И все же сон сморил меня. Проснулась я от того, что меня будила Ребекка. Кобыла уже была снова запряжена в повозку, и мы снялись с места с первым лучом солнца. Наш путь пролегал среди поросших редким лесом холмов, так что по сравнению с предыдущим днем наша скорость существенно уменьшилась. По обеим сторонам извилистой дороги тянулись густые заросли кустарника и ряд приземистых пиний. По моим прикидкам, мы доберемся до Милана, когда солнце будет в зените. То, что будет потом, предугадать трудно. Возможно, начнется кровопролитная война, а, возможно, дело кончится переговорами.
Я была настолько погружена в раздумья, что когда мы сделали очередной поворот, не сразу поняла, что дорогу нам перегородила поваленная пиния, рядом с которой стоит какой-то человек.
В отличие от меня, Тито все понял с первого взгляда.
- Разбойники! - вскричал он. - Это засада!
Если быть точным, разбойник был только один, коренастый и слегка сутулый. Он стоял на небольшом расстоянии от нас, перед толстым стволом дерева, поваленного специально с той целью, чтобы перегородить нам путь. Однако хотя он и был один, у него в руках был огромных размеров старомодный арбалет, нацеленный в нашу сторону. На голове у разбойника был шлем, так что лица его не было видно. Поверх черной рубахи и черных лосин - тяжелый коричневый колет. По всей видимости, прежде чем ступить на стезю порока и заняться разбоем на большой дороге, он состоял в войске какого-то дворянина.
Ребекка резко натянула поводья. Гнедая лошаденка тотчас замерла на месте. Теперь между нами и разбойником было расстояние равное дюжине повозок, если их поставить одну за другой. Хотя я и была напугана, я, тем не менее, отметила про себя, что засада устроена ловко. Даже не будь в руках разбойника арбалета, нам все равно не объехать поваленное дерево, потому что по обе стороны дороги тянулся лес. Развернуться и поехать назад тоже не представлялось возможным. Так что выбора у нас не было - или сдавайся, или вступай в бой.
- Отпускай вожжи и слезай на землю! - скомандовал грабитель, с явным немецким акцентом.
Я схватила Ребекку за руку. Кстати, рука прачки оказалась теплой и крепкой как железо. Я слышала немало рассказов о том, как разбойники грабят несчастных путников, и все они заканчивались убийством. Было сомнительно, что этот разбойник окажется милосерднее прочих своих собратьев по преступному ремеслу. И если мы не попытаемся постоять за себя и отобрать у него арбалет, нас троих наверняка найдут на обочине мертвыми, без кошельков и плащей и всего прочего, что может показаться ценным этому головорезу.
Решение нужно было принимать немедленно. Увы, моя голова как назло была не в состоянии придумать что-то толковое. Оставалось лишь уповать на то, что мои спутники окажутся разумнее меня.
- Что будем делать? - лихорадочно прошептала я.
- Стоит нам сойти с повозки, как мы покойники, - прошептала в ответ Ребекка, как будто выразив вслух мои мысли. - Но у нас есть небольшое преимущество - из арбалета он успеет убить только одного из нас. Пока он будет вставлять новую стрелу, остальные двое смогут наброситься на него. Пусть Тито возьмет в руки нож, - да, да, я знаю, что тот у него имеется! - а я направлю повозку прямо на этого негодяя!
Ребекка посмотрела на Тито.
- Вы с Дино по возможности прикрывайте себя и будьте готовы к тому, что он сейчас выстрелит! - не дрогнувшим голосом сказала она. - Если нам повезет, мы застанем его врасплох. Главное сбить его с ног. В любом случае, попытайтесь свалить его, а я ударю его твоим ножом прямо в сердце.
Когда-то подобные речи привели бы меня в ужас. Теперь же я была не та маменькина дочь, не ведающая жестокости окружающего мира. За последние месяцы я повидала немало и давно сделала вывод, что в безвыходных обстоятельствах, вроде этих, для спасения собственной жизни хороши любые средства. Я быстро кивнула в знак согласия, Тито невнятно буркнул себе под нос.
