А сами так и теснят меня к машине. Я оглянулась по сторонам, как нарочно, ни души. Подвезли они нас к подъезду, даже дорогу не спросили, ублюдки, - уже адрес знали и говорят:
- Помощь нам твоя нужна, голубушка. Завтра часиков в десять вечера навестишь одного своего знакомого, выпьете с ним по стаканчику ликёра вишнёвого или ещё чего сообразите, ха-ха, дело-то молодое. Александр Ростиславович-то в самом соку мужик. Найдёте чем заняться, а ровно в одиннадцать скажешь, что хочешь пописать, и выйдешь в коридор. Только не забудь дверку на кухню поплотнее прикрыть. Ну вот, значит, входную дверь нам откроешь и будешь свободна, как ветер. А Леночку мы тебе послезавтра прямо сюда и подвезём. Лады? И никому, лапа, ни слова.
Меня просто парализовало после этих слов. Кричать надо, драться, а на меня оцепенение какое-то напало, ком в горле - не вздохнуть, не выдохнуть. Сижу как дура, глазами хлопаю. А потом:
- Ну, чего расселась, сука, всё поняла али как? Пошла вон.
Выкинули они меня из машины, куда бежать не знаю, кому звонить тоже. Так и проплакала всю ночь и весь день. А вечером они позвонили, сказали, что малышка чувствует себя хорошо, дали мне с ней поговорить, потом напомнили, что я должна сделать…
Оксана перевела дух и глубоко затянулась сигаретой.
Я достала с заднего сидения бутылку коньяка, машинально отвинтила пробку и, запрокинув голову, жадно глотнула. Потом молча протянула бутылку подруге и сказала внезапно севшим голосом:
- Дальше?..
Подруга дрожащей рукой затушила вторую сигарету и тоже приложилась к бутылке. Потом посидела молча с минуту и уже более спокойным голосом продолжила: "В общем, впустил меня твой отец, посидели с ним, поболтали. Я вся как на иголках, думаю: что делать? как поступить? Вижу, он тоже встревожен не на шутку. Глаза какие-то шальные. Вся извелась, а тут он и говорит:
- Одиннадцать часов уже, пора тебе домой, всё-таки за город ехать.
- Сейчас, - говорю, - в туалет схожу…
Короче, впустила я их. Один, тот, что повыше, на кухню пошёл, а второй мне рот рукой зажал и в большую комнату потащил. Бросил на диван, пистолет ко лбу приставил и говорит:
- Молодец, если и дальше будешь слушаться, не пожалеешь.
Тут я хлопки услышала со стороны кухни и всё поняла. Минуты через две второй заходит, пистолет на ходу в кобуру под мышкой засовывает. Подмигнул мне и говорит так спокойно:
- Раздевайся.
А на меня опять ступор напал. Раздевалась я как во сне. Поимели они меня, что называется, во все дырки. По очереди и вместе, спереди и сзади, и всё, не снимая перчаток, сволочи. А когда закончили, тот, что на кухню ходил, поднимает пистолет и говорит другому:
- Неплохая девка, и попочка прелесть. Может, не будем её мочить?
Пусть живёт пока. Вроде баба послушная, я, честно говоря, ещё как-нибудь её трахнул бы с удовольствием. А ты?
А второй:
- Слушай сюда, лярва, моли бога, что угодила нам. Живи, но если хоть пикнешь, через всю Таманскую дивизию пройдёшь. А там не такие галантные кавалеры, как мы, месяца полтора, может, и протянешь. Всё поняла?
Приказали они мне сидеть в квартире ещё пять минут и уходить.
Леночку на следующий день соседка привела, говорит, в песочнице одна играла. А сегодня утром, только я в институт собралась, звонит телефон, - Оксана сделала ещё один глоток. - Опять один из этих ублюдков, не разобрала кто, говорит:
- Ну как, киска, узнала? Долг платежом красен. Мы только из горячих мест вернулись, разрядка требуется. Мы в окопах только о твоей попке и вспоминали. Так что слушай внимательно и запоминай. Завтра к девяти часам вечера подъедешь на станцию Тайнинская Ярославской железной дороги. Сядешь в первый вагон. Как доберёшься, выходи и жди, к тебе подойдут. И не бойся, нас всего-то шесть человек. Ха-ха. Матери скажешь, что вернёшься послезавтра, в крайнем случае - через два дня. И моли бога, чтобы она не забеспокоилась и шум не подняла".
