернувшись, он увидел улыбающуюся Феодосию, закутавшуюся в простыню. Впрочем, последнего она могла бы и не делать – за те три месяца, что они знакомы, Томас сумел рассмотреть ее во всех деталях. Надо признать, что она была хороша в любом ракурсе.
– Ты уже проснулся? – спросила девушка.
Томас невольно прислушался к ее акценту. Все-таки она русская.
– Все забываю спросить тебя, Феодосия, откуда ты родом?
– Родилась в Варшаве, отец поляк, мать русская. А что?
– Просто акцент… Вот и подумалось.
– Хм… Никогда не думала, что у меня акцент. Ведь меня обучали немецкому языку с детства. Первый язык, на котором я начала говорить, был немецкий. Позже – русский… Ты куда-то уходишь?
Вода в чайнике закипела. Томас, стараясь не пролить и капли, заварил кофе. Эту процедуру он не доверял никому. В какой-то степени приготовление кофе позволяло ему сосредоточиться, распланировать день. Важно, чтобы кофе удался; если он получится невкусным, тогда скверно пройдет весь день.
Попробовав кофе, Враницки нашел его слегка горьковатым. Может, это не столь страшно?
– Сегодня будет непростой день. Нужно будет сходить в несколько мест, отдать распоряжения. А то без меня дело никак не двинется.
Феодосия вплотную подошла к Томасу. От девушки пахло грехом прошедшей страстной ночи. Дотронувшись ладонью до его щеки, она произнесла:
– Бедненький, ты совсем себя не бережешь.
Простыня слегка сползла с ее плеча, и Томас невольно перевел взор на ее безупречную грудь.
– Кто-то же должен заниматься делами. – Улыбнувшись, он добавил: – Одни спят, а другие работают.
Он сказал девушке чистую правду: нужно было скупить ценных бумаг на двадцать тысяч марок, а потом отвезти их Трезеге, компаньону господина Берга. Потом – узнать, какова судьба последней партии фальшивых казначейских билетов. По его мнению, они получились безупречными, даже директор Имперского банка вряд ли отличил бы их от настоящих. А потом по установившейся традиции следовало заглянуть в казино. Там его встречали как самого дорогого гостя. И странное дело – как только у него появлялись деньги, так тотчас ему начинало везти; редкий день обходился без выигранной тысячи марок.
Выпив кофе, Враницки почувствовал себя значительно лучше. Тело налилось живительной энергией. Теперь на очереди стояла небольшая проблема – выбрать из пяти сюртуков тот, в котором можно было бы появиться перед банковскими служащими. Немного подумав, решил остановиться на светло-коричневом сюртуке в мелкую белую полоску. Такой костюм позволял соблюсти деловой характер визита и в то же время подчеркнуть некоторую непринужденность общения. Дом на окраине Берлина был выбран еще по одной причине. Он имел большой винный подвал, куда тотчас были завезены печатные станки, а уже через неделю они работали на полную мощность. Так что для того, чтобы заполучить деньги, не нужно было отправляться куда-нибудь в банк – достаточно было всего лишь спуститься в подвал, напечатать нужное количество банкнот и отправиться в центр города за удовольствиями.
В углу подвала лежал целый чемодан банкнот. По каким-то причинам господин Берг распорядился выждать три недели, а уж только потом скупать ценные бумаги. Надо отдать ему должное, он обладал невероятным нюхом на опасность. Видно, и в этот раз тоже почувствовал какую-то угрозу. Однако так долго выжидать Томас не мог; для себя он решил, что это будет последнее его дело. Ценных бумаг у него скопилось столько, что их хватит на две безбедные жизни. Свои деньги он хранил в небольшой маленькой комнате в центре Берлина, куда заявлялся лишь поздним вечером, чтобы не столкнуться с соседями. Пересчитывал скупленные акции, чтобы поднять себе настроение, и вновь уходил.
Еще вчера вечером Томас решил уехать из Берлина, прихватив с собой чемодан с ценными бумагами. Но, проснувшись, решил, что ничего страшного не произойдет, если он в последний раз прикупит ценных бумаг. В этот дом он уже больше не вернется – прихватив заветный чемодан, сразу отправится в Париж. Хотя, возможно, сначала заедет в Монте-Карло. Для человека с большими деньгами там всегда отыщется подобающее место.
Девушка продолжала стоять в дверях. На какое-то время Томас задержал на ней взгляд и получил в ответ милую улыбку. Бедняжка, ведь она даже не подозревает, что они видятся сегодня в последний раз. В какой-то момент Враницки резануло сострадание: а что, если забрать ее с собой? Пожалуй, что лучшей спутницы не отыскать и через двадцать лет. Но он тут же отказался от этой идеи. Следует оставаться осторожным. Ей слишком много известно о его прошлой жизни.
– Когда тебя ждать? – спросила Феодосия. В голосе девушки прозвучала откровенная тревога, как если бы она почувствовала, что они видятся в последний раз.
– Сегодня у меня очень много дел, дорогая. Появлюсь только к ужину, – стараясь придать своему голосу как можно больше беспечности, отвечал Томас.
Сев в экипаж, он направился в противоположный конец города, в двенадцатое почтовое отделение.
Глава 19
Где печатные станки?
Дверь широко распахнулась, и Пауль Бреме сразу узнал молодого человека, расплатившегося за акции фальшивыми банкнотами. Он тотчас надавил на кнопку звонка. В соседней комнате от неожиданного трезвона встрепенулись дремавшие филеры. У них будет достаточно времени, чтобы выйти через запасной выход и занять позицию неподалеку от центральных дверей. Бреме даже невольно повернул голову в ту сторону, откуда должны были выйти полицейские. Их было двое: один худощавый и высокий, другой плотного сложения и коренастый. Одетые в укороченные сюртуки и полуцилиндры, они походили на обычных мелких служащих, что в этот час шастают по улице со всевозможными поручениями.
– Сегодня хороший день, не правда ли? – произнес молодой человек, протягивая пачку казначейских билетов.
– О, да! – энергично подхватил Бреме. – Говорят, что весь месяц будет такой же солнечный.
– Мне на три тысячи марок ценных бумаг Имперского банка и столько же Акционерного общества железных дорог.
Бреме аккуратно взял банкноты. По внешнему виду они ничем не отличались от других. Ни бумага, ни оттенки цвета не указывали на то, что они фальшивые; к своему немалому изумлению, служащий вдруг увидел, что даже номера не свидетельствовали о подделке. И все-таки что-то подсказывало Бреме, что банкноты не настоящие. Посмотрев на свет, он увидел, что водяной знак также без изъянов.
– Что-нибудь не так? – улыбнулся молодой человек. В его голосе послышалась откровенная ирония.
– Нет, все в порядке, – заверил Пауль. – Просто обычная процедура. Сейчас на рынке очень много фальшивых денег, у нас инструкции. – Отсчитав ценные бумаги, он протянул их покупателю. – Пожалуйста, возьмите.