3. Первая Мировая война
Франко-русский план войны зависел от того, нападет ли Германия своими главными силами сперва на Россию иди на Францию. Таким образом, было два варианта совместных действий, которые всецело зависели от немецкой инициативы - ударит ли Германия вначале на запад или на восток. Время шло. Грандиозный размер германской военной программы волновал и Париж, и Петербург. Разгром французской армии в 1870-1871 годах был еще свеж в памяти французов. Возможность главного немецкого удара против Франции их пугала. Они всячески толкали русских дать обещание, что наступление начнется, возможно, скорее, настаивали, чтобы срок начала решительных действий был заранее предрешен и указан.
И под давлением французов русский Генеральный штаб обещал от имени России начать наступление против Германии почти одновременно с французами: французы на десятый день, а русские на пятнадцатый день своей мобилизации.
Подобное обещание шло вразрез с имеющимися возможностями. Из-за огромных расстояний и недостаточной сети железных дорог Россия могла закончить свои военные приготовления, подвоз и сосредоточение войск к западным границам и быть в полной боевой готовности лишь на двадцать девятый день после объявления общей мобилизации. Решение начать крупные операции на пятнадцатый день являлось в лучшем случае авантюрой.
Русская граница с Германией и Австро-Венгрией - от Балтийского моря до румынской границы - превышала две тысячи километров. В области русской Польши она вдавалась широким клином во владения центральных держав: с севера ей угрожала Восточная Пруссия, на западе она упиралась в Силезию, а с юга ее охватывала австрийская Галиция. Движение неприятеля крупными силами навстречу друг другу с юга на север или с севера на юг грозило немедленной потерей большей части русской Польши.
Главные силы немцев, как известно, были направлены на Запад. Когда под давлением германского напора Франция стала требовать, чтобы Россия выполнила данное обязательство, обе армии русского Северо-Западного фронта были немедленно брошены против Восточной Пруссии на пятнадцатый день мобилизации.
Эти обстоятельства, пишет историк генерал Головин, "принудили Россию начинать решительные действия тогда, когда только одна треть ее вооруженных сил могла быть развернута. Это представляло собой крупнейшую стратегическую ошибку, заставившую дорого оплатить себя кровью войск". В русском плане войны Головин видел еще одну, не менее крупную ошибку. "Вместо того, - писал он, - чтобы сосредоточить все свои усилия против одного из наших врагов с тем, чтобы, разбив его, перебросить главную массу войск для одержания победы над другим, Сухомлинов и его сотрудники задаются целью сразу же наносить решительные удары по австро-венгерским армиям, сосредоточившимся в Галиции, и по немецким силам, оставленным в Восточной Пруссии, то есть по двум расходящимся операционным линиям… Эта разброска сил привела к катастрофе в Восточной Пруссии и уменьшению стратегического результата нашей победы в Галиции… Такая переоценка своих сил русским Генеральным штабом привела к естественному следствию: наши союзники - французы сразу же стали предъявлять России совершенно непосильные требования".
Наступление в Восточную Пруссию закончилось для русских катастрофой под Танненбергом. Но слово было сдержано, и русская жертва спасла французскую армию от разгрома. Немцы перебросили два армейских корпуса на русский фронт, и это дало возможность французам одержать победу на Марне.
Опрокинув планы и первоначальные расчеты стратегов всех воюющих стран, масштаб первой мировой войны быстро унес надежду на скорое ее окончание. Из маневренной она превратилась в позиционную, и окопы вдоль линий различных фронтов растянулись на много тысяч километров. Стало очевидным, что, растягиваясь во времени, война потребует таких усилий индустриального производства, на которые Россия того времени была неспособна.
В то время как драма в Восточной Пруссии завершалась немецкой победой, действия русских армий на Юго-Западном фронте дали России большое моральное удовлетворение: четыре австро-венгерские армии были разбиты в Галиции. Русские заняли Львов и почти всю восточную Галицию, захватили сотни тысяч пленных, множество орудий и боевых припасов, австро-венгерские войска катились к Кракову и к Карпатам. Из четырех русских армий Юго-Западного фронта одной из самых активных была 8-я. Ею командовал генерал Брусилов. Деникин был у него в штабе генерал-квартирмейстером. Но штабная работа его не удовлетворяла и, узнав в самом начале военных действий, что открылась вакансия на должность начальника 4-й стрелковой бригады, он упросил, чтобы его перевели туда. 6 сентября 1914 года генерал Деникин был назначен начальником этой бригады, входившей в состав 8-й армии. Еще со времени русско-турецкой кампании она заслужила прозвище "Железной бригады".