Похоже, что даже такая короткая задержка разъярила грабителя. Растянув губы в злобной усмешке, он двинулся в нашу сторону. Теперь он был так близко, что я разглядела его светлые усы.
- Слезайте, живо! - крикнул он нам.
- Умоляю вас, добрый человек, не трогайте нас! - неожиданно тонким голосом взмолилась Ребекка. - Я всего лишь бедная прачка. У меня и моих мальчиков нет ничего ценного. Ради всего святого, отпустите нас с миром!
- У вас есть повозка и лошадь! - отозвался разбойник, угрожающе поведя арбалетом.
В следующее мгновение его ухмылка сменилась великодушной улыбкой. Опустив оружие, он добавил.
- Не бойся, синьора. Отдай мне повозку и лошадь, и я отпущу тебя.
- Не верьте ему! - прошипел Тито, вцепившись в сиденье. - Он положит нас на землю и перережет кинжалом глотки.
- Я знаю, - шепотом ответила ему Ребекка. - Да благословят вас все святые, синьор! Забирайте лошадь и повозку и позвольте нам идти дальше. Пошла!
Выкрикнув последнее слово, она хлестнула бичом нашу гнедую кобылу. Недовольно заржав, та резко взяла с места. Я тотчас же соскользнула на днище повозки, освобождая прачке пространство, чтобы она тоже могла пригнуться. Хлестнув лошаденку поводьями, Ребекка помчалась прямо на разбойника.
Я зажмурила глаза и начала молиться, но перед этим успела заметить, как от удивления у разбойника отвалилась нижняя челюсть. Впрочем, в следующий миг его лицо исказилось злостью. Вскинув арбалет, он выстрелил в нас.
До моего слуха донеслось жужжанье стрелы, и я, насколько это было возможно, прижалась к днищу повозки. А затем кто-то вскрикнул он боли - я не знала, кто именно, Ребекка или Тито, - и раздался треск дерева. Скорее всего, это стрела впилась в борт повозки.
Затем последовал какой-то совершенно жуткий звук, хриплый вопль и несколько глухих ударов, прежде чем Ребекка рывком остановила повозку буквально в нескольких дюймах от поваленного дерева.
Глава 17
Когда птица поднимается в воздух, она раскидывает крылья над ветром…
Леонардо да Винчи. Кодекс о полете птиц
Неожиданно установилась тишина, которую нарушали лишь недовольное всхрапывание лошади и надрывное дыхание Ребекки. Я медленно приподнялась и увидела, что она держится рукой за левое предплечье.
- Этот мерзавец ранил меня, - удивленно воскликнула прачка, и я с облегчением отметила про себя, что стрела не попала в более важные части тела. Хруст дерева, который я только что слышала, объяснялся просто: стрела вонзилась в задний борт повозки. Тито широко раскрытыми глазами таращился на нее, из чего я сделала вывод, что она пролетела в паре дюймов от того места, где он только что лежал, но успел вовремя сдвинуться.
- Нет, со мной все в порядке! - запротестовала Ребекка, когда я попыталась осмотреть ее рану. - Нужно убедиться, что этот негодяй мертв!
Тито не нужно было упрашивать. Издав воинственный клич, он выхватил из-под туники нож и соскочил с повозки на землю. Пожалев на мгновение о том, что у меня нет своего оружия, я слезла с сиденья и, не мешкая, тоже соскочила с повозки.
Однако вскоре выяснилось, что никакого оружия не требуется. Выпустив из рук арбалет, разбойник неподвижно лежал на дороге. Сжимая в руке нож, Тито осторожно приблизился к нему и остановился в паре шагов.
Судя по всему, наша повозка раздавила налетчика почти насмерть. Нижняя часть туловища бандита была изогнута под неестественным углом относительно торса. Изо рта тонкой струйкой стекала кровь. От удара с его головы слетел шлем, обнажив взгляду лицо погибшего.
Мне неожиданно стало грустно: это был отнюдь не старый воин, которого я, судя по его осанке и оружию, нарисовала в своем воображении, а молодой человек. Какое зло толкнуло его на кривую дорожку преступлений? Ответа на этот вопрос у меня не было.
