- Будьте покойны, - усмехнулся Нарбонн. - У меня сегодня беседа с королем. Я уговорю его отстранить неугодных нам людей. Генералы армии поддерживают меня. Людовик не обладает достаточной силой духа, чтобы отказать мне.
- Удачи. Объясните все Людовику Тупому.
Нарбонн понимал, что монархия постепенно теряет свое влияние. Двойную игру он продолжал, но больше склонялся к стороне Бриссо и Лафайета. Перед ним раскрывались новые возможности, о которых он не мог даже мечтать при Старом Порядке.
Нарбонн был уверен в себе. Спустя несколько минут он твердым шагом шествовал по королевскому дворцу. Министр привык нарушать придворный этикет. Наглый красавчик нередко заявлялся к королю без предварительного доклада. Нарбонн возомнил, что ему можно все.
Людовик сидел за столом, обитым сукном, и медленно раскладывал пасьянс, мурлыча под нос детскую песенку. Флегматичное лицо монарха ничего не выражало, глаза были пустыми.
- Опять вы без предварительного доклада, - проворчал Людовик.
Его тон был спокоен, ни капли укора.
- Говорите, с какой целью пожаловали! - велел он Нарбонну.
Нарбонн с большим трудом сдержался, чтобы не чертыхнуться.
- Ваше Величество, - произнес он, небрежно кланяясь. - Важные дела прислали меня к вам, сир. Дела, которые не терпят промедления! Необходимо немедленно снять с должности Бертрана де Моллевилля, отстранить фельянов и прочих аристократов вплоть до удаления их из дворца. Эти лица, называющие себя вашими друзьями, вносят смуту и раздоры, их путанные речи не позволят вам, сир, сосредоточиться на главных целях! Особенно опасен Делессар, если бы не он, Франция уже вела бы военные действия! Эти люди хотят вашей погибели и свержения монархии!
Нарбонн понимал, что переврал, и надеялся, что "умный" Людовик не заметит подвоха.
Король, мирно раскладывающий пасьянс, окинул Нарбонна удивленным взглядом. Пусть монарх был инфантильным и безвольным, но о том, что он Людовик - король французов - не забывал. Его и раньше раздражало отвязанное поведение Нарбонна, и теперь чаша терпения переполнилась.
Как всякий король, Людовик любил почести, лесть, заискивание, а не командный тон.
- Как вы смеете… - возмутился он. - Как вы смеете указывать мне, как поступать, - говорил он запинаясь от гнева, - какая дерзость… Как вы осмелились мне приказывать… Отныне я забираю у вас портфель министра… Немедленно оставьте мой дворец…
Нарбонн не помнил, как оказался за дверью. Его встретил Дюмурье. Он сразу понял: произошло то, что должно было произойти. Неприкрытое нахальство и самомнение губительны для дипломатии и политики.
- Вы избрали не тот путь, мой друг, - как всегда вкрадчиво сказал Дюмурье.
- Я пропал! - простонал Нарбонн.
- Не стоит так убиваться! Все поправимо. Избрав правильный ход можно выйти из лабиринта!
Дюмурье хитро улыбнулся. Он смекнул - можно выгодно использовать отстранение Нарбонна.
Опальный Нарбонн отправился к своей подруге Жермене де Сталь дабы найти утешение. Жермена встретила его насмешками.
- Сколько раз я просила вас быть осторожнее! - выговаривала она.
- Жермена, не рань мое сердце! Я припадаю к твоим ногам с мольбой о помощи!
- Помощи? Ах, я недостойна стать вашей спасительницей! Ваши новые друзья куда более могущественны и влиятельны! Их общество стало вашей семьей!
- Жермена!
- Ох, только не думайте, что я ревную вас к мадам Ролан. Хотя вы бы составили прекрасную пару. На конкурсе интриганов и самовлюбленных вы бы поделили первый приз. Подумать только, вы и эта знатная дама из великого рода торгашей.
Нарбонн потух. Жермена не собиралась дарить жалость. Дама считала, что и так сделала для него слишком много, не хватало еще и сочувствовать. Ей даже нравилось, что надменный гордец, мечтавший ее оставить, так опростоволосился.