Под командованием Деникина Железная бригада, развернутая в 1915 году в дивизию, приобрела широкую известность и славу, как одна из лучших и самых доблестных дивизий русской армии.
"В течение двух лет, - писал Деникин, - шла она со мной по полям кровавых сражений, вписав немало славных страниц в летопись великой войны. Увы, их нет в официальной истории. Ибо большевистская цензура, получившая доступ ко всем архивам и историческим материалам, препарировала их по-своему и тщательно вытравила все эпизоды боевой деятельности бригады, связанные с моим именем".
Репутация, приобретенная Деникиным в боях, высшие награды, полученные им, - Георгиевское оружие, два Георгиевских креста - четвертой и третьей степеней и, наконец, "Георгиевское оружие, бриллиантами украшенное" - вознесли его на вершину военной иерархии.
Среди офицеров 8-й армии оказались те, вокруг которых впоследствии образовалось белое движение: Каледин, Корнилов, Деникин, Марков. Генерал Алексеев, чье имя тоже нераздельно связано с началом белой борьбы, был в то время начальником штаба Юго-Западного фронта.
Одно из первых больших сражений, в которых генерал Деникин участвовал в 1914 году, началось 6 сентября, в день, когда он принял бригаду. Австро-венгерский главнокомандующий пытался тогда окружить тремя своими армиями (одна из них была переброшена с Сербского фронта) две русские армии - 3-ю и 8-ю - около города Гроддек в Галиции. Главный удар неприятеля пришелся по 8-й армии. Она была почти окружена, атаки следовали одна за другой, и положение казалось критическим. Но на помощь пришли две соседние русские армии - 4-я и 5-я. Совместными силами они опрокинули австрийцев. Неприятель стал отходить, преследуемый по пятам русскими. Отступление скоро превратилось в паническое бегство. Сражение кончилось большой русской победой. Австрийцы потеряли 326 тысяч человек и 400 орудий. В этом бою - отличились своей храбростью и инициативой начальник 12-й кавалерийской дивизии генерал Каледин (впоследствии командующий 8-й армией, а после революции атаман Войска Донского), начальник 48-й пехотной дивизии генерал Корнилов (впоследствии Верховный Главнокомандующий и инициатор белого движения) и начальник Железной бригады - генерал Деникин.
А. И. Деникин был награжден Георгиевским оружием. В октябре 1914 года, когда война приняла позиционный характер, австрийские войска, приведенные в порядок и подкрепленные свежими частями, перешли в наступление. Русский фронт в Галиции был сильно растянут, и 8-й армии пришлось ввести в бой все свои резервы. И тут снова генерал Деникин проявил талантливую инициативу. За смелый маневр своей бригады он получил Георгиевский крест 4-й степени. Вот как описывает он этот случай:
"24 октября я заметил некое ослабление в боевой линии противника, отстоявшей от наших окопов всего на 500-600 шагов. Поднял бригаду и без всякой артиллерийской подготовки бросил полки на вражеские окопы. Налет был так неожидан, что вызвал у австрийцев панику. Наскоро набросав краткую телеграмму в штаб корпуса ("Бьем и гоним австрийцев"), я пошел со стрелками полным ходом в глубокий тыл противника, преодолевая его беспорядочное сопротивление. Взяли селение Горный Лужек, где, как оказалось, находился штаб группы эрцгерцога Иосифа. Когда я ворвался с передовыми частями в село и донес об этом в штаб корпуса, там не поверили, потребовали повторить - "не произошло ли ошибки в названии".
