Следовало немедленно отправить курьера в Лорьян для поиска в тамошних архивах. К счастью, область поисков сжималась. Тем не менее он опасался, что, получив длинные списки, он не сумеет определить противника. Что еще можно предпринять? Если бы содержание документа, хранившегося в парижском отделении Компании, не представляло опасности для преступника, он не стал бы убивать невинного человека. Дело принимало крайне дурной оборот. Всегда имея при себе чистые бланки с подписью герцога де Ла Врийера, Николя, как обычно в случаях крайней нужды, написал на бланке приказ, позволявший открывать все двери и расспрашивать всех, кого необходимо. Имея такой ключ, Рабуин найдет то, что он должен найти. Едва он успел наложить печать, как появился Бурдо.
- Вас искали повсюду. Управляющий сообщил нам, что вчера вы встречались с жертвой.
- Речь идет о Жюстене Беломе, не так ли?
- О нем. Он остался на ночь, чтобы поработать: об этом свидетельствуют несколько свечных огарков. Убийство, совершенно очевидно. Царапины, следы ударов, разорванное платье, разбитый череп. Бедняга защищался изо всех сил. У него нашли вот это…
Бурдо вытащил из кармана крошечные, запятнанные кровью треугольные клочки бумаги и протянул их Николя; тот внимательно осмотрел улики.
- Смотрите, Пьер, - начал комиссар, - это уголки страниц с печатью Компании: щит с короной, под ней цветки лилии, ниже расположен Нептун; щит поддерживают два туземца, у одного в руках лук, другой опирается на якорь. Это обрывки реестра, который просматривал Белом и который вырвали у него из рук. Знаете, почему?
- Я пока не понимаю, к чему вы клоните.
- А вот к чему. Почему он не хотел отдавать реестр?
- Понятия не имею.
- Потому что он наверняка обнаружил в нем сведения об Энефьянсе, скорее всего, те самые, о которых я его спрашивал. Смотрите, вот нумерация страниц: 134, 135 и 136, а дальше половинка от года - 74, то есть 1774 год. Однако в реестр вписывали только названия судов, а одни названия никак не могли помочь нам в поисках…
- Но тогда почему он столь яростно защищал этот реестр?
- Видимо, в нем содержались какие-то разъяснения. Я отправляю Рабуина в Лорьян. Там он наверняка найдет копию этого реестра.
Он протянул Бурдо бланк с приказом.
- Пусть выезжает немедленно. И не думает о расходах. А я иду в управление представляться новому начальнику. Возможно, потом нам это пригодится… Надо ли производить вскрытие тела бедняги?
- Нет. Причина смерти ясна. Несчастный случай исключается. Двери особняка были закрыты, однако посреди ночи кто-то постучал, привратник проснулся, открыл, но никого не увидел. Возможно, конечно, что привратник толком не проснулся и убийца, воспользовавшись темнотой, прошмыгнул мимо. Покинуть же особняк труда не составило: чтобы Белом по окончании работы мог уйти, дверь закрыли изнутри на задвижку.
- Что ж, похоже на правду, но не более того!
- Мне кажется, у убийцы был сообщник, точнее, сообщница.
- На чем основано предположение? У вас есть доказательства?
- Почти. "Сыч" все видел.
- Как? Ретиф? Впрочем, он, как всегда, там, где его совсем не ждешь. Черт возьми, его свидетельство должно нам помочь.
- Он уже у нас, так что, если хотите, можете его выслушать.
Когда Ретиф неуверенно вступил в дежурную часть, Николя подумал, что манера литератора передвигаться бочком напоминает передвижение крабов, каковые в изобилии водились на побережье его родной Бретани. И сам Ретиф, и слухи, что о нем ходили, вызывали у Николя брезгливое чувство. Сегодня на "Сыче" был надет просторный зеленоватый плащ, а голову украшала шляпа с широкими, завернутыми в две параллельные трубочки полями.
