* * *
С яростным воплем граф Фридрих фон Лёвенштайн-Шарфенек швырнул бокалом о стену и стал наблюдать, как вино кроваво-красным пятном стекло на пол. При этом ему представилось, что вино это на самом деле кровь, а бокал - череп, которым он изо всех сил бьет по каменному полу. Снова и снова.
"Хорошо бы то был череп Агнес, этой вероломной мерзавки, - пронеслось у него в голове. - Или менестреля, с которым она вот прямо сейчас где-нибудь случается…"
Фридрих присел на край широкой кровати, закрыл глаза и попытался успокоить дыхание. В последнее время он все чаще предавался кровожадным фантазиям. Еще ребенком граф представлял себя на поле битвы, умытым кровью. Но вот уже несколько месяцев подряд они становились все более реалистичными. Порой Фридрих задавался вопросом, уж не эти ли старинные стены медленно сводят его с ума.
Стены или Агнес…
Только что в Шарфенберг явился посыльный с сообщением, что поиски ничего не дали. Посланные Фридрихом ландскнехты не смогли разыскать ни Агнес, ни этого проклятого менестреля. След их терялся в расположенном неподалеку Альберсвайлере, откуда они - вероятно, в сопровождении кого-то еще - сбежали на лодке. Перед этим сообщники Агнес прикончили трактирщика и нескольких постояльцев. Куда они отправились, оставалось загадкой. Германия была велика, а Мельхиор фон Таннинген наверняка знал ту или иную крепость, где они могли укрыться. Поначалу граф даже подумал, не попросить ли ему о помощи своего влиятельного отца. Но он скорее палец себе отрежет, чем признается старику, что ошибался в Агнес.
Агнес…
Фридрих прикусил нижнюю губу - с такой силой, что выступили капельки крови. Хоть поначалу ему и не хотелось этого признавать, он действительно полюбил эту девушку. Более того, он почитал ее, как в старину миннезингер почитал хозяйку замка. Агнес была красива, но этим могли похвастаться и другие девицы. В большей степени графа пленяли ее острый ум в сочетании с необузданной резвостью. Агнес походила на хищного зверя, которого следовало усмирить. Кроме того, их объединяла общая страсть к прошлому и старинным историям. С детских лет Фридриха занимали рассказы о рыцарях и оруженосцах - чем больше крови, тем лучше. Его до безумия увлекали предания о битвах, сокровищах и древних тайнах. Когда он впервые, десяти лет от роду, услышал о сокровищах норманнов, величайших сокровищах христианского мира, они его словно околдовали, и с тех пор ничто не могло рассеять чар. Ради возможности отыскать их граф отказался от внушительной крепости и уважения, подобающего отпрыску его династии. Он женился на дочери простого наместника и вместо того, чтобы стать хозяином роскошного замка, поселился в жалких развалинах.
А теперь получилось так, что он потерял и Агнес, и сокровища…
Фридрих потер виски и попытался вытеснить кровавые образы, то и дело возникающие перед глазами.
Я кожу с него сниму, с этого барда, медленно его освежую… И Агнес будет смотреть!
А может, сокровища норманнов существовали только в его мечтах? Все источники, им изученные, указывали на то, что Трифельс скрывал в себе великую тайну. Но вот какую тайну, об этом источники умалчивали. Что если все эти легенды - лишь выдумки, вроде саги о спящем Барбароссе? Граф искал повсюду: и в самой крепости, и в окрестных лесах. Даже убивал, чтобы избавиться от возможных свидетелей.
И это все напрасно?
Фридрих направился было к письменному столу, чтобы изучить несколько старинных пергаментов, но тут заслышал отдаленный шум. Казалось, он доносился с внутреннего двора.
Шарфенек сердито подошел к окну - и, едва распахнул тяжелые ставни, в считаных сантиметрах от него просвистела стрела. Древко задрожало, застряв в гобелене у противоположной стены.
Какого черта…
Перепуганный, граф прижался спиной к стене. Шум во дворе только нарастал. Помедлив в нерешительности, Фридрих придвинулся к оконному проему ровно настолько, чтобы можно было выглянуть.
