* * *
Сано едва слышал пожелания собравшихся, потому что прислужницы снимали белый покров с головы его молодой жены. Вот она поворачивается к нему…
У Рэйко, которая выглядела моложе своих двадцати лет, был идеальный овал лица с нежным подбородком и изящным носом. Ее глаза, напоминавшие блестящие черные лепестки, светились невинностью. На высоко выбритом лбу красиво изгибались нарисованные брови. Гладкую, безупречную кожу покрывала белая рисовая мука, резко контрастирующая с атласно-черными волосами, спадающими от прямого пробора до коленей. От ее красоты Сано стало трудно дышать. Потом Рэйко улыбнулась ему - едва заметный стыдливый излом изящных красных губ, - прежде чем скромно потупить глаза. Сердце Сано сжалось от резкой, затопляющей душу нежности, когда он ответил ей своей улыбкой. Она - это все, что он хочет. Их совместная жизнь станет настоящим блаженством, которое начнется, едва завершатся официальные мероприятия.
Все присутствующие встали, когда прислужницы повели Сано и Рэйко от алтаря к семьям. Сано поклонился судье Уэде и поблагодарил за честь присоединиться к клану, а Рэйко сделала то же самое перед матерью Сано. Они вместе выразили признательность сёгуну за покровительство и гостям за то, что пришли на церемонию. Потом, после многочисленных поздравлений, благодарностей и благословений, все во главе с сёгуном прошли через резные двери в коридор, ведущий в зал, где был накрыт свадебный стол и ждали многочисленные гости.
Вдруг из глубины замка донеслись громкие крики и топот бегущих людей. Сегун замер, остановив процессию.
- Что за шум? - спросил он, повернувшись к чиновникам, его аристократическое лицо потемнело от гнева. - Пойдите, э-э, выясните причину и положите этому конец…
По коридору в сторону свадебной процессии бежала толпа визжащих женщин. Дамы, одетые в великолепные шелковые кимоно, и служанки в простых хлопчатобумажных халатах прикрывали руками лица с расширенными от ужаса глазами. За ними спешили дворцовые чиновники, выкрикивая приказы и стараясь восстановить порядок, но женщины не обращали на них никакого внимания.
- Выпустите нас отсюда! - кричали они, расталкивая свадебных гостей.
- Как смеют эти женщины так неуважительно обращаться со мной? - завопил Цунаёси Токугава. - Может, все спятили? Стража… остановите их!
Судья Уэда и прислужницы прикрыли Рэйко от толпы, которая быстро разрасталась, вбирая в себя гостей, в панике выбегавших из банкетного зала. Они налетели на мать Сано, и он едва успел подхватить ее, не дав упасть.
- Мы погибнем, если не убежим! - визжали женщины.
Появился отряд стражников. Они оттеснили бьющихся в истерике женщин назад, в глубь замка. Свадебная процессия направилась к банкетному залу, где были расставлены столы и разложены подушки, перепуганные музыканты сидели, вцепившись в свои инструменты, а служанки готовились обслуживать гостей.
- Что все это значит? - Сёгун поправил свой высокий черный головной убор, съехавший набок во время суматохи. - Я, э-э, требую объяснений!
Командир стражников поклонился Цунаёси Токугаве.
- Приношу извинения, ваше превосходительство, но на женской половине произошла неприятность. Только что умерла ваша наложница, госпожа Харумэ.
Главный придворный врач, одетый в темно-синий халат, свидетельствующий о профессиональной принадлежности, добавил:
- Причиной ее смерти стала внезапная тяжелая болезнь. Остальные дамы в панике бежали, боясь заразиться.
Среди присутствующих послышались испуганные возгласы. Цунаёси Токугава открыл рот.
- Заразиться? - Его лицо побледнело, он обеими руками прикрыл лицо, чтобы не дать духу болезни проникнуть внутрь. - Вы хотите сказать, что в замке, э-э, эпидемия? - Диктатор, слабый здоровьем и нерешительный, повернулся к Сано и судье Уэде, первым по статусу после него. - Что делать?
