– У меня служебная квартира в здании управления. Алексей Николаевич знает, где это.
– Пусть Кривцов тоже не уходит, – попросил полковника Лыков. И пояснил товарищу: – Это адъютант ГЖУ. Толковый!
Остаток пути сыщик проговорил с Барановым. Тот оказался умным спокойным человеком, хорошо знающим Ригу. Единственное, что смущало Петра Михайловича, это отсутствие опыта в контршпионаже. Но Таубе его успокоил. Такого опыта, сказал он, нет во всей империи, и равняться не на кого. Будете учиться на собственных ошибках.
Еще Алексей спросил у подполковника, не родственник ли он бывшему нижегородскому губернатору генерал-лейтенанту Баранову. Того недавно назначили сенатором, сняв с губернии. Хорошо зная генерала, сыщик не сомневался, что тот закиснет без настоящей службы… Петр Михайлович ответил, что они однофамильцы. Мало ли на Руси Барановых?
Таубе успел рассказать и о Троцком. Он туркестанец, а сейчас это билет наверх. Новый военный министр сам служил в Полуденном краю и потащит своих. Виталий Николаевич получил Георгия третьей степени за штурм Андижана. Очень любит рассказывать об этом. Начинает всегда одной и той же фразой: "Это было так рано, что черти, как говорится, еще не начали биться на кулачки…". При этом грамотный военный, был помощником Драгомирова, а ужиться с сумасбродным гением нелегко.
На вокзале компания разделилась. Лыков и Зволянский отправились в Замок за несессером Сергея Эрастовича. Остальные разъехались по своим делам.
Поезд Зволянского отправлялся с Двинского вокзала в полночь. Два полицейских чиновника не спеша поужинали. Алексей повел начальника на Бастионный бульвар, где в доме номер два располагались знаменитые винные и устричные комнаты Отто Шварца. Директор опять наелся до отвала. Посадив его в вагон, сыщик вернулся в Замок к барону Таубе. Там его уже заждались. Вместе с полковником бодрствовал и губернатор.
– Долго гуляешь, Леша, – упрекнул друга Виктор.
– Не мог же я не проводить Зволянского. Прямо с вокзала – к тебе.
– Ладно. Платон Ануфриевич выследил филеров. Они вели меня до самой квартиры, вдвоем. Значит, объектом их интереса был именно я.
– Куда филеры пошли для доклада?
– В посредническую контору "Кайзергоф" на бульваре Наследника.
– Ага! Там их начальство. Что сказали жандармы?
– Они хорошо знают эту лавочку. Контора лишь прикрытие. Директор – некий барон Экеспарре. Настоящая его должность – помощник германского резидента в Риге.
– Немцы! – оживился Лыков. – Все-таки немцы.
– Почему все-таки? – не согласился Таубе. – Да, следили за мной они. Вполне объяснимо, между прочим. Приехал человек, который у русских занимается разведкой, вот его и пасли. А кто заседает в "Дюне", это совсем другой вопрос. Я вот по сию пору думаю на англичан. Но Владимир Дмитриевич со мной спорит.
Они порассуждали об этом немного, и Лыков ушел в гостиницу. Было темно. Небо затянули облака, а фонари городская дума уже отключила до июля. У здания старой гауптвахты за сыщиком кто-то увязался. Он нащупал в кармане бронзовый кастет, подарок Благово. Но "хвост" держал дистанцию. Интересно, чей это человек, подумал сыщик. Немцев? Выслеживают Таубе и заодно его спутников? Полдня приятели пробыли вдвоем. После этого Алексея взяли в разработку? Неприятно, ежели так. А может, это из-за Зволянского? Директор Департамента полиции, прибыл в Ригу вроде бы с понятной целью: отвез семью на море. Его подчиненный по роду службы сопровождал его целый день, угощал устрицами. На всякий случай Зволянского отследили, тоже усадили в поезд. Тогда завтра "хвоста" за Лыковым быть не должно: его действия объяснимы.
Сыщик благополучно добрался до Александровской, 25. Спать он лег с больной головой. Ох уж эти погреба… Накормил шефа и сам переел. И перепил. Нужно завтра устроить атлетическую разминку в усиленном режиме.
