- Не волнуйся, - произнес язвительный голос, не дав учителю ответить. - Великий Леонардо, без сомнения, сможет рассказать в мельчайших деталях, что здесь произошло.
Какой-то человек вышел из толпы наблюдателей, и я сразу узнала в нем придворного хирурга. Напыщенный лысеющий мужчина в развевающихся зеленых одеждах, подчеркивающих его круглый живот и тонкие ножки, он был на ножах с Леонардо с момента прибытия учителя ко двору. Впервые я узнала об их вражде, когда мы с учителем расследовали убийство двоюродного брата Моро.
Очевидно, хирурга вызвали сюда, потому что второй солдат сделал жест рукой, приглашая его пройти вперед.
- Вы, проверьте, жива ли эта женщина, - потребовал он важным голосом, который странно контрастировал с его мальчишеским лицом и растрепанными светлыми волосами. - Что касается вас, синьор Леонардо, ответьте на вопрос. Что вам известно об этом злополучном происшествии?
- Я не могу сказать больше того, о чем вы сами можете догадаться, - мягко ответил учитель, хотя я заметила, как он нетерпеливо пощелкивал пальцами, что являлось признаком раздражения. - Молодая женщина выпала из окна башни и разбилась насмерть, и произошло это, по моему разумению, не ранее как час тому назад.
- Ее вполне могла раздавить повозка, учитывая характер травм, - возразил хирург. Я с тревогой смотрела, как он, брезгливо прижимая к носу платок, ткнул безжизненное тело носком остроносой туфли. - Кроме того, она могла пролежать здесь гораздо дольше, чем полагает господин инженер. День теплый, так что…
Тут он издал сдавленный крик, поскольку Леонардо схватил его за плечо и без всяких церемоний оттащил от тела женщины.
- Ваши предположения необоснованны, - любезным тоном сказал он хирургу, когда тот оскорбленно фыркнул и вырвал руку - Земля здесь мягкая, тем не менее, следов колес вокруг ее тела, указывающих на повозку, нет. Кроме того, если вы посмотрите повнимательнее на то место, где она лежит, то увидите на земле небольшую вмятину, как от сильного удара какого-то предмета.
- И если вы решитесь посмотреть наверх, чуть дальше своего носа, - закончил он с легкой улыбкой, - вы заметите лоскут материи, свисающий из окна башни, который, по всей видимости, является рукавом, оторвавшимся от платья этой женщины.
- Я согласен с синьором Леонардо, - вмешался первый солдат, в то время как хирург продолжал что-то возмущенно бормотать. - Я однажды видел, как человек упал со стены. Не слишком приятное зрелище. Но что насчет мальчика? - он показал на меня пальцем. - Мы видели из бойниц, что он был рядом с ней. Что он тут делал?
К счастью, я не была знакома с этими стражниками, поэтому они не были осведомлены о моей порочной склонности спотыкаться о мертвые тела. Знай они об этом, вероятно, они смотрели бы на меня с еще большим подозрением. Учитель кивнул мне, и я сделала шаг вперед.
- Боюсь, что мне больше нечего добавить, - произнесла я как можно смиреннее. Я указала на Витторио, который стоял, спрятавшись за спину Леонардо и вцепившись в его камзол, словно ребенок, каким он все еще и являлся. - Мы с моим товарищем возвращались в замок, когда заметили эту бедную женщину, лежащую на земле. Витторио побежал за помощью, а я остался здесь, присмотреть за ней. Мы не видели, как она упала.
"Или прыгнула", - добавила я мысленно, хотя понятия не имела, почему я была так уверена в том, что ее падение не являлось результатом неверного шага.
Стражники, тем не менее, казалось, были удовлетворены моим ответом.
- Мы должны отнести женщину в хирургическую, где она будет находиться, пока ее никто не опознает. Ты и ты, - он показал пальцем на двух зевак, которые немедленно прыгнули вперед, словно они сами были солдатами, - найдите носилки или повозку, чтобы мы могли ее унести.