Во дворе царил настоящий хаос.
Внизу с криками носились стражники и ландскнехты. Несколько солдат уже бились в агонии на земле, другие молотили клинками группу оборванцев. Сначала граф решил, что в крепость ворвались какие-то грабители. Но потом увидел, как из лаза под стеной выбираются все новые люди. Вооруженные рогатинами, кинжалами, серпами и небольшими луками, они градом стрел теснили защитников. Точно усердные муравьи, нападавшие вылезали из люка и бросались на растерянных ландскнехтов. Только теперь Фридрих понял, кто эти люди на самом деле и как они проникли в крепость.
Господи, это же бунтующие крестьяне! Они прознали о потайном туннеле!
До сих пор граф пропускал мимо ушей любые предостережения. Он знал, что произошло в Ойссертале, и слышал про другие крепости, взятые за последние недели крестьянами. Но Шарфенберг после недавнего ремонта был хорошо укреплен. Кроме того Фридрих располагал куда большим числом людей, чем остальные феодалы. Только какой от всего этого толк, если противник проник в крепость по секретному проходу?
Это Агнес! Агнес сказала им, как пробраться внутрь!
Фридрих еще раз выглянул во двор, чтобы оценить положение. В его сторону летели новые стрелы, но лишь отскакивали от стены. На лестнице, ведущей к донжону, стоял горбатый мужчина. Он не сражался, а только смотрел с довольным выражением лица на свалку внизу, точно военачальник с вершины холма. Внезапно горбун посмотрел на окно, и губы его растянулись в ухмылке.
- Граф наверху, друзья! - закричал Йокель и указал трехпалой рукой в сторону Фридриха. - Хватайте его! Повесим его на самой высокой башне, посмотрим, как он попляшет!
Граф бросился к письменному столу и сгреб самые важные документы. Кто бы мог подумать, что он будет спасаться от горстки крестьян! Хоть документы о сокровищах, столь дорогие сердцу, следовало уберечь… Все прочее, скорее всего, пожрет пламя. Фридриха переполнял страх вперемешку со злобой. Кровь прилила к голове.
Ты пожалеешь об этом, Агнес. Ох, как ты об этом пожалеешь!
Граф в последний раз выглянул во двор. Там по-прежнему царила неразбериха. Он лихорадочно огляделся в поисках возможного пути к бегству. Но сколько бы ни искал, бежать было некуда.
За дверью разъяренным чудовищем уже гремели шаги.
* * *
Матис покачивался во сне и не знал, лежит ли он в кровати или едет верхом. Эта качка неизменно сопровождала его в лихорадочных сновидениях. При этом перед глазами то и дело возникала Агнес. Она тянула к нему руки, а потом ее затягивал черный вихрь. Вихрь этот был в форме кольца и вращался все быстрее и быстрее. Матис хватал ее, но руки выскальзывали, и Агнес скрывалась во тьме.
- Агнес! Кольцо, кольцо!
Он с криком открыл глаза и увидел над собой источенный червями дощатый потолок. Тело его, точно саван, укрывала сырая, изъеденная молью простыня. Матис откинул ее в сторону, приподнялся и понял, что лежит в кровати. Она стояла в чердачной комнате, пол которой устилал старый провонявший тростник. В открытое окно светил красный диск закатного солнца.
Где я? И как долго проспал?
Матис вытер пот со лба, и память понемногу начала возвращаться. Едва они покинули Альберсвайлер, его свалила лихорадка, и им пришлось немного передохнуть. После этого они целыми днями ехали верхом. Сначала вдоль Квайха, затем по долине Рейна - все время вверх по течению, ибо Мельхиор не сомневался, что бандиты направлялись на юг, в сторону Дуная и Черного моря. В каждом трактире они расспрашивали о группе мужчин с двумя девушками и маленьким волосатым чудищем, но так ничего и не выяснили.