Утром Лыкову пришлось сначала явиться в Христорождественский собор. Он совсем забыл за хлопотами, что 14 мая – высокоторжественный день. А именно день священного коронования Их Императорских Величеств. Три года назад Алексей присутствовал на коронации в качестве охранника и получил медаль… В соборе прошла божественная литургия, а по окончании ее – благодарственный молебен. Отстояв свое, сыщик вернулся в гостиницу снять награды. По дороге тщательно проверялся, но "хвоста" за собой не обнаружил. Он ввалился в Полицейские казармы пораньше и стал тягать железо. Ну-ка, миноги с устрицами, вон из организма! К приходу первой смены городовых сыщик уже разогрелся. Мышцы приятно гудели. Навесив на гриф дополнительные мешки с дробью, питерец осторожно попробовал поднять двадцать пудов. Получилось. Раньше он жал и двадцать пять, и двадцать семь, но после сорока лет начал уменьшать веса. Гляди-ка ты, не совсем еще старичок…
В хорошем расположении духа надворный советник предстал перед городовыми. Андрея Иванова он увидел сразу. Немудрено: тот был на голову выше остальных. Шея как у быка, огромная грудная клетка. Плечи неправдоподобно широкие, руки красные, волосатые. От одного вида кулаков оторопь возьмет обычного человека. Ай да парень… Лыков встречал немало гигантов, этот был далеко не первый. Но впечатление он производил серьезное. Если состязаться с ним на силу, придется нелегко.
Три десятка молодцов стояли во фрунт и пялились на начальство. Алексей был в борцовском трико, шары бицепсов переливались, как ртуть.
– Ребята, я надворный советник Лыков, – сказал он. – Приехал из Петербурга, из Департамента полиции. Буду учить вас атлетическим приемам самозащиты. Все понимают, что это такое?
– Ну, как надо драться… – проговорил белобрысый русак с простоватым лицом.
– Правильно, – одобрил сыщик. – Вы люди опытные, в армии служили, жуликов ловили. Иной думает, что все превзошел, так его и научить уже нечему. А? Кто из вас такого мнения?
Служивые молчали, переминаясь с ноги на ногу.
– Ваше высокоблагородие, я так думаю! – смело выкрикнул плечистый парень на три вершка выше Лыкова.
– Кто?
– Городовой Корчагин.
– А как зовут?
– Мироном.
– Мирон, а по отчеству?
– Мирон Семенович.
– Выходи сюда.
Парень встал напротив чиновника, подобрался.
– Значит, Мирон Семеныч, ты и без меня все умеешь? И нож отбить, и с ног повалить?
– Справлялся до сих пор, ваше высокоблагородие.
– Ну покажи. Вот, к примеру, я на тебя нападаю. Тебе надо арестовать меня.
– Боюсь, помну! – хмыкнул Корчагин. С юмором человек…
– Не бойся. Я же сам напросился. Представь, что перед тобой мазурик.
– Ну ежели мазурик, тогда я вот так…
Городовой шагнул вперед и попытался схватить Лыкова за ворот. Тот легко отстранился и оттолкнул нападавшего. Вроде бы несильно, но Корчагин пролетел несколько шагов и едва не упал.
Городовые загоготали.
– Еще раз, – скомандовал сыщик. – Резче, быстрее!
Корчагин прыгнул на него и, обняв за пояс, подставил подножку. Но сыщик не упал. Он оторвал парня от пола и перекинул через голову на мат. Аккуратно, чтобы не зашибся.
Городовой вскочил, красный от досады. Его товарищи уже не смеялись, наблюдали во все глаза.
Корчагин снова пошел в атаку. Несколько рывков, обманных движений. Вот он взял надворного советника в обхват и пробовал повалить. Тот стоял как вкопанный.
– Теперь смотрите. Я могу ударить его слева в печень, вот так.
Лыков показал. Городовой стоял, пускал пузыри, но вырваться у него не получалось.
– Или снизу в подбородок – в боксе это называется уперкот. Или подножка, передняя, задняя, без разницы. А можно просто бросить через плечо. Пока очухается, вы его уже свяжете.
