Я уверено двигалась до тех пор, пока не заметила, что в углу за ящиками что-то белеет. Я подошла ближе, наклонилась… и отшатнулась. Передо мной, бессильно свесив руки, всё ещё сжимающие автомат ППШ, и уронив голову на грудь, сидел человек. Вернее, эта неестественно маленькая, съёжившаяся и высохшая фигурка когда-то была человеком. Переведя дух, я снова подошла… И сразу поняла, что увидела. Но внезапная догадка всё равно больно резанула по сердцу. Я протянула руку. Так и есть. Под превратившимся в лохмотья некогда белым маскхалатом ясно виднелись позеленевшие пуговицы со звёздами. На коленях - кусочек картона. Любительская фотография. Я подняла её и дрогнувшей рукой стёрла пыль. Улыбающийся молодой полковник в чёрном танкистском комбинезоне… Точно такую же фотографию до сих пор хранит моя бабушка. Я медленно подняла глаза и посмотрела на по-детски маленькую, съёжившуюся фигурку. Катя… конечно, как же я сразу не догадалась! Она специально назвалась Таней! Назвалась псевдонимом, который в обязательном порядке дают всем разведчикам перед выходом на задание. Длинные, местами сохранившиеся на белом черепе волосы закрывали то, что когда-то было таким дорогим для моего деда лицом. Я бессильно опустилась рядом с отважной разведчицей и, забыв обо всём на свете, закурила. Так вот, значит, где нам с тобой пришлось встретиться! И когда! В ноябре 1939-го. И вот опять прошло пятьдесят лет. Я была тогда рядом с тобой, когда ты приняла свой последний бой. А до сих пор ничего не изменилось. Тебя, как считали пропавшей без вести и почти что предательницей, как было принято в то время, так и продолжают считать! Пятьдесят лет тебя тайно продолжал любить и ждать мой дед, несмотря на то что его из-за твоего исчезновения тогда, в сороковом, перестали продвигать по службе и он так и окончил не только финскую, но и Отечественную войну, как и начал, - командиром дивизии. Его друзья стали генералами и маршалами, а он спился, потому что слишком тяжело было нести на себе это бремя, и мучился оттого, что не смог найти и спасти тебя тогда… А мне выпал шанс, господи, я видела тебя живую. Я могла так много рассказать тебе! Но не успела. Прости, Катерина! И я, сделав неимоверное усилие, встала с колен, поклонилась останкам смелой разведчицы. Постояв несколько минут, я, повинуясь какому-то совершенно безотчётному стремлению, достала нож и, протянув руку, срезала с белеющего в темноте черепа прядь уцелевших волос. Потом осторожно подняла подол маскхалата и, срезав несколько позеленевших пуговиц с пятиконечными звёздами, опустила всё это в карман…
Своих друзей я застала за растаскиванием в стороны последнего штабеля ящиков.
- Давай, присоединяйся, - недовольно буркнул Лисун. - Дик там что-то нашёл.
За штабелем показалась тяжёлая металлическая дверь с круглым, как штурвал, колесом. Лисун было ухватился за него, намереваясь повернуть по направлению нарисованной трафаретом стрелки, но Света остановила его и, как оказалось, вовремя. Она осветила фонарём сваренную из двутавровых балок коробку двери и указала рукой на две тонкие стальные проволоки, соединяющие колесо с двумя немецкими ручными гранатами, подвешенными за кольца справа и слева. Их гладкие серо-зелёные рубашки полвека ждали, когда кто-нибудь повернёт запорный механизм двери, чтобы в то же мгновение разлететься в разные стороны, сотнями раскалённых зазубренных осколков, поражая непрошеных гостей. Света в течении минуты уверенно разминировала дверь и повернула колесо. Тяжеленая, толщиной в полметра, бронированная дверь легко и бесшумно открылась, пропуская нас внутрь. Первым в помещение прошмыгнул, естественно, Дик, а следом переступили порог и мы. Луч фонаря заскользил по довольно большой комнате. Ничего особенного там не наблюдалось. Несколько письменных столов да стеллажи с полками вдоль стен. Света взяла одну папку и сдула пыль. Тиснутый на обложке орёл, сжимающий свастику, а ниже - набор латинских букв и длинный номер. Внутри - пожелтевшие листы с формулами и пояснениями к ним на немецком языке. В углу комнаты обнаружился люк, подняв который, мы по ступеням из рифлёной стали, спустились на этаж ниже. Там нашему взору открылся длинный коридор с дверьми по обе стороны. Все они были закрыты на кодовые замки и опечатаны. Сургучом. Мы прошли дальше и в конце коридора обнаружили зал, посреди которого громоздилось какое-то оборудование неизвестного нам назначения.