Парочка незамедлительно кинулась выполнять распоряжения, а стражник снова обратился к учителю.
- Синьор Леонардо, возможно, вы захотите пойти с господином хирургом, - сказал он с легкой усмешкой, прекрасно понимая, что ни один, ни второй не придут в восторг от подобного предложения. - Вы сможете продолжить осмотр тела и сделать выводы. Возможно, нам придется доложить об этом начальству. Все зависит от того, кто она.
Я ожидала, что Леонардо с негодованием откажется от этой сомнительной чести. Как главный инженер двора, он подчинялся только герцогу, а не какому-то неотесанному солдафону. Однако, к моему удивлению, учитель слегка поклонился.
- Для меня большое счастье оказать помощь многоуважаемому хирургу, - ответил он. - Что касается личности этой женщины, мне кажется, что, судя по платью, она служанка в семье герцога. Может быть, стоит рассказать об этом несчастье горничным, и если кто-нибудь из них пропал, они сообщат нам об этом.
Он замолчал и мягко отцепил Витторио от своего камзола, затем слегка подтолкнул его в моем направлении.
- Если у вас нет больше вопросов к моим ученикам, позвольте им уйти. Это не слишком подходящее зрелище для мальчиков столь нежного возраста.
- Они могут идти, - ответил солдат, великодушно махнув рукой.
Учитель кивнул в знак благодарности и повернулся ко мне.
- Бери Витторио и возвращайтесь в мастерскую. Вы еще успеете к ужину. И скажите Константину, что после того, как все поедят, вы можете заниматься чем хотите.
В другое время новость о неожиданном досуге заставила бы нас кричать от радости, особенно Витторио, который никогда не упускал возможности затеять какую-нибудь игру. В этот раз, однако, он просто опустил взгляд и проследовал к огромному мешку, который нам поручили нести.
Что касается меня, я смогла выдавить из себя лишь смиренное: "Как скажете, учитель".
Пока солдаты продолжали опрос, какая-то добрая душа сняла свою оборванную накидку и укрыла останки женщины от любопытных глаз. Я отвела взгляд от накрытого тела и последовала за Витторио.
Движимые более стремлением покинуть это место, чем желанием вернуться в мастерскую, мы поспешили с нашей тяжелой ношей мимо растущей толпы любопытных. Витторио хранил несвойственное ему молчание, и я спрашивала себя, стоит ли мне его нарушить, чтобы попытаться ободрить его. Хотя он и был достаточно взрослым и, без сомнения, сталкивался со смертью и ранее, но вид искалеченного тела… Это стало бы потрясением и для более сильных натур.
- Хорошо, что мы подошли к ней, - сказала я ему, - иначе бедная женщина пролежала бы там до утра. И не беспокойся, учитель проследит, чтобы о ней позаботились и известили ее семью.
Витторио едва кивнул, и я увидела, как большая слеза прокатилась по его щеке. Я вздохнула. Не приходись мне выдавать себя за мальчика, я бы бросила свой конец мешка и обняла бы его. Но я могла делать только то, что сделали бы другие подмастерья на моем месте, - притвориться, что я не заметила этого неподобающего проявления эмоций.
Мы достигли главных ворот за считаные минуты, пройдя мимо двух мужчин, которым поручили достать что-то, на чем можно было увезти тело. Они толкали перед собой ручную тележку, безусловно, не самое достойное транспортное средство для перевозки покойников, но, возможно, самое подходящее, учитывая ее состояние.
Я обнаружила, что мне стало легче дышать, когда солдаты, стоящие на страже у ворот, впустили нас внутрь. Как обычно, в замке кипела жизнь, ведь для ведения хозяйства герцога требовалась сотня слуг. Не имело значения то, что солнце уже заходило за горизонт, - работа в замке не останавливалась и с приходом ночи. Еще долго после того, как мы, подмастерья, заканчивали наш скромный ужин, работники кухонь трудились, готовя изысканные блюда для стола герцога.
