* * *
Оуэн принял протянутый кубок и пригубил вино. Лучшего ему отведывать не приходилось даже за столом старого герцога. Лорд-канцлер и архиепископ Йоркский принимал его как знатного господина, а Оуэн меж тем не представлял, зачем он здесь.
Джон Торсби откинулся на спинку стула, с удовольствием потягивая вино. Рядом потрескивал огонь в камине, согревая личные покои. В бликах пламени гобелены дарили теплые цвета ярких красок.
Одноглазый Оуэн не имел возможности рассмотреть гобелены скрытно, ему нужно было обязательно повертеть головой в ту и другую сторону, особенно влево. Оставалось одно: не делать ничего украдкой. Похвали человека, похвалив его вещи. Бывший стрелок повернул голову, пытаясь охватить одним глазом всю комнату. Охота на вепря начиналась слева от двери, продолжалась по всей комнате и заканчивалась пиром в большом зале, где победителю вручалась голова зверя. Сюжет был собран из отдельных гобеленов, сотканных специально для этого помещения, ибо размер их подходил идеально.
- Изумительные гобелены. Думаю, это норманнская работа. Мелкое плетение, насыщенный зеленый цвет… Да, наверняка норманны.
Джон Торсби улыбнулся.
- Я вижу, вы не все свое время в Нормандии провели на поле брани.
- Как и вы за столом переговоров.
Оуэн усмехнулся. Он считал, что не должен робеть от оказанной чести - разделить бокал вина с самим лорд-канцлером в его личных покоях.
- Вы смелый валлиец, Оуэн Арчер. И легко приспосабливаетесь к обстановке. Когда старый герцог попросил меня взять вас к себе на службу, я решил, что у него от боли помутился рассудок. Последние дни его были очень тяжелыми, вы, наверное, знаете.
Оуэн кивнул. Ланкастер умирал в муках. Мастер Роглио рассказывал, что плоть старого герцога пожирала саму себя изнутри, так что под конец он мог глотать только воду, которая покидала его тело кровавым потоком. Оуэна тронуло, что, несмотря на такие страдания, его господин вспомнил о нем.
- Он научил вас слушать, наблюдать и запоминать. - Торсби внимательно разглядывал Оуэна поверх бокала. - Я прав?
- Да, милорд.
- Такое большое доверие могло вскружить голову обычному лучнику. - Торсби не сводил неподвижного взгляда со своего гостя.
Архиепископ держался непринужденно. Оуэн решил, что скрытничать сейчас ни к чему.
- Когда я потерял один глаз, я решил, что мне конец. Доверие моего лорда подняло меня из отчаяния. Он подарил мне смысл существования, когда я уже думал, что никуда не гожусь. Я просто обязан ему жизнью.
- Ему - да, - кивнул Торсби, - а вот мне вы ничем не обязаны. Я просто раздумываю о возможности выполнить последнюю просьбу старого друга.
- Вы могли бы проигнорировать ее, о чем знал бы только Бог.
Торсби удивленно приподнял брови, и на его губах заиграла усмешка.
- Вы считаете, что архиепископ Йоркский может обмануть человека на смертном одре?
- Если решит, что так будет лучше для души, о которой он заботится.
Торсби отставил бокал и наклонился вперед, положив руки на колени. На его пальце сияло кольцо архиепископа, на канцлерской цепи играли отблески пламени.
- Ваши слова меня радуют, Оуэн Арчер. Я склонен думать, что могу вам доверять.
- Как архиепископ или как лорд-канцлер?
- И то и другое. Дело касается Йорка. И двух рыцарей, безвременно умерших в аббатстве Святой Марии. Знаете такое аббатство?
Оуэн отрицательно покачал головой.
- Хорошо. Мне нужен человек, который сможет судить объективно. Наводите справки, записывайте факты, а потом докладывайте мне. - Архиепископ подлил себе вина и жестом пригласил Оуэна последовать его примеру. - Обойдемся сегодня без слуг. Я пожелал, чтобы в этот вечер здесь не было ничьих других ушей, кроме наших.
