"Пусть теперь он помучается" - прочел я в лукавом взоре.
- Чем обязан вашему визиту? - поинтересовался Василий Северин, стараясь придать своему голосу оттенок непринужденности.
- Смерь черкеса, наемного убийцы, - ответил я, пристально глядя в глаза Северина, - вы можете мне помочь? Насколько мне известно, вы умеете оказаться в центре интриг?
- Вы про Ламанского? - рассмеялся Северин. - То была моя глупая оплошность, право, я не желал подобных приключений…
- Простите за навязчивость, но вы производите впечатление искателя приключений, - возразил я.
Северин устало вздохнул.
- Вы полагаете, что я под подозрением, - произнес он бесстрастно, - такого приключения я точно не желал себе… Поверьте, не могу даже представить, кто убил черкеса… Кстати, у меня нет алиби на ночь его убийства… Понимаю, мое положение весьма неловкое…
Его речи казались весьма откровенными и правдивыми, однако, нетрудно было догадаться, что юноша что-то пытался утаить.
- Вы утверждаете, что были дома? - спросил я. - Если это так, то ваш отец или кузина могут подтвердить ваше алиби…
- К величайшему сожалению вынужден заметить, что отец в отъезде в Пятигорске, а моя кузина рано отправилась спать. Я решился не таиться и сразу высказаться вам о том, что не могу похвастать алиби, ведь вам бы не составила труда выяснить сей факт, не так ли?
Мой собеседник говорил уверенно, но чувствовалось скрытое волнение, весьма заметное любому внимательному сыщику.
- Хвалю вашу проницательность, - ответил я, - если вы уверены в том, что мне не составит труда узнать любую тайну, почему вы многое умалчиваете? Выходит, вы недооцениваете мой ум, не слишком лестно для меня…
Юноша не уловил моей иронии.
- Мне очень жаль, если мои слова нанесли вам обиду! - воскликнул он. - Поверьте, я восхищен вашим умом!
Он всерьез испугался, что ранил мои чувства. Разумеется, всякий подозреваемый не жаждет ссоры с сыщиком.
- Я не смею обижаться на впечатление, которое произвел на вас, мой друг, - печально ответил я, уходя.
Признаюсь, что ложь всегда вызывала у меня раздражение, а в делах следствия особенно. Хотя, некоторые не сочтут подобное молчание ложью.
Я отправился к счастливому сопернику Жервье, хотя, не думаю, что завоевание неприступного турецкого бастиона будет для него легким. Пожалуй, Жервье понимал всю тяжесть своей битвы за сердце красавицы без посторонних подсказок. Печаль не исчезла с его лица, хотя в глазах появилась надежда.
- Мне ничего не известно, - произнес он печально, - не могу знать, кто убил моего соперника…
- Вашего соперника, - повторил я задумчиво, - я вижу, как вам тяжело взирать на страдания возлюбленной… Мадемуазель Надин любила дикого юношу…
Жервье вздохнул.
- Мне кажется, что я живу в каком-то странном сне, - произнес он, - не могу поверить, что стал жертвою безответной любви… Иногда мне кажется, что я ненавижу восточную ведьму. Весьма унизительно понимать, что мне предпочли дикаря!
Француз сжал кулаки, но тут же унял свои чувства.
- К чему вам слушать мои скучные признания! - воскликнул он. - Я знаю, что вы подозреваете меня в убийстве соперника… У меня нет причины злиться на вас… Из всех господ на Кислых водах у меня был самый веский мотив совершить это убийство… Увы, никто не может подтвердить моего алиби…
Продолжать далее беседу не имело смысла. Любые мои вопросы Жервье сводил к своей безответной любви. Глаза француза лихорадочно блестели, жесты становились порывисты, а речь сбивчивой настолько, что даже я, превосходно владея французским, не мог понять слов своего собеседника.
Да, верно говорят, будто влюбленные эгоистичны, а безответно влюбленные тем более, они считают свои страдания превыше любых земных бед… Возможно, именно этот эгоизм толкает их на преступления.