- Хорошо, хватит хныкать! - грубо произнесла дама.
Она подошла к нему и властно поцеловала.
- Я вас еще люблю. Поэтому окажу вам посильную помощь. Портфеля вы не получите, но ко двору вернетесь.
Нарбонн обнял Жермену. В этот момент он ненавидел ее сильней, чем раньше.
Заключенная
Филиппа Нароль ожидала своей участи в городской тюрьме. Она думала о Клоде, о милом, красивом Клоде. Неужели он оставил ее… Такого не может быть… Скорее всего, его к ней не пускают… Ничего, скоро ее освободят… Клод не оставит ее… А если он убит… Тогда ей не зачем жить… Без Клода жизнь теряет смысл… Нет, он жив… Чувства никогда не обманывают…
Дверь камеры со скрипом отворилась. Девушка подняла голову и вскрикнула. Перед ней стоял судья Бюсьер. В тусклом свете его лицо было еще более уродливым. Филиппа стушевалась, попыталась улыбнуться. Все ее тело сжалось в комок.
- Бедная девочка, бедная девочка, - услышала она.
Филиппа вопросительно посмотрела на Бюсьера. Он жутко улыбался, но в этой улыбке было сочувствие.
- Что с Клодом? - осмелев, спросила она. - О жив?
- Жив, здоров. Ты все время думаешь об этом смазливом ничтожестве?
Девушка кивнула, не рискнув возразить на "ничтожество".
- Вам правда меня жалко? - спросила она.
Судья сел рядом с ней. Он обнял Филиппу за плечо и ласково сказал:
- Я хочу помочь тебе. Мне удалось добиться, чтобы твое дело поручили мне. Я буду решать: виновна ты или нет. Ты понимаешь, что я могу тебя спасти?
Филиппа подскочила от радости.
- Спасибо! Вы так добры!
Он схватил ее за руку и силой заставил сесть на место.
- Но за все надо платить, девочка.
- Платить? - девушка не поняла, что он хочет этим сказать. - У меня мало денег…
- Какая наивность… Я говорю не о деньгах. В обмен на жизнь, вы станете моей любовницей.
Бюсьер так крепко обнял Филиппу, что она чуть не закричала от боли
- Нет, нет… Я не могу изменить Клоду… А вы мне не нравитесь…
Он встал перед Филиппой на колени, осторожно взял ее за подбородок.
- Моя миленькая дурочка. Неужели ты не понимаешь, что речь идет о твоей жизни и свободе.
- Я не боюсь смерти! - сквозь слезы произнесла девушка.
- Неужели? Не поверю, что такая жизнерадостная веселая девочка не боится смерти. Ты так любишь жизнь! Милашка, что ты знаешь о смерти! Для тебя это пустой звук, просто слово. Я знал много храбрецов, насмехавшихся над этим словом. Перед виселицей они роняли горькие слезы и бились в истерике.
Филиппа испуганно смотрела на судью.
- Не надо, не плачь, - жесткий тон судьи резко стал ласковым.
Он достал платок и принялся утирать лицо девушки.
- Бедняжка, какая бледненькая. Эти мрачные стены согнали с твоего лица румянец. Тебе это идет, красавица.
- Зачем вы меня мучаете? - отчаянно спросила девушка.
- Мучаю? Я хочу тебе помочь. Ты единственное существо на свете, которое смогло вызвать у меня жалость. Все зависит только от тебя. Ты хочешь жить?
- Да, - вздохнула Девушка. - Я хочу жить…
Она опять расплакалась.
- Вот, умница. А о дурне Клоде не беспокойся. Ему нашли невесту. Ох, только не говори, что теперь ты хочешь умереть. Это глупо. Жизнь слишком дорогая вещь.
Этот разговор так утомил Филиппу, что она восприняла новость о предательстве возлюбленного совершенно спокойно.
- Пойдем, дорогая. Благодаря мне, тебя выпускают под залог, - сказал Бюсьер. - До суда ты совершенно свободна. Живи как жила, работай в кофейне. А там, я свое обещание сдружу. На твою честность тоже надеюсь.
