Дежурный, выслушав просьбу полковника, скрылся за тяжелой дубовой дверью и через несколько минут появился вместе с Панковым. Высокий, худой, немного сутулый генерал с тревогой посмотрел на своего помощника. Он знал, что тот не стал бы вызывать его с совещания, если бы не важное событие.
- Что стряслось, Николай Федорович? - спросил он и, показав в угол, где стояли у столика два кресла, сказал: - Пойдемте сядем.
Они уселись.
- Получены данные, что немцы готовят покушение на "Большую Тройку" во время тегеранской конференции, - доложил Николай Федорович.
Панков недавно пришел в органы госбезопасности с партийной работы. Первое время Авдеев настороженно присматривался к нему, но вскоре убедился, что Панков человек знающий и эрудированный, он быстро вошел в курс чекистской работы и заслужил доверие и уважение подчиненных. Панков сумел разобраться в их сильных и слабых сторонах, умел ценить опыт старых работников.
- Это сообщил Светлов? - спокойно спросил генерал.
- Да. Он редко пишет, но уж если пришлет весточку, то обязательно важную, - ответил Авдеев, передавая генералу донесение.
- Почему Светлов не сообщил нам раньше о засылке немцами Глушека в Иран? - спросил Панков.
- Он недавно писал, что готовится такая засылка и что все данные об агенте сообщит позже, но Довгер что-то забеспокоился, нам пришлось дать указание выходить в эфир реже, передавать только важные сообщения. В этой телеграмме о поляке он, кроме фамилии, ничего не смог сообщить. Я поручил нашим в Тегеране найти Глушека.
- Придется сейчас же после совещания доложить о заговоре. Вы не захватили с собой дела Светлова?
Авдеев вынул из портфеля папку и передал генералу.
- Надо освежить в памяти данные о нем. Там при докладе наверняка поинтересуются, что он собой представляет, - Панков вынул из дела фотографию Ильи в форме капитана абвера.
- Это последняя?
- Да, Василий Иванович. Но недавно он получил чин майора.
- Отец у него погиб, по-моему, а мать умерла; другие родственники у него есть?
- В Средней Азии живут два двоюродных брата отца, в Саратове есть родственники по линии матери. Но Светлов никогда их не видел и не переписывался с ними.
- С какого года он в партии?
- Его приняли перед самым отъездом в Германию.
- Где сейчас настоящий Фридрих Шульц?
- Он с женой в Новосибирске. Работает на заводе.
Панков молча просмотрел дело и вернул его Авдееву.
- Трудно пришлось бы нам, если бы наше правительство согласилось на встречу "Большой Тройки" под Каиром или где-то поблизости от Багдада, как предлагал Рузвельт, - сказал Панков. - Там немцы запросто могли бы осуществить свой план. В Иране все-таки стоят союзные войска.
- Но откуда к немцам просочились сведения о месте созыва конференции?
Панков пожал плечами.
- Кто знает. Придется нам с вами выехать в Иран. В Тегеране надо будет встречаться со Светловым. Да и к месту событий следует быть ближе.
- Согласен.
- Давайте на этом пока и закончим, - сказал, поднимаясь, Панков. - Я доложу о полученных сведениях. Вечером встретимся, - он кивнул Авдееву и ушел на совещание.
XVI
Большая комната с трюмо, столиками, креслами напоминала вестибюль недорогой гостиницы, только письменный стол да огромный портрет шаха на стене за ним говорили, что это кабинет иранского чиновника.
В кабинет вошел полицейский полковник. Подошел к зеркалу, посмотрел на свою обрюзгшую физиономию. Нахмурившись, резко отвернулся и шагнул к окну. Лицо его моментально оживилось. По тротуару семенила крутобедрая девушка. Он проводил ее долгим взглядом и, посмотрев на впадины от каблуков, оставшиеся на асфальте, улыбнулся.
- Как следы пробежавшего джейрана, - с наслаждением произнес он и сел за письменный стол.
В дверь заглянул высокий ажан с длинным костлявым лицом.
- Кто там? - спросил полковник.
