Теперь мне нужно было решить дилемму - что делать с Кейт. Я понимал,что оставлять ее здесь рискованно, так как ее хозяин, мистер Джонатан Уайльд, заставит ее рассказать, что произошло. А мне не хотелось, чтобы она сказала ему нечто, что могло бы в конечном итоге привести к сэру Оуэну. Он просил соблюдать конфиденциальность, ия должен был ее обеспечить. Неожиданно мне пришло в голову, что я мог бы сообщить о происшедшем мировому судье и Кейт арестовали бы за воровство. Едва ли меня стали бы в чем-то обвинять; кроме того, я получил бы вознаграждение за поимку вора. К сожалению, это было невозможно, так как я обещал Кейт этого не делать. Вдобавок она слишком много знала о моем деле, так что при желании не составило бы большого труда установить связь между случившимся и сэром Оуэном. Кроме того, будь я христианином, судья наверняка с пониманием отнесся бы к тому, что я убил преступника в целях самозащиты. Однако у меня не было никакой уверенности, что судья отнесется с большей благосклонностью к охотнику за ворами, представителю иудейского племени, чем к грабителю. Что мне было нужно, это чтобы Кейт уехала по доброй воле, никому ничего не говоря, в особенности Джонатану Уайльду. Я не думал, что Джемми особо любили или что его хватятся. Исчезни Кейт хоть на несколько недель, этого будет достаточно, чтобы она успокоиласъ и могла бы говорить об этом деле с безразличием, если такая тема возникнет.
Поэтому я попытался убедить Кейт, что небольшие каникулы в ее интересах.
- Я тебе советую собрать вещи и тихо уехать. Никому не говори о том, что произошло. Если ты это сделаешь, я расскажу мировому судье все, что мне известно, и тогда тебя уж точно повесят. Боюсь, что сейчас единственный для тебя выход - это исчезнуть из Лондона на некоторое время.
- Но если я уеду, - сказала она шепотом, - подумают, что это я убила Джемми…
- Это не исключено, - сказал я, - но, прежде чем они смогут что-нибудь сделать, тебя надо поймать, а ты будешь уже далеко. Те, кто думает, что ты убила Джемми, скоро забудут, что такой человек вообще был. Боюсь, Кейт, тебе не миновать виселицы, если ты не уедешь из Лондона. - Я надеялся, что мои слова звучаликак угроза, а не просто предсказание.
Кейт немного собралась с силами и разразилась потоком ругани, которую я не решаюсь представить моему читателю. Я не мешал ей изливать свое негодование и терпеливо ждал, пока она не смягчится и не сдастся.
- Ну, так и быть, несчастный ублюдок.
Я улыбнулся, надеясь внушить ей свою холодную непреклонность. Я надеялся, что это внушение подействует на меня тоже, так как я вовсе не был уверен, что Кейт выполнит мои инструкции. Поскольку все было сказано, я тихо вышел из комнаты и спустился вниз по лестнице в хаос и зловоние "Бочки и тюка". Ошеломленный и потрясенный, поглаживая твердый кожаный переплет бумажника сэра Оуэна в кармане, я протиснулся сквозь толпу и вышел из таверны. Выйдя на улицу, я надеялся, что почувствую удовлетворенность оттого, что выполнил задание, но не ощутил ничего. Я не мог вычеркнуть из памяти, как этот головорез Джемми валялся на земле в переулке, сраженный моей пулей. Я поежился, стараясь отогнать крепнущее убеждение, что эта смерть драматическим образом изменит мою жизнь.
Глава 4
Нa следующий день я ожидал визита сэра Оуэна в смятении чувств. Я был доволен, что мне удалось отыскать его бумажник так быстро, но меня тревожила смерть Джемми. Десятки раз я в мыслях возвращался к тому инциденту, спрашивая себя, была ли у меня другая возможность защитить свою жизнь, не убивая человека. Я не мог упрекнуть себя в том, что действовал слишком быстро или необдуманно, но все же был потрясен и крайне обеспокоен случившимся.