Сергей Вышегородцев выглядел особенно напуганным. Появление брата черкеса, разумеется, его не радовало. Я нанес ему визит, когда за окном уже сгущались сумерки. Князь велел слуге задернуть шторы и зажечь только одну свечу, дабы убийца с улицы не сумел разглядеть его.
- Откуда явился этот страшный человек? - недоумевал он. - Откуда?
Неужто князь предположил, что я сумею удовлетворить его любопытство? Скорее всего он говорил сам с собою, не беспокоясь о присутствии постороннего.
- Позвольте узнать, где вы провели ночь убийства Сайхана? - задал я свой вопрос.
- Вы же знаете, что я никуда не выхожу с наступлением темноты! - с отчаянием воскликнул он. - А вы виделись с братом Сайхана? - спешно поинтересовался он. - Что он говорил обо мне?
Я не счел нужным утаивать.
- Да, я говорил с ним. Брат корил вас за трусость. Вместо того, чтобы мстить за смерть брата, вы прячетесь, - ответил я сурово.
Мои слова на мгновение смутили юного князя.
- Мстить? Легко говорить, - насмешливо ответил он, - мстить можно, когда знаешь имя врага… А когда его имя неизвестно, когда от любого можно ждать удара в спину… Какая месть возможна при неведении? Это как битва с бесплотным призраком из страшной истории, который в любое мгновение может подкрасться сзади и задушить!
Озлобленный собеседник с возмущением сжал кулаки. Глаза Вышегородцева горели холодным бешенством.
- Не стоит обрушивать свой гнев на мою усталую голову, - остудил я его пыл, - вы задали вопрос и получили ответ… У вас есть возможность лично высказать брату наемного убийцы о своих соображениях…
- Я не намерен оправдываться перед дикарем! - перервал князь мои слова.
- Дикарем? Возможно, этот человек знатнее вас, - заметил я.
- Но он предпочитает дикарские манеры! - возмутился Сергей. - Чего ждать от человека, добровольно обрекшего себя на изгнание! Он даже не называет своего имени! А вдруг он беглый каторжник-убийца? Или турецкий шпион?
На холеном лице Вышегородцева вновь мелькнула надменная гримаса. Мне стоило больших трудов сдержать улыбку.
Дверь распахнулась. В комнату шагнул мой новый знакомый "горец". За ним следовал испуганный слуга князя, бледнее призрака.
Вышегородцев вскочил с кресла и замер, тяжело дыша.
- Не дрожи, - усмехнулся Странник, глядя на князя, - я пришел лишь посмотреть на тебя. Верно, ты ни капли не похож на брата…
Князь молчал. На лице Вышегородцева отразился такой ужас, будто он увидел призрак. Я прочел в его взгляде мольбу увести незваного гостя. Увы, у меня не было возможности исполнить его столь желанную молчаливую просьбу.
- Ты что-то желаешь сказать князю? - поинтересовался я у гостя.
Странник покачал головой. Я вновь безуспешно пытался рассмотреть его лицо. В сумраке свечи для меня это оказалось невозможным. Пожалуй, я впервые пожалел о том, что не ношу очки.
- Мне нечего сказать ему, чем может помочь разговор с трусом! - воскликнул Странник. - Я пришел лишь взглянуть на него… Почему два сына одного отца так не похожи?
Я с напряжением смотрел в расплывчатые черты гостя. Мои догадки верны, он не похож на тех, кто избрали удел жизни горца… Не знаю, в чем заключалась моя уверенность. Кто он? Кто затеял эту игру? При хорошем гриме и актерском таланте можно предстать в таком обличии, что даже мать не узнает. А вдруг горцем-братом, одержимым жаждой мести, прикинулся один из шпионов Ламанского, решившего напустить туману в наше запутанное следствие… Знавал я одного такого, звавшегося Безымянным, который удумал сокрытый в горах перстень пророка Сулеймана отыскать… Сей субъект весьма ловко притворился горным странником, которого боятся даже черкесские хищники.