Оуэн наполнил свой бокал и откинулся на стуле, готовясь выслушать историю.
- Должен сказать, новый герцог Ланкастер заинтересован в вас. Вы могли бы преуспеть на службе у Гонта, и о будущем не пришлось бы беспокоиться - не то что со мной. Моя должность выборная, а он сын короля и герцог Ланкастер пожизненно. Я говорю это вам потому, что у вас, возможно, будет повод с ним побеседовать. Второй рыцарь, замешанный в этом деле, был одним из людей Гонта.
Оуэн призадумался. Гонт был опасный человек, известный своим коварством. Бывший лучник отлично представлял, какого сорта поручения Гонт мог ему давать. Служба этому господину стала бы почетной, но не очень честной. Во всяком случае для Оуэна. Не для того Бог возродил его из пепла, чтобы он теперь обделывал темные делишки.
- Я польщен, что двое таких всесильных вельмож предлагают мне службу, и я благодарен вам за то, что вы даете мне возможность выбора. Предпочитаю служить архиепископу и лорд-канцлеру. Служба у вас мне больше по душе.
Торсби склонил голову набок.
- Как вижу, в вас нет честолюбия. Но в те круги, где вы сейчас вращаетесь, вас привел каприз судьбы. Будьте осторожны. - Взгляд его был серьезен, почти тревожен.
Слепой глаз Оуэна вдруг закололи сотни иголок, раскаленных и острых. Он давно привык считать эти приступы своего рода предупреждением, дурным предзнаменованием.
- Я всегда осторожен, милорд, и знаю свое место.
- Не сомневаюсь, Оуэн Арчер, что это так.
Торсби поднялся, поправил кочергой поленья в камине и вернулся на место.
Оуэн отставил бокал с вином. Он хотел, чтобы голова оставалась ясной.
Торсби тоже отодвинул бокал.
- Головоломка начинается следующим образом. Сэр Джеффри Монтейн, покинув свиту Черного Принца, совершает паломничество в Йорк, чтобы искупить какой-то прошлый грех. Мы не знаем, какой именно, ибо на службе у принца Монтейн вел себя безукоризненно. Вероятно, что-то из его далекого прошлого. Прежде чем поступить на службу к принцу, он сражался под знаменами сэра Роберта Д'Арби из Фрейторп Хадден, поместья, расположенного неподалеку от Йорка. То, что Монтейн выбрал аббатство Святой Марии для совершения паломничества, предполагает, что его грех связан со службой у Д'Арби. Итак. Он появляется в Йорке незадолго до Рождества, а через несколько недель заболевает тифом - видно, путешествие на север подорвало его силы, открылась старая рана и вернулась болезнь, которую он перенес во Франции. Все это со слов лекаря аббатства, брата Вульфстана. А через три дня Монтейн умирает.
Торсби смолк.
Оуэн не увидел в этой истории ничего странного.
- Тиф часто смертелен.
- Согласен. Насколько я знаю, после ранения вы помогали военному лекарю. Часто доводилось выхаживать тифозных больных?
- Часто.
- Мастер Уэрдингтон хвалил вас за сострадание.
- Да я сам переболел всего за год до этого и понимал, как страдают больные.
Архиепископ кивнул.
- Кончина Монтейна осталась бы незамеченной, если бы за один только месяц в аббатстве не случилась еще одна смерть. Сэр Освальд Фицуильям из Линкольна, значимое лицо в аббатстве, искал там уединения, дабы замаливать грехи - какие именно, легко могли догадаться все те, кто его знал. Вскоре после Святок он простудился, болезнь все усиливалась. Он сильно потел, жаловался на боли в руках и ногах, иногда терял сознание, бредил. Через несколько дней он умер. Почти такая же смерть, как у Монтейна.
- Почти такая же? Но его случай совсем не похож на тиф.
- Перед кончиной Монтейн страдал точно так же.
- А не мог лекарь отравить обоих?
- Сомневаюсь. Преступление было бы слишком очевидным. - Торсби снова отпил из бокала.