Я по-прежнему не был уверен, что поступил правильно, позволив Кейт уйти: так, если бы мое имя всплыло в связи с инцидентом впоследствии, тот факт, что я не сообщил о нем своевременно, безусловно, свидетельствовал бы о моей вине. Однако было еще не поздно рассказать о происшедшем мировому судье. Я долгое время сам был вне закона и провел достаточно времени с закоренелыми преступниками, и я вовсе не хотел отправлять на виселицу женщину только потому, что это было бы наиболее целесообразно.
Теперь, мой читатель, вы поймете, отчего заявление мистера Бальфура о том, что мой отец был убит, произвело на меня столь сильное впечатление. События предыдущей ночи обострили мою чувствительность. Потребовался целый час после ухода мистера Бальфура, чтобы принести мои чувства в порядок.
И как раз когда я начал успокаиваться, миссис Гаррисон ввела в комнату сэра Оуэна. Я связался с ним рано утром, сообщив, что бумажник у меня, и он вошел ко мне в самом радужном настроении. Подойдя к столу - а я встал из-за стола, чтобы поприветствовать баронета, - он так сердечно похлопал меня по плечу, словно я был его партнером по карточной игре.
- Отличная новость, Уивер, - сказал он, подпрыгивая от радости. - Поистине отличная новость. Это будут лучшие пятьдесят фунтов из всех, что мне довелось потратить.
Я открыл ключом ящик стола, достал бумажник и протянул его сэру Оуэну. Он схватил его с такой жадностью, какую я наблюдал у тигров в Смитфилде, когда они рвали куски мяса в час кормления. То, как он отстегнул кожаную тесьму, скреплявшую страницы, и стал перебирать лежавшие там разрозненные бумаги, в самом деле напоминало жадность голодного человека. Я сел, старательно делая вид, что мне безразлично содержимое бумажника. Со стороны сэра Оуэна было неблагоразумно носить его с собой. Я заметил банкноты, которые он упоминал. Если бы Джемми или Кейт знали, что это такое, они не преминули бы воспользоваться ими в качестве наличных, но сэр Оуэн не был рад, что получил их в целости и сохранности. По мере того как сэр Оуэн приближался к концу, он становился все более и более обеспокоенным, перебирая страницы все с большим нетерпением. Его широкое лицо на глазах мрачнело и бледнело, пока на нем вовсе не осталось и следа радости.
- Его здесь нет, - прошептал он, начав осмотр сначала. Он переворачивал страницы с такой поспешностью, что я удивился бы, если бы он вообще что-нибудь нашел. Я сомневаюсь, что он был способен что-либо увидеть, так как в панике просто перелистывал страницы. - Его нет, - повторил он. - Его и след простыл.
Я не имел представления, что он, собственно, искал, но почувствовал беспокойство. Я полагал, что, как только баронет выйдет из комнаты со своим бумажником, моя миссия будет завершена. Похоже, дело принимало иной оборот.
- Что пропало, сэр Оуэн?
Он замер и пронзил меня ледяным взглядом. Я так привык видеть баронета веселым и жизнерадостным, что не мог представить, что он мог испытывать гнев, как любой другой человек. Суровость этого взгляда говорила о том, что он подозревает: я взял то, что он искал. На самом деле я лишь заглянул в бумажник, дабы удостовериться, что он принадлежит сэру Оуэну. Признаюсь, если бы вечер не закончился так плачевно, у меня, возможно, возник бы соблазн изучить содержимое повнимательней, и, возможно, я бы даже поддался этому соблазну, но следы крови на моих руках заставили меня оставаться безгрешным в других отношениях.
Тем не менее под взглядом сэра Оуэна я почувствовал себя виновным. Такое чувство может испытывать только невинный человек, когда на него пристально смотрят. Это необъяснимая вещь. Сколько раз я. был действительно виновен, но при встрече со своими обвинителями я всегда был спокоен и уверен в себе. Теперь же под осуждающим взглядом сэра Оуэна я покраснел и занервничал, В конечном итоге я был ответственен за бумажник. Может быть, я что-то выронил? Может быть, я недостаточно тщательно обыскал комнату Кейт? В моем уме пронеслись десятки вариантов того, как я мог ошибиться.
Сэр Оуэн отреагировал на это бессмысленное чувство вины. Его глаза сузились. Он встал, чтобы выглядеть более грозно.