А возможно, что… Меня вновь посетила мысль, казавшаяся невероятной, похожей на фантазию…
- Не слишком беспокойся за эту никчемную жизнь, - насмешливо заметил мне гость, - его смерть не будет большой потерею!
Насмешливый взгляд Странника скользнул по лицу собеседника. В его глазах читалась ирония "попробуй, ответь мне". Князь пытался что-то ответить, но лишь беззвучно открывал рот, тяжело дыша.
- Ты даже не можешь ответить мне, - усмехнулся гость.
Уходя, он задул единственную свечу, комната погрузилась во мрак. Князь молчал, у него не было сил даже позвать слугу. Пришлось мне позаботиться об освещении в комнате, поскольку в темноте я совсем ничего не видел.
Когда слуга вновь зажег свечу, Вышегородцев тяжело опустился в кресло.
- Не верю, что Странник пришел лишь затем, чтобы посмотреть на меня, - прошептал он, - злодей жаждет моей крови!
- Странник одержим лишь местью за гибель Сайхана. Зачем ему ваша жизнь? - возразил я, с трудом уняв раздражение от трусости моего собеседника. - Он подозревает турка…
Князь молчал, напряженно сжав губы, в его глазах мелькнула злость от ненависти и бессилия к надменному сильному врагу.
- Я понял намерения дикаря по взгляду, - наконец, произнес князь, - а зачем ему убивать меня? - передразнил он мой вопрос. - Кто этих злодеев разберет! Он сроднился с дикарскими обычаями! Уж вам-то не знать об этом, любезнейший!
В голосе Вышегородцева звучало отчаяние ужаса, которое он не сумел скрыть даже ироничной фразой.
Дале, не удержавшись от насмешливого замечания, что не могу себе позволить остаться с ним на ночь, я покинул князя Вышегородцева, мысленно браня его срамными словами.
Глава 11
Сомненья вечную печать
Из журнала Константина Вербина
Ламанский, понимая, что беседы со мною не избежать, сам прислал приглашение на кофе. Разумеется, я не посмел отказаться от столь заманчивого предложения. Вновь предчувствие сыщика подсказывало, что таинственная персона соизволила уделить мне внимание не только для того, чтобы отделаться от моих вопросов. Он явно намерен предложить некую сделку, об условиях которой я могу лишь догадываться.
- Примите мои соболезнования о смерти вашего черкесского друга, - произнес Ламанский с печальной улыбкой.
Его голос звучал в привычной ироничной манере.
- Благодарю, - в тон ему ответил я, - воистину, слухи о вашей чуткости не преувеличены…
На этом наш обмен насмешливыми замечаниями завершился.
Мой собеседник хитро прищурил глаза, склонив голову на бок. Он вновь взял длительную паузу, дабы подогреть мое скрытое волнение. Наконец, неспешно отпив кофе, Ламанский произнес:
- Любопытно, Вербин, как вы собираетесь выкручиваться, - голос его звучал без тени насмешки, - граф Апраксин не любит ждать, нетерпеливый старик…
Ламанский вновь взял паузу, вопросительно глядя на меня, будто пытаясь предугадать, сумею ли я понять его намек. Разумеется, я не посмел разочаровать моего дорого подозреваемого.
- Осмелюсь предположить, что вы собираетесь предложить мне помощь? - поинтересовался я.
Похоже, Ламанскому понравилось мое умение держать удар. Он одобрительно кивнул, вновь сделав глоток своего восхитительного кофе.
- Вас интересует имя убийцы, - произнес он, резко посерьезнев, - я знаю, виновника преступления. Мои люди отыскали горца-убийцу раньше ищеек Апраксина. Они сумели разговорить его за небольшую плату…
Проныра смотрел на меня, высоко подняв брови. Мне не особо верилось в истинность слов старого жулика, и он почувствовал мое плохо скрываемое недоверие.
- В обмен на небольшую услугу я бы смог вам помочь, - продолжал Ламанский.
