Около десяти утра появился помощник начальника вокзала. То был коренастый рыжеватый мужчина с вьющимися волосами. Бабаев энергично распахнул дверь, открыл окно и только после этого направился к начальству. И чекист поспешил связаться по телефону с Брауде.
- Шаг верный, - одобрила она. - Но в одиночку такие дела не начинают. - В ее голосе послышалось больше беспокойства, чем недовольства. - Жди Хайретдинова с красноармейцами. А насчет телефонной станции - не беспокойся. Возьмем под пригляд.
Через четверть часа Бабаев появился в зале ожидания вокзала. Потом позвонил от военного коменданта какой-то Зайнаб и попросил ее сходить в караван-сарай и передать соседу, что он срочно отъезжает в Бугульму - там случилось крушение поездов - и что приедет через пару дней.
"Крушение? - удивился Измайлов. - А что ж это начальник станции ничего мне не сказал…"
Чекист поспешил к станционному начальству. Однако никто не знал о железнодорожной катастрофе в Бугульме. Он понял: это выдумка Бабаева. Вернее, условное сообщение о его провале. Но когда Шамиль вернулся в комнату военного коменданта, откуда названивал Бабаев, того уже след простыл. Не было его ни на первом этаже, ни на привокзальной площади, ни на перроне. "Вот те на! Уж не шайтан ли его спрятал?" Измайлов перемахнул пути, нырнул под вагон, что был сцеплен с несколькими теплушками, и очутился лицом к лицу со стрелочником.
- Бабаева, помощника начальника вокзала, не видели? - выпалил чекист, переводя дыхание.
Железнодорожник старчески пожевал губами, поправил замасленную кепку и хмыкнул:
- Эка хватился. - Он махнул рукой в сторону отходившего товарняка, хвост которого вот-вот скроется за поворотом. - Тамотки Бабаев-то, в товарняке. Видел, как в хвостовой вагон запрыгнул.
- А куда товарняк-то пошел?
- Кажись, в Вятку.
- Как его остановить?! Догнать как?!
Стрелочник криво усмехнулся:
- Туточки и Аллах не поможет: хочь молись, хочь нет. - Старик, сделав шаг, остановился. - А ить догнать-то, сынок, могешь. - Он кивнул в сторону привокзальной площади. - Беги к извозчикам да гони на Сибирский тракт через Арское поле. Туточки-то железная дорога крюк делает верст на десять. А ты напрямки на лошади-то. Тута версты три-четыре, не более.
Через несколько минут Измайлов уже сидел в пролетке позади извозчика, то и дело поторапливая его:
- Гони скорей! Гони!.. За скорость вдвойне уплачу.
- Знаю я вас, молодых-то, - ворчал бородатый извозчик, - с вас и одну-то цену не получишь. Норовите задарма.
А с ветерком-то дорого стоит. Ветерок-то тоже деньги стоит. После нее савраска-то моя цельный день еле копыта переставляет. И хвостом не махает…
"Идиот! - забушевал про себя юноша. - Контра! Сейчас лошадь твоя отмахается хвостом". И чекист схватился за пистолет. Но тут же усилием воли погасил свой гнев, вспомнив слова Гирша Олькеницкого: "Власть, которая возвышается над людьми на черных столбах безнаказанности, безответственности в своих делах, - это и есть власть мракобесия, исторически обреченная".
Шамиль достал из кармана нужную купюру и протянул ее извозчику. Тот довольно крякнул, достал кнут и стегнул лошадь: "Но! Радемая! Ну! Просыпайсь!"
Лошадь понесла во весь опор по улице, и пролетка дробно застучала по неровным булыжникам дороги. Теперь чекисту не надо было извозчика ни уговаривать, ни грозить ему оружием. "И верно ведь, - думал Измайлов, - деньги могут потягаться с насилием и страхом. Этому извозчику с его лошаденкой завтрашний день обеспечен. Да и на власть не будет в обиде". Размышляя, Шамиль пытался заглушить внутренний голос: "Лишь бы успеть! Лишь бы догнать!"
- Шамиль! Шамиль! - донесся женский голос издалека. Он и не сообразил сразу-то, что это его зовут. Сообразил всевидящий на козлах извозчик.
