Утро застало наших героев врасплох своим неожиданно ярким солнечным светом. Граф Г. вытянулся в постели в полный рост и обнаружил, что ему что-то мешает. Слегка толкнув ногой препятствие, он услышал короткий стон. При ближайшем рассмотрении там обнаружился друг Вольдемар, свернувшийся калачиком как собака. Граф, мечтавший спросонья увидеть на этом месте мамзель Лесистратову или на худой конец какую-либо симпатичную горничную, разочарованно вздохнул.
– Как ты здесь очутился? – поинтересовался он у приятеля.
– Я? Случайно, волей случая. Ночью было так темно и я так устал… и вот…
– И вот?
– И холодно… просто невозможно согреться…
– В следующий раз поищи себе служанку, а не меня! – ответствовал граф Михайло несколько менторским тоном.
– Я бы предпочел Лизоньку! Но не смог ее найти… Кстати, где же она? – Морозявкин обеспокоенно закрутил носом, почему-то принюхиваясь.
– – Как? Ее опять нет? Исчезла? – граф мигом пришел в негодование.
– Не знаю… может она где-то рядом? – Вольдемар был настроен скорее философски. – Найдется, куда ей деться с корабля. Чую что она недалеко…
Тут его перебил высокий женский голос.
– Да, она недалеко. Она рядом!
После чего приятелей облили холодной водой из бадьи. Не ожидавшие такого зверства граф и Морозявкин, вымокшие с головы до ног, пытались укрыться под одеялом и кроватью от ледяных струй, но безуспешно. Лесистратова была беспощадна как Великая Инквизиторша.
– С утра! Водой! Зимой! Ледяной! Мерзавка! Негодяйка! За что? – завопили они на два голоса.
Однако Лесистратова не испугалась. Она была решительной девицей.
– Вставать пора! Подъем! У нас сегодня обширная программа, господа.
– Какая именно? – попробовал было поинтересоваться Морозявкин, в то время как граф решил молча подчиниться судьбе.
– А разве вы уже забыли, зачем мы сюда приехали? Хватит бездельничать. Сегодня мы будем штурмовать крепость, – сказала Лиза не терпящим возражений голосом.
Услышав это, граф почувствовал, что он как будто бы даже согрелся. Его бросило в жар, несмотря на лед колодезной воды на плечах. Морозявкин перестал дрожать, но зато начал скулить.
– Черт возьми… Да ведь нас ухлопают! Укокошат! Распнут! А велика ли эта крепость? Много ли бойниц, башен, ружей и часовых? Может лучше пойти в обход или сделать подкоп?
– Да, признаюсь, и мне любопытно – возможно нам надлежит напасть неожиданно? – нетерпеливо присоединился к расспросам граф.
– Вот-вот, или и вовсе перенести штурм… на завтра, или послезавтра… а лучше на неделю! Тогда будет и потеплее, и посуше… А? – Вольдемар взывал к жалости чиновницы Тайной экспедиции. Но это, разумеется, было бесполезно.
– Успокойтесь, господа! Вам повезло, что с вами есть я. А где я – там победа! – сказав это, Лизонька обернулась и вышла, плавно поводя бедрами.
Морозявкин переглянулся с графом, уже не в первый раз за время путешествия.
– Хотел бы я знать, как это у нее получится… – пробормотал граф.
– Поживем – увидим… – ответствовал приятель. – Я в ее прыти уже не сомневаюсь.
День приветствовал героев традиционным шведским завтраком, а после солнцем и относительным теплом – даже капель появилась. Морской ветерок холодил щеки и носы, но отважные сердца стучали в унисон. Крепость должна была быть взята – только вот какая? Они шли и шли, любуясь великолепными каменными домами, аккуратными мостовыми и тротуарами, и уже упомянутой барочной архитектурой, граф Г. подумал даже, что местами город пожалуй не уступит Санкт-Петербургу. Вообще неповторимое очарование европейских столиц уже тогда неотразимо действовало на российских путешественников.
