– Граф очень обеспокоен, – шепотом сообщил он. – Он поместил Кайтчина в безопасное место до окончания расследования.
– Рад это слышать. – Также он сказал, что вы слишком медлите. Он недоволен тем, что вы еще только собираетесь встретиться с леди Онор. Просил напомнить вам, что до демонстрации греческого огня осталось всего десять дней и король горит желанием увидеть это зрелище.
– Я делаю все, что в моих силах. Творить чудеса я не в состоянии.
Тут вернулся Гай с двумя кружками светлого пива, и Барак поспешно отскочил от меня на несколько шагов. Я чувствовал сильную жажду и с наслаждением осушил свою кружку. Гай, вновь усевшийся за свой рабочий стол, не сводил глаз с Барака. Мне было приятно заметить, что устремленный на него изучающий взор привел моего самоуверенного помощника в смущение.
– Так какую же помощь вы рассчитываете у меня получить, господа? – прервал молчание Гай.
– Нам пришлось столкнуться с алхимиками, – пояснил я. – Мы не имеем даже отдаленного представления об особенностях их ремесла и будем благодарны, если вы просветите нас в некоторых вопросах.
Я открыл сумку и выложил на стол труды по алхимии. Затем осторожно достал из кармана бутылочку с бесцветной жидкостью и протянул ее Гаю.
– Может, вы подскажете нам, что за необычное вещество здесь находится?
Гай осторожно открыл бутылочку, потом вылил немного жидкости на палец и понюхал.
– Будьте осторожны, она жжется, как огонь, – предупредил я, когда аптекарь наклонился и попробовал жидкость на язык.
К моему изумлению, Гай рассмеялся.
– Вам не о чем волноваться, – заверил он. – Эта жидкость отнюдь не обладает какими-либо магическими свойствами. Это всего-навсего aqua vitae, хотя и доведенная путем возгонки до очень высокой концентрации.
– Живая вода? – Я недоверчиво улыбнулся. – То самое снадобье, которое получают из прокисшего вина и прописывают от покраснения глаз и меланхолии?
– Именно. Кстати, я полагаю, что на самом деле живая вода вовсе не обладает целительными свойствами и единственное ее воздействие заключается в том, что она дарит людям чувство опьянения.
Гай растер каплю жидкости между пальцами.
– Правда, говорят, если дать чашку этого снадобья лошади, она ослепнет. Где вы его достали?
– Нашли на полу в лаборатории алхимика, – ответил я. – В покинутой лаборатории.
Гай пристально посмотрел на меня.
– Вам ни к чему знать, где мы это достали, аптекарь, – отрезал Барак. – Вы уверены, что это действительно живая вода?
Гай смерил его долгим взглядом, и я испугался, что сейчас он попросит наглеца выйти вон из аптеки. Однако старый мавр повернулся ко мне и с улыбкой заявил:
– Думаю, я не ошибся. Густота жидкости и ее жгучий вкус позволяют предположить, что концентрация очень высока. Надеюсь, я даже смогу определить, где она была получена. Но прежде всего докажем, что это и в самом деле живая вода. Поставим небольшой опыт. Очень наглядный опыт, мастер Барак. Прошу, подождите немного.
Он бережно поставил бутылочку на стол и вышел из комнаты.
– Послушайте, Барак, – сердито произнес я. – Гай – мой друг, так что дайте себе труд разговаривать с ним уважительно. Обращаясь с ним как с привратником, вы ничего не добьетесь. Только настроите его против себя.
– Его наружность не внушает мне доверия.
– Полагаю, ваша наружность тоже произвела на него не слишком благоприятное впечатление.
Тут вернулся Гай, со свечой и небольшой эмалированной тарелкой. Он закрыл ставни, затем осторожно вылил немного жидкости на тарелку и поднес к ней свечу.
Я судорожно вздохнул, а Барак подался назад, когда над тарелкой взметнулось голубое пламя, которое достигло высоты около двух дюймов.
– Вы сожжете дом! – воскликнул Барак. В ответ Гай рассмеялся.