- Тебя, милок, кличет барышня, - не оборачиваясь, бросил он.
Юноша посмотрел назад и увидел среди редких прохожих Санию. Санию Сайфутдинову, с которой познакомился случайно, как говорится, при "исполнении". Стараниями Шамиля и его товарищей удалось спасти ее брата Ахнафа, которого бандиты пытались убрать как свидетеля. Девчонка, кажется, влюбилась в Шамиля: при виде его то бледнела, то покрывалась пунцовой краской и очень переживала. Переживала до слез, до боли в сердце. Юноша это знал. Но подобных чувств к ней не испытывал. Хотя ему было приятно и радостно, что она так трепетала при виде его, во многом, пожалуй, потому, что очень уж эта Сания была похожа на Дильбар - дочку бывшего чистопольского купца, в которую он влюбился с первого взгляда прошлой осенью. Но его любовь к ней, как любовь страстного поклонника изяществ к прекрасной статуе, была безответной. Да еще волею злого рока в перестрелке он, Измайлов, убил ее мужа, бывшего офицера контрразведки Временного правительства, вступившего в подпольную военную организацию.
Все это каждый раз проносилось перед глазами Шамиля, будто бешено раскручиваемая лента кинематографа, когда он видел Санию Сайфутдинову. И даже сейчас этого не избежал, когда все его тело, как сдавленная резина, испытывало сильное напряжение. Оттого он лишь вяло помахал ей рукой. Тем временем пролетка с Гостинодворской улицы резко повернула на Воскресенскую, и девушка исчезла из виду. Исчезла и мысль о ней. Чекиста целиком охватила томительная мысль о товарняке, о Бабаеве. Его не отвлекали ни удивленные прохожие, испуганно шарахавшиеся по сторонам при виде мчавшейся с грохотом повозки, ни даже свисток милиционера, невесть откуда вынырнувшего на Арском поле. Чекист лишь механически произнес вопросительно обернувшемуся к нему извозчику: "Гони, гони. Не останавливайся".
И когда с левой стороны замелькали деревья старинного Арского кладбища, Измайлов предупредил извозчика, чтоб тот остановился перед мостом через овраг, по дну которого шла железная дорога.
Еще за две сотни метров до моста чекист увидел черные клубы маслянистого дыма, поднимавшегося из оврага. Судя по дыму - паровоз шел быстро. В нем все оборвалось: "Не успел! При такой скорости не догонишь".
Решение пришло неожиданно.
- Гони на мост! На мосту остановись!
Чекист спрыгнул с пролетки, подбежал к краю моста, перелез через перила и, выждав, когда предпоследний вагон с открытым верхом, наполовину загруженный гравием, оказался под ним, прыгнул вниз. Упал, покатился вдоль вагона, пока резко не уперся о его металлический борт. Собственно, мост едва возвышался над паровозной трубой - и скорость падения сверху не столь была опасна, сколько скорость движения самого состава. Но Измайлов точно рассчитал момент прыжка, а гравий и вовсе этот риск свел к минимуму.
Он поднялся на ноги и увидел, что товарняк отстукивает колесами на том месте, где было крушение поезда, расследование которого и привело его сюда вновь. Чекист подошел к углу вагона и выглянул из-за борта. Ведь судя по всему, в последнем вагоне должен находиться Бабаев. И он не ошибся. Из узкой щели створок вагона высовывалась голова человека, за которым он так бешено гнался! Настороженные взгляды их встретились! Какой-то миг они глядели друг на друга. Потом одновременно подумали, что в сложившейся ситуации без пистолетного диалога не обойтись. Но противник Измайлова уже сжимал рукоятку немецкого маузера и полыхнул, выставив его перед собой, первым. Чекист успел присесть. Но тот сделал пару выстрелов, и в железном борту образовались сильные вмятины, как раз напротив его груди. И прежде чем осознать, что только надежная толщина железа спасла его от неминуемой гибели, Шамиль резко отпрянул в противоположную сторону. Выхватил пистолет, поднял его выше борта и наугад выстрелил в деревянную стенку соседнего вагона.
