Мошенники вообще довольно быстро реагируют на всевозможные новшества. К примеру, в 1921 году, во время сбора средств голодающим Поволжья некий Кублаков (матерый жорж из Москвы) организовал в нашей губернии целую сеть пунктов приема пожертвований…
Остановимся на тех, без кого не сможет существовать ни один вор или налетчик, – на "барыгах"(скупщиках краденого). Времена острого дефицита продуктов и товаров серьезно обогатили их. Барыги умело используют всевозможные базары, толкучки, развалы и скупки. Наиболее опытные и богатые барыги налаживают связи с биржевиками и нэпманами, стремясь оторваться от криминальной среды.
Изменения последних лет внесли некоторые коррективы в криминальный мир. Введение продналога, оживление торговли, начало восстановления хозяйства и строгое соблюдение Уголовного кодекса привело к отказу ряда уголовных элементов от совершения тяжких преступлений. Думается, в недалеком будущем мы увидим конфликт воров с налетчиками и окончательное размежевание криминальных категорий по форме совершения преступлений на "мокрые" (с убийством или угрозой жизни) и "сухие" (без таковых)"…
Андрей оторвался от чтения и заглянул в оглавление. После "Общего обзора преступности" Деревянников переходил к "Основным принципам современного расследования" и "Достижениям уголовного розыска губернии за 1923 год". Рябинин зевнул и захлопнул брошюру.
Спустившись в дворницкую, он позвонил Полине и договорился о встрече.
* * *
Догадавшись по усталому лицу о сумрачном настроении Андрея, Полина принялась рассказывать забавные истории и анекдоты. Рябинин понемногу отвлекся от раздумий о преступлениях и повеселел.
Они прошлись по Губернской и свернули на Комсомольскую (бывшую Университетскую). Навстречу по противоположной стороне двигалась большая компания парней и девчат.
– Студенты! – с улыбкой кивнула Полина. – Шумят, балагурят. Наверное, экзамен сдали. Ой, смотри-ка, и Меллер с ними!
В толпе молодежи действительно мелькнула беззаботная физиономия Наума. Андрей хотел его окликнуть, но Меллер уже заметил друга и подбежал.
– Привет праздношатающимся! – задорно выкрикнул он. – А мы вот с поэтического вечера топаем. С нами Света, Костик, многие…
Наум повернулся к компании и позвал Левенгауп и Резникова. Вслед за ними подошли Венька Ковальчук и Вихров.
– Андрей! Вы попусту убиваете время на прогулки, – подавая руку Рябинину, со смехом воскликнула Светлана. – Полли! Ты в самом деле становишься похожа на почтенную матрону!
– Вхожу в роль, – улыбнулась Полина.
– Какую? Джульетты?
– Не угадала. Всех "Трех сестер" сразу.
– А-а! Титанический труд, – кивнула Светлана.
– Ограничьтесь Джульеттой, – скорчив рожицу, бросил из-за спины Резникова Вихров.
– Брысь, Сашка, не приставай к мадемуазель, – шикнул на него Костя.
– Вы откуда такой представительной делегацией? – справился Андрей.
– Говорю же тебе: из университета, – пояснил Меллер. – Студенты читали новые стихи, Венька вот отличился… Где он?
– Здесь я, – отозвался Ковальчук-младший. – Вечер добрый, Андрей Николаевич, и вы, барышня!
– Не прячься, Вениамин, – взяв его за локоть, сказала Левенгауп. – Полли, вы знакомы?
– Заочно, по "Вандее".
– Да! Там он… – взмахнул руками Меллер.
– Подожди, Наум, – оборвала его Светлана. – Знаешь, Полли, а мы с Сашей взяли над Вениамином шефство.
– Стихи товарища Ковальчука, – важно кивнул Вихров, – скоро будут опубликованы в нашей газете.
– От души поздравляю, – Андрей пожал Веньке руку.
– Тоже мне – шефство! – фыркнул Меллер. – Налетели на парня совершенно как коршуны. Не забывайте, его ждет карьера в кино!
– Всех нас что-либо да ждет, – вставил Резников.
– К слову, о публикациях, – воскликнул Меллер. – Андрей, можно тебя на минуту?
Наум отвел друга в сторону.
– Помнишь нашу встречу со Змеем? Так вот, статью-то я написал, вчера ее напечатали, а вот сегодня в "Рабочей культуре" – бац, резкий ответ!
– Неужели снова Трубачев с Бардиным? – нахмурился Андрей.
– Да не совсем. В схватку со мной вступили совершенно иные силы – Чеботарев, заведующий детским домом номер один. Заходи ко мне в субботу вечером, обо всем подробно расскажу. Договорились?
– Идет.
Они вернулись к компании. Левенгауп оживленно болтала с Полиной о поэтических находках студенчества.
– …Это событие необходимо увековечить, – заключила она. – Костик поговорит в издательстве, попробуем опубликовать сборник…
– А давайте-ка сфотографируемся на память! – неожиданно предложил Меллер. – Тут и "Ателье Бауэра" рядом.