Мелькнули в воздухе ноги, и Корчагин оказался на полу. Пристыженный, он поднялся и замер по стойке смирно.
– Ну, Мирон Семенович, понял теперь, что тебе есть чему учиться?
– Так точно, ваше высокоблагородие…
– А представь, что подойдут к тебе двое или трое. И тут есть артикулы, как им противостоять. Тоже покажу. Главное, смотрите в оба, запоминайте. Пригодится!
Вперед выступил бойкий русак:
– Ваше высокоблагородие, это все артикулы, приемы сиречь. А ежели против силы большой, а? Там артикулы не помогут, против силы-то.
– Почему не помогут? – удивился сыщик.
– Да вот сомнения берут. Не меня одного, нас всех. К примеру, как с Андрюхой Ивановым управиться? Медведь же, не человек! Какой против него может быть артикул?
– А если я его сперва приемом поборю, а потом и на силу одолею?
Городовые засмеялись, и громче всех сам Иванов.
– Зря гогочете, сначала посмотрите.
Ребята залились уже истеричным смехом.
Сыщик подошел к гиганту, глянул на него снизу вверх. Ой-ё-ёй… Лишь раз в жизни Алексею встретился человек сильнее его, грузчик-татарин из Нижнего Новгорода. Еще попался равный по силе, которого удалось одолеть в драке – это случилось в Туркестане. Да однажды на Сахалине отыскался богатырь, который поборол медведя. На глазах у каторги! Возможно, по физической силе он и превосходил Лыкова, но тот не успел это выяснить. Просто забил до смерти за убийство друга. И вот теперь городовой Иванов. Вряд ли он крепче тех, предыдущих, побитых силачей. Но вдруг? Начнешь с ним состязаться и опозоришься. Зато, если одолеешь, можно спросить насчет Язепа Титуса. Пристав Вильбоа утверждал, что парень – самый сведущий человек в тайнах Московского форштадта.
– Ну что, детинушка, колокольни деверь! Как будем силой меряться?
– Как угодно вашему высокоблагородию, – ответил соперник. – Мне все едино, один черт победю.
– Назовись.
– Андрей Иванов.
– А по отчеству?
– Андрей Андреич.
– Давай только прежде уговоримся, Андрей Андреич. Ежели одолеешь меня, я буду перед всеми петухом петь. Согласны, ребята?
– А то! – закричали городовые. – Охота же посмотреть, как ихнее высокоблагородие птичьим голосом владеет!
– Ну а ежели я тебя одолею, ты мне честно ответишь на один вопрос. Договорились?
– Какой вопрос? – насторожился гигант.
– До службы относится. Надо мне кое-что выяснить насчет того, что в действительности происходит в твоем форштадте.
Иванов задумался. Видно было, что он опасается вопросов от начальства. Понятно: мало ли что знает человек? Не все из этого следует докладывать по команде.
– Ну? Чем ты рискуешь?
– А! – тряхнул головой парень. – Согласный.
– Только ответ должен быть честным. Дай в том при всех обещание.
Стоявшие рядом люди не поняли, о чем речь, и начали друг друга переспрашивать. Иванов сказал, перекрывая их голоса:
– Обещаю, что отвечу честно. Что бы вы ни спросили.
– По рукам! Начнем, что ли.
Однажды в ранней молодости Лыков победил уголовного по кличке Тунгус, придавив его за шею. Вот способ показать силу…
Соперники встали друг напротив друга, присмотрелись. Через секунду сыщик напал. Он положил руки на затылок городовому и сцепил пальцы в замок. Тот понял его маневр и сделал то же самое. Для этого ему пришлось пригнуться. Борцы потоптались немного, приладились и налегли.
Шея у Лыкова сразу затрещала. Он зашатался, но уперся правильно и не упал, удержался. Обычно у силачей из народа слабые ноги, они хуже развиты, чем плечевой пояс. На это и сделал расчет сыщик. Почувствовав, что стоит прочно, он перестал сдерживать себя и вложил в жим всю мощь, на которую был способен.