- Наташка, родненькая, что мне теперь делать?
Я опять плотно приложилась к бутылке и притянула подругу к себе. Она вздрогнула, но не отстранилась, а крепко прижалась ко мне и заплакала, совсем по-детски шмыгая носом и вздрагивая плечами.
Как только мы с Оксаной пришли в себя, я - от услышанного, а она - от пережитого вновь, я, не мудрствуя лукаво, рванула домой к Юрию Александровичу. Подруга от переживаний и солидной дозы спиртного уснула на заднем сидении, а я думала о том, что отступать теперь нельзя и придётся идти до конца. Когда я подрулила к нужному дому и увидела машину оперуполномоченного, то с облегчением поняла, что Юрий Александрович уже дома.
Военный совет мы собрали, как водится, на маленькой, но аккуратной кухне. Оксанка всё время клевала носом, и было решено уложить её спать. Мы же просидели до четырёх утра, в деталях разрабатывая завтрашнюю операцию.
11
Да, всё-таки поздняя осень выдалась в этом году, мягко говоря, не очень. Всю дорогу до места, назначенного бандитами, мы с Юрием Александровичем передвигались не то чтобы ощупью, но и не быстрее 20 километров в час. Спортивный шестицилиндровый мотор папиной "Тойоты" всю дорогу недовольно ворчал, требуя прибавить обороты. Но стоило неосмотрительно чуть больше нажать на педаль дроссельной заслонки, как машину тут же начинало разворачивать поперёк дороги. Валил такой обильный мокрый снег, что дворники в максимально быстром режиме не успевали за вакханалией погоды. Хорошо ещё, что у машины был передний привод, а то коротать бы нам время в ожидании ГАИ или эвакуатора, так же, как многие из смельчаков или просто любителей быстрой езды, в огромном количестве стоящих на обочине и переминающихся с ноги на ногу около своих разбитых автомобилей. Мы выехали с большим запасом времени, и особо торопиться было некуда. Сегодня ночью, оговаривая диспозицию наших сил, мы планировали прибыть на место за час до предполагаемой встречи Оксаны с бандитами и провести рекогносцировку местности. Но из-за плотного тумана и густого мокрого снега, как саваном (простите за минорное настроение), облепившего нашу машину, не стоило очень уж тщательно маскироваться. Поэтому мы, обнаглев, сделали круг по привокзальной площади. Там стояло большое количество автомобилей и царила такая суета, что мы сразу же отказались от попыток хотя бы примерно определить, какая из машин принадлежит бандитам. С площади в город и на Ярославское шоссе можно было попасть только по одной дороге, развязка которой находилась метрах в пятидесяти от вокзала и была увенчана светофором. Недалеко от него мы и встали. От молодого опера по имени Валера вестей не было. Значит, всё шло пока по плану. Валера сопровождал Оксанку по всему пути следования электрички от Ярославского вокзала и в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств сообщил бы нам по сотовому телефону. Однако наша трубка пока молчала, ну и как говорится - слава богу!
Юрий Александрович дёрнул ручник, поправил под мышкой оперативную кобуру и, откинув спинку сидения, задремал. Я посмотрела на часы - до прибытия электропоезда осталось двадцать минут. Мимо нас то и дело проезжали автомашины, как к станции, так и в сторону Ярославки. Я почувствовала, что начинаю заметно нервничать. От немыслимого количества выкуренных сигарет нестерпимо першило в горле. Чтобы хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей, я стала листать Атлас автомобильных дорог СССР и тоже незаметно задремала.
Из состояния полудрёмы меня вывел пиликающий звонок телефона. И, как мне показалось, уже буквально через секунду взревел двигатель, и меня с силой вжало в спинку сидения. Окончательно проснувшись, я увидела, что мы несёмся с бешеной скоростью прямо на красный сигнал светофора и под оглушительный свист гаишника буквально выныриваем из-под огромной фуры с другой стороны перекрёстка.
- Валерка её упустил, - окончательно вернул меня в невесёлую реальность Юрий Александрович, - они перестраховались и сняли её с электрички в Лосе…
"Тойота" взвизгнула тормозами прежде, чем я успела что-либо понять, перелетела все четыре полосы Ярославской трассы, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, замерла на обочине.
