Вудворд стиснул зубы, сдерживая слова, которые уже готов был произнести.
- Мне нужно подышать воздухом, - обратился он к Мэтью. - Не составишь ли ты мне компанию в прогулке к дому мистера Бидвелла?
- Да, сэр.
- И это все? - спросил Пейн. - Вы не собираетесь далее допрашивать ведьму?
- Не сегодня. - Вудворд кивнул в сторону скорчившейся фигурки на сене. - Не думаю, что сегодня она расположена общаться, и уверен, что я точно не расположен! Мэтью, пойдем!
Он повернулся и направился к выходу.
- Каленое железо нужно, чтобы развязать ей язык, вот что! - крикнул им вслед Бидвелл, когда они шли по коридору мимо камер. Ноулз фыркнул и плюнул им вслед. Потрясенный знакомством с Рэйчел Ховарт Мэтью понимал, что местный конкурс популярности ему не выиграть, и еще лучше осознавал, что ему надо быть осторожнее в обзаведении новыми врагами в ближайшие смутные дни.
Глава 8
Влажный воздух и пасмурный свет за пределами тюрьмы показались дыханием и сиянием рая. Вудворд пренебрег каретой, где сидел на козлах Гуд, ковыряя ножичком кусочек дерева, и направился в сторону источника. Мэтью шел чуть сзади.
- Наглость этого человека не знает пределов, - пожаловался Вудворд. - Я слуга закона, а не его раб, и ты тоже!
- Нет, сэр. То есть да, сэр, - ответил Мэтью. Он поравнялся с магистратом и пристроился к его темпу. - Но, как ни раздражают его манеры, я понимаю его озабоченность.
- Ну, ты у нас благородная душа!
- Я, быть может, тоже бы так торопил казнь, если бы вложил столько денег в Фаунт-Роял и видел, как мои инвестиции превращаются в ничто.
- К дьяволу его инвестиции!
- Да, сэр, - согласился Мэтью. - Я думаю, именно этого он и боится.
Вудворд замедлил шаг, потом остановился. Рукавом смахнул пот со лба, посмотрел на зловещее небо, потом на своего клерка.
- Вот почему ты так для меня бесценен, - сказал он, чувствуя, как проходит злость. - Ты с одного взгляда видишь картину, раму, гвоздь и стену, на которой она висит.
- Я вижу только то, что можно здесь увидеть.
- Да; и сегодня мы точно слишком много видели. Мадам Ховарт, она оказалась… моложе, чем я думал. И намного красивее. Ее можно было бы назвать прекрасной - в других обстоятельствах. Когда она разделась, я… видишь ли, мне не много приходилось судить обвиняемых женского пола. Никогда я не видел, чтобы женщина по своей воле разделась перед незнакомцами.
- Не по своей воле, - возразил Мэтью. - Она знала, что одежду у нее все равно отберут, и решила отдать ее сама.
- Да. И что это говорит нам об этой женщине?
- То, что она хочет сохранить как можно больше власти над собой. Или, во всяком случае, не дать эту власть Бидвеллу.
- Гм! - Вудворд снова шагал на запад по улице Истины, и Мэтью рядом с ним. Деревня казалась очень тихой, но кое-кто из жителей шел по своим будничным делам. Две женщины переходили впереди дорогу, одна из них несла большую корзину. Прошел мужчина, ведя под уздцы вола, запряженного в телегу, на которой лежали тюки сена и несколько бочек. - Хотел бы я знать, - сказал магистрат, - что у тебя за интриги с миссис Неттльз?
- Простите, сэр?
- Это выражение невинного удивления можешь кому угодно другому показывать. А я тебя слишком хорошо знаю. Сегодня, как и в любой другой день, ты не стал залеживаться в постели. Я даже подозреваю, что ты встал рано от нетерпения. Почему же миссис Неттльз сказала такое Бидвеллу?
- Я… я ей обещал, что не обману ее доверия.
Вудворд резко остановился и на этот раз посмотрел на Мэтью более проницательным взглядом.
- Если это имеет отношение к мадам Ховарт, я должен быть поставлен в известность. Более того, твоя обязанность как моего клерка - меня информировать.
