Пугливый мул нервно переступал ногами. Загнанный в угол девицей, Алехандро почти не обращал на него внимания, хотя знал, что животное и так испугано. Услышав крик, мул рванулся вперед, вознамерившись во что бы то ни стало избавиться от упряжи. Телега, наехав на что-то, опасно накренилась, и Алехандро с ужасом увидел, как с нее посыпалось сено, а затем запеленатое на скорую руку тело свалилось на дорогу к ногам девицы. Саван тут же сполз, и на нее глянуло лицо Карлоса Альдерона. Мертвый кузнец уставился на девицу своими глазницами, словно не веря, что возможно такое бесстыдство.
Крик ее слышен был, наверное, по всей деревне, и тут же в ответ раздались встревоженные голоса. Ученик, успокоивший наконец больную руку, спустился ровно в ту минуту, когда девица, подхватив юбки, кинулась прочь в сторону площади, вопя что есть мочи.
Алехандро сразу же понял, что ему не скрыться. Девица сейчас поднимет на ноги всех, и его обвинят в оскорблении святынь.
Ученик, не зная, что делать, поднял на него полные мольбы глаза. Ни днем, ни ночью их никто не видел вместе, так что Алехандро нетерпеливо махнул рукой, чтобы тот скорее уносил ноги, и мальчишка, сломя голову, кинулся прочь, спасаясь бегством от суда и, быть может, смерти.
Алехандро устало опустился на колени. Он знал, что теперь жизнь его изменится, и навсегда. Он просил Господа, чтобы тот дал ему сил выдержать то, что принесет ему предстоявшая ночь, и все, что грядет за ней. Крики становились ближе и ближе. Алехандро закрыл руками лицо и разрыдался.
Два
Джейни вместе со своей ассистенткой сидела в номере лондонской гостиницы, где они поселились, полуспальне, полугостиной с крохотной ванной и кухней. Стол, предназначенный разве что для самого скромного чаепития, был слишком мал, и материалы научно-исследовательского проекта на нем умещались с трудом. Папки, разрозненные листы бумаги лежали вперемешку, и все это нужно было разобрать, привести в порядок, что-то переписать… одним словом, придать вид главы дипломной работы, с которой Джейни надеялась вернуться в Массачусетс, чтобы положить перед придирчивым - но, должна была она признать, честным - оком своего куратора.
- Если бы Джон Сэндхаус увидел этот бардак, его кондрашка хватила бы, - сказала Джейни.
- Прошу прощения? - Ассистентка подняла обиженные глаза.
- Нет-нет, я вовсе не имела в виду, будто вы в чем-то виноваты, - быстро исправилась Джейни. - Я сама знала, что бумаг будет много. Я о том лишь, что выглядит это вовсе не так оптимистично, как я думала. Похоже на мои курсовики. Никакого порядка.
Она принялась просматривать содержимое верхней папки, отыскивая один большой лист, который должен был быть сложен вчетверо. Перерыв целый ворох бумаг: письменных разрешений, городских карт, компьютерных распечаток, черновиков и прочего, - она обнаружила, что все из того, что должно быть сделано к ее приезду, действительно сделано.
Наконец она нашла тот лист, который искала, и разложила поверх бумаг. На листе была подробная карта той части Лондона, где в 1666 году бушевал Великий пожар. В заключительной части главы Джейни должна была сравнить химические составы почв в горевшем и не горевшем районах, и на карте были отмечены места последних проб. Почти на всех стоял красный крестик, означавший, что разрешение на работы получено и формальности соблюдены. В нескольких местах крестики были зеленые - это означало, что разрешение было дано на словах, а за бумагами еще придется побегать.
- Знаю, я вас завалила заданиями, - сказала она. - Правда, Кэролайн, вы отлично поработали.
Кэролайн Портер просияла - приятно было услышать похвалу, тем более что она и впрямь потрудилась на славу.
- Конечно, когда смотришь на эту гору, - она показала рукой на стол, - вид не радует. Я хотела по дороге в аэропорт заскочить к переплетчику, но не вышло. - Она хмыкнула. - Думала, самолет опоздает.