- Свадебные празднования придется отменить, - с сожалением произнес судья Уэда, - а гостей отправить по домам. Я прослежу, чтобы все было организовано.
Сано, хоть и потрясенный таким катастрофическим завершением своей свадьбы, поспешил на помощь своему господину. Заразные болезни были серьезной проблемой в замке Эдо, где проживали сотни высших чиновников Японии и их семьи.
- Если действительно разразилась эпидемия, дамы должны быть помещены в карантин, чтобы предотвратить распространение болезни, - проинструктировал Сано командира замковой стражи и приказал врачу осмотреть женщин. - А вы, ваше превосходительство, должны оставаться в своих покоях, чтобы избежать заболевания.
- Э-э, да, конечно, - сказал Цунаёси Токугава, с явным облегчением перекладывая заботы на чужие плечи. Спеша в личные покои, сёгун дал знак чиновникам следовать за ним, на ходу выкрикивая приказания для Сано. - Немедленно лично расследуйте причины смерти госпожи Харумэ! - Трясясь за собственную жизнь, он был совершенно равнодушен к потере наложницы и судьбам остальных своих женщин. И конечно же, забыл об обещанном Сано отпуске. - Вы не смеете допустить ко мне злого духа болезни. А теперь идите!
- Да, ваше превосходительство, - отозвался Сано в спину удаляющегося со свитой правителя.
Хирата поспешил к нему на помощь. Удаляясь по коридору в сторону женской половины, Сано оглянулся и увидел Рэйко: белое свадебное кимоно тянулось по полу, когда отец и прислужницы уводили ее прочь. Он был зол на сёгуна, который забыл о своем обещании, и сожалел по поводу отложенных свадебных празднеств - как публичных, так и интимных. Разве он не заслужил немного мира и покоя? Но Сано подавил вздох. Послушание господину было высшей самурайской добродетелью. Долг превыше всего, и новая смерть приковала к себе все внимание Сано. Семейному счастью придется подождать.
2
Женская половина занимала в замке Эдо внутреннюю часть главного дворца, известную как Большие Внутренние Покои. Путь к ней вел Сано и Хирату через внешние, общие помещения, мимо залов для аудиенций, комнат для совещаний, правительственных канцелярий, через серпантин коридоров. Гнетущая атмосфера, воцарившаяся в замке, остановила обычную суматошную жизнь. Чиновники сбивались в кучки и с нарастающей тревогой обсуждали весть о смерти наложницы. Вооруженные стражники патрулировали коридоры на случай новых беспорядков. Громоздкая бюрократическая машина Токугавы фактически остановилась. Представляя серьезные последствия, которые могла иметь для государства эпидемия в японской столице, Сано надеялся, что болезнь госпожи Харумэ окажется единичным случаем.
Массивная дубовая дверь, обитая железом и украшенная резными цветами, перекрывала вход в женскую половину, где жили мать, жена, наложницы сёгуна, их фрейлины, дворцовые стряпухи, служанки и другая обслуга. Два стражника охраняли дверь.
- Мы здесь для того, чтобы по приказу его превосходительства расследовать смерть госпожи Харумэ, - сказал Сано, представив себя и Хирату.
Стражники поклонились, открыли дверь и пропустили их в узкий, освещенный светильниками коридор. Дверь закрылась за ними с мягким вибрирующим стуком.
- Мне здесь еще не доводилось бывать, - благоговейно прошептал Хирата. - А вам?
- Мне тоже, - взволнованно ответил заинтригованный Сано.
- Вы знаете кого-нибудь в Больших Внутренних Покоях? В качестве сёсакана сёгуна Сано имел доступ почти во все помещения замка. Он был знаком с его обнесенными стенами переходами и садами, башнями, чиновничьим кварталом, где жил, внешней частью дворца и даже с личными покоями сёгуна. Но женская половина была закрыта для всех мужчин, за исключением нескольких тщательно отобранных стражников, докторов и чиновников. Сано в их число не входил.