"Интересно, - подумалось мне, - раскаивается ли он перед лицом вечного проклятия и мук в аду в своих прегрешениях?"
Мне показалось, что Тито, в отличие от меня, не испытывал к нему никакого сочувствия.
- Это враг и он получил по заслугам! - воскликнул мой товарищ, выхватив из руки умирающего бандита арбалет. - Я прикончу тебя, чтобы ты больше никогда не покушался на жизнь честных людей!
- Тогда я… благословлю тебя… как спасителя, - прохрипел разбойник, и его окровавленные губы растянулись в жутковатой усмешке. Собрав последние силы, он поднял в знак благословения затянутую в перчатку руку.
Потрясенный увиденным, Тито опустил нож и вопросительно посмотрел меня.
- Разве ты не видишь? - прошептала я, схватив Тито за руку. - В его состоянии быстрая смерть будет благословением. С нашей стороны было бы жестоко оставлять его здесь, обрекая на мучительные страдания. Он станет жертвой обитающих в лесу хищников и прочих любителей падали.
- В таком случае лучше оставить его здесь и не прикасаться к нему, - отозвался Тито уже не таким бодрым голосом, как раньше. - Он бы нас ни за что не пощадил.
- Но мы же не такие, как он.
- Отлично, тогда прикончи его! - воскликнул Тито и его лицо потемнело. С этими словами он сунул мне в руки нож.
Мои пальцы невольно сомкнулись на рукоятке. Однако в следующее мгновение, стоило мне посмотреть на умирающего, как мой желудок скрутило в тугой узел. Хотя мне не раз доводилось становиться участницей куда более кровавых драм, я обнажала оружие только для того, чтобы защитить собственную жизнь и жизнь Леонардо. Первой я никому не наносила смертельных ударов. И вот теперь, когда взмах лезвия мог стать милосердным деянием, оборвав страдания несчастного, я застыла в нерешительности.
Неожиданно чьи-то сильные пальцы взяли из моих рук нож.
- Это работа не для такого невинного создания, как ты, - заявила Ребекка. - Вы, юноши, еще слишком молоды, чтобы запятнать собственные души таким грехом, даже если иначе не принести облегчение тому, кто не заслуживает милосердия.
Затем, прямо на моих глазах прачка сорвала с головы чепец, чтобы перевязать им раненую руку. Взгляду тотчас открылась корона роскошных рыжих волос, - разительный контраст ее черным бровям, - заплетенных в косы и аккуратно уложенных венком вокруг головы. Ребекка тяжело опустилась на колени рядом с умирающим разбойником. Солнечные лучи играли в ее огненных локонах. А еще солнце осветило лицо прачки, придав ему черты едва ли не святости и неземной красоты, которую я раньше почему-то не замечала.
- Быстро молись в последний раз и проси Господа простить тебе все прегрешения! - велела она разбойнику и, распахнув у него на груди колет, приставила кончик ножа к его сердцу. Положив ему на глаза широкую ладонь, она добавила:
- Через мгновение ты освободишься от всех страданий и, возможно. Всевышний проявит к тебе большее милосердие, чем ты проявлял к другим людям.
- Нет, - прохрипел умирающий и потянулся, чтобы убрать ее руку с лица. - Я… солдат… я вижу… смерть приближается!
- Как пожелаешь.
Не будучи сама солдатом, я не могла перенести подобное зрелище и закрыла глаза. И все же я расслышала звук, сорвавшийся с губ Ребекки, когда она вогнала нож в грудь умирающему. Услышала я и предсмертный стон разбойника. Я дождалась, когда станет тихо, и только тогда осмелилась открыть глаза.
К этому моменту грабитель уже лежал неподвижно, а Ребекка вытирала лезвие ножа о землю. Затем она перекрестилась, тяжко вздохнула и, встав с земли, протянула нож моему товарищу.
- У нас нет времени, чтобы, как подобает, предать его земле. Отнесите его в лес и быстро возвращайтесь обратно. А еще, если мы хотим ехать дальше, нам нужно убрать с дороги бревно.
