Виолетта и Лиззи стояли вместе почти у самого входа. Лиззи, опустив голову, тихо плакала, то и дело промокая глаза носовым платком. У Виолетты вид был напуганный, но пока ей удавалось сдерживать слезы. В одной руке она держала шелковый розовый веер, которым нервно обмахивала лицо. Чуть поодаль несколько садовников стояли в ожидании Гранджера, который теперь направлялся к ним, очевидно, чтобы выполнить указание Джошуа: выяснить, где каждый из них находился во время трагедии и что они видели.
Герберт с Сабиной стояли отдельно от остальных. Джошуа обратил внимание на осунувшееся, истерзанное мукой лицо Герберта. Его плечи тряслись, глаза блестели - было видно, что ему стоит больших усилий не зарыдать в голос. Сабина была необычайно взволнованна. Она держала его руку в своих ладонях и поглаживала ее, словно это успокаивающее движение могло избавить Герберта от боли тяжелой утраты. При этом она нервно, настороженно озиралась по сторонам, чем напомнила Джошуа птицу, готовую вспорхнуть в любую минуту.
Собравшись с духом, Джошуа приблизился к Герберту.
- Полагаю, сэр, это и есть пропавшее ожерелье, - сказал он. - Мне очень жаль, что приходится возвращать его при столь прискорбных обстоятельствах.
Герберт взял украшение и передал его Сабине.
- Что это значит, Поуп? Объясните, прошу вас, - без всякого выражения в голосе произнес он.
Джошуа никогда не видел его таким подавленным и неуверенным в себе. Казалось, он пребывает в оцепенении и совершенно не сознает себя.
- Не знаю, кто это сделал, но могу точно сказать, что мою несчастную сестру убило это проклятое ожерелье, - прошептал Фрэнсис Бентник прежде, чем Джошуа успел ответить.
Он последовал за Джошуа из оранжереи, но перед его глазами все еще стояло бездыханное тело несчастной сестры. Тусклым взглядом он впился в Сабину, словно безмолвно обвиняя ее.
- Что вы имеете в виду? - спросил Джошуа у Фрэнсиса.
- А разве не ясно? - вопросом на вопрос ответил тот.
Джошуа заметил, что, отвечая, Фрэнсис не смотрел на него. Его взгляд по-прежнему был прикован к Сабине.
Наконец Фрэнсис почесал голову и опустил глаза. Виолетта, услышав их разговор, подошла к ним и взяла Фрэнсиса под руку.
- Признаться, я в полном недоумении, - тихо сказала она. - Каролина всегда утверждала, что ненавидит ожерелье. Но, если не она взяла его, почему оно нашлось именно теперь?
Шокированный намеком Виолетты, Фрэнсис повернулся к ней и с нескрываемым отвращением оттолкнул ее руку. Потом шагнул к Лиззи и взял ее ладонь в свою.
- Чушь несусветная! Я даже оспаривать не намерен этот чудовищный бред! - вскричал он.
Опасаясь, как бы этот разговор не вылился в ссору, Джошуа попытался призвать всех к благоразумию. Он тоже все еще пребывал в смятении и потому опрометчиво озвучил свои мысли.
- По всей вероятности, вор и убийца мистера Хора и мисс Бентник - одно и то же лицо. Этот человек боялся, что Каролина опознает его, и, возможно, убил ее именно теперь, потому что представился удобный случай, - сказал он. - Возможно, ожерелье он возвратил, чтобы избежать разоблачения. Как бы то ни было, полагаю, ее убили из-за того, что она сказала вчера. По-видимому, убийца подумал, что ей известно больше, чем она знала на самом деле.
- Что? - встрепенулся Герберт. Он вдруг резко поднял голову, уловив ход мыслей Джошуа. - Что она сказала?
- Для начала, сэр, я хотел бы задать вам один вопрос. Полагаю, вы вели переписку с другой претенденткой на ожерелье. Я веду речь о письме, в котором она угрожала забрать ожерелье, если вы откажете ей в содействии. Кто его написал?
- Откуда вам известно про письмо с угрозами? Вы рылись в моих бумагах? - спросил Герберт ледяным тоном.
