Он отвлекся мыслями, и глаза тоже отвлеклись, но он немедленно отвел взгляд и взял себя в руки. В ответ на стук Берри в двери приоткрылся глазок, и за ним показался глаз за стеклом очков. Когда Мэтью был здесь впервые, он стал свидетелем экспериментов Мак-Кеггерса с пистолетом над Розалиндой и Элси - двумя парикмахерскими манекенами, которые служили мишенями. Не говоря уже о том, какие еще предметы там за дверью. Через минуту Берри помчится по лестнице обратно.
Открылась дверь, и Эштон Мак-Кеггерс произнес приятным голосом:
- Добрый день, заходите, будьте добры.
Мэтью жестом пригласил Берри заходить, но она и так уже заходила, не обращая на него внимания. Мэтью ступал следом, Мак-Кеггерс закрыл дверь - и тут Мэтью чуть не налетел на Берри, потому что она застыла неподвижно, оглядывая пристанище коронера.
Свет, льющийся в окна мансарды, освещал то, что висело над головой на балках: "ангелов" Мак-Кеггерса, как он их когда-то назвал в разговоре с Мэтью, - четыре человеческих скелета: три взрослых и один детский. Вдоль стен этого макабрического зала висели двадцать с лишним черепов разных размеров - и целые, и с отсутствующими челюстями или другими элементами. Связанные проволокой кости ног, рук, грудные клетки, кисти и стопы служили декорацией, пригодной только для жилья коронера. В этой большой комнате стояли медового цвета каталожные шкафы, а на них - другие костяные инсталляции. Были здесь и скелеты животных, свидетельствующие, что Мак-Кеггерс собирает кости ради их форм и разнообразия. Рядом со столом, где в сосудах с какой-то жидкостью плавали предметы неопределенного, но явно не ординарного происхождения, была стойка Мак-Кеггерса со шпагами, топорами, ножами, мушкетами, пистолетами и более грубыми видами оружия вроде дубинок со зловещего вида гвоздями. И перед этим стендом предметов, превращающих человеческие существа в мясной ряд, стоял Хадсон Грейтхауз, который любовался инкрустированным пистолетом, вертя его в руках.
Оторвавшись от своего занятия, он посмотрел на Берри.
- А, здравствуйте, мисс Григсби!
Берри не ответила. Не двигаясь с места, она продолжала созерцать неприятную обстановку, и Мэтью подумал, что она от ошеломления слов не находит.
- Коллекция мистера Мак-Кеггерса, - пояснил Мэтью, будто и так непонятно.
Молчание затянулось, и наконец Мак-Кеггерс сказал:
- Могу ли я предложить вам чаю? Он холодный, но…
- Какая великолепная… - Берри помолчала, подыскивая слова, и выбрала: - галерея.
Голос ее был ясен и спокоен. Она протянула руку к детскому скелету, который висел к ней ближе всех. Мэтью вздрогнул, решив, что она собирается коснуться руки скелета, но тот все же висел слишком высоко.
Берри обернулась к коронеру, и Мэтью, обходя ее, увидел, как работают у нее мозги, оценивая человека, который живет в таком музее.
- Я так понимаю, что это - невостребованные трупы, а не то чтобы в Нью-Йорке уже места не хватает на кладбищах?
- Разумеется. Ваше предположение совершенно верно. - Мак-Кеггерс позволил себе намек на улыбку. Потом снял очки и протер их платком, извлеченным из кармана черных панталон. Чтобы лучше видеть Берри, подумал Мэтью. Мак-Кеггерс был всего на несколько лет его старше, бледный, среднего роста, с отступающими с высокого лба каштановыми волосами. Носил он простую белую рубашку с закатанными рукавами и всегда был два-три дня небрит. Несмотря на это, и себя, и мансарду он содержал в чистоте и порядке не хуже, чем Салли Алмонд - свою кухню. Снова водрузив очки на нос, он вроде бы увидел Берри в новом свете. - У меня здесь немного посетителей. Те, кто приходит, обычно ерзают и не могут дождаться, когда наконец можно будет уйти. Люди - почти все, они… вы понимаете - они очень боятся смерти.
