"Кровавая плаха" - первый русский исторический детектив. Это потрясающая книга о знаменитых преступлениях и преступниках со времен Петра до начала XX века. Вызывает восхищение блестящая работа талантливых российских сыщиков. Откройте книгу на любой странице, и она не отпустит вас, будет держать напряжении до последней точки.
Содержание:
-
Тайны уголовного мира, - или Краткое вступление автора 1
-
Ошибка Соньки золотой ручки 1
-
Двойное убийство в доме воеводы 4
-
Сервиз императора 7
-
Марксист 10
-
Красотки-убийцы 15
-
Смерть ростовщика 17
-
Дьявольский перстень 20
-
Загадочное дело 25
-
Отравители 29
-
Шестой труп 32
-
Петля и яд 34
-
Липкие пальцы 36
-
Кровавая плаха 41
-
Людоеды 45
-
Выродки 48
-
Фруктовый нож 50
-
Трупные пятна 55
-
Морской узел 59
-
Трюкач 61
-
Садист 64
Валентин Лавров
Кровавая плаха
Посвящается Павлу Николаевичу Гусеву, стоявшему у истоков этой книги
Тайны уголовного мира,
или Краткое вступление автора
Появление на свет этой книги столь же невероятно, как и многие из тех историй, о которых из нее узнает читатель. Когда-то по предложению главного редактора весьма читаемой народом газеты "Московский комсомолец" Павла Гусева и его талантливого тогдашнего зама, а нынче - популярнейшего телеведущего Льва Новоженова, я написал на историческом материале детективный рассказ - "Двойное убийство в доме воеводы".
Читательская реакция была неожиданно бурной. Газету захлестнул поток писем: "Пусть автор продолжает эту тему!" Появился еще один рассказ, еще и еще… Я писал о знаменитых преступниках прошлого - от времен Петра до середины 20-х годов XX столетия, об их хитрых и жестоких замыслах, о невинных жертвах и похищенных сокровищах, о дымных трактирах и респектабельных столичных ресторанах, о любви - настоящей и продажной. И, конечно, о ловких российских сыщиках, которые сметкой, умением сопоставлять и анализировать не уступали заграничным Шерлокам Холмсам. Одним словом, постарался дать пусть и специфичный, но подлинный срез жизни ушедшей Руси.
Так возник сериал "Кровавая плаха", рассказы, которые публиковались в газете (невиданное дело!) без малого два года. Критики назвали их первыми русскими историческими детективами.
Собрав под одну обложку множество страшных историй, автор не желает, чтобы у читателя создалось ложное впечатление о наших предках. Они нисколько не были преступней, чем, скажем, граждане других просвещенных стран.
Конечно, тяжкие преступления случались, но были они крайне редки. К примеру, во всей Москве за половину 1846-го года не произошло ни одного убийства. Читатель возразит: "Однако в Сибирь еще с конца XV столетия шли этапы!"
Верно, шли. Но кого ссылали по судебным приговорам? Обратимся к первому и весьма серьезному труду по уголовной статистике - Е. Н. Анучин. "Исследования о проценте сосланных в Сибирь в период 1827–1846 годов". Он удостоен в 1869 году престижной Константиновской награды. За это двадцатилетие, по утверждению Анучина, в Сибирь проследовало 159 755 сосланных. Состав преступлений нынешнему читателю может показаться любопытным. На каторгу, в частности, отправляли "за ересь, за оскорбление родителей, ябеды, доносы, лживые посты, побеги за границу, возмущение и неповиновение".
В административном порядке ссылались за бродяжничество и "за дурное поведение".
Интересно наблюдение Анучина: "В России, в отличие от других стран, является одним из самых распространенных преступлений, особенно между детьми и женщинами, да притом преимущественно в Литовских, Малороссийских и некоторых приволжских губерниях, - зажигательство. Оказывается также, что в России детоубийство принадлежит к весьма редким преступлениям сравнительно с другими странами Европы и что на более заметную склонность к этому преступлению оказывается явно влияние вероисповедания: оно чаще всего встречается в трех прибалтийских губерниях".
Российские нравы и состояние государственной и судебной властей хорошо характеризуются отношением к смертной казни. Едва вступив на российский престол, Елизавета Петровна возбудила вопрос об отмене смертных приговоров.