- Русский офицер господин Смирнов, - испуганно доложил ажан, словно в приемную ворвался бежавший из зверинца тигр.
Несмотря на то что Смирнов бывал здесь уже много раз, ажан никак не мог привыкнуть к его появлениям. Еще недавно за знакомство с советскими людьми сажали в тюрьму. Немало повидал ажан людей, которых арестовывали только за то, что имели родственников в Советском Союзе. А теперь вдруг вот так, запросто, приходит в полицию советский офицер.
- Проси, - приказал полковник ажану и торопливо поднялся из-за стола.
- Здравствуйте, господин полковник, - приветствовал его Смирнов на персидском языке.
Олег Смирнов, смуглый худощавый брюнет с карими глазами походил скорее на обитателя знойных пустынь, чем на русского. Если бы не форма советского офицера, его нельзя было бы отличить от перса.
Каждый раз, пожимая руку Смирнова и чувствуя, что на ней не хватает пальцев, полковник испытывал уважение к этому молодому офицеру, уже побывавшему на фронте.
- Милости прошу, присаживайтесь, - несколько раз повторил он подчеркнуто почтительным тоном. - Чаю! - приказал полковник ажану, застывшему в дверях.
Смирнов сел на диван. Полковник Самии опустился в кресло рядом.
Вначале полковник по традиции подробно расспросил Смирнова о здоровье, о семье. Без такого вступления в Иране не начинается ни один деловой разговор. Выполнив долг приличия, Самии стал сетовать на сложность обстановки в стране: ведь на некоторых постах еще сохранились скрытые профашисты.
Снова появился ажан. Он принес маленькие стаканы с крепким чаем и вазочку с мелко наколотым сахаром. Поставив все это перед гостем, полицейский, осторожно ступая, точно боялся разбудить спящих, удалился. Смирнов воспользовался паузой в разговоре и сказал, что ему нужна книга учета эмигрантов.
Полковник поднял телефонную трубку, набрал номер и процедил сквозь зубы:
- Зайдите с книгой учета эмигрантов.
Не прошло минуты, как в кабинет вошел сутулый майор с красными слезящимися глазами, в руках у него была толстая конторская книга. Он поклонился и застыл на месте.
- Передайте господину капитану, - приказал Самии.
Майор с поклоном протянул книгу, держа ее на обеих ладонях, словно преподносил хлеб с солью. Он много лет руководил слежкой за советскими представителями в Иране. Правда, в глубине души майор никогда не испытывал к ним вражды и лично не встречался с ними. Следил, раз требовала служба.
Передав книгу Смирнову, майор ушел. Самии сел за свой стол и углубился в чтение бумаг.
Смирнов внимательно просматривал книгу. Когда он закончил и отдал ее полковнику, тот, улыбаясь, сказал:
- Наверное, ничего не нашли? Чувствую по тому, что не делали записей.
- Да, того, что меня интересует, в книге нет.
- Может, требуется наша помощь?
- Нет, спасибо, не хочется вас беспокоить, - сказал Смирнов и, попрощавшись, вышел.
Но только внешне Смирнов был спокоен. Тревога охватила его. Совершенно непредвиденнное обстоятельство - в списках польских эмигрантов значилось два Глушека. Который из них немецкий агент? Как разобраться в этом за несколько дней до приезда генерала Панкова и полковника Авдеева?
Один Глушек, Анджей, инженер-строитель, одинокий, шестидесятилетний старик живет по хиабане Казвин в собственном доме. Другой Глушек, Владек, сорока лет, женатый, живет в противоположной части города, не работает.
Пришлось установить наблюдение за обоими. Выяснилось, что Анджей Глушек вел себя спокойно, почти нигде не бывал, целые дни проводил в строительной фирме. Туда к нему заходили знакомые, чаще других содержатель ночного притона Гусейн-хан.
Анджей произвел на Смирнова впечатление безобидного старого болтуна: был необычайно общителен на службе, не отпускал ни одного человека, заговорившего с ним, чтобы не рассказать какую-нибудь историю, якобы случившуюся с ним. Внешне Анджей выглядел неопрятно: костюм засален, шнурки туфель не завязаны.