- Вот оно - сверхсекретное оружие Третьего рейха, созданное в двенадцатом веке неизвестным мастером, - сказала Света, стирая пыль, проведя ладонью по стеклянной поверхности короба, внутри которого сквозь мутное стекло угадывался тёмный длинный предмет.
- Смотрите, - воскликнул Лисун, - генератор! - и прежде, чем мы успели сказать хоть слово, крутанул ручку.
Послышался треск, а затем мерное урчание генератора. Вспыхнул свет и на тёмной панели, установленной на столе со стеклянным колпаком под которым покоился меч тамплиера, включились часы, начавшие отсчёт времени. Мы замерли. Секунды бежали, и я вдруг каким-то особым звериным чутьём осознала, что с каждым мгновением тает драгоценное время. Через сколько минут или секунд произойдёт взрыв? Мы, конечно, не знали. И потому, ни слова не говоря, бросились наверх.
- Натали, хватай меч и наверх, а мы попробуем спасти хотя бы часть этой чёртовой макулатуры! - на ходу крикнула Света и принялась пачками сваливать папки в пустой деревянный ящик.
Я похолодела, ожидая каждую секунду взрыва. Но расслабляться было некогда, и мы остервенело взялись за работу. Работали как проклятые. В мгновение ока заполнив один ящик, взялись за второй, предварительно вывалив из него кучу автоматов.
- Натали, живо тащи меч наверх, - скомандовал Лисун, то и дело посматривая на часы.
Я без лишних слов бросилась выполнять распоряжение. Сколько прошло времени с того момента, как мы покинули бункер, я не знаю.
Показалось, что целая вечность. Всего нам удалось вытащить один ящик. Света было собралась рискнуть и притащить ещё один, как земля под нами дрогнула. Лисун толкнул меня в бок и рукой показал на озеро. На его ровной, как зеркало, поверхности вздулся огромный пузырь, который, лопнув, образовал огромную воронку. Вода, бешено ревя, устремилась в водоворот, который в считанные секунды засосал десятки, а может, и сотни тонн воды.
- Ну вот и всё… - растерянно проговорила Света.
- Пора сматывать удочки, а то "погранцы", наверное, уже на подходе, - пробормотал, как всегда, практичный Лисун.
- Расслабьтесь, господа, мы находимся на сопредельной территории, - гордо сказала я.
- Как это!? - хором изумились мои друзья.
- Я вывела вас другой дорогой. В суматохе бегства вы просто не заметили.
- Зачем тогда вообще надо было пересекать границу по поверхности? - сразу спросила Света.
- А затем, что, как открывается вход в подземелье с этой стороны границы, я не знаю. Смотрите, мы ведь, как вышли на поверхность земли, так и практически не трогались с места, - с усмешкой сказала я.
- А теперь покажите мне отверстие в земле, через которое мы выползли на свет.
Лисун принялся энергично шарить руками вокруг себя. Потом растеряно посмотрел на девушку:
- И правда. Вот чудеса!
- Ну, Наташка, ты просто молодец, - восхитилась Света и, не удержавшись, чмокнула меня в щёку.
Дик внимательно посмотрел на неё и, видимо, не одобряя такого проявления чувств, злобно зарычал.
- Да не заберу я у тебя твою хозяйку. Она мне даром не нужна. Понял? - торопливо выпалила Света и показала сразу успокоившемуся Дику язык.
- Ладно, пойду, подгоню машину. Не тащить же всю эту макулатуру на себе, - сказал Лисун и исчез в кустах.
8
На хуторе нас ждал сюрприз, причём крайне неприятный. Едва мы зашли в гостиную, как тут же оторопели. За столом, выпивая и закусывая, как ни в чём не бывало сидел Олег.