Полюбовавшись Рыцарской церковью с ее удивительным ажурным шпилем, и пройдя через запутанный лабиринт узких улочек, наши герои очутились около задней стены какого-то большого дворца, трудноузнаваемого с этой стороны. Впрочем, учитывая, что они оказались в шведской столице впервые в жизни, возможно и парадный ход не помог бы им в опознавании заведения. Однако Лизоньку все это не смущало.
– Ну что встали? Вперед! – погоняла она Вольдемара и графа Михайлу.
– Вперед? Но куда? Тут вроде бы нет ни ходов, ни выходов… – друзья остановились около неприметной серой двери, надежно запертой.
Но к удивлению остальных Лиза подошла поближе и решительно, но осторожно дважды стукнула в нее висячим медным кольцом. В ответ послышался тихий шорох изнутри, затем дверь приоткрылась. Оттуда лишь махнула рука в черной перчатке, сделавшая им знак войти. Путники прошли в здание и стали спускаться вниз по узкой лестнице вслед за силуэтом в темной длинной хламиде, мимо каких-то дверей и комнат, залов и коридоров. Граф не без удивления заметил, что хотя на улице только что сияло яркое солнце, вокруг них сгущалась мгла и чадили масляные светильники. Впрочем, он отнес это к крайней древности сооружения, в котором не было видно окон. Каменная кладка становилась грубой, кое-где и отсыревшей. Но более всего было непонятно, когда же кончится это путешествие, и главное – чем оно кончится.
Нетерпеливый граф уже решил было поинтересоваться этим у Лизы, но тут их путь неожиданно завершился. Сиявшие на стенах канделябры немилосердно чадили, этот запах по-видимому был запахом тайн и заговоров. Морозявкин озирался по сторонам затравленно как собака на живодерне, и даже уверенному в себе графу Г. стало не по себе. Таинственный провожатый молча указал им на вход в большую полутемную комнату и оставил одних, не сказав ни слова на прощание. Только Лесистратова произнесла "мерси, Магнус" и без каких-либо разъяснений принялась обыскивать помещение, поднимая шкатулки, роясь в ящиках и вообще развив кипучую деятельность.
– Что мы ищем? – капризно осведомился граф Г., которому вся эта секретность уже начала порядком надоедать.
– Мы ищем… – Лизонька несколько замешкалась с ответом, усердно перебирая старые раритеты, среди которых попадались потемневшие от времени папирусы, какие-то странные небольшие картинки с изображениями удивительных зверей и надписями на незнакомом даже графу языке и прочие не менее интересные вещицы, – мы ищем… подсказку!
– Подсказку? Однако, даже трудно вообразить себе что это может быть… Какого же рода подсказку и для чего? – граф продолжал пребывать в недоумении.
– Да, да, что за подсказку? Я весь внимание! – присоединился к расспросам немного осмелевший Морозявкин.
– Нам надо знать, куда идти дальше, разве нет? Искать тетрадь! По нашим сведениям, ее прячут где-то рядом… Вообразите, господа – они устраивают ее групповые чтения! И конспектируют. Может быть даже поклоняются ей – в довершение хихикнула Лизонька.
– Кто это "они"?
– Черные масоны… это закрытый орден… и барон у них в предводителях. Они собираются в этом дворце по ночам, когда все уходят. Нам надо успеть до вечера, поэтому я и подняла вас с утра… Лежебоки! – Лесистратова никогда не упускала случая сделать замечание или прочесть нотацию.
– А откуда вам все это известно? И как вы вообще провели нас сюда? Кто этот таинственный Магнус? – любопытство графа не ослабевало, и даже напротив приобретало какой-то болезненный накал.
– О, у нас длинные руки и хорошие уши… А Магнус – это здешний дворцовый слуга, с которым я познакомилась вчера вечером в его любимой таверне. Он был очень мил со мной и мы подружились, – кратко пояснила ситуацию Лесистратова.
– Вы соблазнили этого несчастного? Боже мой, с кем мы связались, Вольдемар! Мы-то считали вас порядочной женщиной!
– Вот-вот, соблазняет всех, направо и налево, кроме нас с графом! – вознегодовал и Морозявкин.
