Профессор Арсеньев в 1910 году делает первый эксперимент по "совмещению сознания". Его пациент, психически больной человек, помнит свои прошлые жизни. Он жил в теле поручика Преображенского полка, которому в 1725 году князь Александр Данилович Меншиков, доверил спрятать сундук со своими деньгами и драгоценностями. И он знает место захоронения клада. Но эксперимент не удался и пациент умер. Теория "совмещения" была еще рыхлой… В 1925 году, уже после революции и гражданской войны, Арсеньев при помощи следователя ГПУ Либерзона повторяет эксперимент. Но снова неудачно…. В 1998 году внук Либерзона Михаил, молодой психолог, при помощи своей помощницы Жанны, снова поставили давний эксперимент профессора Арсеньева. Они пытались понять, как можно научиться управлять "совмещением сознания". В качестве объекта они подобрали бывшего военнослужащего Андрея и решили использовать его "вслепую", не сообщив ему о цели эксперимента. Первый этап прошел не без трудностей, но "подопытный" выдержал их. В 2004 году Михаил и Жанна повторили свой необычный опыт…
Содержание:
-
Владимир Александрович Андриенко - Красное на белом 1
-
Пролог 1
-
Часть первая - Белое платье: в глубинах памяти 3
-
Глава 1 - Первая встреча с прошлым 3
-
Глава 2 - Наваждение 6
-
Глава 3 - Гадалка 7
-
Глава 4 - Кладбище: мертвая невеста 8
-
Глава 5 - Письмо с того света 9
-
Глава 6 - Прикосновение 10
-
Глава 7 - Жанна 11
-
Глава 8 - Предательство 11
-
Часть вторая - Враги и друзья: В глубинах памяти 12
-
Глава 1 - Снова письмо 12
-
Глава 2 - Монастырь 13
-
Глава 3 - Раздумья в мире призраков 14
-
Глава 4 - Алена и Жанна 15
-
Глава 5 - Возвращение к реальности? 16
-
Глава 6 - Сергей 18
-
Глава 7 - Парк 18
-
Глава 8 - Могила умершей невесты 19
-
Глава 8 - Вызов прошлого 20
-
Глава 10 - Месть Серафимы 21
-
Глава 11 - Конец это новое Начало 22
-
Часть третья - Кровь на снегу: измененная реальность 23
-
Глава 1 - Посланец светлейшего 23
-
Глава 2 - Подоконник со следами крови 24
-
Глава 3 - Елена исчезает со сцены, а Милена появляется на сцене 25
-
Глава 4 - Тайны прошлого и настоящего 27
-
Глава 5 - Новые послания с "того света": раздумия 29
-
Глава 6 - Снова Жанна 30
-
Глава 7 - Прошлое срывает покровы 31
-
Глава 8 - Обороты 32
-
Часть четвёртая - К истине: совмещенная реальность 34
-
Глава 1 - Новые загадки 34
-
Глава 2 - Заговор теней 36
-
Глава 3 - Отравитель и убийца 38
-
Глава 4 - Друг 39
-
Глава 5 - Митава в прошлом 40
-
Глава 6 - Курьер 42
-
Глава 7 - След в темноте 44
-
Глава 8 - Тайное должно стать явным 45
-
Глава 9 - Ловушка 46
-
Глава 10 - Истина или её половина? 48
-
Глава 11 - Новая реальность 50
Владимир Александрович Андриенко
Красное на белом
Пролог
"К своему великому изумлению, я однажды сделал открытие, что ближе к истине стоит не взгляд врачей, а взгляд профанов, наполовину опутанный еще предрассудками".
Зигмунд Фрейд "О сновидении".
Тайна в XVIII веке
Год 1725 от Р.Х.
В роскошном кабинете, обшитом дубовыми панелями, во дворце Александра Даниловича находилось двое. Сам хозяин, Светлейший князь Российской империи, господин Меньшиков, и молодой офицер в форме лейб-гвардии Преображенского полка, ни титулами, ни должностями в те поры никакими не отмеченный.