Между тем рана на бедре воспалялась все сильнее. Травы, которые Мельхиор отыскал в трактире Альберсвайлера, не возымели желаемого действия. Сотрясаемый новыми приступами лихорадки, юноша продолжал ехать, пока не перестал отличать сон от яви. Качка стала его неизменным спутником. Зеленый пейзаж: липы, березы, болотистые луга - все расплывалось перед глазами в вязкую жижу, грозившую задушить. В какой-то момент он просто свалился с лошади. С тех пор воспоминания состояли из каких-то обрывков, в которых Мельхиор поил его горячим бульоном или менял повязки.
Агнес! Мы должны ее найти! Или, может, менестрель оставил меня?
Матис торопливо поднялся, но у него тут же закружилась голова. Он покачнулся и растянулся на досках, опрокинув при этом миску с водой, стоявшую у кровати. Грохот разбитой посудины встряхнул тишину комнаты.
Вслед за этим с лестницы послышались торопливые шаги, и дверь распахнулась. На пороге стоял Мельхиор фон Таннинген с тарелкой дымящего супа в руках.
- Кто разрешил вам вставать? - произнес менестрель и шутливо погрозил пальцем. - Вы еще слишком слабы. Только посмотрите, что вы наделали!
Он собрал осколки и помог Матису вернуться в постель, после чего протянул ему тарелку с супом.
- Вот, поешьте. Крепкий мясной бульон вернет вам силы.
Матис отодвинул тарелку.
- Нет времени. Нам нужно…
- Вам нужно в первую очередь встать на ноги. Днем больше, днем меньше - роли не сыграет.
- И долго я здесь валяюсь? - спросил Матис.
- Три дня.
- Целых три дня? - Матис в ужасе приподнялся, но Мельхиор положил ему руку на плечо.
- Радуйтесь, что остались живы. Еще один день в седле, и лихорадка вас доконала бы. Последние мили к этому трактиру пришлось нести вас, как мешок зерна, - менестрель успокаивающе улыбнулся и влил в Матиса ложку супа. - К тому же еще не все потеряно. Если я прав и эти мерзавцы по-прежнему движутся против течения, им приходится грести, тянуть лодку по берегу и возиться с парусом. А это занимает время. На лошадях мы куда быстрее их.
- А что если они двинулись вниз по течению? - спросил Матис.
- Это вряд ли, - Мельхиор подмигнул ему. - У меня для вас хорошие новости, мастер Виленбах. Пока вы тут болели, мне довелось пообщаться в порту с несколькими путниками. Они едут с юга и припоминают группу мужчин с обезьяной и двумя говорящими птицами. И две девушки тоже, судя по всему, были при них. Так что я не ошибся в своем предположении, - он зачерпнул ложку супа и демонстративно подул. - А теперь ешьте. Чем скорее вы встанете на ноги, тем быстрее сможете отправиться в путь и настичь Агнес. Ну, чего вы ждете?
Матис со вздохом повиновался и принялся за еду. Суп оказался на удивление вкусным: жирный, наваристый и соленый. Каждая ложка наполняла его новыми силами.
- Во сне вы довольно часто говорили о кольце, - сказал менестрель, наблюдая, как он ест. - Это кольцо Агнес? Вы о нем что-нибудь знаете?
Матис пожал плечами.
- Не больше того, что успела вам рассказать Агнес. Кольцо, вероятно, сохранилось со времен Барбароссы и прежде использовалось как печать. В один прекрасный день оно оказалось на лапе Парцифаля.
- А раньше она его уже видела? - с любопытством расспрашивал Мельхиор. - Может, в детстве?
- Понятия не имею. Сновидения начались лишь после того, как она надела кольцо. Больше мне ничего не известно.
Матис с довольным видом собрал с тарелки остатки супа.
- А чем вы заплатили за еду и постели? - спросил он неожиданно. - Неужто лютню продали? Не то чтобы я распла́чусь, но…
Менестрель ухмыльнулся.
- На такое я никогда не пошел бы. Но впредь, боюсь, нам придется обойтись плащами попроще. За графскую одежду удалось кое-что выручить. Одна только серебряная застежка на вашем плаще стоила небольшое состояние. Этого должно хватить на дальнейший путь.