Не поверил сразу и эрцгерцог. Он был так уверен в своей безопасности, что спешно бежал со своим штабом только тогда, когда услышал на улицах села русские пулеметы. Заняв бывшее его помещение, мы нашли нетронутым накрытый стол с кофейным прибором, на котором были вензеля эрцгерцога, и выпили еще горячее австрийское кофе…"
В течение ноября 1914 года на фронте 8-й армии шли непрерывные бои. Цель русских заключалась в захвате горных перевалов через Карпаты, австрийцы же стремились добиться деблокады Перемышля, осажденного русскими войсками. Генерал Брусилов приказал двум корпусам своей армии перейти в наступление, чтобы овладеть Бескидским хребтом Карпатских гор от перевала у Лупкова до перевала у Ростока. В состав войск, предназначенных для этой операции, входила дивизия генерала Корнилова и бригада генерала Деникина. Погода в те дни стояла жуткая: сильный мороз, леденящий пронизывающий ветер и снежная вьюга. На участке Железной бригады дорог через горы не было. Чтобы облегчить положение соседних войск и дать им доступ к шоссейной дороге, Деникин решился на весьма рискованный шаг. Оставив свою артиллерию и обоз под прикрытием одного батальона, он двинул всю остальную часть бригады по склонам гор, по крутым, скользким тропинкам, где лишь дикие козы бродили по скалам. За людьми шли лошади, навьюченные мешками с патронами и сухарями. И, несмотря на все препятствия и трудности, бригада Деникина перевалила через Карпаты, вторглась в Венгрию в тыл австрийским войскам, захватив город Мезо Лаборч, 3 730 пленных, 9 орудий, много оружия и другие трофеи.
Этот эпизод произвел большое впечатление. Генерала Деникина засыпали телеграммами, приветствиями, благодарностями, а также поздравлением от Верховного Главнокомандующего и от генерала Брусилова.
"Молодецкой бригаде за лихие действия, за блестящее выполнение поставленной ей задачи шлю свой низкий поклон, - телеграфировал Брусилов Деникину, - и от всего сердца благодарю Вас, командиров и героев-стрелков. Перенесенные бригадой труды и лишения и славные дела свидетельствуют, что традиции старой Железной бригады живут в героических полках и впредь поведут их к победе и славе".
В начале февраля 1915 года Железная бригада была переброшена на помощь сводному отряду под командованием генерала Каледина. Было это у местечка Лутовиско в направлении на Ужгород.
"Это был один из самых тяжелых наших боев, - вспоминал генерал Деникин. - Сильный мороз, снег - по грудь; уже введен в дело последний резерв Каледина - спешенная кавалерийская бригада.
Не забыть никогда этого жуткого поля сражения… Весь путь, пройденный моими стрелками, обозначался торчащими из снега неподвижными человеческими фигурами с зажатыми в руках ружьями. Они - мертвые, застыли в тех позах, в которых их застала вражеская пуля во время перебежки. А между ними, утопая в снегу, смешиваясь с мертвыми, прикрываясь их телами, пробирались живые навстречу смерти. Бригада таяла… Рядом с железными стрелками, под жестоким огнем, однорукий герой, полковник Носков, лично вел свой полк в атаку прямо на отвесные ледяные скалы высоты 804…
Во время этих же февральских боев к нам неожиданно подъехал Каледин. Генерал взобрался на утес и сел рядом со мной; это место было под жесточайшим обстрелом. Каледин спокойно беседовал с офицерами и стрелками, интересуясь нашими действиями и потерями. И это простое появление командира одобрило всех и возбудило наше доверие и уважение к нему".
Так же, как Каледин, и по тем же причинам Деникин пользовался уважением и доверием своих офицеров и солдат. Они знали, что их командир строг, требователен и скуп на слова. Но они тоже знали, что в минуту опасности он всегда с ними, на первой линии огня, подставляя свою голову наравне с другими под вражескую пулю. "Полководчество без честолюбия - немыслимо", - говаривал Деникин. Но честолюбие, свойственное всякому военачальнику, никогда не переходило у него в погоню за славой. И что особенно ценилось в армейской среде, генерал Деникин был безупречен в соблюдении военной этики. Всякий солдат, как бы он ни был безграмотен, чутьем своим понимал, что сумрачный на вид и угрюмый начальник в случае нужды станет за него горой.