- Да, сэр, я знаю. Но…
- Обещай ей все, что ты хочешь, - договорил Вудворд, - но сообщи мне то, что я должен знать.
- Она просила меня ни слова не говорить мистеру Бидвеллу.
- Хорошо, я тоже не скажу. Говори.
- В сущности, она просила, чтобы мы с вами оба подошли к этому делу непредвзято. Она считает, что мадам Ховарт обвинена ложно.
- И она тебе сказала, почему она так считает?
- Нет, сэр. Она лишь высказала опасение, что наш ум будет отравлен.
Вудворд поднял глаза на луг на той стороне улицы Истины, где паслись несколько коров. В гороховом поле стояла на коленях женщина в соломенной шляпе, а ее муж тем временем прибивал кровельную дранку на крышу дома. Неподалеку, по другую сторону дощатого забора, виднелся фермерский дом, явно оставленный его прежними обитателями, и поле при нем превратилось в болотистую пустошь. Три коровы влезли на крышу брошенного дома и уставились на Вудворда, как троица магистратов в черных мантиях. Наверное, подумалось ему, они ждут, пока и соседи на той стороне ограды покинут местность.
- Ты знаешь, - сказал он спокойно, - что, если Рэйчел Ховарт действительно ведьма, то у нее есть возможности воздействия, далеко выходящие за пределы нашего понимания.
- Миссис Неттльз просила меня не упоминать о нашем разговоре Бидвеллу по той причине, что он сочтет ее подверженной чарам.
- Гм… - задумчиво сказал Вудворд. - Яд могут подать в разных чашах, Мэтью. Я бы осторожнее выбирал, из которой стану пить. Пойдем дальше. - Они двинулись в путь. - А что ты думаешь о рассказе Ноулза?
- Вранье. Он хочет выбраться из камеры.
- А метки Дьявола на теле женщины?
- Неубедительно, - ответил Мэтью. - Такие отметины у многих и часто бывают.
Он не стал говорить о пигментных пятнах на лысине Вудворда.
- Согласен. А что ты скажешь о куклах?
- Я думаю, что вам следует самому на них посмотреть.
- Согласен. Прискорбно, что мадам Грюнвальд вне пределов досягаемости.
- Вам следует попросить у Бидвелла список свидетелей, которые есть в пределах досягаемости, - предложил Мэтью. - И потом организовать место для допросов, где Бидвелл не сможет вмешиваться.
- Да. - Вудворд кивнул и бросил на Мэтью косой взгляд. - Разумеется, мы должны будем еще раз побеседовать с мадам Ховарт. Со временем. Похоже, что она готова была принимать твои вопросы, но глуха ко всем остальным. Почему это, как ты думаешь?
- Не знаю, сэр.
Вудворд прошел еще несколько шагов и только потом продолжил:
- Не считаешь ли ты возможным, что она заранее знала о твоем сегодняшнем разговоре с миссис Неттльз? Знала, что он состоится? И тогда это поведение - отвечать только на твои вопросы - могло бы… как бы это сформулировать? - дать ей некоторое твое расположение.
- Я ведь только клерк. У меня нет…
- …никакого влияния? - перебил Вудворд. - Значит, ты понял смысл моих слов?
- Да, сэр, - вынужден был признать Мэтью. - Я вас понял.
- И ее нежелание или неспособность произнести молитву Господню в особенности ее изобличает. Если она хотела или могла бы ее произнести, почему она этого не сделает? У тебя есть какие-нибудь теории?
- Никаких.
- Кроме очевидной - той, что - по словам Пейна - у нее обуглился бы язык от упоминания Отца Небесного. Это уже случалось на процессах о колдовстве, когда обвиняемый пытался произнести молитву и падал в судорогах боли на пол в зале суда.
- Случалось ли когда-нибудь, чтобы обвиненный в колдовстве произносил молитву и был освобожден?