- Вы изволите водить меня за нос, сударь? - угрожающе прорычал он.
Со своего места я чувствовал его кислое дыхание.
Я почувствовал, как необоснованное чувство вины исчезло и мое лицо вспыхнуло от негодования. Теперь, когда обвинение прозвучало, я решил, что могу вести себя более дерзко. Однако я понимал, что моя репутация не выиграет оттого, что я позволю себе выплеснуть гнев, поэтому, успокоившись, я парировал обвинение сэра Оуэна:
- Сэр, вы говорили, что пришли по рекомендации многих джентльменов. Попробуйте найти хоть одного, кто мог бы обвинить меня, что я обманул его в чем-то или как-то. Вы хотите уличить меня во лжи?
Со всей скромностью могу сказать: несмотря на то что расцвет моих сил уже миновал и, конечно, я сейчас не тот, каким был, когда выступал на ринге, у меня сохранилась внушительная фигура. Сэр Оуэн отшатнулся. Он сделал шаг назад и опустил глаза. Он явно не собирался уличать меня во лжи.
- Простите, мистер Уивер. Это все из-за того, что пропало нечто, представляющее для меня большую ценность, чем все содержимое этого бумажника, включая банкноты. - Он снова сел. - Возможно, это моя вина. Мне надо было объяснить, что именно следовало искать. - Он закрыл лицо руками.
- Чего именно не хватает? - спросил я негромко. Сэр Оуэн смягчился, почти сник, и я решил, что будет благоразумно, если я смягчусь тоже.
Он поднял голову, на его когда-то веселом лице было отчаяние.
- Это пачка бумаг, сэр. - Он прочистил горло и попытался овладеть собой. - Бумаг личного характера.
Я начал кое-что понимать:
- Чего-нибудь еще недостает, сэр Оуэн?
- Ничего важного. - Он медленно покачал головой. - Ничего, что бросалось бы в глаза.
- Тот, кто рылся в вашем бумажнике, мог знать, что эти документы представляют для вас ценность?
- Тот, кто достаточно хорошо меня знает, мог бы. И такой человек знал бы, что я не поскуплюсь, дабы их вернуть. - Он ненадолго задумался. - Но бумаг довольно много, и этому человеку пришлось бы прочитать их все. И, как я сказал, этот человек должен много знать о моей частной жизни.
- Но, - размышлял я вслух, - тот, кто достаточно грамотен, чтобы понять ценность пачки частных писем, понял бы и ценность банкнот, которые оставались в вашем бумажнике. Каких-нибудь банкнот недостает?
- Кажется, нет. Нет.
- Не думаю, чтобы кто-то умышленно взял эти бумаги, - размышлял я. - Потому что кто станет красть бумаги, оставив на месте банкноты? Возможно, эти бумаги выпали? Возможно, они не были надежно закреплены внутри бумажника?
Сэр Оуэн обдумывал это предположение какое-то время. На его лице вдруг появились морщины, а глаза покраснели.
- Это возможно, - сказал он. - Не могу точно сказать, насколько бурно я себя вел с этой шлюхой, сами понимаете. А после того как она завладела моими вещами, она могла быть с ними неосмотрительна. Они, безусловно, могли выпасть.
- Но вы думаете, это мало вероятно?
- Мистер Уивер, мне необходимо получить эти бумаги назад. - Сэр Оуэн положил ногу на ногу, а потом поменял ноги местами. - Я заплачу вам еще пятьдесят фунтов, чтобы вы их нашли. Сто фунтов, если дело будет закончено в течение двадцати четырех часов.
Я знал цену деньгам, но увидел еще большую для себя возможность. Если я смогу разрешить проблему сэра Оуэна, он не станет скупиться на похвалы и рекомендации.
- Вы предложили мне пятьдесят фунтов за возврат вашего бумажника и его содержимого. Я еще не выполнил условия нашего договора. Я найду эти бумаги, сэр, и мы будем в расчете.
Сэр Оуэн немного повеселел:
- Вам, случайно, не удалось осмотреть место, где вы нашли бумажник или другие мои вещи?
- Сударь, у меня не было на это времени. Боюсь, моя встреча с той женщиной прошла не совсем, как я рассчитывал.