- Вот это класс, - вырвалось у меня.
- Они уходят в сторону области на тёмной "Волге-3102" с чёрными военными номерами и проблесковым маячком перед радиатором. Так что теперь смотри в оба.
Через несколько минут в зеркале заднего вида появились пробивающиеся сквозь сплошную пелену снега синие всполохи маячка, и ещё через мгновение я разглядела несущуюся по шоссе "Волгу" какого-то неопределённо-грязного цвета.
- Пристегнись! - рявкнул Лисун и бросил машину в мокрую круговерть шоссе.
Первые минут десять "Волга" шла хоть и на большой скорости, но не делала попыток перестроиться в другой ряд или уйти в отрыв. Из чего я мысленно сделала вывод, что вести её будет совсем несложно. Но стоило мне порадоваться, как габаритные огни "Волги", тускло пробивающиеся сквозь пелену снега, стали быстро удаляться. Потом внезапно сместились вправо, обойдя на бешеной скорости какой-то "жигуль", и, мелькнув где-то в крайнем правом ряду, исчезли.
- Вот чёрт, - выругались мы почти одновременно.
- Движок у них форсированный, это определённо, - пробормотал Юрий Александрович. - Но ничего - догоним.
С этими словами он перестроился в крайний левый ряд, обошёл целую вереницу ползущих еле-еле легковушек и, резко затормозив и бросив машину вправо, свернул с шоссе на какую-то боковую, явно просёлочную дорогу. Нас несколько раз ощутимо подбросило на ухабах, потом задние колёса беспомощно заскользили по мокрой глине, и зад машины стремительно понесло вперёд.
- Ё-моё! - воскликнула я, до боли в суставах вцепившись в торпеду. Через мгновение двигатель нашей "Тойоты" взревел, как раненый зверь, и всё-таки вытянул - выровнял корпус машины в нужном направлении.
На мокрой дороге, покрытой чудовищной кашей из гравия, глины и снега, нас бросало из стороны в сторону, как хрупкую корабельную шлюпку при десятибалльном шторме. "Тойота" то ныряла в огромные лужи так, что грязная вода заливала капот, то выскакивала на поверхность, и мокрая глина веером заливала лобовое стекло, а гравий барабанной дробью стучал по днищу кузова. Впереди не было видно ни зги, дальний свет мощных галогеновых фар вырывал из темноты максимум метров пять дороги. Внезапно, когда после очередной ямы нас подбросило вверх, я, совершенно ошалев от всего увиденного, заорала:
- Обрыв!!! - и вцепилась в сидение обеими руками, но Юрий Александрович, как видно, ожидал чего-то подобного и резко затормозил. Машину развернуло боком по направлению движения, и она, проскользив по инерции несколько метров вперёд, остановилась, зарывшись в глину по самое брюхо.
- Быстро наружу! - услышала я резкую команду и, открыв дверь, буквально вывалилась в грязь.
Поскальзываясь на каждом шагу, мы добрались до обрыва и глянули вниз. Где-то совсем близко, пробиваясь сквозь мглу, тускло светили габариты упавшей "Волги". Недолго думая, я на пятой точке стремительно съехала вниз.
Автомобиль похитителей лежал на крыше, всё ещё беспомощно вращая колёсами. Двери были закрыты. Вокруг стояла гробовая тишина.
- Открывай заднюю дверь, - сказал хриплым голосом спустившийся сверху Лисун и, вытерев о брюки испачканные руки, достал пистолет. Но мои пальцы только скользили по заляпанной глиной дверце. Тогда Лисун замахнулся и рукояткой пистолета разбил стекло. Из салона изуродованной машины раздался стон. Я ринулась вперёд, по пояс залезла внутрь и с замирающим сердцем на ощупь нашла Оксанку. С усилием перевернув огромную тушу в треснувшем на спине пиджаке, вылезла сама и потянула за собой подружку. Вдвоём с опером мы всё же выволокли девушку наружу, и я плеснула ей в лицо водой прямо из лужи. Она тут же пришла в себя и села.
- Ты цела? - бросилась я к ней. - Ну, говори же! Ничего не болит?