- Я знаю в лицо нескольких служанок и мелких чиновников, - сказал он, - а однажды мне пришлось руководить военным эскортом во время паломничества матери сёгуна и его наложниц в храм Дзодзё. Но мои обязанности никогда не требовали прямого контакта с кем-либо из Больших Внутренних Покоев.
Сано был в некотором замешательстве, словно проник на чужую территорию.
- Ладно, давай начинать, - проговорил он, придавая бодрости и уверенности своему голосу, хоть и сожалел об отложенных свадебных празднествах. Сколько им с Рэйко еще ждать, чтобы остаться вдвоем? Сано зашагал по коридору, борясь с невольным желанием идти на цыпочках.
Полированный кипарисовый пол поблескивал, смутно отражая искаженные фигуры его и Хираты. Кессонный потолок украшали нарисованные цветы. Безлюдные комнаты были заполнены лаковыми сундуками, шкафами и ширмами, угольными жаровнями, зеркалами, разбросанной одеждой, туалетными столиками, заваленными гребнями, заколками и пузырьками. Внутренние стены покрывала позолоченная роспись. В покинутых ванных комнатах стояли деревянные бочки. Коридоры были пустынны, но за стенками из бумаги и деревянных реек двигались бесчисленные смутные тени. Когда Сано и Хирата проходили мимо, двери со скрипом отодвигались, в щелки выглядывали испуганные глаза. Где-то выводил печальную мелодию самисэн. Воздух, который казался теплее и пах иначе, чем в остальных частях дворца - сладостью духов и ароматических жидкостей, - был наполнен тихим гулом женских голосов. Сано, казалось, улавливал также едва различимые запахи женских тел.
В этом переполненном улье стены словно дышали вместе с женщинами. Сано доводилось слышать сплетни о здешних экстравагантных развлечениях, тайных интригах и проделках. Но какой практический опыт он мог использовать в таинственном деле со смертельным недугом в этом закрытом убежище? Сано посмотрел на Хирату.
На широком мальчишеском лице молодого вассала застыло выражение нервной решимости. Он шел неловко, ссутулившись, с преувеличенной осторожностью переставляя ноги, словно боялся произвести шум или занять слишком большое пространство. Несмотря на собственное смущение, Сано улыбнулся с печальным сочувствием. Оба они чувствуют себя здесь не в своей тарелке.
Сано, сын рёнина - лишившегося господина самурая, - когда-то зарабатывал на жизнь, обучая мальчиков в школе боевых искусств своего отца, а в свободное время изучал историю. Семейные связи обеспечили ему пост старшего полицейского офицера. Он раскрыл свое первое убийство и спас жизнь сёгуна, за что получил нынешнюю высокую должность.
У Хираты, которому шел двадцать второй год, отец был досином, одним из полицейских патрульных офицеров низкого ранга в Эдо. Он в пятнадцать лет унаследовал должность отца и следил за порядком на улицах города, пока полтора года назад, когда они расследовали печально известное дело об убийствах, связанных с бундори, не стал старшим вассалом Сано. Их низкое происхождение, личные качества и прежний опыт мало подходили для подобного задания. И тем не менее, напомнил себе Сано, выходили же они победителями из других трудных ситуаций.
- Что будем делать в первую очередь? - осторожно спросил Хирата, явно разделяя опасения Сано.
- Найдем кого-нибудь, кто нам покажет место, где умерла госпожа Харумэ.
Однако это оказалось не так-то просто. Великое смятение заставило Сано и Хирату все дальше углубляться в затененный лабиринт комнат, населенных бесчисленными невидимыми женщинами, которые шептались и плакали за закрытыми дверями. Врачи в синих халатах сновали со своими медицинскими сундучками, за ними спешили служанки с подносами с чаем и травяными настойками. Слышалось монотонное пение и заклинания, звякали колокольчики, утробно гудели барабаны, шуршала бумага. Сладкий маслянистый запах сильных благовоний струился по коридорам. Сано и Хирата без труда определили центр активности - маленькую комнату в конце коридора - и вошли туда.