И я рассказал сэру Оуэну о том, что произошло в предыдущий вечер. Такое признание было опрометчивым, но я чувствовал; необходимость завоевать доверие баронета. И я также знал, что он понимает свою причастность к этому делу, поскольку меня нельзя было привлечь к наказанию, не разглашая секрета сэра Оуэна. Он слушал мой рассказ мрачно и сосредоточенно.
- Боже мой! - выдохнул он. - Это серьезная дилемма. Вы понимаете, что эта шлюха должна молчать. Ей нельзя позволить втянуть вас в судебное разбирательство, а вам - упоминать мое имя. Вы понимаете, что этого нельзя допустить, - В его голосе слышалась возрастающая тревога. - Я не могу допустить, чтобы подобное когда-либо случилось…
- Конечно, - сказал я, словно успокаивая ребенка. - Вы дали ясно понять, что конфиденциальность для вас чрезвычайно важна, и я сделаю все для ее сохранения. Пока что, я полагаю, мне удалось убедить Кейт, насколько важно держать язык за зубами и уехать из Лондона. С ее стороны не стоит опасаться неприятностей. - Я несколько приукрасил действительное положение, по в данный момент было важно рассеять тревогу баронета. У меня будет предостаточно времени, чтобы разобраться с Кейт Коул, если она ослушается. - Сейчас мы должны направить усилия на то, чтобы отыскать вашу вещь. Если эти бумаги выпали из бумажника или случайно затерялись среди других вещей, они все еще должны быть где-то в ее комнате.
Сэр Оуэн тяжело вздохнул, и, увидев, что ему не по себе, я встал, чтобы предложить ему что-нибудь выпить.
- Могу я предложить вам немного вина? Он воодушевился:
- Боюсь, сэр, вино не поможет. У вас есть джин? Джина у меня не было. Я знал о коварстве джина от несчастных, с которыми по роду своих занятий мне приходилось сталкиваться ежедневно. Этот дешевый, безвкусный и крепкий напиток губил умы и тела тысяч жителей Лондона. Зная слабость своей натуры, я относился с подозрением к такому крепкому напитку. Вместо джина я предложил сэру Оуэну немного шотландского зелья, которое мой друг привез с родины. Сэр Оуэн нерешительно и с подозрительностью понюхал содержимое стакана, источавшее резкий солодовый запах. Я предупредил его о необычайной крепости напитка, но он только рассеянно кивнул, пробуя его на язык. Вкус вызвал в нем интерес, и он одним залпом выпил содержимое стакана.
- Гадость, - сказал он, и его лицо одновременно выражало отвращение, удивление и удовольствие. - Шотландцы все-таки скоты. Но зелье производит действие. - Он налил себе еще.
Я сел на свое место, внимательно изучая сэра Оуэна, пытаясь определить его настроение. Его возбуждение наполняло комнату подобно летнему зною. Мне хотелось его успокоить, но я не знал как. Я ничего не знал о пропавших документах, но предположил: баронет боится, что содержащаяся в них информация попадет не в те руки.
- Сэр, - нерешительно начал я, - я хочу вернуть вам ваши личные бумаги. Не думаю, что все потеряно. Но, - я медлил, - нужно, чтобы я узнал их, увидев. Нужно, чтобы я мог сказать, что я нашел ваши бумаги, сэр. И что все они в целости и сохранности.
- Вижу, мне придется вам открыться, мистер Уивер, - кивнул он. - Только по собственной глупости я оказался в подобном положении. Теперь я должен его исправить. Ничего не поделаешь. - Он собрался с духом. - Мне придется вам довериться.
- Уверяю вас: я никому не открою вашу тайну. Он улыбнулся, показывая, что верит мне.
- Мистер Уивер, вы обременяете себя такими новостями светской жизни, как свадьбы и прочее?
Я покачал головой:
- Боюсь, моя профессия не оставляет мне свободного времени для этого.
- Тогда вы, вероятно, не слышали, что через два месяца я женюсь на единственной дочери Годфри Деккера, пивовара. Деккер - богатый человек и отдает за дочерью солидное приданое, но меня не волнуют ее деньги. Я женюсь по любви.