Мы, как было велено, оттащили мертвеца в лес. Когда я захотела накрыть бездыханное тело ветками, Тито жестом меня остановил.
- Подожди, нам понадобится вот это, - пояснил он.
Не обращая внимания на следы крови и мочи, которыми была запятнана одежда мертвеца, Тито потянул его за поясной ремень и снял с него увесистый кошелек. Кроме того, я заметила, что он прихватил мешок, из которого торчало несколько стрел, грубо изготовленных, но ничуть не менее смертоносных. Я кивнула в знак согласия, - мы только что извлекли для себя урок, что путешествовать без оружия крайне опасно, - и подождала, пока Тито быстро ощупал колет бездыханного разбойника в поисках еще какого-нибудь оружия.
Ничего не найдя, он кивнул мне в ответ, и мы направились обратно к дороге. Правда, перед тем, как уйти, я ненадолго задержалась, чтобы набросить на неподвижное тело несколько веток, и, быстро пробормотав молитву о спасении жестокой души покойного грабителя, поспешила вслед за Тито.
Когда я догнала его, он уже подобрал лежавший на дороге арбалет и, сняв с оружия приставной железный рычаг, прицепил его к своему поясному ремню. Наступив ногой на стремя арбалета, Тито не без усилия зарядил его новой стрелой, затем положил в повозку и мы с ним направились к Ребекке. Та задумчиво стояла перед поваленным деревом.
- Оно не такое уж и тяжелое, если один человек смог притащить его сюда. Видите, что комель опирается на пень?
Ребекка указала на полукруглую полосу перед бревном, отчего возникало впечатление, будто через дорогу несколько раз перетаскивали что-то тяжелое.
- Он тащил ствол за хлыст.
Мы обнаружили, что ствол довольно легко убрать с дороги, если двигать им, как рычагом. Вскоре дорога была свободна, и мы приготовились занять места в повозке.
- На, бери, - со вздохом произнесла Ребекка, передавая вожжи моему другу. - С больной рукой я не могу править повозкой.
Пока Тито разглядывал кобылу, дабы убедиться, что та, сбив разбойника, не получила увечий, я помогла прачке улечься на расстеленное на дне повозки одеяло. К своей радости я заметила, что ее раненная рука больше не кровоточит. Повязка на рану была наложена так туго, будто это сделал опытный лекарь. Тем не менее, я знала, что опасность заражения по-прежнему сохраняется. Как только мы вернемся в Милан, я непременно попрошу синьора Луиджи, чтобы он дал мне то самое целебное снадобье, которое некогда опробовал на мне к моему вящему выздоровлению.
- Давай, погоняй быстрее, Тито! - велела я своему товарищу. - Только не забывай, что Ребекка ранена!
Мой друг пустил кобылу быстрым шагом, управляя повозкой с поразительной сноровкой и ловкостью. Я по возможности старалась уберечь Ребекку от самых худших ухабов, но было видно, что ей все равно больно. Когда на нашем пути попадались кочки или колдобины, наша храбрая прачка едва сдерживала стоны. Чтобы как-то отвлечь ее, я какое-то время рассказывала ей о той последней фреске, которую помогала рисовать синьору Леонардо.
- Ее образы вполне духоподъемны, - закончила я, - хотя некоторые и могут показаться необычными. Но если наш Спаситель мог ходить по воде аки посуху, то почему бы ему не парить над землей?
Немного помолчав, я вздохнула и продолжила.
- Порой бывает очень трудно примирить то, чему меня учили раньше, с тем, что я узнала от мастера. Скажу честно, мне в голову закрадываются греховные сомнения - а не насмехается ли синьор Леонардо над Господом нашим? Или, может, его разуму доступно то, что не способны узреть все остальные?
- Не волнуйся, дитя мое, - улыбнулась Ребекка. - Я в своей жизни повидала многих, и тех, кто громче всех хулит господа, и тех, кто истово верит в то, что он существует. Учись у своего мастера всему, чему только можно, но никогда не бойся отстаивать свои убеждения.