– От такого маленького огонька не будет никакой беды. Через несколько мгновений он сам потухнет.
И правда, в следующую секунду голубое пламя пожелтело, а затем исчезло – так же быстро, как и возникло. Гай довольно улыбнулся.
– Вы видели сами. Именно такое голубое пламя должно появляться, если поджечь живую воду. Несомненно, в этой бутылке содержится вещество очень высокой концентрации. – Гай подошел к окну и распахнул ставни. – Вы видели сами: при горении этой жидкости не образуется ни копоти, ни дыма.
– Вы сказали, что можете определить, где было произведено это вещество? – напомнил Барак, на этот раз более почтительным тоном.
– Да, я уже определил это. Мы, аптекари, частенько обсуждаем новые лекарственные травы и снадобья, которые люди порой привозят из дальних странствий. Это постоянная тема разговоров между нами. Несколько месяцев назад до нас дошли слухи о некоем диковинном грузе, который доставило в Биллинсгейт судно, совершившее плавание по Балтийскому морю и побывавшее в стране вечных снегов. Так вот, на судне в Англию прибыло несколько емкостей с бесцветной жидкостью, которую пьют жители этих стран. Но когда англичане пытались пить эту жидкость так, как они пьют пиво, им становилось очень плохо. Похоже, в этой бутылке находится именно она.
– Да, но здесь лишь малая толика. Куда делись все эти емкости, наполненные живой водой?
– Это мне не известно. Знаю лишь, что кое-кто из моих коллег отправился в Биллинсгейт за этой диковиной. Однако им сказали, что вся жидкость уже продана. Поспрашивайте в тавернах, где собираются моряки. Наверняка там вы узнаете о судьбе груза, доставленного с дальнего севера.
Я задумчиво кивнул. Плотная, тягучая жидкость, которая горит синим пламенем. Кое в чем она чрезвычайно походила на греческий огонь. Однако различий было не меньше, чем сходств. По словам Кайтчина, жидкость, обнаруженная в монастыре, была черной и обладала сильным запахом. К тому же огонь, который мы только что видели, никак не мог спалить судно. Но может быть, это вещество является лишь частью формулы и свойства его изменяются, когда оно вступает в контакт с другими составляющими?
– А как вы относитесь к алхимии, Гай? – спросил я, указывая на книги, лежавшие на столе. – В этих книгах говорится о совершенно невероятных вещах. К тому же здесь столько загадочных терминов, что я ничего не сумел разобрать.
Гай взял одну из книг и перевернул несколько страниц.
– Алхимики создали себе скверную репутацию, – задумчиво произнес он. – Возможно, более скверную, чем они заслуживают на самом деле. Им нравится окружать свое ремесло покровом тайны. Именно поэтому их книги полны туманных выражений и ссылок, которые у непосвященных вызывают лишь недоумение. Подозреваю, содержание некоторых из этих книг, особенно древних, не способен постичь никто – даже сами алхимики, – с улыбкой добавил он.
– Но на людей вся эта заумная бессмыслица производит впечатление, заставляет поверить в то, что алхимикам и в самом деле известна великая тайна, – сказал я. Брат Гай кивнул.
– Так оно и есть. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что многие доктора с их древними снадобьями, рецептуру которых они держат в строжайшем секрете, тоже не прочь напустить туману вокруг своего ремесла. Да и вы, законники, не лучше: на некоторых судебных заседаниях вы зачем-то изъясняетесь на старом французском, непонятном простым смертным.
Это замечание заставило Барака рассмеяться.
– Что верно, то верно, – заметил он.
– Так или иначе, алхимия является естественной наукой, одной из тех, посредством которых люди постигают окружающий мир, – заявил Гай, вскинув руку. – Господь наполнил этот мир множеством загадок, и, разгадывая их, люди становятся сильнее и увереннее, обретают новые знания и возможности. Они учатся исцелять недуги, выращивать щедрые урожаи и…
– Превращать свинец в золото? – нетерпеливо подсказал я. – Поджигать воду?
