Когда "информатор" Марк Дидий Фалько решает вновь вернуться к частной практике, не связанной с работой на Дворец, ему подворачивается, на первый взгляд, несложное дело – необходимо навести справки о некоей "профессиональной невесте", что уже похоронила трех мужей, и которая теперь положила глаз на римского богача Гортензия Нова.
Содержание:
-
Линдсей Дэвис "Венера из меди" 1
-
Главные действующие лица: 1
-
-
КОММЕНТАРИИ 65
Линдсей Дэвис "Венера из меди"
Моим родителям - Добро пожаловать в Кент!
Подтверждение
Продуктовый отдел Селфриджа, на поставку палтуса
"Чем палтус на блюде огромней, тем громче соседей укоры, и денег бессмысленней трата…"
Гораций Флакк , Сатиры II.2
"Наслаждайся тем, что имеешь, - говорю я, раз не могу палтуса дать голодных нахлебников стае…"
Персий Флакк , Сатиры 6
"У меня нет времени наслаждаться размышлениями о палтусах - ведь попугай грызет мой дом…"
Фалько, Сатиры I.1
Рим
Август-Сентябрь 71 г. от Р.Х.
Главные действующие лица:
Марк Дидий Фалько - "Частный информатор", пытается за посредственную работу получить честный денарий.
Елена Юстина - Его подруга, во многом его превосходящая.
Мама Фалько – (И этим сказано всё).
Майя и Юния - Две сестры Фалько (просто сумасбродка и сумасбродка, которая о себе высокого мнения).
Фамий и Гай Бебий - Зятья Фалько, о которых лучше ничего не говорить (тем более, что ничего хорошего о них и не скажешь).
Деций Камилл Вер и Юлия Юста - Патриции, родители Елены, перед коей, как они считают, Фалько в ответе за многое…
Луций Петроний Лонг - Верный друг Фалько, начальник стражи на Авентине .
Смаракт - Домовладелец Фалько, который пытается не попадаться на глаза.
Ления - Владелица прачечной "Орел", нацелилась на домовладельца Фалько (или, вернее, на его деньги).
Родан и Асиак - Костоломы Смаракта. Самые жалкие гладиаторы в Риме.
Тит Цезарь - Старший сын и соправитель императора Веспасиана . Покровительствует Фалько, когда ему разрешает:
Анакрит - Глава шпионов во дворце, ни разу не друг нашего мальчика.
Лапка, Коротышка и Человек на бочке - Люди из службы Анакрита.
Тюремная крыса - Возможно, оттуда же…
Северина Зотика - Профессиональная новобрачная (очень домолюбивая девушка).
Север Моск - Продавец бус. Ее первый муж (покойный).
Эприй – Аптекарь. Ее второй муж (покойный).
Гриттий Фронтон - Поставщик диких зверей. Ее третий муж (покойный).
Хлоя - Ее попугаиха-феминистка.
Гортензий Нов - Вольноотпущеник, теперь большая шишка в бизнесе. Жених Северины. (может, наконец, последний?)
Гортензий Феликс и Гортензий Крепито - Партнеры Нова по бизнесу (разумеется, все трое - друзья).
Сабина Поллия и Гортензия Атилия - Их жены, полагают, что Гортензий Нов был чем-то взволнован (их интерес, как могли бы сказать некоторые, несколько докучливый).
Гиацинт – Раб на побегушках в доме Гортензиев.
Виридовикс - Галльский шеф-повар, по общему мнению, пленный принц.
Антея – Посудомойка.
Косс – Посредник , знакомый Гиацинта.
Минний - Продавец подозрительно вкусных пирожных.
Лузий - Секретарь претора , подозревает всех (хитрый пройдоха).
Тюхе – Гадалка, что избегает прямых ответов.
Талия - Танцовщица, проделывает забавные штуки со змеями.
Любопытный змий Скавр - Каменотес (весь в работе).
Аппий Присцилл - Влиятельный тип, с большим количеством недвижимости (еще одна крыса).
Гай Церинт - Некто, кого знает попугай. Все время подозрительно отсутствует.
I
Крысы всегда крупнее, чем ты ожидаешь.
Сперва я его услышал: зловещее шебуршание некоего незваного гостя, достаточно близко, чтоб ощутить дискомфорт в тесноте тюремной камеры. Я поднял голову.
Мои глаза уже почти свыклись с темнотой. Как только пришелец снова зашевелился, я увидел его: серовато-коричневый, типичный самец, его розовые лапки неприятно походили на руки человеческого ребенка. Он был величиной со вставшего на дыбы кролика. Я думаю, во многих забегаловках Рима повара не откажутся заполучить в своею кастрюлю этого жирного пожирателя помоев. Потуши его с чесноком, и кто узнает сорт мяса? В дешевых трущобных обжорках возле Большого Цирка любая кость с настоящим мясом в похлебке будет желанной…
К несчастью, я был голоден, но все что могло поскрипеть у меня на зубах - лишь моя злость от пребывания тут.