– Соблазнять вас не имеет никакого смысла, господа! – ответила Лизонька несколько покривив душой. Она продолжала рыться в вещах. – А что касается моей порядочности, то решительно не вам о ней судить, кроме того несподручно служить отечеству в белых перчатках.
– В сущности, чем отличается порядочная женщина от непорядочной? Порядочная – это та что со всеми по порядку! – поддержал Лесистратову Морозявкин, который временами становился ужасным пошляком.
– Да… но нам нужно найти… что это? А, вот она! – с этими словами агентесса ловко выудила из-под какой-то перевернутой шкатулки, пылившейся в дальнем углу залы, неприметную бумажку, перетянутую ленточкой с толстой сургучной печатью. На печати были знаки, которые напоминали каббалистические узоры, во всяком случае так показалось приятелям в неверном свете свечи.
– Это подсказка? Что там написано?
– Это отдельное слово… Я нашла! И вы тоже должны найти по бумажке. Это бумажки Хранителей тайны. Если найдем три подсказки, поймем где находится тайная комната, где проводят все заседания и спрятана тетрадь… и дело в шляпе! – Лизонька была оптимистично настроена.
– Так что же мы стоим? За дело!
Граф и Морозявкин наконец-то сообразили, что от них требуется и взялись за дело с удвоенной энергией. Они, пытаясь найти тайник, рылись в зале как псы на помойке, и не прошло и получаса, как обнаружили свои бумажки, припрятанные странными хозяевами подземелий в самых неожиданных местах. Одна была привешена сзади медного подноса, другая нашла себе место в глазнице человеческого черепа, валявшегося в пыли. Раскрыв все три писульки, Лиза прочитала три слова, из которых надлежало составить решение. По-немецки там было написано "вера", "братство", "прямота". Лиза минуты две морщила лоб, а потом провозгласила:
– Господа, нам нужно искать здесь! Становитесь по углам!
– По каким углам? – Граф Г. не любил странных шуток, особенно когда ему казалось что смеются над ним.
– А вон по каким! – Лесистратова ткнула в один из углов, где как нарочно притаился на полу циркуль, и отправила туда Вольдемара. Графу достался угол с валявшимся там наугольником, а сама Лиза выбрала тот укромный уголок, где в стенной нише уже много лет пылилась заросшая паутиной Библия. Граф пошел на этот таинственный эксперимент с большой неохотой, не ожидая от него ничего интересного, даже обычно любопытный Морозявкин как-то нехотя побрел к циркулю и стал подле него на неприметную плитку в полу, глядя на инструмент как на змею в траве.
И только Лесистратова казалось была полна энтузиазма, заняв свое место последней. Граф Г. уже готовился было отпустить какую-то остроту, из числа придворных шуточек, что вечно вертелись у него на языке, как вдруг послышался жуткий скрип и мерзкий скрежет. Ему почудилось что пол зашевелился у него под ногами, и это было правдой – плита пошла вниз, так что он даже потерял на секунду свое графское равновесие, но тут же обрел его снова. Огромный провал открылся в четвертом, дальнем углу залы, и путешественники как по команде ринулись туда. Морозявкину даже почудилось, что заиграла музыка и посыпались монеты – у него было большое чутье на материальные ценности.
Лиза шурша юбкой мчалась вниз по открывшимся ступенькам. Граф и Морозявкин поспевали за ней так прытко, как только могли. Наконец они вбежали в тусклый подземный зал, который по-видимому служил сектантам для их темных, во всех отношениях, собраний. Лесистратова бегло огляделась и с ходу направилась к длинному столу, на котором по ее расчетам и должна была лежать та самая тетрадь конспектов пророка Авеля, что они вот уже много дней выслеживали. Ее руки уже потянулись к стоявшему в дальнем конце заветному ларцу, где она обязана была оказаться.
Но тут, как в плохом романе, из тех что писались в огромных количествах в просвещенных европах, вокруг запахло серой и воздух был распилен надвое странным грассирующим голосом:
– Велл, велл, велл! Кого мы здесь видим! Сам граф Г. со товарищи!
– Кто здесь? Граф Г. стал озираться по сторонам, крутя головой по углам залы. Но его обычно зоркие глаза не видели никого.