- Прошу прощения, ваша светлость, но какое вы имеете ко всему этому отношение?
Архиепископ вздохнул.
- Фицуильям состоял под моей опекой до достижения совершеннолетия. К своему стыду, опекуном я оказался никудышным, он вырос эгоистом и пройдохой. Я использовал все свое влияние, чтобы определить его на службу к Гонту. Друзей мне это не прибавило. Я предполагал, что моего ставленника отравили. И хотя не стану притворяться, будто скорблю по нему, я должен знать имя убийцы.
- А что скажете о Монтейне?
- Ну, насколько я могу судить, богобоязненный человек, у которого не было врагов. Возможно, эти две смерти никак не связаны. - Архиепископ откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. - Хотя я думаю обратное. Слишком уж одинаково оба умирали. - Он взглянул на Оуэна. - Может быть, его отравили по ошибке? - Торсби пожал плечами. - Или просто ему лучше, чем Фицуильяму, удалось скрыть свою тайну? - Он улыбнулся. - Есть еще одна интересная деталь. Монтейн не раскрыл своего имени в аббатстве. Назвался пилигримом, скромно и просто. Или хитро?
Интересная загадка. Оуэна радовала перспектива.
- Какие вы успели навести справки?
- Задал несколько вопросов, при этом выяснился один факт: аббат Кампиан считает, что оба умерли естественной смертью. Вернее сказать, надеется, что это так. Он опасается, что мы безосновательно обвиним его лекаря, брата Вульфстана. К тому же архидиакон Йорка уверяет меня, что, появись во всем этом деле хотя бы один намек на злой умысел, его пристав был бы в курсе. Я перепоручаю расследование вам, Оуэн Арчер. Начните с самого начала, невзирая на лица.
- В каком качестве мне следует появиться в Йорке?
- Думаю, будет лучше максимально придерживаться правды. Представьтесь воином, потерявшим вкус к сражениям и убийствам и пожелавшим начать жизнь заново. Вы ищете работу в городе, а пока перебиваетесь небольшими средствами, оставленными вам покойным хозяином. Мой секретарь, Йоханнес, несомненно, что-нибудь придумает перед вашим отъездом. Разумеется, вам будут предоставлены необходимые средства. Как прибудете на место, сразу отправляйтесь к Йоханнесу, и вообще, как только что-нибудь понадобится - обращайтесь к нему. При обычных обстоятельствах всем этим занимался бы тамошний архидиакон. Но я бы предпочел, чтобы сейчас он не знал о цели вашего визита.
- Вы его подозреваете?
Торсби улыбнулся.
- На этом этапе я подозреваю всех и каждого.
- Всех, кроме Йоханнеса.
Торсби кивнул.
- А когда я выполню поручение, что потом?
- Увидим.
Оуэн ушел, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, отпала необходимость возвращаться в Италию. Ему поручили решить интересную задачу. Но вызов скорее был сделан его уму, нежели физической форме. Предстояло выуживать улики, подлавливать людей на лжи. В подобных делах у него еще не было опыта, и это немного его беспокоило. Но больше он тревожился из-за того, что придется разыгрывать из себя человека, потерявшего вкус к убийству.
Неужели архиепископ считал, что так будет правдоподобнее? Правдой тут и не пахло. Дайте ему справедливое дело - и он снова отправится убивать. Он вовсе не растратил свою отвагу. Неужели архиепископ счел его трусом? Лицо Оуэна сразу вспыхнуло. Нет, конечно. Архиепископ ни за что бы не нанял труса. Нужно гнать эту мысль прочь. Сомнения только помешают славно потрудиться. А он просто обязан преуспеть, ведь в случае удачи он обеспечит себе будущее в Англии. Бог пока не оставил его.
2
ВХОД В ЛАБИРИНТ
На следующее утро Оуэн отправился обратно в Кенилуорт. Гонт приехал в замок на Рождество и намеревался остаться там со своей свитой, пока не просохнут дороги, чтобы прошли доверху груженные домашней утварью повозки. Оуэн надеялся, что кто-то из его прежних товарищей по оружию, оставшихся на службе у Гонта, знал Фицуильяма. Он не был в этом уверен, так как, став шпионом, отдалился от старых друзей из желания поскорее забыть о прошлом.