- Что вам угодно? - кратко спросил я.
- Дабы узнать мои условия, вам необходимо дать свое согласие, - улыбнулся Ламанский, - в противном случае я, вдоволь насмеявшись над вашими жалкими потугами, сам разоблачу убийцу, чем опозорю Апраксина и вас, разумеется…
- А я могу пустить слух на водах, что вы знаете имя убийцы, которое скрываете ради тщеславия, - ответил я, - тогда, возможно, вы не успеете разоблачить его…
Мой намек был легко понятен. Ламанский вздрогнул. Убийца, страшащийся разоблачения, может заставить замолчать навсегда любого ловкого дельца. Насмешливая улыбка исчезла со спокойного лица, которое тут же помрачнело. Он резко шумно отодвинул изящную фарфоровую чашечку.
- А вы не так уж просты! - воскликнул он, постукивая пальцами по столу. - Не знаю, гневаться или восхищаться…
- Рассказать мне правду, - ответил я.
В ответ я поймал взор, полный холодного бешенства.
- Не забывайтесь, мой друг! - перебил меня Ламанский. - Я легко могу уничтожить вас… Пока вы лишь забавляете меня, но если осмелитесь встать на моем пути - берегитесь!
В холодном бесстрастном голосе прозвучала злость. Мой собеседник не шутил, давая понять, что в его лице я могу заполучить жестокого беспощадного врага. Ламанский понимал, что за годы службы я привык к угрозам. Собеседник не собирался меня запугивать, он говорил правду. Ламанский знал, что не испугает меня, и этот факт вызывал у него неприкрытое раздражение.
- Я не намерен вставать на вашем пути, - устало заверил я Ламанского, - мне надобно всего лишь отыскать убийцу Кравцова, нанявшего абрека…
Ламанский кивнул. Его холеное лицо вновь разгладилось, обретя прежнюю насмешливую улыбку.
- Что вам мешает заключить со мною договор? - спросил он. - Неужто вы принимаете меня за Дьявола?
Он принужденно рассмеялся.
- Первая причина в том, что мне не известны условия договора, - ответил я учтиво, - разумеется, я не смею настаивать…
Мой собеседник всерьез задумался.
- Значит, вы просите условия, - произнес он, - Предлагаю поразмыслить, мой друг… Не беспокойтесь, смею вас заверить, вам не придется предавать графа Апраксина… Мне нужна ваша помощь по личному для меня делу…
Необъяснимое волнение охватило меня, по задумчивости собеседника я догадался, что он уже примеряет возможности, способные заставить меня исполнить свою волю. Понимая, что Ламанский ради желаемого готов пойти на любые дурные поступки, я с трудом сдерживал беспокойство за судьбы близких.
Собеседник поймал мой взор и вновь улыбнулся, угадав мои мысли.
- Право, не стоит полагать, будто я собираюсь причинить вред вашей семье, - произнес он с насмешкой. - Мне ни к чему сей напрасный труд.
В гостиную вошел лакей, тем самым Ламанский давал мне понять, что мой визит закончен. Мне не хотелось задерживаться в его обществе, и я с радостью покинул обитель неприятного субъекта.
* * *
Удивительно, но в парке мне удалось стать свидетелем весьма личного разговора Северина и Вышегородцева, тема которого весьма заинтересовала меня.
- Мне очень неприятно появление некоего Странника, - произнес Северин, его голос звучал удивительно твердо, я впервые услышал подобный тон от романтического мечтателя. Выходит, искатель приключений не так уж прост, - осмелюсь предположить, сей визит и вам доставил немало волнений…
Князь был явно не расположен беседе с человеком, которого недолюбливал, а в моменты особых переживаний, такие люди вызывают особое раздражение.
- Мое беспокойство вполне объяснимо, - ответил Вышегородцев недоверчиво, - но чем вам не угодил уродливый гость гор?
Он принужденно усмехнулся. Князь давал понять, что не настроен для длительного разговора с собеседником, которого откровенно призирает.