- Да, - подтвердила Лиззи, всхлипывая. - Я была там и видела письмо. Простите меня, мистер Бентник. Я очень переживаю за своего брата и только из-за него решилась действовать заодно с мистером Поупом.
- Письмо, возможно, приведет нас к убийце вашей дочери, сэр, а это, вне сомнения, более важно, чем та вольность, что я себе позволил, прочитав послание, которое вам следовало бы мне показать, - спокойно сказал Джошуа.
- Ну и глупец же вы, Поуп. Я не знаю, кто написал письмо. Если бы знал, разве поручил бы вам найти ожерелье? Я прямиком бы отправился к истице. А теперь, пока я сам не совершил убийство, объясните, что сказала моя дочь. За что ее убили?
Джошуа судорожно размышлял. Он не смел упомянуть про то, что горничная показала ему письмо, адресованное Сабине, в котором истица назначала встречу, ибо не хотел, чтобы Мари потеряла работу. Возможно, Герберт не лгал, говоря, что ему не известно, кто истица, но Сабина, слышавшая каждое слово и молчавшая, вне сомнения, ее знала. Однако он понимал, что сейчас, когда все убиты горем, не самое лучшее время уличать Сабину в обмане. Джошуа решил, что дождется более подходящего случая.
- Вчера она заявила, что вспомнила нечто важное про тот день, когда погиб Хор. Она пообещала, что придет ко мне в комнату сегодня в десять часов утра и поделится своими соображениями. Почти все домочадцы, за исключением вас, сэр, присутствовали при этом разговоре. Она так и не пришла.
Герберт моргнул, расправил плечи, угрожающе нависая над Джошуа, словно военный корабль над баркасом.
- Значит, это вы виновны в ее смерти. Опять вы, Поуп. Вы виновник этой трагедии.
- Нет, сэр, - возразил Джошуа. - Она сама обратилась ко мне, без каких-либо намеков с моей стороны.
- Тем не менее, - упорствовал Герберт, которому отчаянно хотелось свалить на кого-нибудь вину за свои несчастья, - если бы вы не настаивали на том, что гибель Хора связана с пропажей ожерелья, этого бы не произошло. Я велел вам найти ожерелье. Я не хотел, чтобы еще кого-то убили. Тем более мою единственную дочь.
- Я тоже этого не хотел, - сказал Джошуа.
Он был полон раскаяния - в обвинениях Герберта была своеобразная логика, - и у Джошуа не хватало духу вступить с ним в спор.
- И как выясняется, пропажа ожерелья не имеет отношения к гибели Хора.
- Я по-прежнему в этом не уверен, - произнес Джошуа, пристально глядя на Сабину, не обращавшую на него внимания, - хотя, мне кажется, я подошел близко...
- Сколь бы близко вы ни подошли, не ждите, что я позволю вам и дальше вести расследование. Еще раз говорю: ваша суета с Хором и Коббом привела к смерти моей дочери. Вы достаточно испытывали мое терпение. Портрет, должно быть, почти готов - я впервые встречаю такого медлительного художника, и это чистая правда. Закончите работу у себя дома. Прошу вас незамедлительно покинуть Астли.
- Но, сэр, - растерянно промолвил Джошуа, ошеломленный несправедливостью Герберта, - я уже почти выяснил, что стоит за всеми этими событиями. Умоляю, позвольте остаться здесь еще на одну ночь.
- Даже не на полночи! - заорал Герберт. - Вы навлекли на нас несчастье. Я хотел устроить бал, а теперь вот вынужден заниматься похоронами. В ваших услугах здесь больше не нуждаются.
- Прошу прощения за вольность, - не сдавался Джошуа, стараясь говорить уверенным тоном, - но в таком случае я настоятельно советую пригласить представителя судебной власти. Если отец мисс Маннинг еще не приехал, позовите констебля. В вашем доме совершено убийство, но вы почему-то игнорируете этот факт.
- Поуп, - вмешался Фрэнсис, беря сторону отца, - не спорьте, нам и так всем очень плохо. У нас в семье большое горе. Как мы поступим, это уже наше дело - не ваше. Сделайте так, как велит отец.