- Ребекка, где вы набрались мудрости? - выпалила я. - Вы так много знаете о мире, а ведь вы всего лишь…
Я осеклась и покраснела, понимая, что сказала бестактность. Но вместо того, чтобы обидеться, Ребекка лишь добродушно усмехнулась.
- Всего лишь прачка, - закончила она мою фразу. - Называй вещи своими именами, мальчик. Это не оскорбление, хотя кто-то мог бы подумать именно так. Но ты наверняка понял, что моя работа - это нечто большее, нежели просто стирка одежды.
Заметив мой недоуменный взгляд, Ребекка пояснила:
- Ведь я для моих клиентов даже в большей степени исповедник, чем любой священник. По их испачканному белью я могу судить, кто передо мной, обжора или пьяница, праведник или распутник, спит с чужими женщинами или с собственной женой. Но при этом я держу рот на замке. И, в отличие от многих священников, чужие секреты я буду хранить до гробовой доски.
Я задумалась над словами Ребекки, после чего посмотрела на нее с симпатией и укором одновременно.
- По правде говоря, я никогда не задумывался над такими вещами, - призналась я. - Но обещаю вам, что в будущем стану относиться к своему белью, как к открытой книге.
Ребекка снова усмехнулась и, поёрзав, приняла более удобную позу. Что касается меня, то я воспользовалась возникшей паузой, чтобы поразмыслить над моими недавними подозрениями в адрес прачки. Она смело повела себя в стычке с вооруженным грабителем и благодаря ее мужеству мы остались живы. Кроме того, Ребекка проявила милосердие к умирающему разбойнику. За все время нашего путешествия она постоянно старалась уберечь меня и Тито от беды.
Неужели эта женщина, которая столь доблестно вела себя все эти дни, ранее предала несчастную герцогиню и, по сути дела, обрекла ее на смерть? Я сказала себе - нет.
Слишком многое в словах и поступках Ребекки говорило о том, что ей можно доверять… Но если я все-таки ошибаюсь, то она самый умный и хитрый из врагов, которые часто кажутся нам добрыми и честными людьми.
"Если бы я только могла угадывать суть людей с той же легкостью, как по уверению Ребекки, понимает их она, лишь взглянув на их белье", - со вздохом подумала я.
Остальная часть пути прошла почти в полном молчании. Ребекка то проваливалась в сон, то впадала в глубокую задумчивость. Я с тревогой заметила, что ее лицо сделалось бледным, тогда как щеки горели ярким румянцем. Остатками воды я смочила ей лоб и увлажнила губы, и все это время просила Тито ехать быстрее.
Ближе к полудню я с облегчением различила вдали знакомые шпили и башни Милана и, как только мы въехали в город, попросила Тито остановиться возле портняжной мастерской синьора Луиджи.
- Какая беда привела тебя ко мне на этот раз, мой мальчик? - спросил мой знакомый и озабоченно нахмурил густые брови, увидев в нашей повозке лежащую без чувств женщину.
Не дожидаясь ответа, - ибо Луиджи слишком хорошо знал мою склонность к опасным авантюрам, чтобы чему-то удивляться, - он позвал двух учеников. Мы, четверо молодых людей, внесли Ребекку внутрь и положили на скамью… Затем, отослав учеников прочь, Луиджи быстро развязал повязку и осмотрел рану.
- Это стрела была выпущена из лука или из арбалета?
- Из арбалета. Ребекка получила ранение, доблестно защищая наши жизни, - ответила я. - Более того я пока не могу ничего сказать, но умоляю вас помочь ей.
- Понимаю, ведь я первый, к кому ты приходишь за помощью, и в то же время последний, кому ты желаешь все честно рассказать, разве не так? - беззлобно возразил Луиджи.
Исчезнув за занавесом, отделявшим мастерскую от жилой комнаты, он через мгновение появился снова, неся тазик с водой и два кувшина. Откупорив один из них, портной отмерил некоторое количество какого-то белого порошка и, высыпав его в воду, обмыл полученной смесью рану. Хотя кровотечение давно прекратилось, я увидела, что рана воспалилась и приобрела зловещий багровый оттенок.
Когда Луиджи принялся обрабатывать рану, Ребекка зашевелилась и удивленно открыла глаза.