- Об этом я ничего не могу сказать - я далеко не специалист в таких вопросах. Знаю, что некоторые ведьмы способны произнести имя Божие без вредных последствий, будучи как-то защищены своим хозяином. Такие случаи мне известны из судебных отчетов. Но если бы мадам Ховарт произнесла молитву - целиком и полностью, благочестиво - и не потеряла сознание и не упала, крича от боли, это был бы огромный шаг в ее деле. - Магистрат нахмурился, глядя на кружащую вверху ворону. Ему пришла мысль, что Дьявол умеет принимать множество обличий и следует быть весьма осторожным с тем, что он говорит и где говорит. - Но ты заметил ведь, что сегодня мадам Ховарт сделала своего рода признание?
- Да, сэр. - Мэтью знал, о чем он говорит. - Когда она разделась, то сказала: "Вот она, ведьма".
- Верно. Если это не признание, то я никогда в жизни признаний не слышал. Я мог бы сегодня уже приказать вытесать столб и разложить костер, если бы так решил. - Он на секунду замолчал, не сбавляя шага, и они уже подходили к перекрестку улиц Фаунт-Рояла. - Расскажи мне, почему я не должен этого делать.
- Потому что следует выслушать свидетелей. Потому что мадам Ховарт заслуживает права говорить без давления со стороны Бидвелла. И еще потому, что… - Мэтью замялся, - я хотел бы знать, зачем она убила своего мужа.
- И я…
"Тоже", - хотел сказать Вудворд, но не успел, потому что его перебил пронзительный женский голос:
- Магистрат! Магистрат Вудворд!
Голос прозвучал так неожиданно и резко, что Вудворду показалось, будто его имя выкрикнула та самая ворона, и если поднять глаза, то он увидит птицу зла, готовую вонзить когти ему в темя. Но вот эта женщина появилась перед глазами, спеша через площадь, где сходились улицы Фаунт-Рояла. Она была одета в простое синее платье, передник в синюю клетку и белый чепчик, а в руках держала корзинку с такими обыденными домашними принадлежностями, как свечи и куски мыла. Магистрат и Мэтью остановились, поджидая ее.
- Да, мадам? - спросил Вудворд.
Она расцвела солнечной улыбкой и сделала реверанс.
- Простите меня, но я увидела, как вы идете, и должна была подойти и представиться. Я - Лукреция Воган. Мой муж - Стюарт, владелец плотницкой мастерской. - Она кивнула в сторону улицы Трудолюбия.
- Очень приятно. Это мой клерк Мэтью…
- …Корбетт, я знаю. О, вы, джентльмены, здесь стали просто притчей во языцех. Как вы сражались с этим сумасшедшим трактирщиком и разбили его выводок убийц одной шпагой! У нас легенды уже ходят о такой храбрости!
Мэтью пришлось сдержать смех. Кажется, ночное бегство из таверны Шоукомба превратилось у жителей Фаунт-Рояла в нечто вроде титанической битвы Улисса с Циклопом.
- Ну, - ответил Вудворд, невольно выпячивая грудь, - от нас потребовалось все присутствие духа, чтобы спастись от этой банды убийц.
Мэтью пришлось опустить голову и внимательно разглядывать землю.
- Но как это было, наверное, увлекательно! - продолжала женщина, почти задыхаясь. От внимания Вудворда не ускользнуло, что у нее весьма хорошее телосложение, лет ей чуть за тридцать, ясные синие глаза и дружелюбная, располагающая внешность. Каштановые локоны выбивались из-под чепчика, а лицо - хотя на нем оставили складки годы и испытания приграничной жизни - было приятным и теплым фонарем в холодную темную ночь. - И еще найти такое сокровище!
Улыбка Вудворда погасла.
- Сокровище?
- Да, мешок золотых монет, который вы обнаружили! Испанское золото, правда ведь? Ну, сэр, не надо интриговать сельскую простушку!
Сердце Мэтью билось где-то в районе адамова яблока.
- Можно мне спросить? - сказал и дождался кивка миссис Воган. - Кто вам рассказал об этом мешке золота?
- Ну, я слышала от Сесилии Симмз, а она от Джоан Балтур. Но ведь все знают, мистер Корбетт! Ой! - Глаза у нее округлились, и она приложила палец к губам. - Это надо было хранить в тайне?
- Боюсь, что вас дезинформировали, - сказал Вудворд. - Мой клерк нашел единственную монету испанского золота, но никак не мешок монет.