В отличие от Герберта, Фрэнсис не кричал, но Джошуа чувствовал, что вразумлять его тоже бесполезно.
Джошуа ничего не оставалось, как признать свое поражение, хоть он и был потрясен тем, что ему столь бесцеремонно указали на дверь. В Астли убийца, а им хоть бы что, возмущался он про себя. Почему Сабина скрывает, что ей известно имя истицы? Может, стоит изобличить ее? Он вновь посмотрел на Сабину, но она упорно избегала его взгляда. Джошуа кивнул и сдержанно поклонился всем:
- На прощание позвольте еще раз выразить свои соболезнования. Если вдруг передумаете и захотите продолжить расследование, я к вашим услугам.
Сабина, доселе молча следившая за ходом разговора, наконец-то вскинула голову и бросила недобрый взгляд в сторону Джошуа.
- Спасибо, мистер Поуп. Думаю, вы достаточно для нас сделали. Дальше мы обойдемся без вашей помощи, - мягко, но категорично заявила она.
В подавленном состоянии Джошуа вернулся в дом. Ему казалось, что судьба сыграла с ним злую шутку. Все его попытки восстановить справедливость были напрасны. Сначала его обвинили в воровстве, потом - в гибели Каролины Бентник. Конечно, это было незаслуженное обвинение, но Джошуа оно задело за живое - в глубине души он чувствовал себя виноватым. Без сомнения, его разговор с Каролиной на террасе привлек внимание убийцы. Если бы он не расследовал смерть Хора, если бы Каролина не упомянула имя убитого стряпчего, она, возможно, осталась бы жива. Джошуа на чем свет честил себя. Лучше бы никогда его нога не ступала в этот дом, лучше бы никогда он не писал этот чертов свадебный портрет.
Раздираемый противоречивыми чувствами, Джошуа стал укладывать вещи и принадлежности для живописи. Он испытывал облегчение оттого, что покидает этот странный несчастливый дом, и в то же время им владело разочарование, ведь он не довел расследование до конца. И конечно же его мучило чувство вины. Более того, он не знал, спасена ли его репутация. Что предпримет Герберт?
Хоть ожерелье и было найдено, он опасался гнева Бентника. Тот вполне мог публично опозорить его.
Джошуа собрал свою одежду, достал из тайника саквояж Кобба, распорядился, чтобы упаковали холст, подрамник, мольберт и краски, и отправился на поиски мисс Маннинг. Наконец, увидев Лиззи на лестнице, он напомнил ей про уговор с Гранджером и предупредил, чтобы она ни в коем случае не отправлялась в грот без садовника. Он также хотел добавить, что, возможно, Артур Маннинг имеет отношение к гибели Каролины и загадочному появлению ожерелья, но, едва он закончил первую часть своей речи, Лиззи надменно поблагодарила его и, устремив взгляд вверх, словно внимательно рассматривала лепнину на потолке, пошла прочь. Через несколько минут она вернулась и спросила, что сталось с саквояжем Кобба.
- Я обязался вернуть Коббу его вещи. Где находится саквояж, вас не касается, - холодно ответил Джошуа.
- Значит, вы мне солгали ночью, сказав, что уже вернули его. Я так и думала.
- Вы тоже были не совсем честны со мной, сударыня. Вообще-то не принято, чтобы юная леди глубокой ночью пробиралась в спальню мужчины и трогала его вещи без дозволения.
У Лиззи был такой вид, будто она вот-вот набросится на него с кулаками. К счастью, его вещи уже благополучно были закреплены на крыше экипажа. Если только ей не вздумается залезть туда, подумал Джошуа, саквояж Кобба она никогда не найдет.
Лиззи Маннинг, Бентники и Астли стали черной главой в книге его жизни. Но теперь эта глава была закончена. Его будущее находилось в Лондоне.