Старый князь задумался и сидел, подперев голову рукой. Взгляд его был устремлен на огонь, пылавший в камине. Был он уже не молод и на лице его под глазами залегли морщины глубокие.
Поручик, боясь нарушить мысли вельможи, украдкой смотрел на постаревшего мужчину и ещё раз подумал о превратностях судьбы. Сын конюха, бывший царский денщик Алексашка Меньшиков, волею государя Петра Алексеевича стал генерал-губернатором Ингрии, Карелии и Эстляндии, губернатором Шлиссельбурга, а затем и губернатором новой северной столицы Санкт-Петербурга, герцогом Ижорским, светлейшим князем, герцогом Ингерманландским, первым статс-министром и первым генерал-фельдмаршалом армии* (*А.Д.Меншиков был первым в русской истории дворянином, кто удостоился герцогского титула).
Положение при дворе у этого человека было исключительное. Он пользовался почестями, недоступными ни одному другому человеку в империи. При его особе находились пажи и гоф-юнкеры из знатнейших семей России. Он был пожалован императором Священной Римской Империи в имперские графы и князья. Копенгагенский, Дрезденский и Берлинский дворы жаловали ему высшие ордена.
"Вот бы им мне хоть толику малую от счастья сего мужа именитого, - думал про себя поручик. - И отчего так бывает, что дает судьба одним много, а иным ничего? Вот батюшка мой при Петре Алексеевиче с первых дней в солдатах служит. А чего выслужил? Всего-то чин капитанский в полку пехотном. А ран на теле его поболее чем у сего князя".
- Очнись, поручик, - голос князя вывел офицера из раздумий. - Спать сюда зван?
- Простите великодушно, ваше сиятельство, - извинился офицер. - Но вы не изволили начинать разговор и я ждал.
- Я звал тебя, поручик. Времена тяжкие, - вздохнул князь. - Тучи сгустились над моей головой и многие отвернулись от меня. Государь гневен и сегодня я мог не вернуться из его дворца. На коленях просил его простить. Смилостивился и только штраф с меня взял 250 тысяч рублей. Правда, должностей лишил. Теперь я не Президент коллегии военной и не генерал-фельдмаршал. Но, боюсь, дело этим не кончится. Царь комиссию назначил для проверки моих дел.
- Я слышал о ваших затруднениях, ваше сиятельство. И вы можете на меня рассчитывать. Я помню, чем вам обязан. Хотя вы и забыли обо мне потом.
- Забыл? Я сделал тебя офицером гвардии. А что выше не поднялся, то радуйся, а не переживай. Те, кто высоко поднялся благодаря мне, теперь в застенках у Ушакова соловьями поют. Эх! Грехи наши тяжкие.
Поручик вздрогнул при упоминании о грозном генерале Андрее Ушакове.
- Тебя я вызвал с одной целью. Повезешь сундук с деньгами к одному монастырю. Там его схоронят. А то император и на них руку наложит.
- А много ли денег в сундуке?
- Много. Миллион.
- Сколько? - у поручика парик съехал в сторону.
- Миллион рублей. Да еще кое-какие драгоценности. Но смотри, поручик, если уворуешь…
- Будь в надеже, князь. Мое слово крепко.
- Потому и верю тебе.
Меньшиков встал с кресла и стал ходить по кабинету, стуча каблуками по паркету.
- Сколько человек охраны будет при мне и когда ехать? - спросил офицер.
- А сколь слуг то у тебя?
- Слуг? - удивился поручик. - Да помилуй, князь. Откуда слуги-то? Жалование-то всего 10 рублев, да и то сколь времени не плачено. Один денщик Данилка. Вот все мои слуги.
- Вот с ним и поедешь.
Поручик опешил и несколько минут молчал.
- Чего молчишь? - строго спросил Меншиков.