- Но Сесилия клялась мне Богом, что это правда! А Сесилия не из тех, кто станет распускать слухи, если они не правдивы!
- В таком случае вашу подругу ввели в заблуждение. Прискорбное заблуждение, - добавил Вудворд.
- Но я тогда не могу понять, почему… - Она остановилась, и понимающая улыбка разошлась по ее лицу. Глаза ее сияли от восторга. - А-а-а-а, поняла! Кто-то проболтался?
- Простите?
- Мне можно верить, сэр! Могила!
- Боюсь, что могила здесь ни при чем. Если вы думаете, что у нас есть мешок золота, который мы держим в тайне, вы глубоко ошибаетесь.
Монета лежала в кармане штанов Мэтью, и он мог бы ее достать и показать, но сомневался, что это остановит разошедшиеся языки.
- Я только одну и нашел, - сказал он женщине.
- Ну да! - Улыбка не сходила с ее лица. - Конечно, только одну. Именно так я и буду говорить любому, кто меня спросит… - Она посмотрела на магистрата с надеждой: - А когда повесят ведьму, сэр?
- Видите ли, я…
- Я хотела бы знать заранее, я бы пирожков напекла на продажу. Очень много людей соберется посмотреть, можно не сомневаться. Весь город скорее всего. А где построят виселицу?
Вудворду понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя после довольно-таки бесцеремонных вопросов женщины.
- Я действительно не знаю, миссис Воган. В настоящее время строить эшафот не планируется.
- Да? - Улыбка ее начала гаснуть, морщины стали собираться по краям губ в виде лука амура. - Я полагала, вы приехали провести казнь.
- Не только вы, но, очевидно, и многие другие. Я здесь - чтобы удовлетворить правосудие.
- Понимаю. То есть казнь будет, но может на несколько дней задержаться?
Теперь настала очередь Вудворда рассматривать землю.
- Ведьму надо повесить, - гнула свое миссис Воган. Весь сахар ее облика сменился какой-то кислотой. - Ради нашего города и всех его жителей ее необходимо как можно скорее казнить. То есть, я хочу сказать, как только правосудие будет удовлетворено. Вы не знаете, когда это может быть?
- Не знаю.
- Но… но вы же главный? Вы распоряжаетесь? Не оставите же вы ведьму в живых надолго, чтобы она продолжала навлекать на нас проклятие?
- Магистрат! - Вудворд и Мэтью увидели, как карета Бидвелла остановилась, не успев свернуть на улицу Мира. Бидвелл снял треуголку и держал ее в руках - жест, который Вудворд счел жестом раскаяния. - Добрый день, миссис Воган! Надеюсь, вы и ваши родные в добром здравии?
- Я сразу вся разболелась, как узнала, что Рэйчел Ховарт в ближайшее время не повесят! - отозвалась женщина, и ее приятное лицо перекосилось от омерзения. - Что такое с этим магистратом? Ведьма его уже заколдовала?
Бидвелл решил в эту взрывчатую минуту убрать пламя от пороха.
- Магистрат Вудворд владеет ситуацией должным образом, сударыня. Он действует во взвешенной и уместной юридической манере. Магистрат, могу я перемолвиться с вами словечком?
- Всего хорошего, миссис Воган, - произнес Вудворд.
Женщина возмущенно фыркнула, задрала курносый носик к небу и решительно зашагала в ту сторону, откуда пришла. Магистрат подошел к карете:
- Да?
Бидвелл уставился на треуголку, перебирая пальцами загнутые поля.
- Я… я должен принести свои самые искренние извинения, сэр. Иногда мое нетерпение прорывается в слова помимо моей воли. - Он быстро поднял глаза, проверяя реакцию магистрата, и опустил их снова. - Я весьма сожалею, что огорчил вас. Я знаю, что эта ситуация трудна для всех нас. Но вы же понимаете, какая здесь на мне ответственность?
- Понимаю. Надеюсь, что и вы проявите понимание и уважение по отношению к моей.
- Абсолютное.
- В таком случае я принимаю ваши извинения. Я также хотел бы сообщить вам, что сделаю все, чтобы разрешить ваши трудности как можно скорее в рамках и с соблюдением всех требований закона.