- Итак, господин Ретиф всегда в засаде?
- Я люблю бродить по темным улицам нашей необъятной столицы. Сколько всего можно увидеть, когда все укладываются спать! Во мне похоронено множество тайн, но те, что пахнут пороком и преступлением, я передаю вам.
- Прекрасно, прекрасно. Расскажите мне, что вам удалось увидеть сегодня ночью? Но прежде скажите, что привело вас в те края?
- Судите сами. Случай такой странный, что я, будучи добрым гражданином, сам захотел поделиться своими наблюдениями. Ранним утром, возвращаясь в кордегардию на улице Вивьен, я увидел инспектора Бурдо…
- Об этом после. Давайте с самого начала.
- От вас у меня секретов нет. Я бродил вокруг королевской библиотеки, когда неожиданно…
- Давайте уточним. В котором часу это было?
- О! Подобные мелочи меня никогда не интересуют, однако, если судить по положению луны, где-то около полуночи. Так вот, когда я вышел на улицу Сент-Анн, где-то возле особняка Лувуа, мимо меня, высоко поднимая юбки, прошмыгнула очаровательная особа, но я успел заметить ее точеную ножку, изящную лодыжку и крошечную ступню, словом, все то, что я боготворю!.. Сами понимаете, я прерываю свой путь, разворачиваюсь и иду следом за красоткой. Я уже приготовился поведать ей о том, какое наслаждение мне доставляет созерцать ее, когда из ворот, освещенных светом месяца, выскользнула тень, метнулась к красотке и что-то прошептала ей на ухо. Зазвенело и заблестело золото, и девица пошла с этим субъектом. Мне, как всегда, стало любопытно, чем все закончится, и я пошел за ними следом, двигаясь бесшумно и не покидая теневой стороны улицы. Дойдя до улицы Нев-де-Пти-Шан, у них состоялся еще один разговор. Монах…
- Монах? До сих пор вы о нем не упоминали.
- Простите меня, увлекшись действием, я забываю о деталях. Да, это был монах-капуцин. Он снова что-то сказал красоточке, а потом притаился в закоулке, подальше от света, что отбрасывал фонарь. Вскоре я понял, почему он так поступил: подойдя к особняку Индийской компании, девица взялась за дверной молоток и постучала. Через некоторое время привратник отворил дверь. Его изрядно шатало: он то ли еще спал, то ли был пьян. Отведя его в сторону, девица принялась бесстыдно завлекать его.
- И долго она этим занималась?
- Ровно столько, сколько понадобилось монаху, чтобы проскользнуть в особняк. Тогда девица оттолкнула привратника, тот шлепнулся в канаву, поднялся и, ругаясь, поплелся обратно. Девица же, не ожидая своего сообщника, обеими руками подхватила юбки и побежала дальше, мелькая точеными ножками. Бросившись за ней, я, совершенно запыхавшись, догнал мошенницу на площади Виктуар.
- И спросили ее, что означает ее странное поведение?
- Да, по-своему, по-отечески, мягким тоном…
И он с ханжеским видом потер руки.
- …Я сказал ей: "Милашка, куда вы столь быстро бежите?" Увидев, что имеет дело с человеком почтенным, она доверилась мне и все откровенно рассказала. Она только начинает свою карьеру; впрочем, это я заметил с самого начала. Прибыв в город следом за подружкой, она тотчас попала в объятия красавца гвардейца и теперь преумножает содержание бравого воина. Капуцин, что подошел к ней, рассказал ей какую-то глупую историю о молодом человеке, влюбленном в какую-то красавицу, к которой он хотел пробраться ночью. Ее роль в этой истории состояла в том, чтобы на несколько секунд отвлечь внимание привратника. Расставшись с Колеттой - а именно так звали девушку, - я вернулся к особняку Компании, где мне посчастливилось увидеть, как тот самый влюбленный покидал особняк.
- У него было что-нибудь в руках?