– И это тоже. Я уже сказал, основная цель алхимии, так же как астрологии и медицины, – это познание бесчисленных тайн природы. Эти науки стремятся узнать, как звезды воздействуют на судьбы людей, какие травы способны исцелять, а какие – убивать.
– Да, и облеченные знаниями мужи важно заявляют, что рог носорога способствует приливу мужской силы, ибо походит на соответствующий орган, – с усмешкой добавил я. – По моему скромному разумению, Гай, подобное выискивание тайных знаков и совпадений сильно отдает обыкновенным надувательством.
– Да, как и в любой науке, в алхимии не обходится без мошенничества. Так тоже бывает. Я согласен, алхимики так много говорят об открытой ими великой тайне лишь для того, чтобы защитить свое ремесло от всяких посягательств.
– Значит, вы разделяете общее мнение и тоже относитесь к ремеслу алхимиков с недоверием?
– Да, но при этом я не отрицаю, что им удалось многого достигнуть. Разумеется, я говорю сейчас не о жуликах, утверждающих, что они открыли философский камень, способный превращать железо в золото. Но есть среди алхимиков и настоящие подвижники, которые все свое время отдают опытам, наблюдают, как вещества вступают во взаимодействие друг с другом и как они при этом изменяются. Они стремятся узнать, каким образом из четырех основных элементов – земли, воздуха, огня и воды – был создан окружающий нас мир. С помощью многочисленных наблюдений и опытов они выяснили, что путем возгонки одно вещество можно превратить в другое: например, вино становится живой водой.
– Все, что нас окружает, произошло из четырех основных элементов: земли, воздуха, огня и воды, – подхватил я. – Таким образом, всякое новое вещество, вроде этой странной жидкости, может быть разложено на составляющие.
– В этом мире нет ничего нового, – с улыбкой изрек брат Гай. – По крайней мере, новых элементов в нем точно не появляется. Но истинный алхимик путем проб и ошибок может, к примеру, выяснить, каким образом следует расплавлять в печах руду, дабы производить более прочное железо, как это сейчас делают в Уилде.
– Или как использовать сплав олова со свинцом, – добавил я, вспомнив рассказ мистрис Гриствуд о неудавшихся опытах Сепултуса.
– Да, или это, – кивнул головой Гай. – Короче говоря, изучая взаимодействие элементов, алхимики способны сделать весьма значительные открытия. Я принадлежу к числу сторонников мнения, согласно которому мы должны познать тайны созданного Господом мира путем длительных наблюдений, а не благодаря мистическим заклинаниям, найденным в древних книгах. Правда, порой наблюдения над природой приводят к довольно неожиданным заключениям. Вспомним хотя бы того чудака из Германии, который провозгласил, что Земля вращается вокруг Солнца.
– Да, порой ученые несут такую чушь, что остается только руками развести, – с улыбкой заметил я.
Тут смутная мысль шевельнулась в моем сознании.
– Гай, вы говорили о плавильных печах. Это напомнило мне, что именно в печах производятся металлы. Алхимикам не обойтись без печей, и, значит, они часто имеют дело с литейщиками.
– Разумеется, – согласился Гай. – Для того чтобы приготовить отвары из трав, достаточно очага или даже спиртовки, но для получения сплава металлов нужна плавильная печь.
Он пристально взглянул на меня, потом на Барака и слегка нахмурился.
– Цель нашего разговора не вполне ясна мне, Мэтью. Какое отношение все это имеет к делу, которым вы занимаетесь?
– Пока я сам не знаю, – ответил я, тоже сдвинув брови. – Скажите, а для того, чтобы сделать большой металлический бак с насосом и трубками, тоже необходима плавильная печь?
– А как же иначе. Насколько мне известно, алхимики часто договариваются с литейщиками из Лотбири, и те помогают им. Разумеется, они стараются найти среди литейщиков надежных людей, которым могут доверить свои тайны.
