Тогда Аида, будучи комсоргом, в сердцах, сгоряча, не задумываясь о последствиях, заявила, что если нужно, сама пойдёт к руководству фронта с этим вопросом. И начальник госпиталя, понимая, что вопрос пора решать коренным образом, воспользовался комсомольской решимостью молодости.
И Аиду направили к начальнику снабжения фронта.
И в тот самый момент, когда она, маленькая и молоденькая, доказывала необходимость передачи их госпиталю всевозможных медикаментов и расходных материалов, в помещение вошёл К.К.Рокоссовский.
Маршал невольно услышал завершение пламенной речи девушки и практически отказ снабженца. Тогда он прервал начальника и сам расспросил Аиду более подробно о положении дел в их госпитале и их нуждах.
Видимо эмоциональный и аргументированный напор этой миниатюрной девчушки в военной форме с офицерскими погонами произвёл на маршала сильное впечатление, и всё, что требовалось, госпиталь получил.
Но с Аидой Арсентьевной случилась и другая история, о которой она вспоминала лишь с грустью и сожалением.
У немцев уже на территории Европы был отбит наш солдат, больной проказой. Те возили его с собой видимо для каких-то исследований.
Получив такой "подарок", руководство госпиталя засомневалось в своих дальнейших действиях, решив отправить того в тыл, в Союз, к вышестоящему начальству. Несмотря на острую нехватку вагонов для его транспортирования выделили отдельную теплушку. Оставалось дело за сопровождающим. Добровольцев конечно не нашлось.
Тогда руководство госпиталя соблазнило Аиду отпуском и возможностью повидаться с родственниками.
От такого великого счастья отказаться было невозможно. Она уже мысленно была дома со своими бесконечно любимыми родителями и сестрёнкой.
Но это предложение было подкреплено просьбой-приказом:
– "Да! Но при этом тебе задание – ты будешь сопровождать заразного больного. Подходить близко к нему нельзя! Ты поедешь в соседнем вагоне. Будешь поить и кормить его. А на границе сдашь, тебя будут там ждать!".
Но Аида, конечно, всё равно согласилась. Она была готова вести кого угодно, куда угодно, лишь бы домой, хоть на денёк.
А прокажённый был огромного роста с лицом похожим на львиную морду. Он всё время мерз, и никакая одежда не спасала его от холода. Поэтому он вплотную садился к "буржуйке", да так, что от его телогрейки шёл пар.
Аида понимала, что и львиная морда, и повышенная тяга к теплу, и постоянная агрессия – всё это симптомы страшной болезни. Больному было плохо, и он постоянно матерился, бросал миски, ложки. Аида, конечно, боялась, но в то же время ей было бесконечно жаль его.
Но теперь она жалела и себя. Ведь если он действительно осуществит свою угрозу и плюнет на неё, то и она станет такой же больной и безобразной. А она ведь молода и красива, и так хочется жить!
Наконец её страхи закончились.
Вот и пункт назначения.
Она, как положено, передаёт больного с рук на руки.
Ну, вот она, свобода! Впереди радость встречи с родными!
– "Вам тут предписание – сразу же возвращаться в свою часть!" – убил её радость голос офицера.
– "Ваш паровоз уже стоит, и через час отправление. Часик погуляйте, но не опаздывайте!" – обрадовал тот, наставляя.
Аиде стало жаль себя до слёз. Но через некоторое время Бог наградил её другой встречей, ставшей поворотной во всей её жизни.
У себя в госпитале она встретилась с симпатичным молоденьким лейтенантом, уроженцем Вологды, Георгием Кошиным, бывшем старше неё всего на два с половиной года. Они сразу приглянулись друг другу. У того в лёгком сидела вражья пуля и были осколочные ранения обеих ног. Аида лично лечила его, сохранив ему не только жизнь, но и ноги, и надежду.