- Привет, друзья! - сказал он, хищно улыбаясь.
Не знаю, как у моих друзей, а у меня по спине просто мурашки пробежали от его "приятного" голоса.
- Здорово, коль не шутишь, - произнёс Лисун, застывший на пороге.
Я замерла, почувствовав, как у нас за спиной внезапно выросли какие-то люди, ловко ощупывая нас со всех сторон, выуживая из наших карманов все предметы, мало-мальски напоминающие оружие.
- Можете пройти вперёд и повернуться. Руки не опускать! - рявкнул кто-то у нас за спиной подозрительно знакомым мне голосом.
Мы прошли чуть вперёд и повернулись. Я просто обомлела, всего могла ожидать, но такого! Передо мной стояли капитан Иванов, так неудачно пытавшийся меня арестовать у Ваганьковского кладбища в Москве, и незабвенный подполковник Парамонов, бывший заместитель пограничного коменданта по разведке.
- Ну-с, господа уголовнички, с чего начнём? - потирая руки, спросил Иванов.
- В каком смысле? - спросила Света.
- В прямом. За вашей прелестной троицей столько преступлений, что я не буду утомлять присутствующих перечислением.
- Ну почему же, мы с удовольствием послушаем, в чём нас обвиняет кристальной чистоты чекист Иванов, - вызывающе сказала я.
- Пожалуйста, - расплылся в улыбке Иванов. - Умышленное убийство четырёх человек, - он кивнул на сваленные в углу трупы телохранителей. - Это раз. Попытка похищения человека, - Иванов кивнул на Олега. - Это два. И, наконец, неоднократное нарушение государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Но как вы уже догадались, арестовывать вас мы не собираемся. Потому как, ввиду опасности вашей банды, имею указание руководства живыми вас не брать, - процитировал он Глеба Жеглова из кинофильма "Место встречи изменить нельзя" и, довольный своей шуткой, громко расхохотался.
Парамонов быстрым шагом подошёл к Лисуну и, резко ударив его в живот, спросил:
- Где меч?
- Его больше не существует, - ответила за Лисуна Света, - увы. Хранилище оказалось заминировано, и всё, что удалось спасти, - так это часть документации. Остальное погибло безвозвратно, - отчеканила Света сквозь зубы.
- Это правда? - подошёл Парамонов, больно уперев ствол пистолета мне в подбородок.
- Угу, - еле слышно ответила я.
- Желаете выпить напоследок? - мило улыбаясь, спросил Олег.
- Желаем, - ответила я, опустив руки, решительно подошла к столу и залпом выпила фужер коньяка. Потом вытерла губы салфеткой и, скомкав её, бросила в тарелку Олега. - Теперь, может, скажете, Парамонов, зачем вам понадобилось убивать моего отца?
- Не понял, - сказал он и отвёл глаза.
- Хватит Ваньку валять, Парамонов. Заказ на человека в Москве в августе девяностого сделали вы. Только представились исполнителям как Паровозов. А встречались вы с ними в мотеле "Можайский". Номер помните? Или подсказать?
И тут Парамонов взорвался:
- Ты сама виновата. На заставе жива осталась, так радовалась бы. Но нет, надо было нос совать, куда не следует. Да и после "дембеля" языком трепать не стоило. Сама втянула своего папашку в это дерьмо, а теперь, видите ли, все у неё виноваты. Тебе что, больше всех надо, что ли? Да если хочешь знать, за такие бабки, какие давали за эту ржавую железку, родного отца закопаешь, не то что чужого. Ясно? Жаль мои люди наткнулись на отряд этого безмозглого Рана! Кто бы мог подумать! Если бы не этот самонадеянный фриц со своими бредовыми идеями, меч давно был бы у меня!
- Ну ладно, хватит трепаться. Вечер вопросов и ответов закончен, - сказал Иванов. - Кругом, шагом марш. Руки с затылков не опускать. Шаг в сторону - стреляю сразу.
Мы вышли из тёплой гостиной на улицу, где с озера дул холодный пронизывающий ветер. Тихая и спокойная до этого поверхность озера покрылась белыми барашками волн. Мы подошли к ангару, и Парамонов приказал нам остановиться под единственным фонарём, горевшим у входа.