Он приехал в замок ближе к вечеру, когда его товарищи отдыхали после нелегкого дня, посвященного муштре молодых рекрутов. Бертольд, сменивший его на посту капитана лучников, тепло приветствовал бывшего соратника. С ним были Лиф, Гаспар и Нед. Все пятеро вместе сражались во Франции. Именно Бертольд и Лиф обнаружили Оуэна, когда тот истекал кровью и бредил от боли рядом с трупами менестреля и его подружки.
Четверо лучников сидели вокруг дымящей жаровни в комнатушке Бертольда, маленькой, зато отдельной (одна из привилегий капитана отряда), и с удовольствием отдавали должное небольшой фляге с элем.
- Капитанское звание ничуть тебя не изменило.
Оуэн дернул Бертольда за косматый хвост черных волос, перевязанный грязным кожаным ремешком. Вылезшие пряди непокорными локонами вились вокруг изрезанного шрамами лица.
- Нет смысла важничать, если обучаешь лучников, - ответил Бертольд. - Аристократов среди них нет.
- Верно подмечено, - кивнул Оуэн.
Нед поднял кружку, салютуя Оуэну.
- Ты никогда не сойдешь за аристократа с этой повязкой на лице.
- Да, зато дамам она нравится.
Рассмеявшись, Гаспар подвинулся, освобождая место на скамье рядом с собой. Ему-то хорошо было известно, какую слабость питают женщины к шрамам. Высокий, красивый, широкоплечий, он соблазнил не одну красотку, попросив поцеловать его шрам от вражеского ножа, проходивший от уха до рта. После этого он интересовался, не захочет ли красавица увидеть, где продолжается шрам на его груди.
- С дамами, которые сидят за господскими столами, у тебя почти нет шансов. Этим особам подавай титул.
- За титулованных они выходят замуж. А я ни слова не говорю о замужестве.
Компания расхохоталась.
- Значит, не соскучился по солдатской жизни? - поинтересовался Гаспар.
Вопрос больно ударил Оуэна, но он предпочел сделать вид, что пропустил его мимо ушей.
- Как новое пополнение?
- Опять слабаки, - прорычал Бертольд.
Лиф, здоровый детина с севера, хмуро уставился на тростинку, из которой пытался вырезать дудочку. Оуэн взглянул на большие, толстые пальцы Лифа и подивился, как ловко он справляется с тонкой работой.
- Когда ты командовал, тебе быстрее удавалось обтесать новичков. Теперь же некому рассказывать валлийские байки, чтобы вдохновить молокососов. - Лиф не сводил глаз с работы, но Оуэн разглядел скрытую за рыжей бородой улыбку.
Бертольд передал агенту архиепископа кружку.
- Похоже, тебе нужно подкрепиться.
Оуэн, терзаемый жаждой, принял её с благодарностью и осушил залпом под громкие одобрительные крики друзей.
- Хоть говорить ты стал чудно, но пьешь по-прежнему, как один из нас. Надеюсь, ты принес хорошую новость? - поинтересовался Бертольд, став серьезнее. - Было бы здорово, если бы ты снял с меня это ярмо. Я никогда не стремился стать командиром.
- Прости, старина, мне предстоит отправиться на север. Перед дорогой захотелось повидаться со старыми приятелями.
Лиф продул тростинку, поднес ее к огню, прищурившись, заглянул внутрь, потом придвинулся поближе к Оуэну и, понизив голос, спросил:
- Так что понадобилось Гонту на севере? Неужто шотландцы?
- Поручение не от него, - ответил Оуэн. - Я работаю на лорд-канцлера и архиепископа Йоркского.
- Торсби? - удивился Гаспар.
- Ну да.
Бертольд в изумлении покачал головой.
- Странный народ эти церковники. Как получилось, что ты работаешь на него?
- Его светлости меня рекомендовал старый герцог.
Нед задумчиво на него посмотрел.