– Я везде – и нигде! Я в воздухе, в воде, вокруг вас! – продолжал издеваться голос, говоря с явным акцентом.
– Я догадался – это ловушка! Покажись, негодяй! – граф стал страшен в гневе. На всякий случай он выхватил шпагу, прорезавшую пространство подобно молнии. Однако рубить и колоть было все еще некого.
– Даже и не ищите… отмахали сюда сотни верст из самого Петербурга… подкуп, соблазнение, шпионаж… наградой вам за это, мои голубки, будет скорая смерть! Уже сейчас…
Морозявкин в неистовстве заметался по зале, ловя руками воздух. Но Лиза вдруг выхватила из глубин платья какую-то табакерку и начала сыпать вокруг себя то ли перец, то ли какую-то волшебную пыль. Тучи пыли летали по воздуху и неожиданно наши путешественники услышали чихание и сдавленную ругань. Только тут они заметили ряд отдушин под потолком, из которых доносился голос, а также задувал легкий ветерок. Морозявкину даже показалось, что оттуда начал валить удушливый газ, и завоняло падалью.
Необыкновенно легко граф подбежал к стене. Ловко как кошка он взобрался повыше, правда не без помощи подставившего плечи Морозявкина, и ткнул шпагой в одну из щелей. Раздался чудовищный вопль, от которого кровь заледенела в жилах, за стеной что-то шмякнулось, и удушающий газ неожиданно прекратил сочиться.
– Бежим! Скорее! – Лиза замахала руками, утягивая путников за собой. Герои организованно отступили тем же путем что и пришли, не обращая внимания на стоны, доносившиеся издалека, в которых можно было разобрать что-то вроде "Доннерветтер" и "Мой любимый глаз!" Усиленный марш вверх по длиннющей винтовой лестнице, быстрый бег по мрачным коридорам – и вот они уже оказались около стены того самого дворца, где и начиналась их тайная экспедиция.
Они долго стояли так, не в силах опомниться. Морозявкин цеплялся за стену, Лиза опустилась на колени, графа Г. шатало от усталости. Наконец граф заговорил:
– Подстава! Нас подставили… ваш Магнус – это просто ловушка!
– Да, происки Черного барона! – поддержал Вольдемар приятеля.
– Негодяй! Так чего стоит ваша агентура, мадемуазель? Мы чуть было не остались там, в этом склепе навсегда, отравленные его испарениями! – и горе-искатели направились прочь от места своего позора.
Лесистратова выглядела крайне смущенной и разочарованной. Она даже шаталась на ходу, и графу пришлось ее подхватить, причем она буквально повисла на нем, обвившись вокруг его статного тела подобно гибкой лиане.
– Ах, мне дурно… я сейчас упаду!
– Нам надо возвращаться в гостиницу! Там наши вещи, там мы отдохнем… Да и перекусить не помешает… – заботливо предложил Морозявкин.
– А это не опасно? – граф Михайло забеспокоился. – Как бы не нарваться там на засаду – небось нас уже ждут.
– Нет, нет, господа… Барон не станет нападать на нас в обычных местах, он предпочитает дворцы или святилища. Ему нужно торжественное, ритуальное убийство… убивать в кабаке – фи, это не для него, – Лесистратова была немало наслышана о привычках их коварного неприятеля.
– Ну что ж… поверим вам и на этот раз! – усмехнулся сумрачно граф Г., и троица, изрядно потрепанная, потащилась на исходные позиции.
Глава 10, походно-любовная
В гостинице приятели переоделись, омыли свои члены от городской пыли, которой кстати сказать было весьма немного, благодаря до блеска начищенным улицам, гордости магистрата. Количество блюд традиционной шведской кухни, которое они в себя впихнули, могло бы удивить даже Гаргантюа с Пантагрюэлем, хотя Морозявкину все же показалось что соленой сельди с перцем и винным уксусом был явный перебор. Откушав запеченного лосося и мясных тефтелей, Вольдемар принялся философствовать:
– Ну в самом деле, дался нам этот чер… ну тот, кого нам и назвать-то нельзя, прости господи. Он же нас чуть не уморил, язви его душу, бес проклятый! Уместно ли мне, старому ветерану, гоняться за ним как мальчишке?