- Теперь всё, - сказал Иванов и, подойдя ближе, опять ткнул мне пистолетом под подбородок.
Лучше бы он этого не делал. Дик, привыкший к людям с оружием и потому до этого мирно и бесшумно шаривший по кустам, такого грубого обращения с хозяйкой выдержать не мог. Он высунул свою огромную мохнатую морду из кустов и вопросительно посмотрел на меня. Я скосила глаза на "берету" в руках Иванова.
- Дик, фас! - рявкнула я, убедившись, что оружие Иванова стоит на предохранителе.
Молниеносный бросок Дика, выпавший из рук Иванова пистолет и кровь, фонтаном бьющая из его сонной артерии, - всё промелькнуло у меня перед глазами в одно мгновение. Боковым зрением я увидела, как Лисун, крутнувшись волчком, сбил с ног Парамонова и уже в падении размозжил ему кадык каблуком. Теперь оставался только Олег, стоявший чуть в стороне и судорожно пытающийся достать из кармана плаща оружие. Но что-то там у него явно не ладилось. Поэтому я просто подошла к нему и врезала кулаком промеж глаз. Брызнула кровь, и Олег, не удержавшись, плюхнулся на задницу. Подскочившая Света отобрала у ошалевшего Олега пистолет и бросила его мне.
Олега, как единственного выжившего в этой переделке, мы пристегнули наручниками к балке в ангаре и, оставив на парочке пистолетов его чёткие отпечатки пальцев, покинули это негостеприимное место. Не забыв оставить на столе в гостиной длинную пояснительную записку для местной полиции.
9
Яркое солнце светило прямо в лицо. Мы стояли в небольшой очереди на таможенный досмотр. Когда подошла наша очередь, Лисун протянул финскому полицейскому наши документы. Тот внимательно изучил их и сказал:
- Поставьте машину стоянку и выйдите. Вам придётся подождать.
Я похолодела. Светка побледнела, а Лисун так вцепился в руль, что у него побелели костяшки пальцев.
Мы вышли из машины, не чуя под собой ног.
- А в чём, собственно, дело? - наконец взял себя в руки Лисун.
- Извините, господа, но у вас нет ветеринарного паспорта на этого замечательного пса, - улыбнувшись, сказал полицейский, указывая на развалившегося на заднем сидении Дика.
А уже через час, окончательно покончив со всеми формальностями, мы неслись по трассе на Выборг. Мы с Лисуном перекидывались всю дорогу шуточками, а Света молчала. На подъезде к Выборгу она неожиданно выдала:
- А всё-таки жаль, что мы не привезли с собой Парамонова.
- А как бы ты тащила его тушу через границу? - парировал Лисун. - И потом, оно тебе надо?
- Я бы наверняка получила майора, - совершенно серьёзно сказала Света.
Лисун расхохотался и, хлопнув её по коленке, выдал:
- Ничего, походишь капитаном.
- Ребята, нужно остановиться, - сказала я и покосилась на Дика. - А то он нам всю машину изгваздает.
Лисун включил поворотник и притормозил у обочины. Дик, почуяв свободу, рванул в лес по своим собачьим делам. Он очень долго и придирчиво, как всегда, обнюхивал каждый куст, прежде чем поднять заднюю лапу.
- Дик, ко мне, хватит издеваться, - крикнула я и взяла его за ошейник.
И в тоже мгновение я услышала приглушённые расстоянием такие знакомые звуки автоматных очередей, доносившихся с трассы. Замерев на мгновение, я, не выпуская из рук ошейника, бросилась бежать назад к машине. Остановилась, не добежав метров двадцать, потому что рвануло так, что жаркая волна ударила меня в грудь и повалила навзничь.
10
Было пасмурно и тепло. Крупными хлопьями падал снег. Я выбралась из машины на Лужнецкой набережной и направилась к входу на Новодевичье кладбище. Купив в магазинчике у входа шесть кроваво-красных гвоздик и предъявив пропуск дежурному милиционеру, прошла внутрь.