В 1744 году Сенат усмотрел, что "в губерниях, и провинциях, и в городах, также в войске и в прочих местах Российской Империи, смертные казни и политическую смерть чинят не по надлежащим винам, а другим и безвинно…" По этой причине приказано было: "Впредь кто присужден будет к подобным наказаниям, о тех, прежде исполнения приговора, присылать в Сенат выписки".
Хотя указ об отмене смертной казни последовал, как известно, лишь в 1775 году - после приведения в исполнение приговора над Пугачевым и четырьмя главарями его банды, но уже с середины восемнадцатого века более 75 лет в России такие приговоры более не выносились - до казни декабристов. И лишь политический террор революционеров вызвал естественную реакцию государства.
Что касается остального цивилизованного мира, то там по приказу людей, облаченных в судейские мантии и считавших себя весьма гуманными, осужденных давили веревкой и гарротой, обезглавливали топором и гильотиной, пользовались "чудом прогресса" - электрическим стулом. Если до 1905 года смертная казнь в России - явление редкое, то во Франции с 1826 по 1909 год суды присяжных вынесли 3280 смертных приговоров. В Бельгии с 1800 по 1908 год казнили 519 человек, в Англии за время с 1838 по 1910 год палачи умертвили 934 осужденных и т. д.
Общество никогда не бывает более преступным, чем его правители. С 1826 по 1906 год в России были подвергнуты казни 600 человек. Что касается "самого прогрессивного" государства - СССР, то, по признанию бывшего КГБ СССР, с 1935 по 1941 год только в тюрьмах казнили семь (!) миллионов сограждан. Разум отказывается понять такое людоедство.
…Так что, дорогой читатель, не будем считать преступной ту славную ушедшую эпоху, о которой пойдет речь в настоящей книге.
Ошибка Соньки золотой ручки
Уже более столетия ее имя пользуется шумной известностью, но сведения о жизни и преступлениях этой красавицы весьма противоречивы. По имеющимся у нас документам, Сонька, тогда еще Шейва Соломониак, родилась в 1846 году. Долгие годы числилась "варшавской мещанкой". Обладала исключительными способностями: с семи лет свободно читала по-русски и по-немецки, в уме решала сложные математические задачи. Пробежав страницу книжного текста, могла воспроизвести ее на память.
Мимолетной встречи ей хватало, чтобы навсегда запомнить человека - особенности его речи, одежды, имя. Привлекательная внешность, богатые платья и украшения, умение с каждым найти верный тон помогали завоевывать доверие даже случайных знакомых. Но словно в насмешку природе, наградившей Соньку этими достоинствами, она обратила их во зло людям.
Сонька любила железную дорогу. Та помогала ей стремительно уноситься с того места, где в данный момент ей менее всего хотелось быть. Кроме того, путешествие по "железке" представляло замечательную возможность для случайных и быстролетных знакомств, суливших немало заманчивого.
На этот раз Соньке никак нельзя было оставаться в Петербурге. И причин тому было две.
Впрочем, поведаем все по порядку. В минувший четверг Сонька прикатила в северную столицу из Вены, в которой она облапошила, к слову говоря, какого-то местного инженера на одиннадцать тысяч марок. В Петербург она прибыла с двумя "соратниками" и бывшими официальными мужьями - румынскими подданными Хуней Гольдштейном и Михелем Блювштейном.
Сонька, неукоснительно соблюдавшая конспирацию, разогнала "соратников" по разным углам. Хуня остановился в номерах Баранова; что в Чернышевском переулке, а Михель в "Англетере" на Малой Морской, 1. Сама Сонька заняла "люкс" в "Пассаже" (Невский, 51).
- Будем отдыхать и наслаждаться красотами жизни, - обещала Сонька. - Вот вам, аристократы, на любовь и вино, - своими изящными пальчиками, со вкусом украшенными дорогими бриллиантами, она отмусолила им по полтысячи рублей. - Понадобитесь, я найду вас. Зай гезунд!
* * *
Увы, с отдыхом у наших тружеников ничего не получилось. Уже на другой день, прогуливаясь по Невскому проспекту, Сонька почти случайно познакомилась с высоким седовласым господином, одетым со старомодной чопорностью. Разговорились.
- Бывший директор мужской Саратовской гимназии Динкевич Михаил Осипович, - представился седовласый. - Двадцать пять лет беспорочной службы, а вот теперь, - в его голосе зазвучали нотки обиды, - вывели на пенсион.