- Ну, - ответила Берри, - я тоже от нее не без ума. - И бросила на Мэтью быстрый взгляд, сказавший, что у нее не совсем изгладилось напоминание о собственной смертности, пришедшее к ним на когтях ястребов и ножах убийц в имении Чепела. - Но в смысле формы ваши образцы весьма интересны. Можно было бы назвать их произведениями искусства.
- Совершенно верно! - Мак-Кеггерс чуть не просиял улыбкой, обретя родную душу. - Кости действительно красивы, не правда ли? Я уже говорил когда-то Мэтью, что для меня они представляют все очарование, что есть в жизни и смерти. - Он поднял глаза на скелеты с такой гордостью, что у Мэтью мурашки поползли по коже. - Вот эти молодые люди, мужчина и женщина, прибыли со мной из Бристоля. Девочка и старик найдены здесь. Понимаете, мой отец был коронером в Бристоле. Как и мой дед до него…
Резкий щелчок пистолетного курка прервал изложение семейной истории Мак-Кеггерса.
- Вернемся к нашему делу. - Грейтхауз кивнул в сторону стола у противоположной стены мансарды, где сидел в луче света Зед и чистил крючки, пинцеты и ножи, служащие инструментами профессии коронера. Он был одет в серую рубашку и коричневые панталоны - совсем не то, что вчерашний его костюм. Подняв глаза и увидев обращенные к нему взгляды, Зед бесстрастно посмотрел в ответ и повернул стул так, чтобы оказаться к публике спиной. После чего с удивительным достоинством продолжил свою работу.
- Значит, - снова сосредоточив свое внимание на Берри, заговорил Мак-Кеггерс, - вы цените искусство?
О Господи, подумал Мэтью. Будь здесь Ефрем, он ощутил бы укол ревности при виде такого подыгрывания интересам Берри.
- Определенно ценю, сэр.
Мэтью мог бы рассказать Мак-Кеггерсу, как талант Берри к рисованию помог разрешить загадку Королевы Бедлама, но его не спрашивали. Он глянул на Грейтхауза - у того вид был такой, будто он готов застрелить коронера.
- Ага! - Мак-Кеггерс очень много высоких чувств вложил в это простое замечание. Глаза за очками оглядели Берри от подошв до полей соломенной шляпки. - Вы как учитель интересуетесь, конечно… скажем так: необычным?
Теперь несколько опешила Берри:
- Простите?
- Необычным, - повторил Мак-Кеггерс. - Не только в формах искусства, но и в формах… творения?
Берри посмотрела на Мэтью, ожидая помощи, но Мэтью пожал плечами: он понятия не имел, к чему ведет Мак-Кеггерс.
- Послушайте, - начал Грейтхауз. - Если вы забыли, напоминаю, что мы пришли сюда…
- Я ничего не забываю, - прервал его коронер ледяным тоном. - Никогда. Мисс Григсби? - Голос потеплел. - Могу я вам показать мое величайшее сокровище?
- Я… я не знаю, стоит ли…
- Разумеется, стоит. Вы интересуетесь формами искусства, формами творения, и вы - учитель. Еще, я думаю, вам может быть приятно увидеть… загадку, которая не имеет ответа. Вы согласны?
- Любая загадка имеет ответ, - возразил Грейтхауз. - Просто надо найти подходящий.
- Вы так считаете? - И Мак-Кеггерс зашагал вдоль книжного шкафа, уставленного древнего вида томами в кожаных переплетах. Подошел к массивному старому сундуку с выдвижными ящиками, стоявшему рядом с уголком, где хранились бумажные свитки. Из нижнего ящика он вытащил красную бархатную коробочку и вернулся к Берри, неся коробочку так, будто там лучший в мире изумруд из копей Бразилии.
- Вот мое величайшее сокровище, - сказал он тихо. - Загадка, не имеющая ответа. Этот предмет был выдан моему деду как плата за сделанную работу. Отец передал его мне по наследству. А теперь… - Он остановился, собираясь открыть коробочку. - Я никогда этого никому не показывал, мисс Григсби. Можно называть вас Берри?
Она кивнула, глядя на коробку.
- Бог сотворяет все, - заявил Мак-Кеггерс. В его очках отражался красный бархат. - И все сотворенное служит Божьим целям. Но тогда что такое вот это?
Он поднял бархатную крышку - и Берри с Мэтью увидели, что лежало в коробочке, которую повернул к ним Мак-Кеггерс.