Джейни улыбнулась.
- В эти дни все что-нибудь да не так, - сказала она. - Зато самолет прилетел по расписанию. Слава богу, потому что соседка у меня была просто мрак. В конце концов пришлось отключить наушники. Хорошо бы этикет был у нас в этом смысле не слишком строгим.
- Не хотите послать e-mail мисс Маннерс?
Джейни рассмеялась.
- Дорогая мисс Маннерс, скажите, пожалуйста, должен ли человек, склонный к сочувствию и участию, весь полет вежливо молчать, выслушивая невежливую и невежественную соседку?
- Дорогая читательница, - серьезно ответила Кэролайн, - в подобных случаях следует спокойно расстегнуть ремень, которым вы пристегнуты к креслу, и вежливо жахнуть соседку пряжкой по голове.
- Но тогда расшипятся все пассажиры, потому что, как только я расстегну ремень, сработает сигнал тревоги.
Кэролайн хмыкнула.
- Вот если бы мы правили миром, то таких бы проблем не было… Впрочем, нам и своих хватает. - Она показала на два крестика. - Здесь владельцы в отъезде. Один возвращается завтра. Второй в конце недели. Я обоим отправила сообщения. - Она чуть слышно вздохнула. - Но вот здесь, - Кэролайн показала на небольшой незастроенный участок к югу от Темзы, - здесь все непросто. Нам нужен Роберт Сарин. Он очень старый и числится "смотрителем" этого участка, понятия не имею, что это значит. - Она поводила пальцем по карте. - Вот он может стать ложкой дегтя. Я попыталась с ним вчера поговорить, перед тем как ехать за вами в Хитроу. Уперся, с места не сдвинуть. И похоже, он сам толком не знает, почему не дает разрешения. Честно говоря, по-моему, он вовсе не выжил из ума. Немножко, пожалуй, туповатый.
- Думаете, если я позвоню сама, это поможет?
Кэролайн на минуту задумалась.
- Во всяком случае, не повредит. Хотя я не понимаю, с какой стати он даст разрешение вам, если не дал мне. Он ведь нас обеих не знает. Может быть, стоит ему рассказать, сколько людей дали разрешение.
- Хорошая мысль. Может, ему будет спокойнее, если он узнает, что не он один согласился пустить нас. - Она покопалась в бумагах и нашла список владельцев участков, где разрешение было уже получено. - Леди такая-то, лорд такой-то, десятый граф бла-бла-бла-нский… впечатляющая компания, вы не находите?
- Очень даже, - сказала Кэролайн. - Хотя не знаю, поможет это или нет. Мне он показался крепким орешком.
Джейни сдвинула брови.
- Голова разболелась, - сказала она. - Вот дьявол.
- У меня есть с собой ибупрофен, - улыбнулась Кэролайн.
Джейни от удивления подняла брови.
- Как это вам удалось? - спросила она.
- Засунула в носки туфель. Я с собой взяла четыре пары, а он просмотрел только две.
- По-моему, вам просто повезло. Смотрите, чтобы в другой раз не поймали.
- Я и не собираюсь повторять. Могу поделиться.
Она поднялась, ушла в свой, соседний номер и через минуту вернулась. Принесла Джейни три таблетки и налила воды в стакан.
Проглотив их разом, Джейни откинулась в кресле, будто бы ожидала чудесного, восхитительного кайфа.
- Ах, аптека, - вздохнула она. - Порой кажется, будто прежние наши препараты были куда круче нынешних.
Кэролайн улыбнулась.
- Где наши добрые старые времена?
Джейни ничего не ответила, и только на губах ее мелькнула вымученная улыбка. Перед ее мысленным взором возник их опрятный домик у подножия Беркширских гор, смеющиеся муж и дочь на балконе, дрожавшем от их веселой беготни. Ясно, как наяву, она услышала жужжание майских жуков, почувствовала духоту жаркого лета Новой Англии. Трещали газонокосилки, и слышался визг детей, попадавших на бегу под брызги работавших поливалок. Чистое белье, белоснежные фартуки, утренний ритуал в ванной комнате в доме, где обитали три человека, привыкшие жить вместе. Картина поблекла, и Джейни снова осталась одна.