Девушка закивала. Филиппе хотелось одного - покинуть это мрачное место. Что будет дальше, ее не волновало.
- И еще, - добавил Бюсьер. - Не ищи встречи с Клодом, не стоит новых неприятностей. Пока я знаю, как тебя вытащить. Будет плохо, если ты все испортишь. Он протянул ей руку.
- Ну, пойдем. Учти, о нашем разговоре никому ни слова.
Жирондисты делают ход
До начала заседания оставалось всего несколько минут. Светлана, как всегда, пришла, чтобы поддержать друга.
- Макс, знаешь, король выгнал Нарбонна! - сказала она.
- Да, я слышал об этом. Зря Его Величество так поступил. Нарбонн, конечно, наглостью кого угодно возмутит, но следовало устроить его отставку более хитрыми методами.
- Прости, но я ничего не понимаю! Почему король не должен был увольнять Нарбонна?
- Жирондисты воспользуются этим резким шагом. Согласно Конституции Собрание не имеет право заставить короля поменять министров, но может потребовать от него обвинить их перед верховным судом в измене.
- И что?
- Они будут выдвигать обвинения против королевских министров. Начнут, наверное, с Делессара. Он против войны. Ох, ну почему эти снобы не захотели действовать со мной!
- Ты хотел с ними объединиться?
- Да, на время. Этот союз мне и самому был противен. Но пока у нас общая цель! Но нет, эти люди не могут даже на время расстаться с предрассудками!
Началось заседание. Бриссо с важным видом поднялся на трибуну.
Он обвинил окружение короля в измене, прозрачно угрожал Их Величествам. Он бросил в адрес королевы несколько недвусмысленных намеков.
Светлане стало немного страшно. Ей казалось, что Бриссо потребует свержения монархии.
Тем не менее оратор не выдвинул никаких требований. Его речь была мастерски составленным предупреждением.
- Война неизбежна, - сказал себе Робеспьер. - Придется менять планы.
После заседания Манон встретила Бриссо, чтобы выразить свое восхищение. Жорж без лишних приглашений присоединился к ним. Намеки о разговоре наедине он встретил насмешками. Мадам Ролан решила просто не обращать на Жоржа внимания, к тому же ничего конфиденциального в разговоре не намечалось.
- Бриссо, ваша речь против министра иностранных дел Делессара была великолепна! - похвалила Манон.
- Это была моя идея использовать отстранение Нарбонна! - гордо произнес оратор.
- Да, но с подачи Дюмурье, - хмыкнул Жорж.
Бриссо сделал вид, что не заметил насмешки и продолжал хвалиться перед дамой.
- Вы обратили внимание, как я пошел в наступление? Я обвинил его в сокрытии дипломатических сведений, в неисполнение постановлений и ведении переговоров с Австрией!
- О, ваша бравада достойна шестилетнего ребенка, который написал слово "мама" - перебил его Жорж. - Манон, вы его избаловали. Наверняка, позволяете ему слишком много.
Красноречивая гримаса подчеркнула намек.
- Теперь надо заставить короля выполнить эти требования, - сказала Манон, с больших трудов ей стоило не дать резкий ответ на шуточку Жоржа. - Ламеты, наверняка, будут его отговаривать.
- Ничего, монархов мы запугаем, а Дюмурье им "подскажет" как действовать.
Жорж прыснул от смеха.
- Да, запугать. Это у вас получится, с вашей-то красотой. Манон, это я не вам.
- Послушайте, мой друг, - спокойно произнесла Ролан. - Все эти недолгие месяцы союза с вами мы выслушиваем ваши жалкие подобия шуток. Поймите, мы ведем серьезную игру! А я в отличие от вас преследую не корыстные цели! Меня заботит благо Франции!
- Я знаю, мадам, - в тон ей ответил Жорж. - Лавры Жанны д’Арк покоя не дают. Но она была девой…
- Не испытывайте наше терпение! - добавил Бриссо. - Поймите, вы от нас зависимы. В любой момент мы можем вас уничтожить.