- А того молчу, что ты шутишь со мной, князь. Да в нынешнее время и сотней золотых червонцев выходить опасно. А то миллион! Я такие деньжищи и во снах не видывал. А ты предлагаешь мне с такими деньжищами вдвоем со слугой ехать!
- Поручик, - решительно тряхнул головой Меньшиков, - пойми, если большой эскорт снарядить, враги дознаются, что я золото прячу. Царь фискалов пошлет по следу, а среди них есть такие черти, что и со дна Невы достанут. Ежели малый эскорт снарядить, то тебя дорогой ограбят. Шиши сейчас так и шныряют. А так едут офицер с денщиком. Чего при них есть-то? Ведь не генерал путешествует, а поручик. Для тебя приготовят старую двуколку. А её как разбойники увидят, так не то, что ограбят - сами подадут тебе на бедность. Смекаешь?
- Ну, голова у тебя, князь! А ведь верно-то! Так никто и не догадается, - стукнул себя ладонью по лбу поручик.
- Сделаешь все, как сказал, получишь награду. Коли я снова в фавор войду - майором гвардии станешь.
- Рад служить, ваша светлость.
- Мое слово тоже крепкое, поручик. Ты покудова мундирчик-то свой не меняй. Он как раз то, что надобно. Рвань-рванью.
- Да и нет у меня, князь, иного мундира.
- Возвернешся - будет…
Тайна в XX веке
Год 1925-й.
В кабинете начальника ГПУ на неказистом стуле устроился профессор Глеб Александрович Арсеньев, человек лет 55-ти, худощавого сложения, с удлиненным лицом и крючковатым носом на котором висели старые очки.
Молодой следователь ГПУ, подтянутый, в новой с иголочки форме, сидел за столом и писал что-то на листке бумаги. На профессора он не обращал никакого внимания…..
Арсеньев давно привык к подобному пренебрежительному отношению к его особе. Жизнь немало побила Глеба Александровича. А ведь некогда он проживал в Санк-Петербурге и был принят в самых высоких домах. Звали его к себе и Голицыны, и Трубецкие, и Урусовы. Бывал он и у великого князя Дмитрия Павловича двоюродного брата императора всероссийского. И именно великий князь поддержал его исследования, и он в 1910 году даже возглавил раскопки, профинансированные археологическим департаментом.
Но затем, после первой неудачи, его карьера пошла на спад и ему пришлось переехать из столицы в этот городок, в котором он родился и вырос. Арсеньев и тогда не оставил своих исследований и продолжал работать, хотя более ему в том никто не помогал. Кафедры в университете он лишился и работал до войны в реальном училище преподавателем.
Но в 1915 году городок стал прифронтовым, и немецкие пушки были слышны под самым городом. Глеб Александрович тогда не бежал как многие иные, а остался на месте.
Когда в городок вошли немецкие и автрийские полки он спокойно пережил смену власти. Его преподавательская карьера, однако, закончилась. Он пошел на должность письмоводителя в управу, дабы не помереть с голоду.
Затем немцы и австрияки ушли. Постепенно отшумели вихри революции и гражданской войны, когда приходилось думать только о хлебе насущном, а о науке забыть. Работал он и в местном совете, и завхозом при железнодорожном складе, и даже телеграфистом.
И вот, Глеб Арсеньев в 1925 году, в своем не молодом уже возрасте всего лишь кладовщик на базе Роспотребсоюза.
Но вчера ему прислали повестку, и велели явиться в кабинет следователя ГПУ Либерзона….
И потому сидит профессор Арсеньев нынче перед следователем и покорно ждет, когда тот изволит обратить на него внимание.
Наконец молодой следователь оторвался от своего занятия и посмотрел на профессора.
- Профессор Арсеньев? - спросил он.
- Я уже вам представился молодой человек, когда вошел. Но вы не соизволили мне ответить.
Следователь усмехнулся и ответил:
- Простите. Я следователь ГПУ Либерзон. Вызвал вас, для выяснения обстоятельств поисков клада Александра Меншикова. Вы в 1910 году этим занимались. Не так ли?