- Джейни, простите… Я не хотела…
Джейни, не желавшая огорчать ассистентку, махнула рукой.
- Все в порядке, Кэролайн, - сказала она. - Жизнь продолжается. Вы не обязаны ходить возле меня на цыпочках. И не нужно, чтобы каждый раз, прежде чем что-то сказать, каждое слово вы пропускали сквозь фильтр - уместно оно или неуместно. У нас и так есть над чем подумать. - Она снова взглянула на ассистентку и улыбнулась. - И спасибо за ибупрофен. Спасибо, что поделились.
Она снова отвела взгляд в сторону.
- На здоровье, - отозвалась Кэролайн.
На минуту в комнате повисло неловкое молчание. Наконец его нарушила Джейни.
- Ну что ж, - сказала она. - Теперь, когда мы справились с одной головной болью, пора заняться другой.
- Вот и хорошо, - откликнулась Кэролайн. - А именно нашим несокрушимым мистером Сарином.
Джейни тяжело вздохнула.
- Он и впрямь может загубить весь проект. Нам необходимо взять там пробу. - Большим и указательным пальцами она изобразила дюйм и показала Кэролайн. - Я вот настолько подобралась к концу. Мне нужно защититься, я устала быть безработной.
- Может быть, вам стоит позвонить Джону Сэндхаузу, спросить, нельзя ли поменять площадку?
Складывая бумаги в аккуратную стопку, Джейни проворчала:
- Этому Аттиле? Жаба толстая. Во-первых, он не хотел даже отпускать меня в Лондон. "Ну, что там можно найти?" - передразнила она. - Дай я ему только повод, он немедленно затолкает меня куда-нибудь в глушь, чтобы я рылась там в земле до скончания жизни.
- Значит, они не заинтересованы в том, чтобы вам помочь? - удивилась Кэролайн.
- Нет, не заинтересованы, - вздохнула Джейни. - Но так у нас дело не пойдет. Не так много времени, чтобы тратить его на депресняк. - Лицо ее стало строгим. - Вот что. Сегодня проведем раскоп на первых площадках. Будем жить настоящим. - Она ткнула пальцем в пригород на карте и выбрала несколько крестиков. - Сдадим в лабораторию, и, по крайней мере, у меня будет чувство, что и я что-то сделала. Она просмотрела еще несколько бумаг и спросила:
- Надеюсь, вы заручились разрешением пользоваться здешней лабораторией?..
Из-под верхних листков Кэролайн извлекла на свет тонкую пачку бумаг, скрепленных в верхнем углу степлером.
- Вы не там искали, - улыбнулась она.
- Отлично, - сказала Джейни, забирая у Кэролайн разрешение и укладывая его в портфель. - Когда выйдем, сделаем крюк, посмотрим на его участок. Может быть, даже пройдемся, поставим себе маячок - вдруг удастся взять пробу потихоньку. Что там за место, можно ли забраться к мистеру Сарину незаметно?
- Там какой-то кустарник, большие деревья. Леском не назовешь, но место уединенное. А наша площадка, по-моему, далеко от дома.
- Тогда, думаю, можно рискнуть. Ну и, кроме того, там, на месте, может быть, в голову придет какая-нибудь идея, как уговорить старика.
В отчаянии Джейни бросила карандаш на стол, сломав грифель и ушибив пальцы о столешницу. Для человека, который умеет владеть собой, это было не вполне обычное проявление чувств, но Джейни казалось, у нее были все основания. Когда она изложила престарелому смотрителю свою просьбу разрешить им взять пробы грунта, он отказал, вежливо, но твердо, без каких бы то ни было объяснений, и, как она его ни умоляла, не изменил решения, так что ей оставалось звонить всем, кого, как ей казалось, она могла просить повлиять на старика. У нее уже ухо болело от бесконечных и бесплодных телефонных разговоров. Сред и тысячи - или почти тысячи - сотрудников английских министерств не нашлось никого, кто изъявил бы желание дать им разрешение в обход воли старого упрямца.