- Не успеете, - усмехнулся Дантон. - Я сделаю это раньше. Мое почтение.
Он отвесил вальяжный поклон, нахально поцеловал Манон в щеку и удалился.
- Ужасный тип! - проворчал Бриссо.
- Потерпите, сейчас он нам необходим, - устало сказала мадам Ролан, утирая лицо платком.
Судья Бюсьер
Судья Бюсьер безразлично оглядел Робеспьера.
- Меня интересует дело мадемуазель Нароль, - сказал Неподкупный. - Я был бы вам очень признателен за помощь.
- Зачем вам это надо? - сурово спросил судья.
Его большой рот растянулся в жутковатой улыбке.
- Я бы хотел выяснить, кто покушался на Клода Шапареля, - в тон ему ответил Макс.
- Хм… никогда бы не подумал, что Неподкупный печется о судьбе богатенького мальчика, - усмехнулся Бюсьер. - Чем вас заинтересовало это дело?
- Моя цель - не допустить казни невиновного!
- О! Узнаю Неподкупного! Молодец, вы сильный человек. Мы, уроды, должны быть сильными.
Робеспьер несколько опешил от этого вывода, но кивнул.
- Вы уверены в невиновности мадмуазель Нароль? - спросил Бюсьер.
- Мсье, я ни в чем не уверен. Надеюсь, вы соблаговолите дать мне ответ.
Робеспьер понимал, что перед ним тяжелый собеседник. Долгие годы профессии судьи выработали у Бюсьера привычку принимать только четкие ответы и резко отклонять лишние вопросы. Робеспьер в мыслях возрадовался, что вовремя оставил это ремесло. Постоянные диалоги с адвокатами и прокурорами уничтожат умение по-человечески вести беседу.
- Вы были судьей и знаете, что я не обязан отвечать на подобные вопросы, - сказал Бюсьер твердо.
- Я не смею требовать от вас разглашения судебной тайны, - заверил его Неподкупный. - Однако у вас были причины выпустить мадемуазель под залог, не так ли? Можно предположить, виной всему личные симпатии…
Судья принужденно рассмеялся.
- Я что похож на человека, которого может очаровать женщина? Весь Париж знает, что я камень.
Ни враждебный тон, ни грубые краткие ответы Бюсьера не могли заставить Робеспьера отступить. Тем самым судья только вынудил Неподкупного продолжить личную тему.
- Многие и меня считают камнем, - сказал он. - Это ошибка, я влюблен. Любовь холодных, чопорных людей гораздо сильнее и безрассуднее любви пылких героев. Особенно опасно хранить чувства в себе, это приводит…
- Ладно, у меня нет времени выслушивать ваши речи. Если я захочу, то приду к вам в клуб Якобинцев, - перебил Бюсьер. - Мне нет никакого дела до этой девчонки!
- Вы надеетесь, что репутация жестокого бесчувственного человека не позволит людям догадаться о ваших чувствах к мадемуазель Нароль? Да, будьте спокойны, ни у кого и мысли не возникнет, что вы способны любить.
- Прекратите!
Судья стукнул кулаком по столу. Светлане показалось, что он вообразил себя в зале суда.
- У меня такая же ситуация, - спокойно продолжал Макс. - Меня принимают за политического манекена, убившего в себе все чувства, отказавшегося от любви. А другие болваны приписывают мне тайную любовь, скрытые мечты. Им невдомек, как я провожу время с любимой!
Робеспьер с большим трудом пытался сохранить спокойствие. Этот разговор навел его на больную тему.
- Они думают, что я никогда не пойду на решительный шаг, испугаюсь своих чувств, буду сидеть в стороне и вздыхать. Глупцы, разве человек, идущий против злой толпы, испугается хорошенькой женщины? Пусть думают, что хотят, их воля. Но согласитесь, это ужасно!
На этом их разговор завершился. Судья Бюсьер задумался.
- Неподкупный прав. Это чудовищно, когда тебя считают живым камнем. Люди так глупы. А какое мне до них дело!
Монархи в панике
Мария-Антуанетта и Людовик были взволнованы и напуганы. Ламет пытался их успокоить. Дюмурье с интересом наблюдал за его попытками.