Только после этого выстрела юноша понял: его позиция намного лучше, чем позиция Бабаева. Когда мелкие щепы брызнули по сторонам, это тотчас понял его противник и не стал дожидаться, покуда очередная пуля, пущенная из-за металлической стенки, пригвоздит его намертво к полу. Он для острастки пустил пулю в стенку вагона и, выбрав момент, когда километровый столб прошмыгнул мимо, прыгнул.
Звука падения Бабаева чекист не слышал. Но он быстро сообразил: коль этот лжежелезнодорожник ожидал, что с моста могут прыгнуть в вагон с гравием, то уж он точно не будет отсиживаться в простреливаемом вагоне и постарается как можно быстрее покинуть его. Шамиль выглянул из вагона и увидел своего врага, поднимающегося с земли. Чекист прицелился и дважды выстрелил в согнувшуюся массивную фигуру противника. Тот плюхнулся лицом в землю. "Неужели попал!" - обрадовался он, перелезая через борт вагона. Но снопы искр, зажегшиеся бенгальскими огоньками на железном борту вагона от рикошета пуль, выпущенных Бабаевым, развеяли его надежды.
Приземлился после прыжка не совсем удачно: больно ударился коленом. Вскочил, прихрамывая побежал за своим недругом, который, не целясь, пальнув несколько раз и петляя, припустил к Арскому кладбищу. Видя, что Бабаев уходит от него, Шамиль истратил на того всю обойму патронов, но все попусту - беглец растворился в кладбищенских зарослях. Чекист кинулся за ним. Он заметил на земле и на траве капли крови. "Похоже, что я попал в него!" Но следы вскоре затерялись. Бабаеву удалось уйти от него.
И пока Измайлов добирался до чека, мысли его витали то вокруг этого сбежавшего преступника, то вокруг таинственной Зайнаб, что должна была сообщить кому-то в караван-сарае о провале Бабаева. Шамиль взглянул на часы - мать честная! время-то еще только двенадцать.
А ему казалось, что уже день на исходе. "Так я, может, успею и в караван-сарай?!"
Туда он не успел. После звонка помощника начальника вокзала Бабаева некоей Зайнаб в номера "Сибирского тракта", дежурный телефонист тотчас сообщил об этом в губчека. Брауде коротко приказала Аскару Хайретдинову:
- Срочно езжай в гостиницу, что на Сибирском тракте, и выясни, кто такая Зайнаб. Ее приметы. И сразу к караван-сараю. Там телефона-то нет. Только быстро!
Аскар кивнул.
- А вообще-то постарайся тотчас позвонить оттуда в чека. Сообщи в первую очередь приметы этой женщины. - Брауде достала из ящика стола пистолет, проверила обойму и сказала. - Будь осторожен! Алексей, возьми шестерых красноармейцев из взвода охраны - и быстро в машину.
Брауде своим женским чутьем верно определяла предстоящие события. Может, за этим прятался особый аналитический дар и основанный на нем прогноз? Но она всегда держалась со всеми ровно, без показного выпячивания своих достоинств. Авторитет среди чекистов у нее был велик. И никому из ее подчиненных не приходило в голову, что она может ошибаться. Но сама-то Вера Петровна не жила, не работала без сомнений, как, впрочем, всякий нормально мыслящий человек. Она частенько колебалась, принимая то или иное решение. Пока что эти решения были верными. Но как все сложится на этот раз…
До Старо-татарской слободы домчали быстро. Машину оставили на Сенной, рядом с соборной мечетью. Знаменитый на всю Казанскую губернию, да, пожалуй, на все Среднее Поволжье, восточный базар, бравший свое начало с этой улицы, галдел, шумел монотонным звуком разных языков, скрипом телег, звоном посуды, глухим шелестом передвигаемых вещей, топотом сапог, цоканьем копыт. Слабый ветерок доносил запах вкусных перемечей и эчпэчмака, жареного мяса. А жаркий день, казалось, усиливал эти запахи. На жизнь базара мало влияло дыхание войны, что уже грохотала по Поволжью своими орудийными колесницами. Только разве что день ото дня росли цены на базаре, но людей там от этого не убывало. Базар, как вокзал, работал без выходных. И на ночь он не закрывался. Правда, в отличие от вокзала базарную мельтешню разгоняли потемки. Но от этого базарный организм полностью не отключался, а впадал лишь в дрему - и с первыми петухами жизнь здесь вновь закипала, будто вода в котле. Теперь базарная суета могла осложнить дело. Караван-сарай - кирпичное двухэтажное здание, служившее гостиницей для приезжих, примыкало к самому базару. "И если его сейчас оцепить, то это сразу привлечет к себе внимание, - поглядывая по сторонам, размышляла Брауде. - Весть разнесется с быстротой порывистого ветра по всему базару. Если Зайнаб случайный человек, то она испугается и затаится. Ведь не у многих хватает смелости продираться через кордоны чека. Но это еще полбеды. Можно спугнуть того, кого она должна предупредить. А вдруг его нет на месте? Может же этот неизвестный выйти на базар?"