– Так вы что же, месье Вольдемар, хотите чтобы мы все бросили и забыли свой долг пред Отечеством? – гневно вопрошала Лиза, но ее никто не слушал. Морозявкин увлеченно продолжал свои пораженческие речи:
– С другой стороны рассудите здраво – нас здесь сытно кормят и сладко поят… Я вовсе не предлагаю собирать пожитки и в Питер ворочаться… Но давайте более не будем пытаться приблизиться к этому черному мерзавцу на близкую дистанцию!
– Ты предлагаешь… – начал было граф.
– Да, именно! Деятельность наша будет кипуча и красива, как деревни графа Потемкина-Таврического… Мы напишем прекрасный отчет для его Сиятельства князя! Ну а тетрадка – и черт бы с ней, не все в божьей воле.
– Черт и так с ней, господа! И наша задача и прямая обязанность – вырвать ее их чертовых лап! – горячо парировала Лиза.
Морозявкин, как раз вылизавший до дна тарелку супа из лосося, носившего тут название "Laxsoppa", присвистнул и отвернулся к стене. Граф нахмурился, очевидно думая, как же действовать дальше.
– Сами же видите – тут измена, – пробормотал он. Этот Магнус был нам подослан. Кто-то знает о нашем походе, и знает все. А кто это мог знать? А, сударыня?
– Не знаю… – Лизонька помрачнела. – вряд ли кто-то из наших людей в Чухони или Стекольне проболтался… Но конечно все мы не без греха, ведь это пошло еще от Адама и Евы!
– Я чую, что измена где-то наверху… Всюду воровство! А как барон вообще узнал о писульке? Как пронюхал? Как разведал? Кто донес – вот в чем вопрос…
На это ни Вольдемар, ни Лиза ничего не ответили, да и ответить видимо не могли. В окна задувал вечерний ветерок, однако уют гостиницы помогал забыть о неприятностях. Делать было нечего – следовало устраиваться на ночлег. Холод бил в слюдяные заиндевевшие стекла, навевая сладкие сны. Граф спал в своей комнате таким сладким сном, что и просыпаться не хотелось, от души надеясь, что ему удастся отдохнуть перед новым днем, как всегда полным подвигов и приключений. Ему правда было нелегко засыпать на кровати без привычного балдахина, как в имении, однако он надеялся привыкнуть со временем. Закрыв глаза, он отдался в объятия Морфея за неимением других.
Однако его мечтам, как это пишут в пьесах, не суждено было сбыться. Ночью графские дремы были перебиты каким-то странным криком, похожим скорее на визг. Сначала граф Г. машинально подтянул одеяло повыше, стараясь закрыть уши, но это не помогло. Визг как назойливая муха все время лез ему в голову, стремясь там навеки поселиться. Широким жестом откинув одеяло, граф сунул ноги в свои походные графские тапочки и кутаясь в плед побрел в коридор.
Там он увидел весьма соблазнительную картину – дверь в комнату, где почивала Лиза, была открыта, а сама она стояла на кровати, визжала и пытаясь одеялом закрыться от Морозявкина, который как слепой протягивал к ней руки. Как ни слипались глаза графа спросонья, он все же заметил, что Лизонька в ночной сорочке была необычайно хороша, ее соблазнительные выпуклости могли пробудить любого. С трудом оторвавшись от созерцания, граф Г. помотал головой, дабы проснуться окончательно, и положив руку на плечо Морозявкина, грозно вопросил:
– Что ты здесь делаешь, негодяй? Проснись немедля!
– А? Что? Я сплю? Где я? – забормотал друг Вольдемар, как бы ничего не помня. – Я… здесь, в чужой спальне? Но позвольте, что я тут делаю?
– Он меня домогался и хотел снасильничать! Граф Михайло, я требую вашей защиты… и умоляю о ней! – Лизонька трогательно побледнела. Граф Г. нахмурил чело.
– Так ты и вправду ничего не помнишь?
– Ничего! Наверное это лунатизм, и я сомнабула! – ответствовал Морозявкин, нимало не покраснев при этом.