Будучи уже тогда врачом от Бога, она отказалась сама и другим не позволила делать ему операцию на лёгком, так как была вероятность летального исхода. После госпиталя Георгия комиссовали, и он ждал свою фею-спасительницу до конца войны.
А она теперь особенно старалась выжить. Ведь ей было для кого жить! Ведь много любимых ею людей с нетерпением и любовью ждали её возвращения!
Аида Арсентьевна Иоанесян прошла всю войну от начала до конца. Но её война закончилась не в мае 1945 года, а лишь в сентябре. Ведь ещё было много работы в госпиталях. По окончании её они всем составом госпиталя совершили ознакомительную поездку по Австрии.
Они поженились с Георгием. А вскоре на свет появился и плод их верной любви – Танечка.
А как память о спасённой ему жизни Георгий Николаевич Кошин всю жизнь носил в своей груди ту самую пулю. И он всегда был благодарен жене, что она спасла его тогда и ещё много раз спасала позже, до самой смерти на даче в августе 1982 года.
А долгие годы грудь капитана медицинской службы Аиды Арсентьевны Кошиной, как и её мужа, украшали ордена и медали, заслуженно ими полученные во время Великой Отечественной войны.
Закончив рассказ, Татьяна обернулась к комоду, на котором стояла фотография её мамы в военной форме с орденами и медалями СССР и расплакалась.
Платон тут же пришёл ей на помощь:
– "Давайте ещё раз выпьем за память об Аиде Арсентьевне!".
– "И о Георгии Николаевиче!" – добавила Елена.
– "Пусть земля им будет пухом!" – добавила одна из поддатых Татьян.
– "Вечная им память!" – поправила её Ксения.
Платон тут же сообщил Татьяне, что по её информации обязательно напишет о её маме. А та пообещала рассказать ему о ней более подробно и пожелала писателю творческих успехов.
На этом, в принципе, все и распрощались.
Начался август. Приближался и сезон охоты, и не только лесной.
Но некоторые хладнокровные "зайцы" на деле оказались настоящими лисами. Они откопали нору уязвимости в системе работы контролёров-охотников.
Те ходили по вагонам каждый по своей стороне. И иногда один из них намного опережал другого, особенно проходящий утром по восточной, солнечной стороне вагона, где естественно было и меньше пассажиров.
Так сообразительные зайцы с теневой стороны вагона после прохода одного из ревизоров, стараясь быть незамеченными, быстро пересаживались на свободные места восточной стороны, таким образом, просто избегая контакта с контролерами.
Но Платона удивило не это. В электричках, не смотря на, по идее, развитие страны и общества, по-прежнему появлялись не только зайцы, но и свиньи, оставлявшие после себя на скамейках различный мусор.
К обёрткам продуктовой фольги, пустым пивным банкам и бутылкам стала добавляться и шелуха от семечек и орешков.
А в электричках стали появляться и бесформенные молодые мужчины, ещё и перенявшие у некоторых женщин привычку ставить на скамью между собой и стенкой переполненного вагона свою сумку, да ещё и возмущаться просьбой убрать её для освобождения места для стоящего пассажира, зачастую пожилого человека, может даже невидимого инвалида.
В транспорте стало много полных людей, особенно молодых – жертв западной продуктовой рекламы.
Платон даже сам был свидетелем, как две полные молодые женщины, сидевшие по обе руки от него, купили по порции мороженого в электричке.
Вот потому Вы такие и толстые, что чревоугодничаете всё время! – молча, злорадствовал он про них.
Но кроме зайцев и свиней в электричках, в поездах метро проявились другие животные: овечки и козочки.
На вид тихие и безобидные особи на деле явили собой женский вариант козлов и баранов. Не дожидаясь, пока выходящие пассажиры покинут вагон, они бесцеремонно протискивались в щели между зазевавшимися и бежали занимать свободные места для своих худых, и отчего-то, может от часовой беременности, уставших ягодиц.