Крыса небрежно ковырялась в углу среди мусора, что за месяцы скопился после предыдущих заключенных. Эти отбросы были слишком отвратительными, чтобы я рылся в них. Крысюк казалось, заметил меня, когда я поднял глаза, но на самом деле даже не насторожился. Я догадывался, что если буду лежать неподвижно, он может решить, что я тоже куча старого тряпья, и полезет ее исследовать. Но если бы я шевельнул ногами, это бы его вспугнуло.
Как бы то ни было, крыса все равно будет бегать по моим ногам.
Я пребывал в Латомийской тюрьме, вместе с различными мелкими уголовниками, которые не могли позволить себе адвоката, и всеми карманниками с Форума, что хотели отдохнуть от своих жен. Все могло быть и хуже. Можно было бы оказаться в Мамертине – месте краткосрочного пребывания для политических заключенных, с ее подземельями в двенадцать футов глубиной, откуда единственный выход для человека без связей был только вниз, в Гадес. Здесь, по крайней мере, у нас было чем развлечься: божба старых каторжников страстно клянущих Субуру, и дикие приступы белой горячки у безнадежных пьяниц. В Мамертине ничто не нарушает монотонность существования, пока не войдет общественный душитель, чтобы измерить вашу шею.
В Мамертине нет крыс. Тюремщики не будут откармливать приговоренного к смерти, поэтому грызунам объедков не достается. Крысы знают такие вещи. Кроме того, все должно быть чистенько, на случай, если какие-нибудь надутые как павлины сенаторы, имеющие друзей-идиотов, что оскорбили императора, захотят туда заглянуть и поведать новости с Форума. Только здесь, в Латимии, среди социальных отбросов, заключенный может наслаждаться волнующим ожиданием, когда его усатый сокамерник развернется и запустит свои зубы ему в голень…
Латимию заполнял случайный сброд, она была построена для содержания массы заключенных из охваченных беспорядками провинций. Иноземцы были здесь обычным делом. Но любая заноза, что посмела надоедать коррумпированному бюрократу, могла закончить свой путь здесь, что со мной и произошло, и теперь я наблюдал, как растут мои ногти и мрачно размышлял о сём заведении. Обвинение против меня (поскольку у ублюдка, что спровадил меня в тюрьму, было заготовлено обвинение на каждого) было обычным: я совершил главную ошибку, превзойдя главного шпиона императора. Этот мстительный интриган звался Анакритом. Ранее, этим же летом, он был направлен в Кампанию на задание. А когда он его провалил, император Веспасиан послал меня, чтобы закончить работу, которую я с ловкостью и выполнил. Анакрит отреагировал, как обычно поступает некомпетентное должностное лицо с младшим по чину, проявившим себя: он публично пожелал мне удачи, а при первой же возможности наподдал мне под зад.
Он уловил меня за незначительной ошибкой в бухгалтерской отчетности: он утверждал, что я украл немного казенного свинца - а все, что я сделал, взял его, чтоб моя маскировка была достовернее. Я был готов выплатить деньги, что я получил в обмен на этот металл, если кто-нибудь потребовал бы их с меня. Анакрит не дал мне ни единого шанса, я был брошен в Латимию, и до сих пор никто не удосужился позвать судью, чтоб тот выслушал мои оправдания. Скоро сентябрь, большая часть судов не будет заседать, и все новые дела будут отложены до Нового года…
Я получил по заслугам. Когда-то я знавал лучшее занятие, чем плескаться в политической помойке. Я был частным информатором. За пять лет я не занимался ничем более опасным, чем разыскивать неверных супругов и торгашей-мошенников. Счастливое время: прогуливайся себе туда-сюда по солнышку и помогай торговцам с их семейными неурядицами. Некоторые из моих клиентов были женщинами (а кое-кто из них были весьма привлекательны). Кроме того, частные клиенты платили по счетам. (В отличие от дворца, который придирался из-за каждых невинных расходов.) Если мне когда-нибудь удастся вернуть себе свободу, то перспектива снова работать на себя самого, была весьма привлекательна.
Три дня в тюрьме испортили мой беспечный характер. Мне было скучно. Я становился все более угрюмым. Так же я страдал и физически: рана в боку от меча - одна из тех небольших телесных ран, которые воспаляются в самое неподходящее время. Моя мать присылала мне горячие обеды, чтоб скрасить мою жизнь, но тюремщик забирал себе все мясо. Два человека пытались вытащить меня, оба одинаково безуспешно. Один из них был дружественно настроенным ко мне сенатором, он пытался донести весть о моем положении до Веспасиана, в ему аудиенции было отказано стараниями Анакрита. Другой мой друг - Петроний Лонг. Петроний, командир Авентинской стражи, пришел в тюрьму с амфорой вина под мышкой и попытался действовать через тюремщика - только, чтобы найти себя лежащим прямо посреди улицы с разбитой амфорой. Анакрит сумел отравить даже наши обычные соседские дружественные услуги друг-другу. Так, благодаря ревности главного шпиона, все выглядело, будто я никогда не смогу вновь стать свободным гражданином…
Дверь распахнулась. Голос проскрипел: "Дидий Фалько, кто-то тебя любит несмотря ни на что! Поднимай свою задницу и вали отсюда…"
Когда я с трудом поднимался, крыса пробежала по моей ноге.