- Да, занимался. И что с того? Тогда мы ничего не нашли и археологический департамент закрыл раскопки. Моя гипотеза не подтвердилась. Меня высмеяли и сказали, что я занялся не своим делом.
- И более вы не занимались этим, профессор? - спросил следователь Либерзон.
Следователь внимательно смотрел на Арсеньева. Профессор поежился от этого взгляда. Он не мог понять, с чего это ГПУ стало интересоваться делами дней давно минувших.
- Нет, - ответил профессор. - Сами понимаете, товарищ следователь, что в 1914 году началась война, и было уже не до археологических раскопок и поисков кладов. Да и меня считали сумасшедшим, после неудачных поисков. И так многие думают до сих пор. А с чего вас так заинтересовало это дело, позвольте спросить?
- Я сам учился в университете на историческом факультете, профессор. И со студенческих лет интересовался золотом Меншикова. Он спрятал где-то в здешних местах большой клад. Про это говорят многие документы. И поиски клада велись в прошлом веке в 1834 году. Затем в 1867 году. Затем в 1889 году.
- О! - вырвалось у Арсеньева. - Вы, молодой человек, хорошо знаете проблему. И меня это удивляет, товарищ Либерзон. Значит, вы верите в то, что клад существует?
- Верю. И не просто верю, профессор. Я знаю, что клад существует. И, знаю, что вы сможете помочь его найти. Вы ведь не историк.
- Нет, - согласился Арсеньев. - Я психолог. Оттого меня и назвали сумасшедшим, что занялся не своим делом. И потому я удивился вашим словам, товарищ Либерзон.
- Вот именно вы психолог, - сказал Либерзон. - Я знаю, что разгадать эту тайну можно лишь при помощи такого человека как вы, профессор.
- Но я же сумасшедший. Спросите, кого угодно и всякий вам скажет, что это так. Если я расскажу вам о своей теории, то вы упрячете меня в сумасшедший дом!
Исаак Яковлевич Либерзон не думал что Арсеньев сумасшедший. Он сам напросился на работу в это захолустье, хотя мог бы работать в Москве, ибо имел заслуги перед Советской властью. Он воевал в Гражданскую против Колчака, затем подавлял в составе войск ВЧК Антоновский мятеж. Он трижды был ранен и был членом партии с 1919 года. После окончания войны, его в 1922 году перевели в Ярославль, а оттуда в Москву в особый отдел ГПУ. Но он там пробыл там не долго. Либерзон вспомнил увлечения своей юности и прочитал в одном старом журнале о работах Арсеньева. Он стал ими интересоваться, и его желание разгадать тайну золота Меншикова, еще более укрепилось. Он добился перевода сюда обычным следователем, сказав начальству, что его долг быть простым солдатом революции и партии.
Либерзон уже на месте прочитал все, что мог достать об Арсеньеве и его работах в 1910 году. И он еще больше убедился, что Арсеньев тогда был прав, когда искал клад при помощи "совмещения сознания" человека живущего здесь, и человека жившего там, 200 лет тому назад.
- Я вижу, что вы знаете о моей теории, товарищ Либерзон? - спросил следователя профессор.
- Вы удивлены, профессор?
- Признаться удивлен. Совмещение сознания. Я вывел эту теорию и много размышлял над феноменами, которые наука не смогла объяснить. Понимаете, тот, кто жил в прошлом, сам расскажет нам, где он спрятал клад. Я хотел сделать именно так! Но тогда из-за одной ошибки все пошло прахом.
- Знаю, профессор. Я читал ваши статьи и поначалу они показались мне фантастичными. Почти как книги Уэллса. Вы читали Уэллса?
- Нет, а кто это? - спросил Арсеньев.
- Известный в Европе писатель-фантаст. Он написал о путешественнике во времени.