Внутри пять монахов в буддистских оранжевых халатах звонили в колокольчики, распевали молитвы, били в барабаны и потрясали палочками, увитыми полосками бумаги, чтобы изгнать духов болезни. Служанки сыпали соль на подоконник и по периметру комнаты, выкладывая очистительную линию, через которую не сможет приникнуть смертельная угроза. Две дворцовые сановные дамы среднего возраста, одетые в мрачные серые халаты, размахивали курильницами с благовониями. Сквозь удушливую дымку Сано с трудом рассмотрел на полу накрытое покрывалом тело.
- Пожалуйста, подождите минутку за дверью, - сказал Сано монахам, служанкам и чиновницам. Они подчинились, и он обратился к Хирате: - Приведи главного врача.
Затем они открыли окно, чтобы впустить в комнату солнечный свет и проветрить ее. Сано достал из-за пояса свернутый кусок материи и прикрыл им нижнюю часть лица. Обмотав руку концом пояса, чтобы избежать физического контакта с болезнью и духовного загрязнения, он опустился на корточки перед трупом и стянул с него покрывало.
Перед ним лежала молодая женщина, распахнутые полы халата обнажали бедра и ноги. У нее было овальное лицо с гладкой кожей и мягкими чертами, некогда красивыми, а теперь запачканными кровью и рвотными массами, запятнавшими кимоно красного шелка и татами вокруг нее. Сано проглотил вставший в горле ком. Утром он был слишком взволнован предстоящей свадьбой, чтобы поесть, теперь же ощущение тошноты в пустом желудке было невыносимым. Он с сожалением покачал головой. Госпожа Харумэ умерла в расцвете молодости. Потом Сано нахмурился, обратив внимание на состояние трупа.
Ее тело окоченело, словно с момента смерти прошло много часов, а не несколько минут: спина выгнута, кулаки сжаты, руки и ноги неестественно выпрямлены, челюсти стиснуты. Сано осторожно коснулся ее руки, твердой и неподдающейся - мышцы застыли в вечной судороге. А широко открытые глаза Харумэ казались слишком черными. Приблизившись, чтобы получше рассмотреть, Сано увидел, что зрачки расширены и полностью закрывают радужную оболочку. На выбритом лобке виднелся только что вытатуированный символ (вокруг напитанных тушью порезов остались краснота и припухлость) - иероглиф "ай":
Заслышав в коридоре шаги, Сано поднял голову и увидел Хирату и главного придворного врача. Они вошли в комнату, сели на корточки рядом с ним, прижав к лицу тряпки, и стали осматривать труп госпожи Харумэ.
- Что это за болезнь, доктор Китано? - спросил Сано через ткань, которая уже пропиталась слюной.
Доктор покачал головой. У него было морщинистое лицо и тонкие седые волосы, схваченные узлом на затылке.
- Не знаю. Я врачую уже тридцать лет, но никогда прежде не видел и не слышал ничего подобного. Внезапный приступ, жестокий бред и судороги, расширенные зрачки, быстрый конец… Для меня это тайна, я не знаю, как это лечить. Да помогут нам боги, если недуг начнет распространяться.
- В первый год моей службы в полиции, - заговорил Хирата, - лихорадка убила три сотни людей в Нихонбаси. Симптомы были другие и не такая скоротечность, но это стало причиной больших неприятностей. Владельцы бросили свои магазины - либо умерли, либо бежали в горы. Начались пожары, поскольку люди жгли свечи и благовония, чтобы очистить свои дома и отпугнуть демона лихорадки. Мертвые лежали на улицах, потому что их не успевали убирать. Дым от погребальных костров вставал над городом огромной черной тучей.