Сонька внимательно и ласково глядела своими бархатными глазами на Динкевича, словно ободряя его к рассказу. И он продолжил:
- В Саратове я жил с дочерью, зятем и тремя внуками. Но я никогда не забывал своей родины - Москвы. Я родился и до женитьбы жил на Остоженке…
- "Город чудный, город древний! Ты вместил в свои концы и посады, и дворцы!" - белозубо улыбнулась Сонька. Это стихотворение она учила в десятилетнем возрасте. Память не подвела!
- Прекрасные строки Федора Глинки! - обрадовался Динкевич. - А вы, сударыня, тоже москвичка?
- Позвольте представиться: графиня Софья Ивановна Тимрот, урожденная Бебутова. У нас родовое гнездо в Москве.
- Ах, фамилии громкие! А я продал свой домик в Саратове и решил со всей семьей обосноваться в Белокаменной. Всех денег, считая нажитые, 125 тысяч. Дворец, конечно, не купишь, но…
- Без всяких "но"! - внушительно заявила Сонька. - На эти деньги нынче в Москве можно купить отличный дом с парком. - Она задумчиво положила руку на кисть собеседника и проникновенно сказала: - Считайте, вам повезло. Мой муж - гофмейстер Двора Его Императорского Величества. Так вот, Григорий Петрович только что получил назначение послом России в Париж. И мы уже решили продать свой московский дом…
- Ой, мне вряд ли это по средствам, - смущенно забормотал Динкевич.
- А мы за деньгами не гонимся. - Сонька гордо вскинула голову. - Нам важно родовое гнездо передать в хорошие руки. Думаю, ваших денег вполне хватит. Отдадим со всей обстановкой.
- А где дом? - загорелся Динкевич.
Сонька, лихорадочно соображая, кокетливо улыбнулась:
- Приедем в Москву и я вам покажу. А пока извольте иметь от вас эту крошечную тайну.
- Конечно, так даже интересней, интрига!.. Когда, графиня, прикажете смотреть владения?
- Мне назначена аудиенция у Государыни Императрицы! - тоном, полным спокойного достоинства, произнесла Сонька. - Освобожусь через пять дней. В старой столице буду семнадцатого августа.
- Как это кстати! - потер ладони Динкевич. - Я рассчитываю посетить свою старую тетушку. Она живет в Клину, как раз по пути.
Сонька влезла в ридикюль, вынула небольшой железнодорожный справочник, нашла нужное:
- Я поеду пятым скорым поездом, разумеется, первым классом. Куплю отдельное двухместное купе. В Клину поезд будет в 8 часов 20 минут утра. Проводнику скажете, что идете ко мне. Дальнейший путь мы проделаем вместе. Согласны?
- Графиня, позвольте поцеловать ваши ручки! Как я вам обязан. У вас истинно ангельская душа, вполне согласная с вашей прекрасной внешностью! Деньги у дочери, сегодня же дам телеграмму, пусть срочно с мужем и детьми выезжают в Москву. Чтобы успели прибыть к семнадцатому.
* * *
…Уже через час Сонька совещалась со своими "соратниками". Был выработан план действий. Хуня и Михель с первым же поездом отбыли в Москву. Динкевич дал телеграмму дочери, а сам направился к тетушке в Клин. Сонька осталась в Питере наслаждаться "красотами жизни".
Влюбленный чиновник
16 августа, незадолго до отхода поезда, Сонька зашла в ресторан. Там к ней пристал какой-то дядя в форме акцизного чиновника. Он был несколько выпивши и по этой причине находился в куражном настроении: хвалился своим богатством, доставал портмоне, набитое крупными ассигнациями. "Озолочу, неземная красота! - страстно шептал чиновник. - Сделаю подарок!" Деньги эти были казенными, а обещания ложными.
Сонька решила случая не упускать. Она томно посмотрела на страстного чиновника:
- С таким щедрым человеком интересно выпить шампанское в номере. Приходите минут через десять ко мне в "люкс", это на втором этаже, справа от лестницы. Только, умоляю, сохраните мою честь: пройдите незаметно! Чтоб ни одна душа вас не видела.
- Не сомневайтесь! - захлебнулся от волнения чиновник.