- Вот что, Алексей, - обратилась Брауде к ординарцу. - Иди-ка узнай, проживал ли Бабаев в караван-сарае? Шансов, конечно, мало. Но кто его знает… - Брауде повернулась к пожилому красноармейцу с уставшими выцветшими глазами: - А ты, Касым-абый, иди позвони, пожалуйста, по моему телефону. Узнай, нет ли сообщения от Хайретдинова о Зайнаб. И нет ли сведений от Измайлова! Я буду ждать здесь.
Вскоре вернулся Алексей и сообщил, что помощник начальника Казанского вокзала Бабаев в этой гостинице не проживал.
- Либо он жил под другой фамилией, либо этот Бабаев обитал со своим сообщником в другой гостинице, скорее всего, в "Сибирском тракте",- заключила Брауде. - Но в любом случае эта Зайнаб знает их обоих в лицо.
Зампред губчека посмотрела на часы:
- По времени эта Зайнаб должна уже появиться здесь.
Она расставила своих людей, наказав, чтоб до поры до времени никто не понял, что это оцепление вокруг гостиницы.
- А ты, Алексей, иди потолкайся у входа в караван-сарай. Если кто из женщин быстро выйдет…
Она не договорила. Из-за угла вынырнул Касым-абый. Он перевел дыхание и выпалил:
- Звонил Хайретдинов. Ее приметы: высокая, рыжеволосая, тридцати лет. Внешне - интересная особа… Вот и все…
- Ну что ж, - облегченно вздохнула Брауде, - это уже кое-что.
Прошло около получаса, и чекисты занервничали. Зайнаб не появлялась.
- Вон, вон, кажется, она, - шепнул Алексей, показывая на стройную женщину в длинном цветастом платье.
Брауде кивнула. Взяла под руку Алексея и отдала последнее распоряжение:
- Касым-абый, если что, блокируешь дверь.
Брауде с Алексеем вошли в помещение за рыжеволосой женщиной, которая сразу же направилась на второй этаж. Чувствовалось: здесь она уже была. Пройдя по коридору, остановилась у последней двери. И, не оглядываясь по сторонам, громко постучала.
Дверь никто не открыл. Она немного постояла и пошла обратно. Но дверь вдруг открылась - и из комнаты вышел высокий круглолицый молодой мужчина.
- A-а!.. Зайнабушка… Киска моя. Наконец-то. Заходи скорее. Очень соскучился по тебе… - замурлыкал мужчина, расплываясь в сладостной улыбочке.
Гостья, вихляя рельефными бедрами, вернулась назад и прошмыгнула в комнату. Но мужчина не спешил за ней, а настороженно глядел в конец коридора, чутко прислушиваясь к шагам, доносившимся с лестницы. Чекисты замерли на лестничной площадке. Наконец, когда дверь закрылась, Брауде вытащила пистолет и кивнула Алексею. Осторожно ступая на носках, они двинулись в конец коридора. Когда до комнаты оставалось несколько шагов, дверь неожиданно распахнулась и выглянул тот же мордастый мужчина.
Чекисты на какое-то мгновение замерли, но Брауде направила ствол пистолета на хозяина комнаты и негромко скомандовала:
- Выйди-ка, дружок, сюда. Мы из чека, поговорить надо.
Сытая самодовольная физиономия вмиг скривилась от страха, потом от злости. Мужчина отпрянул внутрь комнаты, и в ту же секунду дверь с грохотом захлопнулась.