- Сейчас, когда вы меня об этом спросили, мне и в самом деле кажется, что под рясой он что-то прятал. Я проследил его вплоть до пассажа Валуа, прошел вдоль всего Пале-Руаяля, где - о чудо! - его ждала карета…
- А дальше?
- Увы! Она исчезла. Но я заметил кое-что, что, полагаю, в высшей степени заинтересует вас.
- Говорите же скорей!
- Экипаж принадлежал очень знатному семейству, чрезвычайно знатному…
И он выразительно подмигнул Николя.
- …Ладно, не стану скрывать. Это была карета принца де Конти.
- Вы в этом уверены? - воскликнул Николя, подпрыгнув от такого заявления; если это правда, его расследование поворачивало совсем в иное русло.
- Так же, как уверен в том, что на дверце был нарисован герб - золотой щит с алым крестом, окруженный шестнадцатью лазурными алерьонами, по четыре в каждом углу щита. Они, конечно, заклеили его бумагой, но от дождя она промокла и не скрывала изображения.
- Отлично! А вы могли бы отыскать эту девушку?
- Разумеется, только дайте время. Но не думайте, что вам она расскажет больше, чем мне. Она послужила всего лишь орудием в какой-то гнусной интриге.
- Как вы думаете, она узнает того монаха?
- Нет, полагаю. Он надвинул капюшон на лицо и все время держался в стороне от фонарей.
- И все-таки отыщите ее. Когда я его поймаю, я устрою им очную ставку.
- Непременно все сделаю, вы же знаете, я всегда готов помочь вам.
- Мы ценим вашу помощь, - ответил Николя; несмотря на всю свою природную доброжелательность, он с трудом заставлял себя иметь дело с субъектом, за которым числилась масса неаппетитных делишек.
- Ваш покорный слуга.
Когда Ретиф вышел, Николя долго молчал, а потом начал диктовать инструкции Бурдо.
- Не забудьте проверить, как обстоят дела на улице Пуарье. С сегодняшнего дня следите за каждой каретой с гербом принца де Конти. Оцепите квартал Тампля осведомителями, по всему периметру. У нас появился шанс поймать незнакомца, если он, конечно, кроется в этом убежище, неподвластном законам!
Когда он собрался идти в полицейское управление, появился Рабуин в сопровождении Сортирноса. Красные и запыхавшиеся, они радостно улыбались, всем своим видом выражая горячее желание поделиться важной новостью.
- Что случилось? - невозмутимо спросил комиссар.
- У нас новость, да еще какая!
- Я вас слушаю.
- Сначала Сортирнос, ведь это благодаря ему у нас все сложилось.
Бретонец выступил вперед, и на его смышленой физиономии появилась лукавая улыбка. Было видно, что он ужасно доволен собой.
- Николя, сынок, за тобой шпионят и следят!
- Откуда ты знаешь?
- Знаю, не сомневайся. И следит не один, а целая свора.
- Но откуда ты об этом узнал?
Сортирнос удовлетворенно хмыкнул.
- Видишь ли, по просьбе Рабуина, всегда пекущегося о твоем здравии и безопасности, я собрал своих приятелей-поденщиков, тех, кому доверяю, и поручил им наблюдать за тобой, а ежели понадобится, то и защитить. Ты на собственном опыте знаешь, что тот, за кем следят, редко обнаруживает своего шпиона. Иначе всех осведомителей давно бы перебили, а тайная полиция перестала бы существовать.
- И что же?
- Так вот, за тобой ходят по пятам.
- А доказательство?
- Вчера ты отправился к господину де Сен-Флорантену, то есть герцогу де Ла Врийеру, в экипаже господина де Лаборда. А за вами по пятам ехала карета. Потом эта же карета поехала за тобой в особняк Индийской компании. Ну, потом я не уследил, так как ты выехал из города, а там у меня шпионов нет.
- Да, правда, я ездил в Версаль. А сегодня?