Владек Глушек, наоборот, вел себя подозрительно. Каждое утро - объезжал на машине кафе, посещаемые американскими военнослужащими, и, найдя американского сержанта, долговязого великана, весь день не спускал с него глаз.
Долго ломал голову Смирнов над тем, почему Владек так упорно преследует сержанта. Конечно, какие-то политические мотивы, другого объяснения Смирнов не находил. Наверно, сержант привлек внимание немецкой разведки.
Смирнов решил понаблюдать за Владеком сам. Он долго ездил за ним следом. Однажды Владек увидел сержанта в кафе и стал ждать, когда он выйдет. Через час американец появился, ведя под руку высокую полную даму. Владек выскочил из машины, двинулся к ним и начал было что-то возбужденно говорить даме, но тут же отпрянул, получив от нее увесистую пощечину. Сержант юркнул в кафе. Дама схватила Владека за руку и потащила к машине. Втолкнула его туда, сама уселась за руль и погнала машину к дому Владека.
Смирнов усмехнулся. Он узнал жену Владека.
Когда Смирнов возвратился к себе, сотрудники, наблюдавшие за Анджеем Глушеком, доложили, что поляк рано утром, до работы, выезжал за город и, отъехав от Тегерана в сторону дачной местности Демавенд, свернул в лес и там провел сеанс связи по рации, которая укрыта у него в машине. Немецкий агент был установлен. Смирнов вздохнул свободнее.
Пассажирский самолет приближался к Баку. Здесь он должен был сделать остановку, а затем лететь дальше, в Тегеран.
Среди пассажиров были генерал Панков и полковник Авдеев. Они сидели молча. Вдруг Авдеев резко поднял голову и хотел что-то сказать о деле, которое занимало их обоих, но вспомнил, где находится, задал Панкову первый пришедший в голову вопрос:
- Интересно, какая скорость у нашего самолета?
- Наверно, километров двести, - ответил Панков.
- Ах, как нужно было бы поговорить, - прошептал Авдеев, оглядывая пассажиров.
- Скоро будем в Баку, - заметил Панков, и оба снова замолчали.
Авдеев иногда потирал рукой грудь: в последнее время что-то стало сдавать сердце.
Под крылом самолета показался Баку. Город амфитеатром спускался к морю и заканчивался на берегу зеленой полосой бульвара. В центре, как небольшой островок, затерявшийся в океане высоких строений, виднелся старый Баку, опоясанный крепостными стенами, с древними постройками и минаретами.
На аэродроме Панкова и Авдеева встретил сотрудник местного аппарата государственной безопасности и, проводив их в служебное помещение, вручил сообщение из Москвы, посланное им вдогонку. Это было донесение из-под Ровно начальника партизанского отряда Д. Н. Медведева о подготовке террористического акта против "Большой Тройки", о попытке немцев привлечь советского разведчика Николая Кузнецова, действовавшего в тылу немцев под видом обер-лейтенанта Пауля Зиберта, к участию в этом покушении и о том, что вербовавший Кузнецова штурмбаннфюрер СС фон Ортель внезапно исчез.
- Видимо, его вызвали в Берлин и перевели на казарменное положение, как и других участников заговора, - заметил Панков.
- Данные Светлова подтвердились. Не считаете ли вы нужным, Василий Иванович, перебросить в Тегеран для усиления охраны конференции один из полков, стоящих на севере Ирана?
- Наше руководство было против посылки войск в Тереган, но теперь, я думаю, следовало бы пойти на это.
- И надо побольше командировать туда чекистов.
- Одна группа вылетает вслед за нами, - сказал Панков. - А кого можно сейчас использовать в Тегеране?
- Думаю, самым подходящим будет Олег Смирнов.
- Ну что же, пожалуй, он справится.
- В Смирнове мы не ошибемся. Он серьезный работник. Прекрасно говорит по-персидски, знает страну, имеет там обширные связи, а главное, внешне ничем не отличается от окружающих, ну чистый перс. Единственный недостаток - любит щегольнуть персидскими поговорками, вставляя их в русскую речь, - улыбнулся Авдеев.