А приезжая в Москву молодёжь, желая доказать свою значимость, вела себя некультурно, невоспитанно, развязно. Они садились в транспорте развалившись, закинув ногу на ногу, загораживая проход другим пассажирам, высокомерно демонстрируя аборигенам своё пренебрежение.
Но постепенно и некоторые молодые квази москвичи, ново москвичи, невольно стали брать с них пример.
По полу вагона метро каталась бутылка из-под свинячьего пива. Народ шпынял её от себя, но никто не поднимал.
Платону стало забавно смотреть на занятие дураков, и когда злосчастная с ним поравнялась, он поднял её и вынес на своей остановке.
И он оказался в этом единственным, так как не любил, когда мусорят в его любимом городе, в его транспорте, в его доме, на его земле.
Платон продолжал играть в мини-футбол на дачном футбольном поле, естественным образом образовавшимся у кромки леса за забором ближнего к нему садоводческого товарищества.
Регулярности этого его любимого занятия мешали дожди, избыток желающих сыграть в футбол в выходные дни и периодическое побаливание левого бедра.
Платон по-прежнему забивал. И главным ассистентом в его голах был Алексей Грендаль. Платон тоже не оставался в долгу и возвращал его частыми голевыми передачами. Партнёры были довольны друг другом.
И только когда Платону приходилось играть с другими, молодыми партнёрами, те сразу все уходили в нападение, зная, то дядя Платон осчастливит их множеством голевых передач с различных, даже самых дальних уголков футбольного поля.
В таких играх он сам забивал реже, и то, часто не дождавшись паса, сам решал проблему гола.
Вот и в игре в понедельник, 3 августа, он свой второй гол забил после углового, поданного слева Алексеем Грендалем. Тот сделал паузу, разглядывая поджидающую мяч ватагу футболистов, и, увидев, что ближнюю штангу в этот раз никто из соперников не встал, переглянувшись с Платоном, подал мяч несильно, в недодачу, в ближний к себе район вратарской соперников.
Платон, конечно, не видел взгляда партнёра, но просчитал ситуацию и выскочил из скопища игроков навстречу передачи.
Принимая мяч слева, почти напротив штанги ворот противника, он чуть развернул корпус вправо, и, как бы пропуская мяч, в одно касание щёчкой правой ноги переправил его в незащищённый ближний угол ворот.
Неожиданно затрепыхавшийся в сетке ворот мяч вызвал восторг у партнёров.
Тут же Платон вспомнил и свой последний гол, забитый им в большом футболе тоже после подачи с углового слева.
Тогда, бывший воспитанник Фрунзенской "Алги" Александр Клименко, в то время его коллега по работе, мощно подал мяч от углового флага в центр штрафной, где часто занимал место, игравший в то время защитником, Платон Кочет. Но в этот раз он встал чуть дальше от центра, затопленной дождём, вратарской. Вокруг большой лужи разместились и другие игроки обеих команд. Описавший большую дугу мяч, мощно вонзился почти в центр лужи, обдав всех жидкой грязью, и вызвав доли секундное замешательство футболистов. Но ещё до приземления мяча Платону удалось угадать его траекторию, и смело шагнуть правой, опорной ногой в глубину лужи. И не успел мяч громко плюхнуться в воду, как Платон, не давая тому непредсказуемо отскочить, почти с отскока вонзил его вместе с грязью подъёмом левой ноги в сетку ворот противника.
И произошло это 14 июля 1982 года на верхнем, старом поле стадиона "Старт" в городе Реутове. Платон запомнил этот день по двум причинам.
В этот день родился его сын Даниил, и этот гол оказался последним в его футбольной карьере на большом поле.
Ещё до игры Платон знал, что родился сын. Ему в обед на работу позвонила тёща. Поэтому его радость от гола в честь новорожденного была, наверно, пропорциональна окатившей его из лужи грязи.
Видимо прилив нежных отцовских чувств от рождения ребёнка, некоторое умиротворение, надолго притупили в нём агрессивность и нацеленность на ворота противника.