Глава 39
Было около трех часов пополудни, когда экипаж привез Джошуа к дому, где он снимал комнаты. Он робко постучал в дверь, поскольку ключ отдал Коббу. О нем он до сих пор думал с опаской. Если Хора и Каролину убил один и тот же человек, значит, Кобб, по всей вероятности, невиновен. Однако в последние дни он так часто неверно судил о тех, с кем ему приходилось общаться, что теперь разуверился в своих способностях разбираться в людях. Сомневаясь в себе, он сомневался и в других. Для него не станет большой неожиданностью, думал Джошуа, стоя на крыльце, если, войдя в дом, он увидит, что все домочадцы убиты.
Посему он немного успокоился, когда спустя несколько минут дверь отворилась и выглянуло старушечье лицо миссис Куик, как всегда, пребывавшей в воинственном расположении духа. Она сверлила его сердитым взглядом. Некоторые вещи никогда не меняются, уныло подумал Джошуа, входя в дом.
- Мистер Поуп. Вернулись-таки. Что за гнусного парня вы сюда прислали? И долго мы будем иметь удовольствие наслаждаться вашим обществом?
Джошуа приподнял шляпу в знак приветствия и, стараясь не уронить достоинства, произнес:
- Рад сообщить, миссис Куик, что теперь я не скоро уеду. Свои дела в Ричмонде я закончил. Осталось только разобраться с Коббом. Надеюсь, вы хорошо о нем позаботились?
- Надеяться не вредно, сэр, - сварливо ответила она. - Впредь подобных знакомых отправляйте куда-нибудь в другое место. Я вам буду за это очень признательна. Вы, наверное, удивитесь, узнав, что живете не в Ньюгейтской тюрьмеи не в клоаке. Хотя некоторым из ваших знакомых там самое место.
Джошуа изобразил искреннее раскаяние:
- Умоляю, простите меня, мисс Куик. Со мной произошел несчастный случай, и я не смог написать вам. Я думал, Бриджет вам все объяснила.
- Каким образом? Ее тогда здесь не было!
- Ваша дочь дома?
- Как видите, нет.
- Вы скоро ее ждете?
- Через полчаса, может, чуть позже.
К двери прошла Китти с пустым ведерком, чтобы набрать угля. Воспользовавшись минутной заминкой, Джошуа изменил тактику:
- Позвольте узнать, мэм, что сталось с Коббом? Насколько я понял из ваших слов, его здесь нет?
- А что, по-вашему, я должна была с ним делать? Что мне было думать о незнакомце с безумным взглядом, который выглядел так, будто не мылся несколько недель, тем более что он глубокой ночью без стука влез в мой дом и стал шарить в моей кладовой?
- Он шарил в вашей кладовой? - переспросил Джошуа, поражаясь безумному поведению Кобба.
- Он разбудил Китти. Она испугалась до смерти и, разумеется, закричала. Томас прибежал на помощь. Когда меня разбудили, я велела позвать стражу и констебля, и они арестовали вашего мистера Кобба за кражу со взломом.
Джошуа сдавленно сглотнул слюну, скрывая тревогу. Он достаточно хорошо изучил характер миссис Куик. Если бы она заметила хотя бы намек на беспокойство с его стороны, то проглотила бы язык, словно устрица, или разразилась злобной тирадой. Посему он постарался отставаться бесстрастным.
- Значит, вы велели его арестовать?
- Велела, сэр, и упреков от вас не потерплю, - кивнув, решительно заявила она.
- У меня и в мыслях не было вас упрекать, миссис Куик. Я сам виноват, что не предупредил о бедственном положении мистера Кобба. Уверен, будь вам известно о его несчастье, вы проявили бы милосердие, коим так славитесь.
- Милосердие милосердием, мистер Поуп. А я вам так скажу: когда какой-нибудь проходимец врывается в ваш дом и начинает шарить в вашей кладовой, вы забываете про милосердие и делаете то, что сделала Китти, - открываете рот и зовете на помощь.
- Совершенно верно, мэм. Позвольте спросить, вы знаете, где сейчас Кобб?
- В арестантской, насколько мне известно.
- Ясно, - проронил Джошуа, отводя взгляд.
Он не знал, как ему быть теперь, после того как миссис Куик нанесла столь неожиданный удар. Хотя, учитывая неприятные манеры Кобба и его неразумное поведение, Джошуа признавал, что у миссис Куик были причины для беспокойства. Впрочем, он и сам сомневался в Коббе, так что, возможно, арестантская для того была самым подходящим местом.