- Я ничего иного не прошу, - сказал Бидвелл и с этими словами снова надел треуголку и издал заметный вздох облегчения, когда это неприятное дело извинений закончилось. - Могу я предложить вам и вашему клерку подвезти вас?
- Да, с удовольствием приму ваше предложение. Сегодня утром ужасно сыро, вы не находите?
Вудворд был рад, что положение разрядилось, потому что любые трудности с этим человеком сложно было бы выносить. Он шагнул на подножку кареты, а Бидвелл открыл ему дверцу, потом Вудворд опустился на сиденье лицом к хозяину. И тогда заметил, что Мэтью не сдвинулся ни на дюйм.
- Мэтью, ты не идешь?
- Нет, сэр, не иду.
- Мои извинения, - сказал Бидвелл так, будто это слово имело вкус прогорклого сыра, - предназначались в равной мере вашему клерку.
Он смотрел на Вудворда, даже не дав себе труда глянуть на юношу.
- Я лучше пройдусь, - ответил Мэтью раньше, чем магистрат мог бы оказаться в положении дипломата, передающего жесткие высказывания воюющих сторон. - Я бы хотел немного подумать. И город посмотреть.
- Если ваш клерк желает идти пешком, пусть идет. - Бидвелл возвысил голос: - Гуд, трогай!
Как только Гуд чуть тронул вожжи, упряжка отозвалась и карета удалилась от Мэтью. Она свернула налево, на улицу Мира, проехала мимо двух облезлого вида собак, которые грызлись над грязной костью. Мэтью с интересом наблюдал, как третий пес - намного меньше этих двух - бросился прямо из-за колес кареты, схватил кость и умчался со всех ног, пока его соперники глазели друг на друга с отвисшими челюстями и лишь потом бросились вдогонку.
Мэтью остался один. Он зашагал прочь, никуда особо не стремясь и уж точно не спеша. Миновав перекресток, он направился на запад по улице Трудолюбия. Проходя мимо полей и фермерских домов, штакетных изгородей и сараев, он обменялся приветствиями с несколькими жителями, которые либо занимались своим ежедневным трудом ради хлеба насущного, либо шли куда-нибудь. Там и тут стояли купы дубов - массивных силуэтов, раскинувших ветви над крышами и дворами. Многочисленные пни красноречиво свидетельствовали, что это была работка до седьмого пота - расчистить землю до возможности использования. Впрочем, сваленные деревья пошли в дело - на стены, защищающие Фаунт-Роял. Нелегкая была задача - выстроить этот город таким, каков он теперь. Самая сила воли людей, решивших поселиться здесь, где еще совсем недавно были густые леса прибрежных болот, потрясала Мэтью, и дома с распаханными полями, зеленеющие пастбища и сады говорили ему о надеждах жителей приручить этот дикий край.
- Доброе утро! - окликнул его человек, занимавшийся починкой изгороди.
- Доброе утро, - ответил Мэтью.
- Ваш магистрат собирается нас избавить от ведьмы, как я слышал, - сказал человек, выпрямляя спину.
- Проблема находится в стадии изучения. - Ничего другого Мэтью не имел права сказать.
- Надеюсь, он не ограничится этим изучением! Чем скорее повесят ведьму, тем скорее можно будет спать по ночам, ничего не опасаясь!
- Да, сэр. Я обязательно передам это магистрату.
Мэтью пошел дальше, продолжая держать на запад. Он ожидал очередной реплики, но человек вернулся к прерванному занятию.
"Они готовы ее повесить, - говорила миссис Неттльз. - Они бы ее прямо сейчас повесили, если бы могли".
Ему вспомнилась фигура в серой мешковине, скорчившаяся на сене.
"Что ей нужно - так это защитник, боец за правду".
Он вспомнил, как она вставала - медленное волнообразное движение, от которого у него сердце забилось сильнее.
"Кто-то, кто докажет ее невиновность… - вспомнилось, как распахнулась мешковина и что было под ней; он увидел это худое изможденное тело, волосы цвета воронова крыла, сердцевидное лицо и странные глаза с золотым отливом… - когда все на нее ополчились".
Надо перестать вспоминать - от воспоминаний перед глазами плыло.