Лодовико и его свита имели обыкновение ужинать поздно и долго. Часто к ним присоединялись благородные гости из соседних провинций, тех, с которыми в настоящий момент у Моро не было разногласий. Слуги оставались на ногах до поздней ночи. Я спрашивала себя, не завидовали ли они горожанам, даже самые состоятельные из которых ложились спать, как только затухали дрова в домашнем очаге или гас фитиль свечи, разгоняющей темноту?
Смогу ли я заснуть сегодня ночью, когда воспоминания о несчастной женщине, лежащей возле воды, еще столь свежи в моей памяти?
К счастью, учитель не стал требовать, чтобы я пошла с ним в комнаты хирурга для осмотра тела. Поскольку женщина не была благородного происхождения и ее смерть не являлась убийством, у герцога не было причин поручать Леонардо расследовать обстоятельства ее гибели.
Да, я испытала облегчение… тогда почему какое-то смутное чувство, похожее на разочарование, не дает мне покоя?
Я раздумывала над этим странным явлением, еще когда мы с Витторио шли в покои учителя. Выложив содержимое мешка, который, казалось, таскали на себе целую вечность, мы прошли в мастерскую.
Остальные подмастерья уже готовы были идти на кухню, каждый держал в руках пустые чашки и ложки. Но, конечно, как только мы с Витторио переступили грубый деревянный порог, они забросали нас вопросами, сгорая от любопытства. Все они слышали о том, что произошло, но никто не был достаточно близко к башне, чтобы стать очевидцем.
Витторио отказался отвечать, и я тоже отмахнулась от них. Я нашла Константина и передала ему приказания учителя. Улыбаясь, он поблагодарил меня и призвал всех к тишине.
- Поскольку вы хорошо поработали сегодня днем, учитель отменяет все задания на вечер, - объявил он.
Как того и следовало ожидать, новость вызвала бурное одобрение у учеников.
- Сейчас мы идем на ужин, а затем вы можете заняться тем, чем пожелаете. Но сначала, чтобы у нас больше не было нужды говорить об этом, Дино ответит на вопросы о сегодняшнем происшествии.
Константин махнул рукой, приглашая меня выйти вперед. Я с неохотой сделала шаг и вкратце рассказала, что случилось.
- Но зачем ей бросаться с башни? - спросил Томмазо, когда я закончила. - Ведь она могла воспользоваться ножом, или даже ядом, чтобы убить себя?
- Или утопиться, - пропищал один из самых молодых подмастерьев, Бернардо. Невысокий пухлый парень с роскошными каштановыми локонами, он был бы похож на херувима с картин учителя, если бы не вечная недовольная гримаса на его лице. Широко раскрыв глаза, он продолжил: - Вот если бы мы нашли ее в реке…
- Или повеситься, - выдвинул свою версию темноволосый и рябой Тито, лучший друг Бернардо, - если бы у нее была веревка, она могла бы…
- Прекратите! - закричал кто-то пронзительным голосом, в котором я едва узнала Витторио.
Растолкав остальных подмастерьев, он остановился возле меня и указал дрожащим пальцем на Тито.
- Это был несчастный случай, - с нажимом произнес он, - она ниоткуда не спрыгнула, она упала. Ты не понимаешь, о чем говоришь. И ты тоже, - теперь его палец был направлен на Бернардо, - и ты, и ты, - продолжил он, тыча пальцем во всех по очереди.
Затем, повернувшись ко мне, он добавил:
- И даже ты, Дино.
Прежде чем я смогла раскрыть рот, он прорвался сквозь замершую от удивления толпу и бросился к алькову, где мы все спали. Мгновение спустя занавеска опустилась, скрывая его от нас. Грубая ткань, однако, не была достаточно плотной, чтобы заглушить звуки сдавленных рыданий.
2
ВЕРХОВНАЯ ЖРИЦА
Мудрость - дочь опыта.