- Дело касается моей былой дружбы с Ламанским, - нехотя ответил корнет, - Странник многое прознал, но пока он не осмелился шантажировать меня… Пока…
Вышегородцев молчал. Северин молча ждал ответа. Меня поразило хладнокровие молодого господина, всегда казавшегося столь неспокойным в выражении чувств.
- Чем обязан вашей откровенностью, - наконец, спросил князь.
- А ведь вы все понимаете, - усмехнулся корнет, - мы с вами могли бы избавиться от этой беды…
- Нет, - перебил его Вышегородцев, - как вы смеете?!
Князь задыхался от негодования.
- При всех моих дурных качествах, я никогда не осмелюсь на подобное злодейство! - возмутился он.
- Выходит, вы не настолько опасаетесь за свою жизнь, - изумился собеседник. - Значит, я ошибся…
В натянутом разговоре вновь возникла пауза. Вышегородцев явно боролся с противоречивыми чувствами. Северин, казавшийся недалеким романтиком, подчинил себе надменного князя.
- Если вы передумаете, - продолжил корнет, - буду рад поделиться с вами своими соображениями… Спешу заметить, не тешьте себя надеждами, будто я решусь поквитаться с "черкесом" в одиночку… Для осуществления моего замысла, надобен помощник… Ради такого дела я готов позабыть наши былые разногласия… Надеюсь, теперь вы не считаете меня глупцом?
Удаляясь, Северин насмешливо поклонился. Через несколько мгновений мы встретились. Удивительно, но любитель приключений не выказал никакого беспокойства, что я мог услышать их разговор. Невозможно было не заметить, что романтически добродушные черты лица корнета обрели некоторую хищность. Северин учтиво поприветствовал меня. Постепенно его лицо вновь обрело прежнее благодушие.
- Князь вновь в дурном расположении духа, - произнес он весело, - боится убийцы… Признаться, я и сам опасаюсь кинжала в спину, но безумие ужаса еще не охватило мой разум.
Попросив передать самые наилучшие пожелания моим милым родным, Северин покинул меня.
Немного переждав, я подошел к Вышегородцеву.
- Я встретил корнета Северина, - мой голос звучал задумчиво, - вы говорили с ним?
Князь на мгновения замешкался, но, сообразив, что, возможно, Северин не станет отрицать факта беседы, утвердительно кивнул.
- Мы поболтали по-приятельски, - спешно ответил он, отведя взор.
На пальце князя красовался недавно приобретенный перстень, украшенный бирюзою. Простое украшение? Бирюза давно снискала славу талисмана, хранящего от насильственной смерти. Различные талисманы, обереги - на мой взгляд бессмысленная мода, полученная от французов, которые весьма трепетно относятся к амулетам.
Помню, частенько ссыльные "охотники" хвались своими талисманами, уверяя меня, что теперь их ни одна пуля не зацепит. Каких только оберегов я не повидал, даже мусульманские и еврейские символы. Мне оставалось только смолчать. Несчастные глупцы погибали независимо от своих безделушек, но выжившие объясняли свое спасение силой амулета. Какой вздор!
Любопытно, откуда взялось поверье, будто бирюза хранит от насильственной смерти? Здесь не европейская традиция. Французы в России с живым интересом узнают о подобных "свойствах" бирюзы.
Да, Вышегородцев панически боится убийцы, и это не игра.
Мои размышления пронеслись за мгновения.
- Не предполагал, что вы приятели, - с удивлением произнес я, - обычно вы посмеивались над корнетом Севериным…
Мои слова вызвали у юного князя нескрываемое беспокойство. Он поднял на меня усталый взор, загнанного зверька.
- Все в прошлом, - перебил меня Вышегородцев, - тогда я вел себя возмутительно по отношению ко многим, говоря о них нелицеприятные вещи… Поверьте, я успел сотню раз раскаяться в своем поведении! Находясь в шаге от гибели, многие вещи воспринимаются совсем иначе.