Больше всего ее раздражало, что старик не потрудился даже объяснить причины отказа. Она видела его участок накануне, приехав брать пробы на соседних землях, и не нашла там ничего такого, что и впрямь могло бы помешать ей сделать свою работу. Она увидела обыкновенную пустошь, едва заметно спускавшуюся вниз, заросшую сорняками и диким кустарником, с торчащими кое-где большими валунами. В дальнем ее конце стоял каменный дом, крытый соломой, в котором, как решила Джейни, и жил смотритель. На въезде, по обе стороны от грунтовой дороги, росли два заметных издалека старых, почти без листвы, дуба, смыкавших над ней свои ветки в вековечном объятии. Место было безрадостное, унылое, напрочь лишенное обаяния старины, какое она ожидала увидеть.
- Не понимаю, зачем тут присматривать, - с досадой сказала она тогда Кэролайн. - Вот уж не Кенсингтон.
Она подошла к холодильнику, стоявшему у нее в номере, и выбрала спелый нектарин. Маленьким острым ножом она разрезала плод, не снимая янтарной кожицы, на дольки. Спелая мякоть поддавалась легко, от самого легкого нажима. "Одна из тех простых радостей, которых не замечаешь, пока не лишишься". Нектарин был на удивление сочный, и Джейни пришлось откусывать, втягивая сок, чтобы не капнуть на одежду. Она ела медленно, смакуя каждый кусочек, и вспоминала то время, когда могла позволить себе съесть два, три таких нектарина в день, ни на секунду не задумавшись о том, откуда они взялись. Она облизнула пальцы, вытерла руки о джинсы, снова взяла телефонную трубку и набрала английский, из восьми цифр, номер, и палец ее, привыкший к номерам американским, машинально искал девятую.
Два звонка прозвучали один за другим - Джейни слышно было их и через стену, разделявшую их с Кэролайн комнаты. Потом знакомый голос произнес:
- Алло!
- Просыпайтесь, моя дорогая. Босс на проводе. Я вернулась, и новости у меня, как здесь говорят, зашибись.
- Да что вы! А я-то думаю, чего мне сегодня не хватает! Ну и что у нас на этот раз?
- То же, что и вчера, - ответила Джейни. - Болезнь под названием бюрократикус нервозус. Средств лечения нет. Исход будет фатальный.
- Вы бы ему рассказали о принудительной вазэктомии, мадам хирургиня.
Джейни хмыкнула.
- А я не знаю, делают ли ее еще в Англии. Позвольте напомнить, я больше не хирургиня, потому-то и занимаюсь этим дурацким, дурацким проектом. Нужно было послушаться Джона и копаться в земле у себя дома. Похоже, нам остается только лично нанести визит мистеру Сарину.
* * *
Услышав шум подъехавшего автомобиля, старый смотритель аккуратно закрыл ветхие страницы старинной книги. Отодвинул кружевную занавеску, закрывавшую окно старого дома. Прикрывая глаза от яркого света предвечернего солнца, он пытался рассмотреть сквозь неровное, старое стекло гостей, еще не вышедших из машины, которую заслоняли старые дубы. "Что им нужно? - подумал он, неожиданно разволновавшись. - Неужели узнали?"
Пес стоял рядом с ним, наклонив голову, недоумевая, чем заинтересовался хозяин.
- Вот они и приехали, дружок, - сказал старик, потрепав пса по голове. - Наконец приехали.
Неотрывно он смотрел на двух женщин, которые вышли из взятого напрокат автомобиля. Обе были хорошо одеты, и он подумал, что, по крайней мере, они выглядят как вполне преуспевающие дамы. Одна была повыше и явно старше второй. Темные ее волосы были подстрижены просто, до плеч, и слегка тронуты на висках сединой. Лицо у нее было приятное, но замкнутое и встревоженное, и, увидев на переносице предательские тонкие морщинки, он задумался, что могло тревожить такую привлекательную и явно не обделенную судьбой женщину. Когда она развернула карту, он заметил, что пальцы у нее гибкие и длинные, а движения плавные. Вторая женщина была помоложе и ниже ростом, рыжеволосая, с усыпанным веснушками лицом. "Первая у них главная", - решил он.