Высоченные голубые ели величественно и молчаливо стояли под тяжёлыми шапками снега. Несмотря на падающий вторые сутки снег, дорожки были аккуратно вычищены. И до нужного мне первого участка я добралась быстро. Остановилась у могилы деда. Взглянула на высокую стелу чёрного мрамора и, присев, смахнула снег с небольшой бронзовой копии танка Т-34. Положила цветы на броню и, закурив, прошептала:
- Ну, здравствуй, дед.
Потом, спохватившись, достала из кармана кусочек пожелтевшего картона, вставленного теперь в тяжёлую бронзовую рамку. И поставила карточку с улыбающимся молодым полковником в снег, прислонив её к холодному памятнику. Потом достала из дипломата детский металлический совочек и, выдолбив в земле неглубокую ямку под могильной плитой, бережно опустила туда жестяную коробочку и засыпала землёй. В коробочке лежали несколько локонов Кати и две позеленевшие пуговицы с пятиконечными звёздами, взятые мной в подземелье замка Хродвальда.
- Ну вот, дед. Теперь вы с Катей снова вместе, - тихо сказала я и, растоптав окурок, пошла прочь.
Теперь мой путь лежал на Ваганьковское кладбище. Там с недавнего времени упокоились сразу три дорогих мне человека. Папа, Лисун и Света…
Тяжёлый ржавый меч теперь лежит у меня в сарае на даче и не вызывает во мне никакого интереса, я даже не знаю, для чего храню его. Наверно, в память о моих друзьях, жизнь которых он унёс. Тогда я надеялась, что это - последние его жертвы. Но я даже не представляла, как сильно я ошибалась.
Этой же ночью мне приснился сон. Как будто я стою на перроне шумного и многолюдного вокзала, вокруг снуют люди в военной форме. Играет музыка. Поезд, который я провожаю в вечность, трогается, скрипнув буксами, и начинает медленно набирать скорость. Я смотрю ему вслед и вижу на площадке последнего вагона "теплушки" двух молодых улыбающихся людей. Молодого полковника в чёрном танкистском комбинезоне и молодую прелестную девушку в военной форме. Они стоят, обнявшись, улыбаются и машут мне руками на прощание. Поезд уходит всё дальше и дальше и наконец скрывается за поворотом. А вокруг меня льются и льются звуки такого родного и в то же время далёкого марша. Марша "Прощание Славянки".
Часть четвёртая
Призраки майоровой мельницы или пять лет спустя
1
Июнь 1995 года
Я открыла сначала один глаз, потом второй и поняла, что окончательно проснулась. Ещё находясь под впечатлением увиденного сна, я попыталась запомнить его подробности, настолько реальным он был.
"Стояло хмурое и дождливое ноябрьское утро 1812 года. Кругом плавал такой плотный туман, что казалось, весь воздух был пропитан влагой. Всё вокруг: и мрачный лес по обе стороны раскисшей и превратившейся в сплошное болото лесной дороги, и мутный горизонт, угадывающийся неким просветлением впереди, между сосен, и тёмные фигуры людей, пытающихся вытолкнуть две застрявшие в грязи крытые повозки - всё было однообразно серого и дождливого цвета. Насквозь мокрые солдаты почти выбились из сил, но упрямо рвались вперёд к заветной цели - Смоленску, подальше от захваченной и тут же брошенной ими Москвы.
Люди, суетящиеся около застрявших в грязи повозок, отчаянно стегали лошадей и вполголоса ругались по-французски. Ночью похолодало, и от их мокрых шинелей поднимался пар. Лишь один высокий человек в синей шинели и с непокрытой головой безучастно стоял поодаль на пригорке и размышлял.
Прошло уже шесть часов, как кавалеристы отряда Денисова напали на их транспорт и развеяли его мелкие части по лесам и болотам. Но главное было не в транспорте, насчитывающем более тысячи подвод, а вот в этих двух фурах. В нескольких больших ящиках, опечатанных личной печатью императора. Во время нападения казаков этой горстке французов удалось под прикрытием темноты схорониться и остаться незамеченными. Потом всю ночь напролёт они упорно двигались вперёд и, наконец, с рассветом их угораздило застрять в самом неподходящем месте - на опушке леса, где, когда взойдёт солнце, любой русский казачий разъезд заприметит их и перебьёт, как куропаток.