- Независимо от того, что Глушек должен действовать только по указаниям Светлова, за ним надо установить наблюдение. Мало ли что могут придумать немцы. Но сделать нужно осторожно, чтобы не спугнуть Глушека и не повредить Светлову.
- Я телеграфировал об этом Смирнову. В двенадцать ноль-ноль мы будем на месте. Остановимся в гостинице "Надыра", а вести все разговоры придется в одном из наших военных учреждений.
- Пассажиров, направляющихся в Тегеран, приглашаем в самолет, - объявили по радио.
Панков и Авдеев пошли к самолету. Через два часа под крыльями самолета показался Тегеран. Город, залитый солнцем, лежал в полукольце гор, среди которых возвышался снежный купол потухшего вулкана Демавенд. Небольшой современный центр с невысокими светлыми зданиями, широкими улицами, площадями, парками был окружен окраинами. Они казались сверху необитаемыми. Запутанная сеть глинобитных заборов, между которыми ютились приземистые мазанки. Кое-где эту унылую картину оживляли устремившиеся вверх стрелы минаретов.
- Наверно, жарко? - спросил Панков, не бывавший в Тегеране.
- Градусов тридцать, а вот отъехать несколько десятков километров к Демавенду, и можно ходить на лыжах. Многие, кому, конечно, по карману, развлекаются там, - сказал Авдеев.
На аэродроме Панкова и Авдеева встретил сотрудник советского посольства, и они поехали в город.
Панков с интересом рассматривал караван-сараи, домики, которые стояли за высокими дувалами, скрывавшими от постороннего взгляда жизнь их обитателей. Иногда в раскрытые калитки можно было увидеть неуклюжие, прижатые к земле, некрашеные хижины, будто слепленные неумелыми руками из глины, взятой тут же из-под ног. Промелькнули окраины Тегерана. Начался современный город. На ярких вывесках и рекламных щитах арабская вязь расхваливала достоинства различных товаров. По улице в полнейшем хаосе, стараясь обогнать друг друга, неслись вереницы старомодных автомобилей, дребезжавших автобусов. Тут же, издавая лающие звуки рожками с резиновыми грушами, пробирались фаэтоны. В шумном потоке машин и дрожек, казалось в панике спешивших укрыться от палящего солнца, неторопливо вышагивали верблюды, хмуро поглядывая по сторонам. Изредка появлялись комфортабельные лимузины. Они, словно боясь запачкаться, осторожно лавировали в этой сумятице.
- Ну, вот и доехали, - указал Авдеев на густой парк, окружавший здание советского посольства.
Панков и Авдеев недолго пробыли в посольстве. Вскоре они въехали в одно из военных учреждений, в помещении которого им предстояло работать. Вызвали Смирнова.
- Жена передала вам письмо и посылку, - улыбнулся Панков. - Небось не терпится, читайте письмо. А мы с Николаем Федоровичем пока поговорим.
Они отошли к окну. Олег стал читать письмо. Радостная улыбка не сходила с его лица.
- Дома все благополучно? - спросил Авдеев.
- Спасибо, все хорошо, - улыбнулся Олег.
- Ну, давайте перейдем к делу, - предложил Панков. - Расскажите подробно, удалось ли вам установить немецкого агента?
- Исходя из ваших указаний, я попытался сделать это сам, не прибегая к посторонней помощи. Самый быстрый и удобный способ - обнаружить его по книге местной полиции. В ней учитываются эмигранты, проживающие в Тегеране. Я часто пользуюсь этой книгой. В полиции знают меня как представителя советских военных властей и дают книгу беспрепятственно. В ной указан род занятий каждого эмигранта, адрес и другие сведения.
Когда Смирнов сказал о том, что Глушеков в Тегеране два, Панков и Авдеев недоуменно переглянулись и нахмурились, но по мере того как Смирнов рассказывал, лица их прояснялись. Когда же Олег рассказал о пощечине, которую получил Владек, они рассмеялись.