Оксана обвела нас тяжёлым взглядом, мгновенно преобразилась из невинной жертвы похищения в грозную фурию и выдала такую тираду на простом русском языке, что у меня отвисла челюсть.
- Вот это да! Отведи её в машину, попробуй развернуться, и ждите меня там. И двигатель не глуши! - усмехнувшись, сказал Лисун и указал стволом пистолета на "Тойоту", угадывающуюся тёмным силуэтом наверху.
Я поставила наконец замолчавшую подругу на ноги, она безропотно опёрлась на моё плечо, и мы, постоянно падая и соскальзывая вниз, минут через десять добрались до машины.
Посадив Оксану на переднее сидение, включив магнитофон и посоветовав не скучать, я не без труда развернула машину и опять стремительно промчалась вниз на пятой точке по уже, так сказать, наезженной колее.
У перевёрнутой "Волги" полным ходом шла разборка. Один из амбалов сидел прямо в луже, привалившись спиной к машине. Кровь заливала его лицо, один глаз у него вытек, а другим он вполне осмысленно и внимательно смотрел на дуло пистолета, направленного ему в переносицу.
- Итак, спрашиваю в последний раз, - мягко произнёс Лисун. - На кого работаете и от кого вы получили заказ на человека с Волоколамского шоссе?
- Не, начальник, мне всё равно хана, - прохрипел он. - Так что стреляй или своих ментов подтягивай, мне всё одно. Ничего не скажу.
В следующий момент гулко хлопнул выстрел и раздался вой сидящего у наших ног человека. Инстинктивно он потянулся к перебитой выстрелом голени, к тому месту, откуда толчками лилась тёмная кровь и стекала в лужу, смешиваясь с грязной водой.
Я отвернулась и услышала ласковый голос Лисуна:
- Ты у меня, сучара, прежде чем я тебе башку отстрелю, ещё часика три помучаешься. Понял? Говори, не доводи до греха!
Раненый зажал рукой ногу из которой хлестала кровь, втянул голову в плечи и, заикаясь, быстро заговорил:
- Мы с-с-со Сл-л-лоном работаем в ч-частной охр-р-ранной ф-фирме, "Гв-в-видон" наз-зывается.
- Как вы попали на эту работу?
- П-по об-бъявлению. О-они п-печатают в г-газетах, что тр-ребуются на в-высокооп-плачив-ваемую р-работу в-в ч-частные охр-ранные стр-руктуры оф-фицеры з-запаса, "аф-фганцы", д-десантура, п-погранцы, к-короче р-ребята из с-спецназ-за. А мы с-со Сл-лоном п-после А-афгана, потом Приднестровье, Югославия. Пр-ришли, н-нас и в-взяли.
- Чем занимается эта фирма? - резко спросил Юрий Александрович и повёл стволом пистолета в сторону здоровой ноги.
- Не-е-ен-надо, я в-всё скажу, - дёрнулся он всем телом. - Мы охр-раняли и соп-п-р-ровождали гр-рузовые а-авт-томашины, н-ну авт-топоезда.
- Что за грузы вы сопровождали?
- Н-не зн-наю. М-мы пр-р-рин-нимали их п-под охр-рану, к-как пр-равило в-в Д-душ-шанбе и-и с-сопр-ровожд-дали д-до В-выб-борга. Эт-то п-последн-ние п-полг-года. Х-хотя н-наши р-ребята р-работали и-и н-на др-ругих м-маршрутах. Г-гоняли г-груз в Пр-рибалтику.
- Где находится ваша контора?
- В Выборге, но есть филиал и в Москве, - он перестал заикаться, и голос его несколько окреп.
- Точнее.
- В Выборге - около железнодорожного вокзала, в трёхэтажном сером особняке, а в Москве - на Мясницкой улице. Тоже особняк, только двухэтажный. И контора называется "Гвидон-Транс".
- Часто вам давали задания на устранение кого-либо? - вопрос прозвучал резко, как удар хлыстом.
- Нет. У нас со Слоном это в первый раз.
- Вернёмся к тому, где и кто дал вам задание на ликвидацию того человека.
- В Выборге, наш начальник Олег, фамилии не знаю. Его все называли просто Олег, клянусь. Он вызвал нас, дал, как обычно, командировочные и сказал, что в Москве у мотеля "Можайский" нас сменят. А для нас есть другое дело. Потом дал по три тысячи долларов и приказал ждать клиента в мотеле, в 311 номере.