Некрасивый кусок темно-коричневого дерева, изрезанный и поцарапанный, дюймов пяти в длину, заканчивающийся острием, как нож.
- Хм! - Мэтью чуть приподнял бровь. Ему не удалось полностью скрыть, что безумие Мак-Кеггерса его смешит. - Очень интересно.
- А по твоему тону ясно, что ты понятия не имеешь, что перед тобой. Берри, не хотите угадать, что это?
Грейтхауз отложил пистолет и подошел ближе. Хотя его не спрашивали, он высказал свое мнение:
- Колышек для палатки. Хотя я бы свою палатку в бурю таким не закреплял.
- Я вам скажу, где это нашли. - Мак-Кеггерс провел пальцем вдоль предмета. - Знаете шахты Сомерсета?
- На угольных полях? Да, знаю эту местность.
Мак-Кеггерс кивнул, взял предмет и поднял перед собой.
- Это было найдено на глубине шестидесяти футов, в стене угольной шахты возле Неттлбриджа. Это зуб.
Повисшее молчание было прервано грубым смехом Грейтхауза:
- Зуб? На глубине шестидесяти футов? В угольной шахте?
- Именно так. Я умею отличать зубы от иных предметов, мистер Грейтхауз. Этот вот очень стар. Тысяча лет? Пять тысяч? Кто знает! Но вы, так сказать, упускаете из виду общую картину.
- Какую именно?
Ответила Берри, тихим голосом:
- Размеры зуба. Если - по одному зубу - представить себе размер челюсти… а потом головы…
- Верно, - согласился коронер. - Он должен был принадлежать существу, которое я не мог бы назвать иначе как… - Он запнулся, вглядываясь в зловещее острие. - Чудовищем.
- Чудовищем! - снова засмеялся Грейтхауз, но уже далеко не столь уверенно. - Где тут у вас бочка с ромом?
- Насколько я понимаю, - продолжал Мак-Кеггерс, - шахтеры Сомерсета иногда выкапывают кости, и никто из местных не может определить, какому зверю они принадлежат. Считается, что эти кости приносят несчастье, а потому от них стараются избавиться - теми способами, которыми можно избавиться от таких предметов. Этот зуб избежал разрушения. Не хотите ли подержать?
Он протянул зуб Грейтхаузу, который при всем его бесстрашии в том, что касается шпаг или кулаков, слегка побледнел и отпрянул.
Мэтью, не подумав, шагнул вперед, протянул руку, и Мак-Кеггерс положил ему зуб на открытую ладонь. Он был тяжел, как камень такого же размера, но это определенно был не камень. Вдоль края виднелись зазубрины, до сих пор способные терзать плоть.
Берри прижалась к его плечу, рассматривая зуб, и Мэтью не сделал ни единого движения, чтобы увеличить дистанцию.
- Зуб дракона, - сказала наконец Берри с воодушевлением и некоторым страхом. - Это должен быть зуб дракона, да?
Она посмотрела на Мак-Кеггерса, ожидая подтверждения.
- Так тоже можно сказать. Если верить в драконов, конечно.
- А что это еще может быть?
- Дракон - если таковой существовал вне мифологии - должен был поражать врага огнем. Этот зверь - убийца, созданный, чтобы отдирать большие куски мяса. Идеальное плотоядное. Видите край этого зуба? Шедевр формы и функции. Можете вы себе представить, что способна сделать полная пасть таких зубов, скажем… с говяжьей тушей?
- Драконы! Плотоядные! - К Грейтхаузу вернулось присутствие духа, и цвет лица вновь стал нормальным. - Чушь все это, Мак-Кеггерс! Не хочу выказывать неуважения, но, полагаю, что ваш дед стал жертвой негодяйской подделки!
Мак-Кеггерс окинул его хмурым взглядом и взял предмет с ладони Мэтью.
- Вполне возможно, - сказал он, убирая зуб обратно в коробочку, - но опять же… вполне возможно, что это подтверждение слов Бога, обращенных к Иову.
- Это еще о чем? - нахмурился Грейтхауз.
- Господь говорил Иову, - пояснил Мак-Кеггерс, - из вихря. Он говорил о бегемоте и левиафане - невообразимых созданиях невероятных размеров и силы. И велел Иову препоясать чресла, как подобает мужчине, и смотреть грядущему в лицо. "Я призываю тебя", говорил Он. - Мак-Кеггерс увидел, что до Грейтхауза ничего не доходит. - Вы Библию знаете?