Леонардо да Винчи. Форстер III
К моему удивлению, я была единственной, кого тронул неожиданный всплеск эмоций Витторио и его слезы. Пожимая плечами и недоуменно бормоча, подмастерья выбросили из головы это происшествие и потянулись к двери, сосредоточив внимание на пустых желудках.
Я не могла оставить Витторио одного в таком состоянии. Но только я собралась сделать шаг к алькову, Константин остановил меня, положив руку на плечо.
- Оставь его, Дино, - сказал старший подмастерье тихо, стараясь, чтобы его голос не достиг занавесок, - у Витторио есть причины быть расстроенным. Он замолчал и посмотрел по сторонам, затем, убедившись, что мы с ним одни в мастерской, продолжил: - Никто здесь не знает эту историю, за исключением учителя и меня. Если ты дашь мне слово никому об этом не рассказывать, я объясню тебе, в чем дело.
- Клянусь, что никому не скажу, - прошептала я, приложив руку к груди.
Константин кивнул и так же тихо продолжил:
- Это очень трагичная история. Когда Витторио было всего шесть лет, его мать погибла так же, как эта женщина сегодня. Однажды она развешивала белье из окна на верхнем этаже.
- Без сомнения, это был несчастный случай, - уверенно сказала я, хотя уже догадывалась, что было дальше.
Как я и опасалась, Константин покачал головой.
- Сначала все так и думали, но затем пошли разные слухи. Люди говорили, что, возможно, это не случайность, что на самом деле она покончила с собой.
Он вздохнул, его лицо с тонкими чертами выражало глубокую печаль, что делало его старше.
- Мне кажется, будь Витторио моложе, когда это случилось, или, наоборот, старше, это меньше бы на нем отразилось. А так, неопределенность, окружающая обстоятельства ее смерти, кажется, очень сильно ранила его, и сегодняшний день оживил болезненные воспоминания.
- Как это ужасно! - прошептала я потрясенно. - Но тем более я должен пойти к нему и попытаться его утешить.
- Нет, Дино, оставь его одного, - повторил Константин. - Видишь ли, когда Витторио рассказал мне эту историю, он поклялся, что все эти слухи о его матери были вымыслом. Он уверен, что ее смерть - результат несчастного случая. Но я вижу, что теперь он подозревает, что эти слухи вполне могли оказаться правдой. Боюсь, что любые разговоры о смерти этой женщины только огорчат его еще больше.
Я неохотно кивнула.
- Возможно, ты прав, Константин, и я должен позволить ему справиться самому с его болью. Что ж, давай не будем об этом больше говорить и пойдем ужинать, - согласилась я и пошла искать свои чашку и ложку.
Вернувшись спустя некоторое время, мы с удивлением увидели, что Витторио сидел возле очага и как ни в чем не бывало занимался резьбой по дереву. К нему немедленно присоединились другие юноши, и несколько минут спустя он уже с азартом играл в кости с Паоло и парой других учеников. Томмазо достал свою старую лютню и начал петь, а Давид и Бернардо взяли себе роли кавалера и дамы и изобразили вполне приличный танец.
Я присоединилась было ко всеобщему веселью, но вскоре меня вновь затопила грусть, поскольку видение женщины возле башни преследовало меня. Добровольно потеряв свой предыдущий выигрыш, - конечно, мы играли на кусочки крашеного гипса, поскольку ни у кого не было ни одной лишней монеты, которую можно было бы поставить на кон, - я улизнула к очагу и достала из сумки записную книжку.
Ежедневное занесение своих мыслей и идей в дневник было привычкой, которую я позаимствовала у учителя. Он сам уже исписал столько страниц, что, уверена, хватило бы на целую библиотеку. Иногда занося записи в журнал, иногда что-то быстро нацарапывая на первых попавшихся под руку клочках бумаги или пергамента, он записывал большинство своих размышлений своим странным почерком; справа налево.
Хотя большей частью его внимание было направлено на искусство живописи, он уделял время и различным аспектам науки, анатомии, природы. Если его интерес в предмете был не слишком силен, он ограничивался одним или двумя параграфами; бывало же, что он исписывал страницу за страницей своими наблюдениями и размышлениями на тему, которая завладела его воображением.