– Гай, – в волнении произнес я, – вы помните того молодого литейщика, которого я встретил на прошлой неделе? Возможно, ему известно, кто из его собратьев по ремеслу сотрудничал с алхимиками? Возможно, он даже знает, кто из них выполнял заказ для городского водопровода и, следовательно, выплавлял трубы и вентили?
– Не исключено, – ответил Гай после недолгого раздумья. – Скорее всего, литейщикам не так часто приходится делать трубы. Но, Мэтью, если это дело связано с опасностью, я вовсе не хочу, чтобы вы втягивали в него того юношу.
– Если лорд Кромвель прикажет, литейщик даст все необходимые показания, – подал голос Барак.
Гай повернулся к нему.
– Лорд Кромвель может приказать все, что угодно, – с невозмутимым видом отчеканил он.
– Вы правы, мой испанский друг, – сверкнул глазами Барак.
– Сделайте милость, Барак, придержите язык, – сердито оборвал его я. – Я все прекрасно понимаю, Гай. Попытаюсь обратиться к документам Городского совета. Может, удастся узнать, кому именно было поручено производство водопроводных труб.
– Да, думаю, это будет наилучшим выходом, – кивнул Гай. – К вашему сведению, сэр, я вовсе не испанец, – добавил он, повернувшись к Бараку. – Я родился в Гранаде, стране, которую Испания завоевала пятьдесят лет назад. Родители мои были мусульманами, и Фердинанд и Изабелла изгнали их из Испании. Точно так же они поступили с евреями, к которым, судя по вашему имени, вы имеете некоторое отношение.
– Я англичанин, аптекарь, – вспыхнув, процедил Барак.
– Тем лучше для вас, – вскинув бровь, проронил Гай. – Благодарю за то, что отнеслись к моим словам с пониманием, Мэтью. Надеюсь, ваше расследование завершится удачей.
Он пожал мне руку, не сводя с моего лица изучающего взгляда.
– Вижу, глаза у вас горят, Мэтью, горят в предчувствии успеха. Кстати, вы бы не могли оставить мне эти книги? Было бы любопытно познакомиться с ними. – Разумеется, я оставлю их вам.
– Если вам понадобятся еще какие-нибудь сведения – я всегда к вашим услугам, – произнес Гай и добавил, устремив на Барака ледяной взгляд: – По крайней мере, до тех пор, пока иностранцам дозволено оставаться в этой стране.
Едва выйдя из аптеки, я набросился на Барака.
– Вы держались молодцом, – злобно процедил я. – Ваша любезность и обходительность немало способствуют успеху нашего расследования.
– Этот старый мавр дерзок до невозможности, – пожал плечами Джек. – К тому же, клянусь муками Господа нашего, он страшен, как смертный грех.
– А вы по праву заслуживаете звания олуха, которым столь часто награждаете всех прочих, – заявил я.
Барак только ухмыльнулся.
– Так как по вашей вине нам не приходится рассчитывать на помощь Гая в поисках литейщика, отправляйтесь в Городской совет и расспросите хорошенько обо всех литейщиках, делавших трубы водопровода, – распорядился я. – А я поеду на Вулф-лейн, задам еще несколько вопросов мистрис Гриствуд. Если Майкл и Сепултус были связаны с литейщиками, ей непременно об этом известно.
– А я думал, мы вместе отправимся в Саутуорк, на поиски подружки Майкла.
– Через полтора часа встретимся у ворот Стил-Ярда, – отрезал я. – Кто знает, может, в ваше отсутствие я сумею провести время с большей пользой.
Я вытер пот со лба, ибо день выдался невыносимо жаркий. Барак мешкал, как видно, борясь с желанием вступить со мной в спор. Я был так раздосадован, что с нетерпением ждал возражений, которые дали бы мне право обрушиться на него с новой силой. Но он счел за благо смолчать и, вскочив на свою гнедую кобылу, поскакал прочь.