Сонька взглянула на часы: до отхода поезда оставалось чуть более часа. "Тем лучше!" - решила она. Первой поднялась к себе, приготовила бокалы, насыпав гостю снотворный порошок. Тот явился чуть смущенный, но переполненный радостью. Выпили шампанского. Чиновник полез было обниматься, как сон его сморил. Сонька опустошила портмоне и затем спустилась к портье, оплатила номер еще за сутки. После этого села на извозчика и за три минуты до отхода поезда вошла в вагон.
Теперь ее занимали две мысли: успеет ли чиновник очухаться прежде, чем она прибудет в Москву? Если он все же заявит в полицию, то ее могут арестовать прямо в поезде. Какому-то дураку пришло в голову изобрести телеграф!
И второе: сядет ли на поезд Динкевич? А если сядет, то хорошо ли справились со своей задачей Хуня, Михель и те, кого они завербуют для этого дела в Москве?
…Поезд начал притормаживать. Приближались к Клину, с которым у нашей дамы были связаны воспоминания бурной юности.
Первая учительница
Много лет назад Сонька начинала свою карьеру скромно - она была воровкой "на доверии" в вагонах 3-го класса. Народ кругом простой, пожива невелика: бабы с плачущими детишками, мужики с мешками. Среди этой серой массы однажды Сонька разглядела молодого красивого юнкера.
Фуражка с кокардой, ментики, пуговицы золотом блестят, а у сапог новенький фибровый чемодан стоит. Естественно, что у Соньки возник к этому юнкеру большой интерес. Подошла она к юнкеру, вежливо поклонилась:
- Господин полковник, здесь место не занято? Я не помешаю?
Зарделся юнкер:
- Милости прошу! Позвольте вашу поклажу на крючок повешу. Только должен сказать, что я еще не полковник и вряд ли им теперь буду.
Сели рядышком, разговорились. Юнкеру явно понравилась девушка. Говорит он с ней просто и откровенно:
- Еду я из Санкт-Петербурга в Москву по служебному делу - поступать в Иркутский пехотный полк. Но… давно мечтаю стать артистом. Друг нашей семьи - сам Островский. Так вот, Александр Николаевич говорит: "Миша, у тебя большие задатки, поступай на сцену!"
Сонька захлопала в ладошки:
- Как это благородно - представлять на театре. Играть Шекспира!
Поговорили так, поговорили, да вдруг Сонька к делу приступила. Заявляет:
- Михаил Аркадьевич, мне необходимо по деликатному делу отлучиться. Не затруднит вас за моей поклажей посмотреть?
- Буду как верный часовой охранять! - улыбнулся юнкер.
Спустя минут пять Сонька вернулась и говорит:
- Поезд к Клину подходит, тормозит. Страсть как кваса хочется, да боюсь от поезда отстать - он всего семь минут стоит.
- Какие разговоры! Квас принесу. Только уж теперь вы за моим чемоданом присмотрите! - крикнул юнкер и поспешил в буфет. Сонька для отвода глаз оставила свою поклажу висеть - там какие-то тряпки были, а сама подхватила чемодан юнкера и полным ходом - в другие двери.
* * *
Поймали Соньку недалеко от станции. Отвели в участок. Стали допрашивать. По документам она значится Симой Рубинштейн. Кричит, ногами топает:
- По какому праву вы меня задерживаете? Зачем мне этот паршивый чемодан нужен? В нем кроме мундира и пары рубах нет ничего. Я его взяла по ошибке вместо своего. Требую: верните мой чемодан!
Юнкер, по милости Соньки отставший от поезда, поверил этим словам. Просит полицейских:
- По ошибке девушка взяла мои вещи! Такие глаза не могут лгать.
Сонька дала подписку о невыезде из Клина, но с первым же поездом сбежала в Москву.
Что касается юнкера, то он последовал совету великого драматурга и в тот же год поступил в Малый театр, играл под псевдонимом "Решимов" и считался одним из ведущих актеров. Его имя украшает Театральную энциклопедию.
* * *
…До ушей Соньки дошла слава Решимова. Она посетила Малый театр, смотрела спектакль "На всякого мудреца довольно простоты". Решимов исполнял свою коронную роль - Глумова. Сонька написала записку: "Великому актеру от его первой учительницы", вложила в громадный букет роз и вместе с золотыми карманными часами вручила бывшему юнкеру. Розы она купила, а часы в антракте сперла у какого-то генерала.
Но и Соньку эта история кое-чему научила: с поличным она уже никогда не попадалась.