- Дерзкая атака Жиронды внушает мне ужас, - сказала королева. - Я со страхом думаю, какую погибель готовят нам эти посланники дьявола. Нам придется покориться злому року и принять их вызывающие требования, ибо другие пути неведомы нам.
- Что вы можете предложить? - устало спросил король Ламета.
- Сир, я смею просить вас не сдаваться, ибо монарх не может уступить недостойному! Ваша ситуация подобна ситуации Карла Сюарта, покинувшего своего министра Страффорда. Осмелюсь заметить, обстоятельства толкнувшие короля на сей роковой шаг, были подобны вашим, сир. Могу заверить вас, я не преследую низменных целей дабы запугать Ваше Величество. Прошу простить меня, сир, за дерзость, но распустить Законодательное собрание - вот шаг достойный монарха!
- Прошу вас оставить сии речи! - перебила королева.
- Мадам, положа руку на сердце, я готов подтвердить, что слова жирондистов - пустые угрозы.
- Осмелюсь перебить вас, мсье Ламет, но опасения Ее Величества имеют основания, - осторожно подключился к разговору Дюмурье. - Посланники дьявола не осмелились бы шутить с монархами. Мне горько осознавать, но они намереваются причинить вред репутации нашей королевы, чистой как горный ручей!
- Храни нас Бог! - простонала Мария-Анутанетта, молитвенно сложив руки.
- Мое сердце сковано цепью страха, что чернь осмелиться требовать отстранения нашего святейшего короля Людовика, - так же вкрадчиво продолжал Дюмурье. - Данные обстоятельства требуют от нас безотлагательных действий, ибо мы хотим спасти монархию Франции!
- Какие действия вы предложите нам? - спросил король.
- Мое предложение может прогневать вас… Дабы собака не кусалась и не лаяла, ей бросают кость. Щедрые подачки помогут вам добиться не только прекращения злобы, но и заставить полюбить вас, охранять вас…
- Прошу вас, говорите точнее, - велел король.
- Осмелюсь предложить вам отдать портфели министров лидерам Жиронды… Когда я начинаю осознавать всю горечь вынужденных потерь, потребных в сей роковой час, мои глаза наполняются слезами…
Дюмурье вздохнул и сочувственно взглянул на Ламета.
- Будьте добры уточнить, какие жертвы мы должны понести? - спросила королева.
Тон Марии-Антуанетты звучал немного нервно, ей стоило больших трудов сохранять самообладание, достойное королевы.
- Отстранение нынешних министров - вот та невосполнимая утрата! - пояснил Дюмурье.
- Какая дерзость! - возмутился Ламет. - Вы предлагаете создать министерство из санкюлотов!
Дюмурье поклонился. Лицо его выражало искреннюю скорбь.
- Мсье, я могу понять ваши чувства! Поймите, речь идет о благе монархов. Королей, любимых вами, который ценят вашу дружбу и защиту! Я уверен, ради блага короля и королевы вы пожертвуете собой! Заметьте, я не настаиваю! Решение в руках Их Величеств.
- Дюмурье, ваше предложение кажется мне разумным, - заметила королева. - Те, кто доселе угрожали нам, отныне будут нас охранять.
- Но, мадам, ради этого шага нам придется жертвовать королевской гордостью! - воскликнул король.
- Мой король, небеса должны послать нам терпения, дабы пережить сие унижение - уверенно сказала Мария-Антуанетта. - Но потом… пусть чернь не ждет от нас пощады!
- Моя королева, скорая война будет вашим спасением, - добавил Дюмурье.
- Война! - королева вздрогнула.
- Ваше величество, вы изволите отказаться от предыдущего плана? - удивился он. - Все как вам угодно…
- Нам нужно время, чтобы осмыслить последние события, - ответила королева.
Мария-Антуанетта начала колебаться. Раньше она была за немедленные военные действия, а теперь ей стало страшно. А если не получится, а если их заговор раскроют! Разъяренная толпа растерзает их. А ведь с ней дети, ее дети. Она не имеет права подвергать их опасности.