Я деликатно кивнул в знак одобрения. Не хотел бы показаться циником, но, считая сэра Оуэна способным на разные чувства, я не был убежден, что он мог нежно любить.
- Многие смотрят на это неодобрительно, - продолжал он, - поскольку моя последняя жена Анна скончалась менее года назад. Вы не должны думать, будто я не переживал и все еще не переживаю ее кончину. Я любил ее всей душой, но я чрезвычайно влюбчив и как вдовец страдал от одиночества, а Сара Деккер заставила меня снова испытать радость жизни и счастье. Смерть моей жены не совсем простое дело, сэр. Дело в том, что она умерла от болезни, которой заразил ее я. - Он сделал глубокий вдох и закончил свое объяснение: - Я в свою очередь заразился этой болезнью в результате любовного похождения.
- Понимаю, - сказал я после небольшой паузы, просто чтобы что-то сказать и прервать молчание. Сэр Оуэн не был первым светским джентльменом в Лондоне, который заразил триппером свою собственную жену. Отказываюсь понимать, почему так много мужчин пренебрегает овечьими кишками, чтобы защитить себя от самых пагубных стрел Купидона.
- Мне всегда помогали лекарства, которые прописывали врачи, но хрупкий организм Анны не справился с болезнью. Возможно, она не знала, что за болезнь у нее была, и слишком долго не обращалась за помощью.
Я не смог подобрать нужные слова, и мне оставалось лишь ждать, когда он продолжит свой рассказ.
- Я намериваюсь полностью изменить свое поведение, как только женюсь на Саре, - продолжил сэр Оуэн. Он шмыгнул носом, и мне показалось, что его глаза увлажнились от слез. - Я другой человек. Пропавшие бумаги это подтверждают. Это письма, мистер Уивер. Моя переписка с моей драгоценной Анной.
В этих письмах я, пороча себя, недвусмысленно объясняю природу своего греха и выражаю горячее и искреннее желание исправиться. Человек, который прочтет эти письма, без труда поймет, какой болезнью она страдала и как ею заразилась. Я изо всех сил пытался скрыть эти сведения от Сары. Это молодая целомудренная девушка и исключительно чувствительная. Если она узнает о содержании писем, я боюсь, наши отношения будут порваны. Если бы письма попали в руки какому-то неразборчивому в средствах негодяю, я бы оказался в чрезвычайно затруднительном положении. - Он налил себе еще шотландского зелья. - Могу только надеяться, что письма не вскрыты. Они были завернуты в желтую ленту и скреплены восковой печатью с изображением треснувшего шиллинга. Если печать нарушена, для меня это самое ужасное известие на свете. - Он поднял стакан и залпом опустошил его. - Я не могу допустить, чтобы письма попали в руки такого человека, как Уайльд. Он изжарит меня на углях, прежде чем вернет мою собственность. Ваша же репутация, сэр, безупречна. Я полагаю, вы единственный человек в Лондоне, который, обладая одновременно и знаниями и честностью, способен вернуть мне то, что я потерял. Я поклонился сэру Оуэну:
- Поскольку дело чрезвычайно деликатное, вы сделали правильно, что обратились ко мне, а не к Уайльду.
- Как вы видите, я в ваших руках.
- Как я - в ваших, - сказал я. - Вы знаете, что я замешан в убийстве человека. Таким образом, мы зависим друг от друга и не должны опасаться, что кто-то из нас поступит опрометчиво.
Мои слова обнадежили его, а я, должен признаться, перестал мучаться, что дело не завершено. Я даже почувствовал что-то вроде облегчения. Если бы я вернул бумажник и его содержимое в целости, дело было бы кончено. Мне пришлось бы ждать, гадая, какие последствия повлечет смерть Джемми. То, что письма сэра Оуэна пропали, позволяло мне заниматься этим делом снова. Я не знал, принесет ли это мне пользу или нет, но, получив возможность действовать, я почувствовал себя более уверенно.
- Я начну поиски этих писем безотлагательно, - сказал я сэру Оуэну, - и это дело будет для меня главным до тех пор, пока я не найду их. Как только у меня появятся новости, сэр, любого рода, я тотчас поставлю вас в известность.