В первые дни августа неожиданно рано пахнуло осенью. Поутру – холодная роса. С середины первой декады месяца ночью было уже всего шесть градусов тепла. Так поздно в этом году начавшийся купальный сезон завершился вовремя.
Из окна утренней электрички Платон наблюдал появление кое-где первых осенних красок, ещё слабо выраженных, робких, но уже заметных пытливому взгляду художника и поэта.
– "Ножку сыми!" – обратился Платон к сидевшему нога на ногу наискосок от него молодому кавказцу.
– "Ты же в вагоне сидишь, а не на ветке Баобаба!" – добавил он в ответ на сверкнувшие на него злобой недобро-напряжённые карие глаза парня.
– "А тут люди сидят!" – указал он тому на пожилого соседа, вынужденного неудобно поставить свои больные, старые ноги.
Гость столицы пока вынужденно подчинился.
Сколько же их понаехало к нам?! Ведь не едут в свои и провинциальные города России, тем более в деревни! Всем нужна столица! – начали в его голове мелькать шальные мысли.
А тут своих сынков и внуков в Москву дождаться никак не можешь! – сокрушённо заключил он.
Но заждавшийся отец и дед к счастью оказался не прав. Уже на следующий день его ждало сообщение об окончательно точном приезде к нему в этот раз семьи второго сына Владимира из Украинских Жёлтых Вод, с которым он не виделся почти с десяток лет. Внучке Диане уже было одиннадцать, а он всё ещё не был с нею знаком.
Супруги начали подготовку. Ведь принять семью из трёх человек предстояло в основном на даче, где они сейчас постоянно и жили. Об этом Владимиру было сообщено заблаговременно, ещё зимой. Но его неотложные дела передвинули их визит почти на две недели.
Хоть бы с погодой на это время повезло! Было бы тепло, сухо и солнечно! – словно молитву повторял все эти дни про себя Платон.
Ведь он так долго ждал этого события! И теперь оно, заветное, наконец, осуществлялось, как и всё это удачное лето! Теперь предстояло первое знакомство с внучкой, первой представительницей следующего поколения его родных и любимых самых младших Кочетов!
Глава 6. Знакомства
В субботу, 8 августа, наконец, состоялся долгожданный приезд семьи второго сына Платона – Владимира из Жёлтых Вод.
До полудня тот периодически отзванивался. После переезда границы и долгих мытарств на таможнях он купил SIM-карту и получил связь с родственниками. При проезде города Бронницы звонки, уточняющие маршрут, стали чаще.
И вот, после последнего из них, Платон открыл свои ворота и вышел на перекрёсток дачных дорог. Почти тут же из главных ворот их садоводческого товарищества показалась вишнёвая иномарка сына. Платон махнул рукой, куда надо сворачивать и пошёл к своему участку показывать, как лучше въехать в загон.
Сияющее лицо сына из открытого окна Опель Вектры и его приветствие сделали приезд реальностью. Пока он разворачивался, с переднего сиденья рукой помахала и его жена Вероника, а с заднего окна на Платона сверкнули красивейшие глаза… Натальи, нет их внучки Дианы. У Платона даже сердце ёкнуло, как она оказалась похожей на свою бабушку.
И всё было как будто совсем недавно, а ведь было давным-давно, тридцать четыре года назад.
Въехали, вышли, обнялись и расцеловались. Вот Платон и познакомился со своей одиннадцатилетней внучкой.
– "Ты наверно в классе самая высокая?!" – спросил дед с гордостью.
– "Среди девочек – да! А среди мальчиков – вторая!" – ответила та очаровательной улыбкой с фирменной Кочетовской ямочкой на щёчке.
Знакомиться с гостями подошли даже все кошки, включая малыша Тимошку, особенно вызвавшего восторг у Дианы, взявшей его на руки и приласкавшей. Остальные мохнатые потёрлись у ног дорогих гостей, потом окружили их карету, обнюхивая колёса машины, а позже даже оседлав её. Тихон, как мужчина, сел на капоте двигателя, Соня – на крыше салона.