- Знаю ту часть, где говорится, что, если люди меня уважают, я уважаю их. Там еще что-то есть?
Мак-Кеггерс, подчеркнуто игнорируя ответ, обратился к Мэтью и Берри:
- Возможно, это зуб бегемота или левиафана. Как я уже сказал, это загадка, не имеющая ответа.
- Может быть, они теперь знают ответ. - Грейтхауз показал вверх, откуда смотрели пустыми глазницами "ангелы" коронера. - Плохо, что приходится умереть, чтобы узнать правду.
- Да, неудачно. - Мак-Кеггерс опустил крышку красной бархатной коробочки и обратился к Берри: - Я думал, вам может понравиться - с точки зрения и учительницы, и человека, который столь явно ценит искусство целесообразности. Как кости человеческого скелета созданы для определенной работы, так и этот зуб. Какое бы существо им ни обладало, можно быть уверенным, что создано оно было, чтобы уничтожать других и выживать самому. Возникает следующий вопрос… в чем была воля Божия при создании такого монстра?
Будто зная, что ответ невозможен, он отвернулся, убрал коробку в выдвижной ящик и закрыл его.
- Насчет Зеда, - напомнил Грейтхауз.
Раб за спиной у Мак-Кеггерса вернулся к чистке инструментов и не проявлял ни малейшего интереса к чему бы то ни было вне этой работы.
- Я пеню поставленный вами эксперимент, - ответил Мак-Кеггерс, возвращаясь к гостям. - Понимаю и разделяю ваше мнение о талантах Зеда и о том, что он не должен - как вы это назвали - пропадать на работе по тасканию трупов. Я понятия не имел о его столь очевидно ценном наследии. Я также нахожу весьма интересным и замечательным ваше желание его у меня выкупить и начать процесс получения для него вольной от лорда Корнбери.
- Давайте по порядку. Я бы хотел, чтобы мисс Григсби за ним несколько дней понаблюдала и сообщила мне свое мнение о том, можно ли его натаскать… - Грейтхауз поймал себя за язык и скривился, будто раскусил кусок гнилого ливера. - Я хотел сказать - обучить.
Мак-Кеггерс натянуто улыбнулся:
- Конечно, его можно обучить. На самом деле он очень умен. Быстро понимает инструкции, как вы сами вчера обнаружили. Должен сказать, что не знаю, до каких пределов можно его обучать, но простые работы для него трудности не составляют.
- Он хорошо понимает по-английски? - спросила Берри, глядя, как работает невольник.
- Достаточно, чтобы выполнять свою работу. Я думаю, немного он знал еще до того, как его выставили на аукцион. Иногда трудно точно сказать, потому что он, сами понимаете, говорить не способен. - Мак-Кеггерс посмотрел на Грейтхауза и прищурился за очками. - Но перед тем как двигаться дальше, сэр, я должен вам сообщить, что существует одна проблема. Как бы я и ни ценил и ни уважал ваше предложение, боюсь, что оно нереализуемо.
- Почему? Я же готов заплатить…
- Этого недостаточно, - перебил Мак-Кеггерс. - Просто потому, что я не владелец Зеда.
Грейтхауз обескураженно обернулся к Мэтью за поддержкой.
- Вы хотите сказать, что его владелец - некто другой? - уточнил Мэтью.
- Когда Зеда выставили на аукцион, можете не сомневаться - я был не единственным претендентом. И очень быстро исчерпал свои возможности. Один из главных конкурентов был Герритт ван Ковенховен.
Богатый кораблестроитель, как было известно Мэтью. Владелец особняка на холме Голден-Хилл. Ему перевалило за семьдесят, и сейчас у него уже была третья жена. Ван Ковенховен пользовался репутацией скряги и эксплуататора, но все-таки корабли у него получались королевские - и быстроходные, и изящные.
- Он хотел заполучить Зеда себе на верфь, - говорил Мак-Кеггерс. - Я случайно узнал, что ван Ковенховен не смог купить нечто, чего желал всем сердцем. Из-за того, что он боролся насмерть со всеми нашими мэрами и провозгласил, что его верфь остается провинцией Голландских Штатов.