Идея всем понравилась, и друзья направились к фотоателье.
Добродушный румяный Бауэр немного опешил, увидев шумную команду, но тут же приказал помощнику проводить клиентов в павильон. Полину, Резникова и Светлану усадили рядком на стулья, остальные встали позади. Бауэр хлопотал у аппарата, просил внимания и сосредоточенности. Наконец полыхнула вспышка.
– Через неделю прошу ко мне за карточками! – размахивая квитанцией, объявил Наум.
– Каковы дальнейшие планы? – спросила у Полины Светлана. – Не хотите с нами в "Музы"?
– Мы бы с радостью, вот только Андрею еще всю ночь работать, – Полина развела руками.
– Жаль, – вздохнула Левенгауп.
У выхода из "Ателье" Рябинина задержал Венька Ковальчук:
– Помните, вы интересовались нашим "Союзом молодых марксистов"? В следующий вторник у нас заседание координационного совета и актива. В семь начнем, собираемся в "красном уголке" электростанции. Милости прошу!
* * *
Побродив по центру, Андрей и Полина очутились на улице Коминтерна. Рябинин предложил зайти в гости.
Поднявшись в комнату, Полина с интересом разглядывала жилище Андрея.
– Такое впечатление, что здесь обитает человек без прошлого, – немного разочарованно сказала она. – Не видно ни фотографий, ни личных реликвий.
– Какие там реликвии! – махнул рукой Андрей. – Вся жизнь на колесах. А по сути ты права: я и в самом деле человек без прошлого… Угощайся, у меня тут пирожные и лимонад.
– Загодя приготовился? – сощурилась Полина.
– Да не то чтобы…– замялся Андрей.
– Не смущайся. Рядом с предусмотрительными людьми очень удобно. Кстати, у меня для тебя грустное известие, Андрюша. В субботу мы с мамой уезжаем в Ялту. При ее туберкулезе необходимо каждый год ездить в Крым.
– Ну раз нужно, так нужно, – вздохнул Андрей. – А когда вернетесь?
– Месяца через полтора, не раньше.
– Долго не увидимся, – грустно улыбнулся Рябинин. – Чуть не забыл, я хотел познакомить тебя со своим давнишним другом, Георгием Старицким. Мы с ним вместе воевали на германском фронте. Он – бывший партизан и далеко не глупый человек. Жорка заходил в воскресенье и приглашал нас послезавтра в гости.
– Да, интересно было бы встретить хоть что-то из твоего прошлого, – кивнула Полина и посмотрела на часы. – Ну, а сейчас мне уже пора!..
– Подожди еще немного, Полюшка. Я очень по тебе соскучился.
Глава XIV
Алевтина Клементьева слыла в округе бабенкой бедовой и пропащей. По словам соседей, она с малолетства путалась с жульем, позорила добропорядочных родителей и своим недостойным поведением в немалой степени способствовала их преждевременной кончине. Однако в воровской среде Алевтину уважали. Долгие годы была она верной подругой Васьки Бадайского, грозы поездов и вокзалов, главаря городских майданщиков. Доброе отношение Бадайского, верность ему и воровскому промыслу создали Алевтине немалый авторитет. Она стала "ворвайкой", то есть женщиной, уважаемой "вольным братством". В отличие от многих легкомысленных девиц из уголовной среды, Алевтина терпеливо ждала Бадайского из заключений, не принимала от его дружков подарков и чтила воровские законы.
В 1913-м ее посадили за пособничество краже, но и в тюрьме Ляля-Кремень, как ее теперь называли, заимела вес и влияние. На "казенке" она быстро сделалась "хазаршей" и, по обычаю, собирала "влазное" , держала "общий котел" и наблюдала за порядком в камере.
В 1921-м Бадайского застрелили во время разборки с "гастролерами". Ляля осталась совсем одна. Родители уже год как умерли, братья жили своими семьями. От отца и матери Ляле достался ветхий домик рядом с депо и небольшое хозяйство. Впрочем, ходить за скотиной она не хотела, да и не была приучена. Ляля занялась скупкой краденого, приторговывала марафетом и давала приют добрым приятелям покойного Бадайского.
Вечером в среду, 18 июня в домике Ляли собралась веселая компания – достославный ширмач Николька-Тыхтун, Варя с Зиной – веселые разбитные девицы, и молодые налетчики – Филька Музыкант с другом, Володькой Заварзиным, по кличке Умник.
Непревзойденный мастер карманных краж Тыхтун, получивший свое прозвище за способность бегать со скоростью хорошего автомобиля , и хозяйка дома Ляля представляли старшее поколение жуликов. Им уже исполнилось по тридцать, и поэтому среди беззаботной молодежи они старались выглядеть достойно. Вчерашний детдомовец Володька Заварзин, двадцатилетний главарь банды налетчиков, имел на почтенную Лялю-Кремень весьма серьезные виды. Опытная, рассудительная и по-своему привлекательная, Ляля была ему по вкусу. Уже почти три месяца Заварзин добивался любви авторитетной ворвайки. Она же, строго следуя Закону, встречалась с Умником только в присутствии посторонних. Вот и сегодня Володьке пришлось захватить для компании ближайшего подручного Фильку Музыканта с девицами. Последние считали это за честь. Как и многие мещаночки, Варя и Зина томились от скуки и безделья: учеба требовала недоступного им умственного напряжения, а работы биржа не давала. В компании с Филькой можно было беззаботно отдохнуть, да и получить легкие денежки на духи или новые туфли.