- С глазом не лучше?
Оуэн покачал головой.
- И вряд ли когда будет лучше.
- Все равно ты мог бы остаться капитаном лучников, - быстро вставил Бертольд.
- Насчет этого я не передумал. И не передумаю.
Бертольд лишь пожал плечами.
- А еще у меня есть новость для старых дружков сэра Освальда Фицуильяма, - продолжал Оуэн. - Случайно, не знаете таких?
Бертольд нахмурился.
- Новость насчет Фицуильяма?
- Да.
- Во что теперь вляпался ублюдок? - прорычал Лиф.
- Он умер.
Нед подался вперед.
- Неужели? И кого нам благодарить за это?
- Не могу сказать. Тиф - извечная солдатская болезнь. Сильный приступ свалил его в аббатстве Святой Марии в Йорке.
- Тьфу. - Лиф сплюнул в тростник, устилавший пол. - И когда это он побывал хотя бы поблизости от солдатского лагеря, интересно знать?
- Значит, он никогда не воевал?
Нед рассмеялся.
- Зависит от того, что ты имеешь в виду. В свое время ему не раз приходилось сражаться врукопашную из-за того, что он совал нос куда не следует.
- Шпионил, что ли?
Компания притихла.
- Да я не обижусь. Сам не очень жаловал шпионов, когда был одним из вас.
Бертольд хлопнул его по колену.
- Ты всегда останешься одним из нас.
Оуэн протянул свою кружку.
- Тогда налей мне еще.
Беседа продолжалась, а ее участники постепенно хмелели.
- Значит, Фицуильям мертв? - снова спросил недоверчивый Нед.
- Так я слышал.
Лиф снова сплюнул в тростник.
- Туда ему и дорога.
- У тебя с ним личные счеты?
- Да плевал я на него! Кто он такой, чтобы я вообще думал о нем!
Нед пнул Лифа в ногу.
- Все еще переживаешь из-за красотки Элис?
- Очень надо переживать из-за этой шлюхи. Мне еще повезло, что я от нее отделался. Как-нибудь ночью она меня обязательно прирезала бы. С нее станется.
Гаспар доверительно придвинулся к Оуэну.
- Видишь ли, одно время он собирался на ней жениться. Пока не почуял, что в ее кровати спит не он один, а еще тот сукин сын.
Лиф с ревом вскочил, собираясь размозжить голову Гаспара кулаком, но Бертольд успел толкнуть его обратно на скамью.
- Глупая девчонка. С Лифом ей было бы гораздо лучше.
- Так что, на ней женился Фицуильям?
- С какой стати? - хмыкнул Бертольд. - Он ведь подопечный твоего нового хозяина. Впрочем, ты сам это знаешь. С какой стати ему было жениться на такой, как Элис, обычной судомойке?
- А-а.
- Знавал я подлецов и почище. - Гаспар пожал плечами. - Но откуда ты его знаешь, капитан? Он ведь появился здесь после того, как ты ушел в верха.
- Я услышал о нем, сидя за столом у Торсби. Его светлость так и сказал, что это был его ставленник.
- А что он делал в аббатстве? - поинтересовался Лиф.
- Поговаривают, будто он совершил паломничество в Йорк.
- Да, - подтвердил Гаспар. - Он ушел еще до Святок. Мы тогда жили в "Савойе".
- Так давно? А пришел он в Йорк гораздо позже.
Нед покачал головой.
- Только такой глупец, как он, мог отправиться на север посреди зимы.
- Ага, - подхватил Бертольд. - Герцогиня назвала лорда Марча безумцем за то, что тот поехал тем же маршрутом за своей женой.
- Вот здесь, возможно, и зарыта собака, - высказал догадку Нед. - Фицуильям отлично знал супругу лорда Марча. Он отправляется на север, чтобы повидаться с ней, а за ним гонится муж. Ты уверен, что его доконал именно тиф?
- Так, по крайней мере, я слышал. Но мне ничего не известно об этой даме. Он должен был встретиться с ней в дороге?
Нед пожал плечами.