Разница стала еще заметней, когда они встал и рядом. С минуту они вместе рассматривали карту, показывая рукой то туда, то сюда и обмениваясь словами, которых ему не было слышно. Потом двинулись, то и дело оступаясь, по длинной, мощенной старым, стертым булыжником дорожке к его дому. Он улыбался, глядя на них с симпатией, и вдруг признался себе, что не прочь поболтать. За всю жизнь у него было не много друзей. Самый близкий из них сейчас стал слишком стар, перестал приезжать, и смотритель остался в одиночестве, довольствуясь лишь редкими беседами со случайными людьми.
В доме были купленные у бакалейщика тоненькие бисквиты, которые в его бедной семье когда-то считались роскошью. Он достал лучшую скатерть, парадную посуду. Салфетки пришлось свернуть заново, так, чтобы спрятать несколько пятен, и он понадеялся, что их не заметят. Желая принять гостий как следует, он, накрывая на стол, вдруг подумал, что, может быть, это последние в его жизни гости, и хоть он не такой, как все, и прожил жизнь в одиночестве, но пусть все будет как надо. Ему было жаль, что он не может дать этим женщинам то, за чем они прибыли, но он постарается преподнести отказ как можно вежливей и любезней. Жалел он и о том, что так и не научился вести дом, как некогда его мать. Убирал он хуже, и в помещении царил беспорядок.
Наконец они постучали. Он отошел от окна и, шаркая, подошел к простой филенчатой двери. За дверью стояли две женщины, обе с заготовленными приветливыми улыбками на лицах.
- Мистер Сарин? Роберт Сарин? - спросила высокая.
- Он самый, - кивнул он, улыбнувшись.
- Меня зовут Джейни Кроув, а это моя ассистентка Кэролайн Портер.
- Входите, пожалуйста, - сказал он, жестом приглашая их внутрь.
Высокой на пороге пришлось пригнуться, вторая переступила через порог быстро, не наклонив головы. Он сделал им знак садиться, но, когда они двинулись к стульям, заметил, что на стульях набросаны вещи, и сам поспешил вперед, шаркая, со словами:
- Прошу прощения, позвольте, я уберу.
И он быстренько сгреб в охапку носки, свитер, собачий поводок, который не повесил у входа, как это всегда делала мать, и грязную тарелку с вилкой, выложенной посредине. Когда все наконец устроились за столом и обменялись любезностями, он подал свое скромное угощение.
- Мистер Сарин, - начала Джейни, когда все допили чай. - Я очень благодарна вам за то, что вы дали возможность еще раз поговорить о деле, в котором я очень заинтересована. Как я уже объяснила вам по телефону, я провожу археологическое обследование именно этой части Лондона. - Она кивнула в сторону Кэролайн. - Мисс Портер помогает мне в этом занятии. Мы должны взять образец грунта, сделать забор в метр глубины и десять сантиметров в диаметре, а потом, разделив на слои, провести анализ в научно-исследовательских целях.
"В научно-исследовательских целях", - усмехнулась она про себя. Это была та самая фраза в ее репертуаре, благодаря которой ей до сих пор удавалось добиться разрешений. По прошлому опыту Джейни знала, что не много отыщется людей, способных устоять против сознания собственной важности, какую им придавали эти слова. Но, к ее величайшему разочарованию, Роберта Сарина это не проняло.
Он поставил чашку на блюдце и прокашлялся.
- Мне очень жаль, - сказал он. - Поверьте, мне искренне жаль. Но, как я уже говорил, боюсь, это абсолютно исключено.
Джейни невольно сдвинула брови.
- Мистер Сарин, если я не получу этого образца, вся моя предыдущая работа пойдет насмарку. Для меня это очень важно. Вы, конечно же, знаете, что съездить сейчас в Британию из Соединенных Штатов очень непросто. Могу я узнать, почему вы не желаете пойти мне навстречу? Просьба настолько простая, что ответ ваш выглядит обыкновенным упрямством.