- Что дальше?
- Мы приехали в мотель, сдали фуру под охрану другим нашим ребятам.
- Битюгу и Кривому, а сами поселились в мотеле, - он закашлялся, было видно, что ему всё труднее и труднее становится говорить, изо рта полилась тоненькая струйка крови. "Видимо, серьёзно повреждены внутренние органы", - как-то отстранённо подумала я.
- Как выглядел человек, передавший вам заказ?
- Он назвался Паровозовым, имени-отчества не знаю. Лет под шестьдесят, довольно крупный. Волосы тёмные, на висках седые. Роста среднего - примерно метр семьдесят. Голос у него хриплый, запоминающийся такой. Говорит с акцентом, как хохол. Он сориентировал нас по месту жительства объекта, основным привычкам, возможным маршрутам передвижения. Дал фотографии и срок выполнения заказа - три дня.
Голос его становился всё тише, и после последних слов он обессилено откинулся назад и замолчал.
- Иди к машине, - тихо сказал Лисун и как-то странно посмотрел на меня.
Я развернулась, начала карабкаться вверх по склону и, уже почти добравшись до "Тойоты", вздрогнула - сзади раздался ещё один выстрел. Через несколько минут наверху показался Лисун, перепачканный с ног до головы, с канистрой в руках, и со словами: Финита ля комедия, - чиркнул зажигалкой. Язычок пламени лизнул небольшую лужицу бензина у наших ног и голубой змейкой устремился вниз, туда, где в тумане продолжали мерцать габаритные огни разбитой "Волги", последнего пристанища двух киллеров - убийц моего отца…
12
Оксанка спокойно уснула в глубоком кресле, укутавшись тёплым клетчатым пледом, и, судя по блуждающей на её лице улыбке, была пьяна в "дым".
Мы тоже рванули по коньячку и теперь курили в полном молчании, собираясь с мыслями. Коньяк тёплой волной заполнял каждую клеточку моего тела, и вместе с теплом приходило умиротворение.
Звонок сотового телефона прозвучал настолько неожиданно, что мы все вздрогнули.
- Да, - произнёс в трубку Юрий Александрович. - Привет. Ты где шляешься, мать твою? Мы у "Н". Давай, дуй сюда.
- Это Валерка. Сейчас подскочит, - пояснил он, отключив телефон.
Минут через пятнадцать в квартиру ввалился Валера, мокрый с ног до головы. Без лишних слов прошёл в комнату, увидел живую и невредимую Оксану, улыбнулся и тут же перевёл взгляд на початую бутылку.
- Замёрз как чёрт! - заявил он, зябко передёрнув плечами. Вы что, не могли раньше мне позвонить?
- Ладно. Сами только вошли. Давай, махни рюмашку и поведай нам, несчастным, как ты девку дал у себя из-под носа увести.
- Да там, на станции Лось, уйма народу, оказывается, выходит. Вот и оттеснили меня от неё. А она вышла на перрон, ну выпуская тех, кто сходит, а эти двое качков её и приняли прямо под белы ручки. Хорошо, я следом выскочил и засёк, в какую машину её сунули. Да, здоровые мордовороты её стырили. Кстати, а где они? Расскажите хоть, как Оксанку-то отбили у злодеев.
Я хлебнула коньячка и сказала:
- Не бойся, Валера, эти ребята уже часа два как в чистилище. Показания дают.
- Ну вы даёте! Вы что, их замочили?
- Ну зачем так грубо, Валера? Никто их не мочил, просто не соблюдали ребятки скоростной режим, вот и не справились с управлением автомобилем. Погода, сам видишь, какая.
Такое объяснение меня бы, например, не устроило. Однако Валера был, вероятно, не из любопытных и легко перешёл на другую тему, обращаясь к Юрию Александровичу:
- Какие будут дальнейшие указания, "у-шеф"? - он так правдоподобно изобразил интонацию Папанова из фильма "Бриллиантовая рука", что даже Оксанка улыбнулась, ну а мы не выдержали и расхохотались.
- Слушай, Валера, а ты где служил срочную, а? - спросил ни с того ни с сего Лисун.