II
Мои неприятности закончились, отчасти.
Когда я ковылял через приемную, тюремщик закрывал тяжелую шнурованную сумку, улыбаясь, как будто это был день его именин. Даже его грязных помощников, казалось, впечатлил размер взятки. Мигая от дневного света, я разглядел маленькую, тощую, прямой фигурку, которая встретила меня с презрительным фырканьем.
Римское общество справедливо. Существует множество провинциальных болот, где префекты держат своих преступников в цепях, обрекая их на пытки, если другие развлечения надоедают. Но в Риме, если ты совершил ужасный проступок - или, как дурак, признался - каждый подозреваемый имеет право найти того, кто за него поручится.
– Привет, мам!
Было бы грубо пожелать себе вернуться обратно в камеру к крысе.
Выражение ее лица обвиняло меня в том, что я такой же дегенерат, как и мой отец, хотя даже мой отец (который сбежал с рыжей бабёнкой и оставил бедную ма с семью детьми) никогда не позволил бы себе оказаться в тюрьме… К счастью, моя мать превыше всего ставила честь семьи, чтобы высказать, что она обо мне думает, при посторонних, поэтому она вместо этого просто поблагодарила тюремщика за заботу о сыночке.
– Анакрит, кажется, забыл о тебе, Фалько! – тюремщик надо мной издевался.
– Таково было его намерение, по-видимому.
– Он ничего не говорил об освобождении под залог до суда…
– Он ничего не говорил и о самом суде, – прорычал я. – Держать меня без суда столь же незаконно, как отказать в освобождении под залог!
– Ну, если он решит выдвинуть обвинения…
– Только свистни! - заверил его я. – Я вернусь, выглядя невинным в свою камеру прежде, чем вакханка дважды стукнет в свой бубен.
– Точно, Фалько?
– Разумеется! – я получал наслаждение от вранья.
На улице я сделал глубокий вдох свободы, о котором сразу пожалел. Это был август. Мы стояли перед Форумом. Вокруг трибуны атмосфера была почти столь же душной, как в недрах Латимии.
Большинство аристократов сбежало от этой духоты в летние виллы, но для тех из нас, кто принадлежал к более грубому сословию, жизнь в Риме замедлилась до полусонного состояния. Любое движение в такую жару было невыносимо.
Мать осмотрела своего сынулю-рецидивиста, глядя без всякого восторга.
– Просто недоразумение, ма… - я попытался стереть со своего лица досадливое выражение; частному информатору с крутой репутацией быть спасенным своей мамочкой, как-то несолидно.
– Кто обеспечил столь солидный выкуп? Елена?
Я спросил, имея в виду свою подругу, с избытком наделенную всяческими достоинствами, которую мне удалось приобрести шесть месяцев назад, взамен прежней череды потертых циркачек и цветочниц.
– Нет, залог оплатила я; Елена побеспокоилась об оплате твоего жилища…
Мое сердце упало от такой солидарной поддержки со стороны женщин, что-либо значащих в моей жизни. Я знал, что за все придется заплатить, и не только деньгами.
– Не беспокойся о деньгах.
Тон моей матери свидетельствовал, что с таким сыночком, как я, ей приходится все свои с сбережения держать постоянно под рукой.
– Пошли со мной домой, тебя дожидается отличный обед…
Она, должно быть, планировала цепко держать меня под стражей; а я планировал быть вольной птицей.
– Мне нужно увидеться с Еленой, ма…
В обычной ситуации было бы неразумно для холостяка, которого только что выкупила из тюрьмы его маленькая старая мамочка, сообщить о намерении сбежать к другой женщине. Но моя мать кивнула. Во-первых, Елена Юстина была дочерью сенатора, так что посещение таких высокопоставленных дам считается привилегией для подобных мне, а не, как обычно выражаются матери, развратом. Кроме того, вследствие несчастного случая на лестнице, у Елены только что случился выкидыш, мы потеряли нашего ребенка. В глазах всех моих родственниц я, по-прежнему, выглядел безрассудным бездельником, но, ради Елены, и большинство с этим согласится, в настоящее время я был обязан посещать ее при каждой возможности.
– Пойдем со мной! - стал настаивать я.
– Не будь дураком! – моя мать подняла меня на смех. – Это тебя Елена хочет видеть!
Новость не придала мне уверенности.