Стоит также упомянуть обширную коллекцию рисунков и чертежей многочисленных изобретений. Некоторые из них, такие как утрешние мост и землечерпалка, он пытался воплотить в жизнь. Большинство других, как я подозревала, он придумывал лишь для собственного развлечения. И наконец, еще одним доказательством масштабности его творческого потенциала являлась написанная им книга басен, некоторыми из них он поделился с нами, подмастерьями.
И, разумеется, почти все его сочинения были проиллюстрированы всевозможными рисунками, как маленькими, так и большими. Некоторые были просто набросками, призванными продемонстрировать будущему читателю, как передать на бумаге что-то очень простое, как, например, створка двери или складка занавески, другие являлись великолепными портретами людей или животных, выполненными угольным карандашом; они не имели отношения к предмету повествования, но были включены в книгу просто потому, что нравились ему.
Мои собственные жалкие писательские попытки не могли идти ни в какое сравнение с гениальными заметками учителя, и все-таки дневники были предметом моей гордости. Они содержали фрагменты уроков и лекций учителя, а также мои собственные заметки по теории живописи. Кроме того, я вкратце записывала события дня, иногда иллюстрируя их своими рисунками.
Первый дневник я закончила вскоре после того, как мы с Леонардо провели расследование убийства графа Феррара. Подобная развязка показалась мне логичным финалом для дневника, буквальным завершением книги, так что я прошнуровала страницы, сделала обложку и спрятала получившийся томик в сундук с моими вещами. Вскоре я начала новый дневник, пребывая в полной уверенности, что его страницы увидят лишь рутину жизни подмастерья.
К несчастью, события сегодняшнего дня разбили эту надежду и свели на нет мое желание что-либо записывать.
Будучи не в силах сосредоточиться, я убрала дневник обратно в сумку, привязанную к моему поясу. Мои товарищи, в том числе и Витторио, наслаждались свободным вечером. Свечи ярко пылали, и до того момента, когда темнота погонит юношей в свои постели, оставалось еще много времени. Не желая своей кислой физиономией портить им развлечение, я потихоньку выскользнула из мастерской и уселась на скамейку возле двери.
Засунув руки в рукава жакета, чтобы защититься от вечерней прохлады, я прислонилась к каменной стене. С этого места внутренний двор замка был у меня как на ладони. Сочные лужайки и обнесенные стенами сады уже погрузились во тьму, но замок еще не спал.
Постоянный гул, наполняющий стены крепости днем, стих, и я могла услышать, как еле слышно скрипит гравий под чьими-то ногами, эхом расходится ржание лошадей из конюшен, и где-то в саду печально кричит ночная птица. Я изо всех сил пыталась расслабиться, с упоением вдыхая ночной воздух, но у меня перед глазами маячила та самая башня, которая сыграла роковую роль в сегодняшней трагедии.
Более того, я абсолютно была уверена, что видела свет, мелькающий в одном из верхних окон.
Несмотря на то что каменная стена еще хранила дневную жару, я дрожала от холода. Без сомнения, это был один из солдат, твердо сказала себе я, наклонившись вперед, чтобы лучше видеть. Я знала, что часовые патрулируют стены и днем и ночью, так что вполне естественно, что, двигаясь по периметру, они проходят через башню. И все-таки было в этом что-то тревожащее, словно призрак погибшей женщины вернулся в башню, чтобы снова пройти свой последний путь перед падением.
Я попыталась сфокусировать зрение на перемещающемся свете, но тут он внезапно погас.
Я с облегчением откинулась назад, переключив внимание на доносившийся из мастерской гул мальчишеских голосов и жизнерадостное бренчание лютни Томмазо. Я подумала, что чувствую себя комфортно и уверенно, являясь частью этой компании преданных, беззаботных юношей. Если бы не их дружба, мне было бы гораздо тяжелее переносить разлуку с моими родными.