Гости вытащили свои сумки и вещи, и разместились в заранее для них отведённой комнате – дачном кабинете, который и раньше занимали дети Платона, но чаще всех Данила с Сашей.
Диане же отвели комнату дяди Иннокентия, наверху под крышей.
Сын вручил отцу и Ксении Александровне разнообразные подарки.
Окончанием поездки особенно была довольна женская часть семьи – их в длительной поездке на легковушке, особенно на иномарке, сильно и часто укачивало.
Теперь же их ждали свежий воздух, хорошая погода, цивилизованная природа и отдых, душ и отдых!
Для начала Платон показал гостям, в основном не бывавшим здесь ранее девочкам, свой дом, комментируя больше для сына происшедшие за время его отсутствия изменения и модернизации.
Затем отец, свёкор и дед в одном лице повёл своих по саду – огороду. Там тоже было на что посмотреть и чему поудивляться.
– "Большому кусту ягод и рот радуется!" – прокомментировал хозяин начало осмотра хорошим урожаем красной смородины.
Всё всем понравилось, особенно чудо-дерево, самозагорающиеся в тёмное время, подзаряжающиеся от Солнца, фонарики, многочисленные кашпо и вазоны с цветами, парник с созревшими огурцами.
Но особенно – ландшафт и планировка участка, дающая возможность одновременно большому числу гостей заниматься различными видами спорта и отдыхать пассивно в креслах и шезлонгах у столов и цветов под раскидистыми яблонями, тентами и в шатре.
Ко времени окончания экскурсии, и Ксения поспела с обедом.
Сели традиционно: Платон в дальнем торце стола, Ксения – напротив, у выхода. Сын сел по левую руку от отца, а девочки – по правую, вдоль окон веранды.
Сначала выпили за встречу привезённого сыном коньяку.
Поднося к носу рюмочку, Ксения снобистски поводила ею, и хотела было заметить:
– "Конечно, у него запах…".
– "Домашнего клопа!" – помог завершиться её театральным мучениям муж.
В этот же момент Володя стряхнул на пол откуда-то спустившегося на его руку паучка, невольно к месту подыграв хозяевам в мизансцене, и вызвав всеобщий смех забавным совпадением смыслов фраз:
– "Фу! Паразит, малой!".
– "Да нет! Что ты?!" – пыталась, было не вовремя восстановить своё реноме жена, невольно вызвав новый смех окружающих.
– "Ну, тогда пусть будет запах импортного клопа!" – добился своего Платон, восстанавливая истину.
Затем сытно пообедали и долго проговорили. Диана поделилась с дедом своими наблюдениями и даже детским, одиннадцатилетним юмором:
– "Дедушка! У нас в классе одна девочка, Юля, говорит мальчику: Ты зачем крестиком играешься, крутишь его? Ведь так у Бога голова закружится!".
Но в основном Володя рассказывал об их нелёгкой жизни на Украине, хотя по всем мерках он и сейчас всё ещё был гривенным миллионером.
Он имел оформленную на жену бензоколонку, несколько спортивных и игровых залов, а также вместе с партнёрами – пару механических ремонтных заводиков. Также занимался и другим бизнесом.
После обеда гости, конечно, постреляли.
Неожиданно для всех на первое место в общесемейном зачёте, потеснив Данилу, вышла Вероника, выбившая 38 очков.
Свой успех она объяснила уже накопленным ею опытом лесной стрельбы из мелкашки по изображению Тимошенко.
Сын с 27 очками обошёл отца. Дианка с 5 очками также обошла, но самых маленьких Ганю и Ксюху.
Вечерком гости прогулялись по окрестным дачным местам, наслаждаясь земной твердью, хорошей погодой, тёплым приёмом хозяев и своим прекрасным настроением.