- Но я не фантаст, молодой человек. Я ученный, хотя некоторым может показаться, что мои идеи фантастичны, - обиделся Арсеньев.
- Я не хотел вас обидеть, профессор. Я только поначалу подумал, что ваши идеи - фантастика. Затем я увлекся вашей теорией совмещения сознания. И, больше того, готов стать тем, кто станет вашим новым "подопытным".
- Вы? - удивился Арсеньв. - Готовы стать "подопытным"?
- Готов!
- Но это опасное дело, молодой человек. Вы хоть понимаете, что это такое - совмещение сознания?
- Немного понимаю. Я интересовался тем, что вы придумали. Я читал ваши статьи. Затем читал статьи тех, кто вас ругал.
- И что? - спросил Арсеньев.
- Я читал работу Фрейда "Толкование сновидений". Затем я прочитал вашу работу "Погружение в сон". И скажу вам, что вы пошли много дальше Фрейда. И проникли в такие дебри, о которых никто не знает. И потому вас и объявили сумасшедшим.
- Это так. Но вы понимаете, что вам предстоит прожить совершенно иную жизнь. И даже я не понял еще, куда вы попадете. Все это будет для вас реально, и прошлое откроет вам тайны. Но опасность велика.
- Я могу сойти с ума?
- Да. Вы готовы на это?
- Я готов, профессор! Когда вы готовы начать?
Арсеньев понял, что ему суждено продолжить свои эксперименты. Он нашел единомышленника, и он был этому рад….
Тайна в XX веке
Год 1928-й.
В нескольких километрах от города находилось больше каменное здание, обнесенное крепкой и высокой стеной. При царе здесь была психиатрическая клиника, где содержались душевно больные. Затем во время войны, еще в 1914 году, клинику отсюда вывезли, и в здании расположился госпиталь для раненных.
Затем в 1919 году здесь устроили тюрьму ВЧК и в подвалах этого здания производились массовые расстрелы. Но в 1924 году, после преобразования ВЧК в ГПУ, здание снова отдали для клиники для душевнобольных.
Ровно год назад, в 1927 году, в клинику попал бывший следователь ГПУ Либерзон. Из врачей клиники никто этому не удивился. Сотрудники ВЧК были частыми их пациентами. Они сходили с ума от своей работы. Особенно это касалось тех, кто был сотрудником в годы гражданской, и участвовал в исполнении приговоров.
Либарзона часто навещал только полусумасшедший профессор. Жена следователя, после того как муж загремел в писихушку, забрала детей и уехала в Москву к своим родителям.
Главный врач позволил профессору Арсеньеву подолгу болтать с Либерзоном. Все же тот до революции числился профессором, и хоть и считался чокнутым, но буйным не был и на больного влиял только положительно.
Либерзон сидел в саду больницы на лавке рядом с Арсеньевым. Сегодня он был спокоен, и взгляд его был осмысленным.
- Тебе сегодня хорошо? - спросил профессор.
- Да, хоть я и не свободен, - вдруг сказал Либерзон. - И не стоит таращить на меня глаза, профессор. Я могу говорить как нормальный человек. Сегодня могу.
- Я так рад, что с тобой все в порядке. Я верил в то, что это не навсегда, Исаак.
- Я по ночам вижу те самые сны до сих пор. В них я живу другой жизнью, профессор. Я вижу страшные вещи. Казни в монастыре. Теперь от него одни развалины остались, но я вижу их целыми эти стены. Я слышу стоны.
- Это кошмары, Иссак. Все это пройдет, - попытался успокоить Либерзона Арсеньев.
- Нет, - покачал головой тот. - Я также думал сперва. Но нет. Я слышу разговоры. Я вижу тех людей и даже слышу запахи от их тел. Я знаю их имена. Мое сознание посещает прошлое, профессор. Ваш опыт удался.
- Я не предвидел такого эффекта от "совмещенного сознания". Не стоило нам слишком торопиться. Нужно было проводить поэтапное "погружение". А мы слишком спешили.