Алексей рванулся к двери, но было уже поздно. Ее успели закрыть.
- Назад! От двери! - Брауде рванула своего помощника к себе. И в тот же миг выстрелы и разлетающиеся от дверей мелкие древесные фонтанчики слились воедино. Чекист отделался лишь несколькими острыми занозами в лицо.
- Выходи, дом окружен! - крикнула Брауде, плотно прижимаясь к каменной стене.
Но в ответ снова прозвучали выстрелы.
За дверью раздался грохот.
"Заваливают выход",- догадалась Брауде и выстрелила в дверь.
Из комнаты раздался женский вопль.
- Застрелю, проститутка! - по-бычьи заревел мужчина. - Подмахивала и нам, и чека! - Из-за двери доносились тяжелые пощечины.
- Кончай ты с ней! Идиот! Нашел время воспитывать, - донесся злой голос другого бандита. - Выколачивай, Бык, рамы.
Со звоном посыпались стекла. Чекисты открыли огонь по двери, чтобы помешать преступникам бежать через окно. Ведь второй этаж гостиницы не так уж высоко был над землей. К тому же рядом с окном проходила водосточная труба.
- Сдавайтесь! - крикнула Брауде.
- На-кось… - Бандит разразился трехэтажным матом.
- Ой, миленькие, я никого не предавала, - голосила за стеной женщина. - Ой, родненькие, я никого не приводила сюда. Ой, хорошие мои, я ведь не знала, кто вы такие. Ой… ой… ой…
- Хватит, сука, скулить, - грубо одернул один из бандитов. - Если хочешь жить, спускайся вниз по трубе. Ну! Живо, проститутка! И стой под окном. Жди меня. Не то - пристрелю!
Наступила тишина. Только было слышно затихающее всхлипывание женщины.
- Эй, легавые! - заорал во всю бычью глотку бандит. - В окне ваша подсадная утка! Палите таперича в ейный зад. Клизму делайте!
- Что это они там задумали? - забеспокоился Алексей. - Уж не хотят ли из нее сделать заложницу или использовать в качестве живого щита?
- Может, и так. - Брауде прислушалась и прошептала. - Ты останься здесь. Смотри в оба. Они что-то там замышляют.
Касым-абый стоял на пороге входной двери и держал под прицелом своего нагана верхнее угловое окно. Через него по водосточной трубе только что спустилась насмерть испуганная женщина и встала как вкопанная под окном. В это время из окна высунулся по пояс бандит с двумя револьверами в руках и открыл сразу из обоих стволов бешеную стрельбу. Одна из пуль, ударившись в край дверного проема, осыпала красноармейца кирпичной крошкой и, зажужжав, как шмель, унеслась в сторону. Красноармеец, инстинктивно зажмурившись, отпрянул назад. И именно в этот момент второй бандит прыгнул из окна прямо на спину Зайнаб, использовав ее в качестве своеобразного амортизационного мешка. И, уже мягко падая на землю, вернее, на несчастную женщину, мужчина, словно цирковой акробат, сделал кувырок через голову, мгновенно вскочил на ноги и понесся, обгоняя ветер, к базарной толпе. Бандит резонно рассчитал, что теперь вряд ли будут стрелять в него: ведь любой промах - и пуля достанется кому-то из невиновных. Базарная толпа, заслышав выстрелы, пришла, как растревоженный муравейник, в движение. Хоть люда тут порядком поубавилось, покуда шла стрельба, но мешочники и торговцы не успели еще спрятать свой товар в безопасное место, а потому мельтешили тут и там.
- Стреляйте по ногам! - скомандовала Брауде. - По ногам, Касым-абый, бей!
Но беглец после первых же выстрелов начал по-заячьи делать прыжки и петлять. Ранить бандита не удалось, догнать - тоже. И он вскоре растворился в толпе. Пока внимание чекистов было приковано к одному из бандитов, другой, прыгнув как на тюфяк на распластавшуюся на земле женщину, быстро поднялся и, стреляя, сиганул в другую сторону. Но красноармейцы, блокировавшие другой угол гостиницы, задержали его, несмотря на бешеное сопротивление. В перестрелке он тяжело ранил красноармейца.