Веселье разгоралось. Собранный усилиями мужчин стол ломился от закусок и всевозможной выпивки. Тыхтун усердно наполнял рюмки девушек и подбивал их на скабрезный разговор. Хозяйка дома с улыбочкой наблюдала за его стараниями.
– Боек ты нынче, Колюня! – наконец не выдержала Ляля. – Небось, после фартового дельца душа-то взыграла?
– Твоя правда, Ляля, – кивнул Тыхтун.
– Знаем-знаем, – крикнул Филька. – Весь город талдычит, как ты ловко бегунки сдал .
– Ну-ка, колись без понтов, раз уж всем ведомо, – подхватила Ляля.
– А что? Мне понтоваться нет резону, пойду на полную , – самодовольно улыбнулся Тыхтун. – Есть в городе один жавер , пыженый-препыженый , важный, что твоя водокачка. Профессором он служит, в университете фраерам фуфло толкает , в общем, фусан безвредный …Так вот, были у него бегунки рыжие, "Буре" 96-й пробы , весьма всем известные, потому как дарственную надпись тому фусану на них накрапали . Позавчерась, значит, пошел наш фусан по улице лавировать , так, без дела шалавится себе, по витринам лупетками рыскает. Подкатил я к нему втихую, снял бегунки, тувиль прихватил, ну и – ходу!
К вечеру вся округа знала, что ушли бегунки знаменитые, поминай как звали. Наутро Ромка-Ветошь, поддужный мой, бает, что, мол, некий гешефтмахер кредитный желает купить эти самые фартовые бегунки. Делец тот – круглый андрот , декча ботвой набита под завязку.
Натумкал я его обзетить . Послал Ветоша к барыгам купить схожий товар. Притаранил Ромка бегунки в самый цвет – те же "Буре", только рыжие сверху, а внутри – рондоль . Понеслись мы к Карпычу, ну, граверу. Старый хорек слепил надпись в ажуре, не отличишь. Прихилял я к гешефтмахеру, говорю: вот, мол, дядя, бегунки! Зекнул фраер опилочный, дарственную прочел. Все верно: "Профессору Бессонову к юбилею". Дал, скотц , полцены, да и на том спасибо. А законные бегунки мы нынче блатокаину смыли . Так что в союзе с пенезами андрота они, почитай, за новые пошли.
Компания залилась смехом.
– Нажил ты себе лашлу , – заключила Ляля.
– Плевать, – отмахнулся Тыхтун. – Не достанет.
– А он очень кредитный, твой андрот? – спросил Филька. – Барахла-то на бате много ?
– Довольно, – кивнул Тыхтун. – Однако ж, и псары там – что твой телок, да и брешут во всю Ивановскую.
– Филя! – Володька-Умник предостерегающе стрельнул глазами в сторону девушек. – Нам и без того форсу хватает.
– Законно, – перехватив взгляд Заварзина, бросил Тыхтун и обратился к Вале и Зине: – Давайте-ка, милашки, я покажу вам один хитрый пасьянс!
Он освободил место на столе и вытащил колоду карт. Филька подсел к расхлябанному пианино. Еще до революции он успел получить домашнее воспитание, потому неплохо освоил инструмент. Музыкант уже взял "для разогреву" несколько аккордов, как во дворе залаял сторожевой пес.
– Свои, – успокоила гостей Ляля. – Мой Бишка на легавых по-особенному брехать приучен.
Она поднялась и пошла отворять.
Через минуту в горницу входил Климка-Чиж, начинающий пятнадцатилетний карманник.
– Привет вольной шараге! – снимая картуз, воскликнул непрошеный визитер.
– Чего завалился-то, босяк? – сурово справилась Ляля. – Не место тебе здесь.
– Извиняйте, почтенная Ляля Захар-на, – поклонился Чиж. – Дельце у меня…
– Тебе кто нафокал , бажбан , что мы тут? – подпрыгнул со стула Тыхтун.
– …Персона очень важная, от Гимназиста, счас заскочит, просил предупредить, – выдохнул Чиж.
Ляля перемигнулась с Тыхтуном и подтолкнула Чижа к двери:
– Ладно уж, шкондыляй отсюда. И поднатужься мою хазовку засоптить .
Она проводила посыльного и вернулась к гостям.
– Кому насвистели про ангишвану? – строго спросила Ляля.
Девицы испуганно молчали, молодые налетчики забожились "варнацкой честью" , что никому о вечеринке не рассказывали.
– Я Блестящему трекнул, – объяснил Тыхтун. – Он – мой законный киней , ссученному не ляпнет.