- Это не могло его не огорчить, - заметил Мэтью.
- Совершенно верно. Поскольку я знал, чего хочет Ван Ковенховен, и имел достаточное влияние, чтобы это осуществить, я заключил с ним соглашение перед последним ударом молотка аукциониста. Таким образом я оказался обладателем Зеда на четыре года - и сейчас идет пятый месяц третьего года, - после чего он переходит в безраздельную собственность Ван Ковенховена и будет, как я полагаю, работать за шестерых всю оставшуюся жизнь.
- А чего именно хотел Ван Ковенховен? - спросил Мэтью.
- Это потребовало времени, но следующая улица, проложенная нашим дорогим мэром Френчем, будет носить имя Ван Ковенховена. Она уже есть на карте города.
Грейтхауз фыркнул:
- Ах ты ж твою…
- Сэр! - оборвала его Берри. - Не говорите таких слов!
Грейтхауз сердито посмотрел на Берри, но прилив чувств у него миновал, и он так энергично принялся чесать себе шею, что Мэтью испугался, как бы кровь не пошла.
- Как я понимаю, на этом дело завершено, - сказал Мэтью, бросив взгляд на Зеда. Раб укладывал в ящик инструменты своего хозяина, сослужившие последнюю службу многим достойным усопшим Нью-Йорка, равно как и самым отверженным его жителям. Стыд и позор, что человеку со способностями Зеда придется до конца дней таскать бревна и бочки смолы, но тут ничего не поделаешь.
- Постойте! - вступил в разговор Грейтхауз, будто прочитав мысли Мэтью. - О какой сумме идет речь? Если выкупать его у Ван Ковенховена?
- Зед был продан на аукционе за тридцать два фунта и шесть шиллингов. Это больше половины моего годового жалованья. Кроме того, зная Ван Ковенховена, я уверен, что он захочет получить прибыль - если его удастся склонить к продаже.
Грейтхауз все никак не мог прийти в себя.
- Тридцать два фунта? Невероятные деньги!
- Как я уже упомянул, я был не единственным, кто предлагал цену, и Ван Ковенховен тоже. Когда вступили в дело такие люди, как Корнелий Рамбаутс и Джон Аддисон, это уже перешло на уровень личного соперничества.
Мэтью размышлял, что бы он мог сделать, имея тридцать два фунта. Заплатить все долги, купить несколько новых костюмов и устроить себе в молочной очаг, потому что Мармадьюк явно не собирался делать этого до холодов. Плюс еще осталось бы на несколько месяцев безбедной жизни и пива в "Галопе". Поразительно, как люди выбрасывают такие деньги.
- Я мог бы наскрести семь-восемь фунтов, - сказал Грейтхауз, морща лоб. - Ну, десять, но не больше.
- Ваши чувства и намерения делают вам честь, сэр, - ответил Мак-Кеггерс с легким поклоном. - Но были бы и другие расходы. Только в прошлом месяце Дэниэл Педжетт подавал прошение лорду Корнбери о вольной для своего раба Вулкана, чтобы тот мог открыть кузницу. Насколько я понимаю, лорд Корнбери потребовал и получил за свою подпись десять фунтов.
- Ах ты ж твою… - Грейтхауз запнулся, но Берри промолчала, и он закончил: - мать!
- Мне очень жаль, - сказал ему Мак-Кеггерс. - Но таково положение дел.
Грейтхауз что-то еще говорил, но Мэтью видел, что весь пар из него вышел. Очевидно, Кэтрин Герральд оставила деньги на содержание конторы, но такая сумма явно не рассматривалась. Мэтью это знал, и Грейтхауз это знал. И Мак-Кеггерс знал тоже.
Наконец Грейтхауз произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Наверное, мы пойдем. - И сделал еще последнюю попытку, потому что в его натуре было колотиться в каменные стены: - Как вы думаете, если бы Ван Ковенховен знал о талантах Зеда, он бы прислушался к голосу разума?
- Можно попробовать, - был ответ, - но скорее всего это только заставило бы его повысить цену.
- Да, понимаю. Что ж, спасибо вам.
Грейтхауз еще посмотрел, как работает Зед, потом резко повернулся к двери.
Мэтью уже готов был идти за ним, и тут Берри задала вопрос коронеру:
- Простите, но я хотела бы знать… Зед умеет писать или читать?