- И куда же он нас поведет? - По лицу Матиса пролегла тень. - Даже если они плывут вверх по течению, то в любом месте могут уйти с реки! Мы даже не знаем, жива ли еще Агнес.
- Агнес жива, сомнений быть не может. Она имеет для них большую ценность. К тому же главарь этих мерзавцев сам дал нам подсказку. Помните? Они собираются продать нашу сударыню на Черном море. И поэтому двигаться будут, насколько это возможно, по воде. - Мельхиор поднялся с кровати. - Несколько лет назад я служил одному графу в Шварцвальде. Он был старый пьянчуга, но платил хорошо и отпускал меня по окрестным селениям. Так что я там неплохо ориентируюсь.
Менестрель взял с пола прутик и начертал на луже воды несколько линий.
- Здесь у нас Рейн, - пояснил он. - Дальше к востоку течет Дунай, он впадает в Черное море. Эти две реки самые крупные в Германии. Чтобы попасть с Рейна на Дунай, путники зачастую пользуются небольшой речкой. Называется она Кинциг и ведет… вуаля… - Бард провел линию, соединяющую Дунай с Рейном. - …в прекрасный Страсбург.
Он галантно поклонился и выбросил веточку в окно.
- Лютню на кон готов поставить, эти торгаши остановятся там с Агнес. Если поспешим, то подоспеем как раз вовремя, чтобы вызволить ее из рук этих подонков. В любом случае, из всего этого получится превосходная баллада! Когда я выступлю осенью в Вартбурге, люди будут в восторге. Bien sûr!
Мельхиор возвысил тонкий, едва ли не девичий голос и с чувством пропел:
В дремучем и густом лесу
Злодей девицу ту похитил.
Река уносит лодку прочь,
И ждет несчастную погибель.
Но следом два героя славных
Спешат избавить от расправы.
Под Страсбургом случился бой…
Тут он неожиданно смолк и покачал головой.
- Досадно, что удачной рифмы к слову "бой" я пока так и не подобрал. Боюсь, над этими строками следует еще поработать. Хотя в дороге у меня будет предостаточно времени.
Матис со стоном повалился на кровать. Он слишком устал и ослаб, чтобы протестовать.
* * *
Агнес лежала на днище лодки и старалась дышать как можно тише. Рядом спала Агата. Девочка всхлипывала во сне и беспокойно ворочалась с боку на бок. Агнес надеялась, что ее стоны не разбудят Самуэля - тот храпел, привалившись к борту, всего в паре шагов от них.
Прошло пять дней с тех пор, как Агнес стащила у Самуэля нож. До сих пор ей постоянно что-то мешало: то мужчины спали недостаточно крепко, то место для отдыха выбирали неподходящее, то вставали слишком далеко от берега. И вот, незадолго до Страсбурга, ей наконец выпал удобный случай для бегства. Как и всякую ночь, похитители приковали пленниц цепями к скамье, чтобы не сбежали. На правой ноге у Агнес висел ржавый замок, перекрывая кровь. Несколько раз она уже тайком поупражнялась открывать замок украденным у Самуэля ножиком. В этот раз все должно получиться.
Агнес просунула кончик ножа в скважину и нащупала язычок. Несколько раз ей приходилось начинать сначала, но наконец раздался тихий щелчок, и скоба выскочила из паза. Агнес в последний момент подхватила цепь, прежде чем та ударилась об доски. Молодая женщина осторожно положила ее возле свернутого каната и растерла ногу, ноющую от хлынувшей крови.
Она свободна.
Агнес нерешительно взглянула на маленькую Агату, по-прежнему всхлипывающую во сне. Все, что требовалось, это скользнуть за борт, и в несколько гребков она оказалась бы в безопасности. Но Агнес решила, что не оставит девочку. Кроме того, ей хотелось забрать еще кое-что свое.
Кольцо.