- Конечно, я понимаю, что поставил вас в затруднительное положение. Сам не знаю, как не подумал об этом раньше. Примите мои глубочайшие извинения за доставленные неудобства, мэм.
- Вы не дождетесь моей дочери?
- Нет, - ответил Джошуа. Меньше всего ему хотелось встречаться с Бриджет под бдительным оком ее матери, которая стала бы следить за каждым их движением, за каждым их словом и не давала им покоя. - Спешу. Нужно срочно утрясти кое-какие дела. Будьте так добры, мэм, передайте вашей дочери, что я зайду к ней завтра в девять часов утра.
Миссис Куик понимающе усмехнулась:
- Не стоит вам идти с визитом к вашей приятельнице, мистер Поуп.
- Что? - растерянно произнес Джошуа, от неожиданности побледнев. - К какой приятельнице?
- К вдове, которую вы навещаете. Миссис Данн, кажется? Нет смысла идти к ней. Она выходит замуж за какого-то кузена своего мужа. Приходила сюда дня два-три назад, чтобы сообщить вам эту новость. Она с Бриджет разговаривала, а Бриджет потом мне передала.
- Понятно, - отрывисто бросил Джошуа и пошел к себе наверх.
Поднимался по лестнице он с тяжелым сердцем. Все в его жизни шло наперекосяк; казалось, уж хуже и быть не может. Хоть он и подозревал, что Мег водит его за нос, и ожидал, что она выкинет нечто подобное, но, к своему удивлению, расстроился сильнее, чем следовало бы, когда его подозрения подтвердились.
Он жалел, что дверь ему открыла миссис Куик, а не ее дочь. Здравомыслие и доброта Бриджет, пожалуй, помогли бы ему решить, как поступить с Коббом, который томился в темнице всего лишь в трехстах ярдах от этого дома.
Джошуа был уверен, что должен отстраниться от событий, произошедших в Астли, но считал своим долгом помочь Коббу. Какова бы ни была роль Кобба в том, что случилось в Астли, Каролину Бентник убить он не мог, а значит, и Хора тоже. Если допустить, что Кобб невиновен, тогда его положение было еще хуже, чем у Джошуа. Посылая его к себе домой, Джошуа был убежден, что здесь Кобб будет в полной безопасности, но оказалось, что он навлек на него беду в образе неприятной миссис Куик. Естественно, теперь Джошуа обязан был спасти Кобба от тюрьмы. Но это все, что он готов был сделать.
Арестантская находилась в караульной местного стража порядка. Здесь держали преступников, пойманных в этом районе Лондона, перед тем как отправить в полицейский суд. Здание располагалось на Сент-Мартинс-Лейн, буквально в трехстах ярдах от дома миссис Куик. Перед караульной стояли колодки, в которые были закованы два человека, сквернословившие на улице; позорный столб, у которого наказывали кнутом, был свободен. Джошуа прошел мимо кучки зевак, собравшихся поглазеть на нарушителей. Здание караульной было размером с летний домик. На первом этаже находились караульное помещение и холл, в подвале - арестантская. Расспросив стражника, Джошуа, к своему удивлению, узнал, что Кобба все еще держат в камере, но обвинение ему пока не предъявлено. Миссис Куик, сомневаясь в том, что он настоящий преступник, дала констеблю флорин и попросила, чтобы тот подержал Кобба до возвращения Джошуа. Если Джошуа соизволит подтвердить, что Кобб порядочный человек, она откажется от обвинения. Этим своим поступком, подумал Джошуа, миссис Куик, возможно, избавила Кобба от ужасного наказания. На его памяти это было первое проявление ее хваленого милосердия.
Приободренный, Джошуа вступился за Кобба. Ему сказали, что сегодня арестованного отпустить не могут, поскольку уже вечер и констебля в караульной нет. Джошуа дал стражнику шиллинг и еще раз попросил, чтобы Кобба освободили как можно скорее. Стражник сразу подобрел. Мистер Поуп может посмотреть камеру, сказал он. И если подтвердит личность Кобба, пусть забирает его с собой.