Сано накрыл тело Харумэ покрывалом, встал и убрал от лица тряпку, так же поступили и двое других. Он помнил эпидемии и с ужасом думал о катастрофических последствиях здесь, в правительственном центре Японии. Но и другая, не менее тревожная мысль пришла ему в голову.
- У госпожи Харумэ до этого наблюдались какие-либо признаки заболевания? - спросил он доктора Китано.
- Вчера я лично провел ежемесячное обследование всех наложниц. Харумэ была абсолютно здорова.
Пожалуй, эпидемии можно было не опасаться, но Сано ощутил нарастающее беспокойство.
- Заболел ли еще кто-нибудь из женщин?
- Я пока не успел обследовать всех, но главная фрейлина говорит, что, не считая переживаний, они чувствуют себя неплохо.
- Понятно. - Несмотря на свой первый визит в Большие Внутренние Покои, Сано знал о существовавшей здесь скученности. - Женщины живут вместе, вместе спят и купаются, едят одинаковую пищу и пьют одну и ту же воду? И находятся в постоянном контакте с прислугой?
- Точно так, сёсакан-сама, - подтвердил доктор.
- Между тем ни у одной нет тех же симптомов, что у госпожи Харумэ. - Сано обменялся взглядами с Хиратой, лицо которого говорило, что он начинает что-то понимать и напуган этим. - Доктор Китано, мне кажется, следует учесть возможность того, что госпожа Харумэ была отравлена.
На лице доктора тревога сменилась ужасом.
- Говорите тише, прошу вас! - сказал он, хотя Сано и без того не повышал голос. Бросив опасливый взгляд в сторону коридора, он зашептал: - В наш век яд нередко является причиной внезапной, необъяснимой смерти. - Сано и сам знал, как часто он применяется в мирное время людьми, которые хотят уничтожить своих врагов, не прибегая к открытым военным действиям. - Но не забывайте, как опасно делать такие заявления!
Сано помнил об этом. Известие об отравлении - действительном или мнимом - создаст атмосферу подозрительности, не менее разрушительную, чем эпидемия. Ставшая притчей во языцех вражда в Больших Внутренних Покоях обострится и может привести к насилию. Такое случалось в прошлом. Незадолго до переезда Сано в замок спор двух наложниц закончился стычкой, причем победительница шпилькой для волос заколола соперницу насмерть. Одиннадцать лет назад прислужница в ванне задушила фрейлину. Паника могла распространиться и на другие части замка, усиливая существующее соперничество и провоцируя дуэли со смертельным исходом среди чиновников-самураев и военных.
А что, если сёгун, такой чувствительный к выпадам против своей власти, увидит в покушении на наложницу связь со своей особой? Сано предвидел кровавую чистку среди потенциальных преступников. В поисках возможного заговора бакуфу - военное правительство Японии - начнет расследование в отношении каждого чиновника: от члена Совета старейшин до последнего клерка, каждого слуги, каждого даймё - правителя провинции - и всех его вассалов, вплоть до самого ничтожного рёнина. Амбициозные политические деятели постараются выдвинуться, клевеща на своих конкурентов. Доказательства будут фабриковаться, поползут слухи, станут шельмовать известных людей, пока многие "преступники" не будут казнены…
- У нас нет доказательств, что госпожа Харумэ была убита, - сказал доктор Китано.
Лицо доктора покрылось бледностью, и Сано понял, что этот человек боится, поскольку, будучи главным врачом, имеющим дело с лекарствами, станет первым подозреваемым в преступлении, связанном с ядами. Да и сам Сано не горел желанием подвергнуться проверке бакуфу, поскольку имел могущественного врага, который только и ждал его гибели. Перед глазами Сано мелькнуло лицо канцлера Янагисавы. Теперь у Сано были жена и ее семья, тоже уязвимые для нападок. Он знал по нагасакскому опыту, какими печальными могут быть последствия вмешательства в деликатные вопросы ради удовлетворения своего любопытства…