Это длилось тридцать секунд, может быть, чуть дольше. У Алексея перед глазами пошли красные круги, шея готова была оторваться вместе с головой… Потом во рту появился соленый привкус крови. Потом зазвенело в ушах. Противник все стоял, сыщик все давил. Наконец городовой вскрикнул и всей тушей рухнул на пол. В зале повисла необычайная тишина. Публика оторопела, не веря своим глазам.
Кое-как придя в себя, Алексей испугался за соперника. Он нагнулся над ним и перевернул вверх лицом.
– Андрей Андреич, ты как? Все в порядке?
Тот захлебывался кровью, что хлестала у него из носа.
– Быстро в умывальню!
Другие городовые подхватили товарища с пола и потащили к раковине. Лыков шел следом на ватных ногах, его мотало, как пьяного. Из носа надворного советника тоже капало. Ай да Иванов! Дал начальству скипидару.
– Ребята, десять минут перекур, – объявил он. – Нам с Андрей Андреичем передохнуть надо…
Когда Иванов умылся и отдышался, то подошел к сыщику. Видно было, что он спёк рака.
– Ай да ваше высокоблагородие. Наказали дурака за бахвальство. Никогда прежде такого не было, вот я и того, зазнался, стало быть. Спасибо за науку.
– Ладно, не переживай. Помнишь наш уговор?
Гигант потер шею, поморщился и ответил:
– Так точно. Спрашивайте.
– Я дознаю убийство одного человека. С ведома господина рижского полицмейстера. Зовут Язеп Титус. Знал ты его?
– Знал.
– Что о нем скажешь?
– Мазурик, каких мало. Мать-отца объегорит за-ради денег, вот что это был за человек.
– Тем не менее я хочу знать, кто его зарезал. Ты слышал, кстати, что с ним случилось?
– Говорили, в Задвинье его нашли.
– Да. Но до того он часто бывал в твоем околотке и вообще в Московском форштадте. Так ведь?
– Бывал, – кивнул городовой и охнул: – Ой! Льду бы надо приложить… После вашего захвату…
– Чем он занимался?
– Наводчик он был, ваше высокоблагородие. И еще барыжничал. Кто что сопрет, сразу к нему шел. Язеп ловкий был, надо признать. Вещь сразу в Митаву сплавлял или даже в Варшаву. Там ее другие барыги продадут, выгоду разделят. Воры потому очень в Титусе нуждались.
– С кем он был связан?
– Да со всеми крупными. Мелочь не признавал, важничал.
– Понятно. Теперь сам вопрос: кто его убил?
Гигант пожал плечами:
– Не могу знать. Не в моем околотке случилось.
– Но разговоры-то ходят, кто-то что-то мог сказать…
Иванов молчал, глядел в сторону.
– Андрей Андреич, ты же обещание давал!
– Ну был один разговор. Передали мне третьего дня.
– Не тяни кота за хвост, рассказывай.
– В пивной Лямиса на Столбовой улице случилось. Зашел парень. Да не парень даже, а малец, лет семнадцати всего. В шинельке был железнодорожной.
Лыков насторожился. У Язепа в кулаке нашли пуговицу от такой шинели!
– Заказал он пива и подсел к тамошним мужикам, – продолжил служивый.
– Не бывал он там прежде? – уточнил сыщик.
– Никогда. Ну, подсел. Слово за слово, и вдруг сказал тот малец, что Язепа Титуса зарезал Вовка Рейтар! Вот так и объявил, ни с того ни с сего. Будто кто его за язык тянул.
– Странно. В пивной незнакомым людям такие вещи рассказывать. Зачем?
– Вот и я не пойму зачем, – насупился Иванов. – Люди у нас сами знаете какие. В чужие дела нос не суй! Вот такие люди. А этот…
– Дальше что было?
– А дальше он ушел.
– Так. Но за что Рейтар казнил Язепа, мальчишка пояснил?
– Да. Будто бы барыга взял у маза вещицы две-три, но хорошие. И обещал, стало быть, в деньги обернуть. А потом пропал. Убег с ними в Задвинье. Ну, Вовка подождал-подождал, да и кончилось у него терпение. Наказал вора.
– Сам ты что об этом думаешь?
– Да некогда мне о всякой ерунде думать. Меня это не касается, и чего башку ломать?
– А все-таки. Похоже это на Титуса и на Рейтарова?