- Точно так же, как вчера. Когда ты приехал в Шатле, следом за каретой Лаборда трусил аналогичный экипаж.
- Аналогичный, нет, вы только послушайте: аналогичный! - рассмеявшись, повторил Бурдо. - Сортирнос, друг мой, да ты заделался ученым!
- Не знаю, только вот мой приятель точно мне сказал.
- Он столь же учен, как наш Сортирнос, - произнес Николя. - Тогда чего мы ждем?
- М-м-м…
- Что-то я тебя не пойму.
- Ну, мы решили поймать его в его же собственную ловушку, коли так можно выразиться.
- Ладно, хватит играть в прятки. Все всё знают, а я, слепец, не смог догадаться! То-то мне все время кажется, что какая-то важная подробность от меня ускользает! Как вы обнаружили моего преследователя?
- А что тут сложного? Мы знали, что рано или поздно ты приедешь в Шатле. Надо только подождать. И в самом деле, за тобой ехал фиакр.
- Значит, он все еще ждет меня?
- Ты что, принимаешь нас за тупоголовых полицейских? Посовещавшись, мы направились к этому фиакру, но тот, кто там сидел, видимо, заподозрил в нас дурное и тотчас смотался.
- И вы его потеряли.
- Вовсе нет, - взял слово Рабуин, - мы и убраться-то его заставили только потому, чтобы удобнее было за ним следить. Слежкой занимается команда Сортирноса, и с минуты на минуту к нам явится гонец, дабы доложить о всех его перемещениях.
- Отлично, - кивнул Николя, - вы свободны. Бурдо останется здесь, а мне все же надо побывать в полицейском управлении. Рабуин, для тебя есть задание, Бурдо сообщит тебе подробности.
Выйдя из особняка на улице Нев-Сент-Огюстен, комиссар остановился в нерешительности. Новый начальник полиции, безо всяких знаков отличия и в выцветшем рыжем парике, принял его на ходу, велел продолжать текущие расследования и дать ему отчет через несколько дней. Тем не менее несколько фраз, что произнес он на бегу, прозвучали вполне дружелюбно. Николя понял, что за столь благожелательное обхождение со стороны личности, известной своей крайней неучтивостью, он обязан благодарить герцога де Ла Врийера. Внезапно он понял истинный смысл приглашения Лаборда отвезти его в особняк Сен-Флорантен: министр Королевского дома не хотел, чтобы об этой аудиенции стало известно сьеру Альберу. А он в разъездах потерял драгоценное время. Вернувшись в Шатле, Николя нашел Бурдо в преотвратном настроении. Оказалось, недавно заходил шевалье де Ластир и сообщил, что он нашел Камине.
- И где же он отыскал его тело? - поинтересовался Николя. - Надобно позвать Сансона и Семакгюса.
- Не торопитесь! Никаких покойников, никаких трупов. Если верить вашему другу, молодой человек прятался в одном из подпольных игорных домов на улице Муано, в квартале Сен-Рош…
- Каким образом он его нашел?
- По его словам, посещение этого заведения входило в его задание. Во время игры - а речь идет о партии в пикет - игроки поссорились, и дело дошло до потасовки. У Камине старшие карты были чуть длиннее, и вдобавок он подмигивал партнеру! В общем, подмигивание плута и выдало!
Утешь меня, маркиз, вчера, в пикет играя,
Я сделал в партии отменно глупый ход…
- "Докучные"! Пьер, вы по-прежнему горячий поклонник Мольера?
- Неизменный! Итак, спор, ссора, оскорбления и размахивание ножами. Для успокоения разбушевавшихся игроков хозяин притона вызвал караул, и нашего молодого человека увели в караульню квартала Сен-Рош. Сейчас я иду туда, а вы, я думаю, сидите и ожидаете известий о таинственном фиакре.