Барнабас хранил его в сундуке, расположенном в носовой части. Агнес понимала, что сильно рискует, если вообще не лишает себя единственной возможности. Но без кольца Барбароссы уйти не могла. Оно словно взывало к ней в глубине души. С кольца все это началось, с ним все и закончится.
Так или иначе.
Медленно, как улитка, Агнес поднялась и выглянула из-за борта. Они остановились близ городка Келя, расположенного к востоку от Рейна. Луна была яркая и заливала бледным светом крыши домов. Перекинутый через реку широкий мост на опорах соединял Кель со Страсбургом. Над городом сверкало красноватое зарево, и предостерегающим перстом вздымался ввысь шпиль прославленного собора.
В последние дни Барнабас без конца хвастал, как разживется, продав Агнес турецким работорговцам. В Шварцвальде он собирался войти в русло Дуная, по которому они за два или три месяца добрались бы до Черного моря. Но чем ближе они подходили к Страсбургу, тем сдержаннее становился барышник в своих посулах. По обоим берегам Рейна множились предвестники неизбежной войны. Чуть ли не каждый день Агнес видела с лодки охваченные огнем церкви, монастыри и крепости. Жертвами пожаров становились также селения и крестьянские подворья. По широким трактам вдоль берега все чаще показывались отряды ландскнехтов. Длинные их колонны змеились через луга и с барабанным боем и под звуки труб маршировали навстречу крестьянам. Во время немногочисленных остановок, когда требовалось пополнить провиант, их достигали ужасные слухи о сожженных полях, массовых насилиях, убитых крестьянских детях и кровожадных ландскнехтах. Но казалось, что крестьяне действительно готовы идти до победного. В Швабии, в городке Вайнсберг, они прогнали сквозь строй самого графа - между прочим, зятя кайзера Максимилиана. Крупный город Штутгарт, по слухам, уже захвачен, и все больше территорий оказывалось в руках мятежников. Агнес часто вспоминала Матиса и о том, что тот неустанно предрекал.
Скоро времени правящих наступит конец.
Так, значит, вот он, этот переломный момент?
Агнес осторожно переставляла ноги, стараясь не скрипеть досками. Марек, Сопляк и Барнабас, закутанные в рваные одеяла, спали на пристани возле лодки. Барышник храпел, как десяток лесорубов. Агнес видела, как вздымалась его волосатая грудь. Сторожем на палубе остался один Самуэль. Но голова разбойника клонилась вперед, изо рта свисала тонкая ниточка слюны. Он был неопасен.
В отличие от Сатаны.
Обезьянка свернулась на одной из передних скамей. В темноте было не разглядеть, открыты ее злобные красные глазки или нет. Скорее всего, это выяснится, только когда зверек поднимет шум. Но рискнуть все же стоило.
Агнес уже поравнялась с обезьяной. От сундука ее отделяла всего пара шагов. С беззвучной молитвой на устах женщина по-кошачьи прокралась мимо Сатаны.
Одна из досок скрипнула.
Агнес словно оцепенела, но обезьяна ее уже услышала. Она поднялась и, тихонько фыркнув, попыталась прыгнуть к Агнес на плечо, однако поводок на шее всякий раз отдергивал ее назад. Непрерывное скобление когтей по доскам слышалось оглушительным скрежетом.
Агнес торопливо вынула из-за пазухи горсть орехов, припрятанных за последние дни, и сунула Сатане под нос. Сначала обезьяна взглянула на них с недоверием, но потом с удовольствием принялась за угощение. Агнес облегченно вздохнула. Хоть на какое-то время зверь оставит ее в покое.
Она мигом преодолела оставшееся до сундука расстояние и откинула задвижку. Пришлось немного порыться среди ржавых монет и прочего хлама. Отыскав наконец кольцо, Агнес схватила его и уже собралась обратно к Агате, чтобы освободить ее. Тут раздался оглушительный шум.
Пронзительно взревел горн.
Молодая женщина едва сдержалась, чтобы не взвыть в голос. Приложить столько усилий, открыть замок, задобрить обезьяну и незамеченной пробраться к сундуку - и вот теперь этот горн все испортил!