– Ну, похоже.
– Стало быть, так могло случиться?
– Могло.
Сыщик задумался. Потом спросил:
– Скажи еще, как парнишка выглядел?
– А я знаю? Меня там не было.
– Ты же спрашивал у тех, кто был.
– Спросил, конечно. Ничего приметного. Росту среднего, чернявый, одет бедно. Шинелька вот железнодорожная и фуражка. Молоденький уж больно. Только это и бросилось в глаза, что молокосос, а такие вещи говорит.
Сыщик и городовой помолчали. Вдруг Иванов оживился:
– Да, вот еще что, ваше высокоблагородие. Тот, кто мне рассказывал, отметил. Парень-то сказал: Язеп сбежал от Вовки Рейтара в Пардаугаву. О как!
Лыков недоуменно спросил:
– И что? Пардаугава где находится?
– Так латыши называют Задвинье.
– А почему ты это выделяешь? Поясни, я же не местный.
– Мало кто в Риге так скажет. Даже сами латыши скорее назовут или Митавским форштадтом, или Митавской частью. Немцы скажут Митав тейле, русские – Задвинье. А так, чтоб Пардаугава… Только тот латыш, который это… ну, думает, что их нация принижена.
– То есть?
– Ну, знаете, есть такие. Нарочно на своем языке говорят, газеты только латышские читают, всех прочих называют завоевателями.
– А! Националисты?
– Так точно. Даугава – это по-ихнему Двина. А Пардаугава – то, что за речкой. И парень тот нарочно сказал на своей тарабарщине, чтобы нас, русских, уколоть.
– Понял. Молодец, Андрей Андреевич! Соображает твоя голова. Спасибо, это может быть важно.
– Рад стараться.
– Чем все кончилось? Спор возник или начали его о деталях расспрашивать?
– Нет, ничего такого. Выпил пива да пошел.
– И все?
– И все. Больше не имею ничего добавить. Не в моем околотке было, а то бы конечно…
– Скажи, Андрей, а кто сыщика Говорухина зарезал? – неожиданно для самого себя спросил Лыков.
Лицо городового сразу окаменело.
– Это, ваше высокоблагородие, уже другой вопрос. А мы только на один боролись.
Надворный советник уходил с занятия задумчивый. Мальчишка в железнодорожной шинели. Националист. Ни с того ни с сего в пивной начал с незнакомыми людьми рискованный разговор. Так не бывает. Что-то тут есть подозрительное, даже неправдоподобное. Но подсказку надо проверить.
Вот только как это сделать? Дать задание Растегаеву с Никифоровым? Долгий путь. Быстрее будет самому.
Лыков поймал извозчика и приказал ему:
– На Тургеневскую, в пивную Мунге.
Возница посмотрел на седока с недоумением. Чисто одетый господин, замашки барские. Что ему нужно в такой дыре? Но спорить не стал и хлестнул лошадь.
Тургеневская улица находится между Амбарной и Смоленской, близко от Гостиного двора. Нужная Лыкову пивная располагалась на берегу Двины. Он велел ваньке обождать и смело вошел в заведение.
Дорогу ему преградил рослый детина в армяке.
– Это кто еще? Мы фараонов не пускаем.
– К Вовке Рейтару.
– Не знаю такого.
Сыщик взял парня за ворот, пригнул к земле и повел за собой. Как собаку на коротком поводке. Тот пыхтел и безуспешно вырывался.
Внутри пивная оказалась обычным заведением такого рода. Их тысячи в России, грязных, неуютных. В центре зала за большим столом восседал мужчина лет тридцати пяти, одетый чище других. Лицо властное, взгляд совсем даже неглупый. Вокруг расположились четверо подручных. Все пили водку и закусывали, разговаривая вполголоса.
Появление незнакомца с охранником "на привязи" заставило их замолчать. Несколько человек вскочили, кто-то полез в карман с недобрым видом. Но главарь и бровью не шевельнул. Он ковырялся в еде и косился на Лыкова со спокойным любопытством.
Сыщик отпустил пленного и сел напротив маза. Они встретились взглядами. Рейтар спросил:
– Ну и кто ты такой?