Оставшись один, Николя почувствовал, как его одолевает многолетняя усталость. Все вокруг, включая любимый им город, казалось ему мрачным, печальным и грязным. По улицам двигались отвратительные субъекты с гнусными рожами, отмеченными пороками и преступлением. От отвратительного зрелища этого библейского Вавилона к горлу поднялась тошнота. Внезапно появилось искушение все бросить. Он вспомнил, что теперь замок Ранрей, с которым связаны счастливые воспоминания его детства, принадлежит ему, и в ушах его зазвучал рокот свободных океанских волн. В родных краях он сможет обрести мир, далекий от окружающей его суеты. В эту минуту солнечный луч проник в мрачную дежурную часть, озарив ее золотистым светом, и к нему вернулись силы. Так было всегда. Забавная маска на фасаде, лукаво ему подмигнувшая, возвращала городу его прелесть, и он вновь наслаждался его бьющей через край роскошью и размашистой поступью, подминавшей под себя окружающие его предместья и пустоши. Лица друзей всегда возвращали его к реальности, какой бы суровой она ни была. Лицо юного короля, занявшего трон своего деда, память о котором будет жить в его сердце вечно, помогло ему прогнать минутную слабость. Радостная волна уверенности захлестнула его, и он вверил себя судьбе.
Из задумчивости его вывел папаша Мари: он сообщил, что мальчишка-посыльный принес записку от Сортирноса. Фиакр, преследовавший Николя, въехал в ворота дома на улице Вандом, что возле бульваров, рядом со зданием Интендантства, напротив монастыря Дев Господних. Порывшись в ящике, Николя вытащил лист плана Латтре. С интересом обнаружив, что интересующий его дом находится рядом с постройками, что располагались в черте квартала Тампль, он решил немедленно туда отправиться, поручив папаше Мари собирать все новости, которые ему будут доставлять и без промедления отправлять их вслед за ним.
Когда Николя высадился в начале улицы Вандом, колокол часовни монастыря Дев Господних пробил полдень. Заметив слившихся со стеной Рабуина и Сортирноса, он отправил их на поиски караульных. Путь ему преграждало скопление телег, распространявших зловонные ароматы, затопившие всю улицу. Сообразив, о чем идет речь, он подумал, что наконец-то случай пришел ему на помощь: под прикрытием телег с бочками ассенизаторов он незаметно доберется до интересующего его дома. Издалека он узнал вдову Ламарш, главную в корпорации ассенизаторов и мусорщиков; ему довелось познакомиться с ней во время одной неприятной истории, разобраться в которой его попросил Ленуар. Суть заключалась в том, что из отхожего места дома, принадлежавшего кавалерийскому полковнику де Шоньи, исходил зловонный запах, означавший, что владелец неподобающим образом содержит свою собственность, и полиция предписала полковнику привести в приличное состояние отхожее место. Последующая дискуссия между главной ассенизаторшей и старым воякой едва не превратилась в сражение. Вояка, полагая, что небрежение в обустройстве выгребных ям является недостатком всеобщим, не хотел платить за очистку названную корпорацией сумму: он считал ее завышенной и утверждал, что труд поденщиков стоит не в пример дешевле. В самом деле, несчастные поденщики часто соглашались очистить выгребную яму за меньшую стоимость, хотя на этой грязной и мучительной работе им приходилось целыми днями дышать вредными испарениями, от которых многие из них погибали.
Сейчас он мог лично наблюдать, как вдова Ламарш не соблюдает предписания последних эдиктов. Не только содержимое выгребной ямы выливалось в дырявые бочки, разбрызгивавшие по тротуарам свое пахучее содержимое, но и сама работа производилась отнюдь не в предписанные властями ночные часы. Последующее мытье прилегающей территории мадам Ламарш, похоже, также осуществлять не собиралась. Ему, конечно, следовало составить протокол, но у него и без протокола хватало дел. Поэтому он лишь погрозил вдове пальцем, а та, широко улыбнувшись беззубым ртом, в ответ послала ему воздушный поцелуй.