По мере того как я продвигался по узким улочкам Куинхита, досада моя улетучивалась. Я постоянно озирался по сторонам, стараясь избежать возможного нападения. Улицы были пустынны, люди, спасаясь от жары, предпочитали не выходить из домов. Я почувствовал, что солнечные лучи жгут мне щеки, и пониже надвинул шляпу. Крыса, неожиданно выскочившая из дверей лавки и метнувшаяся через улицу, заставила меня вздрогнуть и натянуть поводья.
В доме Гриствудов, похоже, все было спокойно: облупившаяся и потрескавшаяся входная дверь находилась на своем месте. Я постучал, и звук эхом отдался внутри. Мне открыла сама Джейн Гриствуд. На ней были прежнее серое платье и белый чепец, однако выглядела она опустившейся и неопрятной: на платье я заметил жирные пятна. Она смерила меня усталым взглядом.
– Снова вы?
– Да, сударыня. Вы позволите мне войти? Она пожала плечами и пропустила меня в дом.
– Эта глупая девчонка Сьюзен уволилась, – сообщила она.
– А где охранник?
– В кухне, пьет пиво и портит воздух.
Через холл, увешанный выцветшими от времени гобеленами, мы прошли в скудно обставленную гостиную, где мистрис Гриствуд остановилась, устремив на меня выжидающий взгляд.
– Вам уже удалось вступить во владение домом? – осведомился я.
– Да, теперь он принадлежит мне. Я виделась с поверенным, к которому меня направил барристер Марчмаунт. – Вдова горько усмехнулась. – Что ж, хотя бы крыша над головой есть. Чтобы заработать на кусок хлеба, придется пускать жильцов. Можно представить, какие отребья согласятся жить в этой заплесневелой дыре. Вы знаете, все мои деньги были у него.
– У кого?
– У Майкла, у кого же еще. Когда мы поженились, отец, который только и мечтал, как бы сбыть меня с рук, дал за мной хорошее приданое. А Майкл быстро спустил все деньги и оставил меня ни с чем. Он не удосужился даже привезти из монастырей приличную мебель, притащил только эти уродливые старые гобелены. Вы уже видели шлюху, к которой он таскался? – неожиданно спросила вдова.
– Пока нет. Но я хотел бы кое о чем узнать у вас, сударыня. Я полагаю, во время своих последних опытов Сепултус обращался за помощью к какому-нибудь литейщику.
Испуганное выражение, мелькнувшее на лице вдовы, доказывало, что я попал в точку.
– Я уже говорила, что его идиотские опыты не вызывали у меня ни малейшего интереса, – сердито возвысив голос, заявила она. – Я лишь опасалась, что он взорвет дом. К чему все эти бесконечные расспросы? Не лучше ли вам оставить бедную вдову в покое?
– Вы что-то скрываете, сударыня, – угрожающим тоном произнес я. – И я должен выяснить, что именно.
Но слова мои, казалось, не достигли ее слуха. Вдова Гриствуд напряженно прислушивалась к каким-то звукам, доносившимся из сада.
– Это опять он, – дрожащим голосом прошептала она.
Я повернулся и увидел, что садовая калитка открыта и там стоит какой-то человек. С ужасом я стал вглядываться в его лицо, ожидая увидеть следы оспы, но это оказался коренастый, темноволосый молодой парень, ничуть не походивший на нашего недавнего преследователя. Заметив, что мы на него смотрим, он бросился наутек. Я кинулся вслед, но потом остановился. Даже если бы мне удалось догнать его, что с того? Несомненно, он намного сильнее и с легкостью справился бы со мной. Я вернулся к вдове Гриствуд. Сидя за столом, она плакала так, что все ее тело сотрясалось. Я дал ей время успокоиться, а потом осведомился довольно суровым тоном:
– Вы знаете этого человека, сударыня? Она подняла залитое слезами лицо.
– Нет! Нет! Я понятия не имею, кто это такой. Почему вы все время пытаетесь уличить меня во лжи? Просто вчера я заметила, что этот парень наблюдает за домом. Он проторчал на улице весь день, не сводя с дома глаз, и я едва с ума не сошла от страха. Наверняка он один из тех, кто убил Майкла, так ведь?