Для Панкова и Авдеева началась большая и напряженная работа. Надо было обезопасить конференцию от остатков немецкой агентуры, которые еще сохранились в Тегеране в глубоком подполье. Нельзя было исключать и того, что немцы помимо заговора, к которому был привлечен Светлов, готовили параллельно второй вариант. А Светлов все не приезжал в Тегеран, хотя срок встречи прошел. Панкова и Авдеева охватило беспокойство. Что с ним? Они ежедневно встречали самолеты, на которых он мог прилететь, но Светлова все не было.
XVII
На вокзале в Берне Илью и Анну ожидал "мерседес". За рулем сидел Линденблатт, чиновник германского посольства в Берне, о котором говорил Шелленберг. В черном костюме из глянцевитой ткани, с волосами, смазанными бриллиантином, и с угодливой улыбкой на тщательно выбритом лице, Линденблатт казался гладеньким до блеска.
- Приветствую вас, герр и фрау Зульцер. Ваши документы в полном порядке. Правда, пришлось трудновато, знаете, когда такая спешка… Но дело есть дело.
Он вынул из кармана швейцарские паспорта и с заискивающей улыбкой передал их Илье.
- Визы на выезд в Иран поставлены. Желаю успеха, - и, перейдя на шепот: - Хайль Гитлер!
Линденблатт, майор немецкой разведки, подвизавшийся в Берне под видом чиновника германского посольства, занимал солидное положение на службе, был на хорошем счету, но держал себя с Ильей и Анной подобострастно. Кто знает, что это за птицы? О них беспокоился сам Шелленберг.
- Когда самолет? - спросил Илья.
- Через три часа. Я высажу вас не подалеку от центра города. Погуляйте, а затем - на аэродром. Билеты вам заказаны еще вчера.
- Надо ли заходить в фирму "Барони", представителем которой я буду в Тегеране?
- Нет. Директор в курсе дела, а служащие не приучены проявлять любопытство. Ну вот, мы приехали, - Линденблатт остановил машину. - Есть еще вопросы? Да, чуть не забыл - деньги. Фирма переведет вам нужную сумму в Тегеран, а это на мелкие расходы.
И все с той же улыбкой Линденблатт передал Илье конверт.
- Надеюсь, город вы знаете?
- Да.
Илья и Анна вышли из машины.
"Последнее официальное лицо нацистской Германии, с которым мне пришлось столкнуться, - подумал Илья о Линденблатте. - Неужели я избавлен на долгое время от необходимости восхвалять фюрера, жать его приспешникам руки? Как я рад, что не услышу бесконечных маршей, барабанной дроби и тупых выкриков: "Хайль Гитлер!"
Каждый раз, когда Илья приезжал в Берн, ему казалось, что он заснул и перенесся на век назад. Анна, с изумлением поглядывая на старинные дома, башни, магазины с готическими надписями на вывесках, на фонтан посредине площади с фантастическими украшениями, заметила:
- Словно в сказке из времен Вильгельма Телля.
Вышли на Бундесплац. Здесь возвышалось внушительное здание швейцарского парламента и правительства. Анна, несколько лет не выезжавшая из Германии, с интересом глядела на витрины магазинов, поражаясь обилию продуктов и товаров, которых в Берлине она давно не видела.
- Вот что значит не участвовать в войне, - глубокомысленно заключила она.
Анна Штайнер, против ожиданий Ильи, оказалась довольно умной и сговорчивой, но чувствовалось, что при необходимости она не остановится перед тем, чтобы пустить пулю в лоб "муженька". Илья и Анна договорились, что не будут вести никаких лишних разговоров между собой, чтобы предотвратить случайности и не обнаружить, что они немцы. Беседы с восхвалением нацизма исключались даже наедине.
Илья сразу понравился Анне. Своим тактом и корректностью он резко отличался от пошляков офицеров разведки, с которыми ей приходилось общаться. Но Анна была не из тех, кто дает волю своим чувствам; она приняла дружеский тон, который предложил Илья, но чувствовалось, что она постоянно настороже. Илья не раз замечал, что она разглядывает его исподтишка, старается в нем разобраться.