Однако это доверие появилось не сразу. Вначале Железная бригада отнеслась к своему новому командиру скорее с чувством неприязни. Дело в том, что предшественник Деникина, генерал Боуфал, с ранней молодости провел всю свою служебную жизнь в бригаде. Для офицеров и солдат он был во всех отношениях своим человеком. И когда на смену ему пришел генерал со стороны, да еще из офицеров Генерального штаба, которым в строю дали тогда насмешливое прозвище - "момент", то офицеры бригады решили между собой, что этот "момент" проскользнет на их горизонте как метеор, растреплет бригаду и уйдет, сделав себе карьеру и нахватав за их счет боевые отличия.
Однако когда с первых же боев стрелки увидели генерала Деникина в передовых цепях, то лед стал быстро таять. Когда же они узнали, что в начале 1915 года Деникину было предложено повышение - принять в командование дивизию и что он отказался, не желая расставаться с Железной бригадой, то, по свидетельству одного из старших офицеров бригады: "Антон Иванович стал наш. Наш железный стрелок, и точка".
Любопытная подробность: в то время как в русской офицерской среде вообще легко переходили на "ты" с сослуживцами, Деникин был на "ты" лишь с друзьями детства и со своими товарищами ранней молодости по 2-й артиллерийской бригаде. Ни в Академии Генерального штаба, ни в дальнейшем продвижении по службе он эту невидимую грань между "вы" и "ты" не переходил. Даже с людьми, к которым впоследствии он был безгранично привязан (генералы Марков и Романовский), даже с ними, при большой душевной близости, оставалась та же наружная отдаленность.
За февральские бои генерал Деникин был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени.
То, что произошло на русском фронте в 1915 году, отразилось на жизни и психологии всей страны. И чтобы понять дальнейший ход событий, с которыми через два года окончательно переплелась судьба генерала Деникина, необходимо отметить и запомнить наиболее значительные события этого тяжелого года.
К концу 1914 года русская армия начала испытывать острый недостаток артиллерийских снарядов, ружей и патронов. Запасы, наивно рассчитанные на краткую войну, были израсходованы, а производство внутри страны не могло удовлетворить огромные требования фронта.
И, тем не менее, в начале 1915 года воинский дух русской армии был еще на высоком уровне. В марте 1915 года пал Перемышль, и русские захватили там 9 генералов, 2500 офицеров, 120000 солдат, 900 орудий и громадное количество других военных трофеев. Победа была велика, но большой расход артиллерийских снарядов при осаде Перемышля приблизил надвигавшийся кризис. И тут германское командование, хорошо осведомленное о нуждах русской армии, к лету 1915 года решило сделать попытку вывести Россию из строя. Центр немецких военных действий был перенесен с запада на восток. Уже в мае германская армия генерала Макензена была переброшена на помощь австрийцам против русского Юго-Западного фронта. Борьба с технически превосходящим противником была не под силу. Вскоре началось "великое отступление 1915 года", чтобы путем уступки территории спасти русскую армию от окружения и разгрома. К концу лета неприятельские войска заняли всю русскую Польшу, Литву, Белоруссию и часть Волыни. Потери немцев были ничтожны, русские же потери за это лето - грандиозны.
Моральный удар оказался чрезвычайно велик. Пошли слухи об измене, стали искать виновников. В июне сменили военного министра Сухомлинова. Недовольство против него в армии и в общественном мнении достигло крайних пределов. Среди офицеров особенно негодовало поколение Деникина, вложившее всю свою душу в реорганизацию армии после неудач японской войны. Через некоторое время образовалась особая комиссия для выяснения виновников плохого снабжения армии для предания их суду. Имя Верховного Главнокомандующего всеми русскими армиями великого князя Николая Николаевича не было затронуто этими событиями и продолжало быть популярным в войсках и народе. В неудачах на фронте и "превышении власти"винили генерала Янушкевича, начальника штаба Верховного Главнокомандующего, а также генерала Данилова, генерала-квартирмейстера Ставки. Причина "превышения власти"Ставкой крылась в высочайше утвержденном 29 июля 1914 года "Положении о полевом управлении войска в военное время". Согласно этому Положению Верховному командованию давались диктаторские полномочия на огромной территории, прилегавшей к фронту. Площадь империи, подчиненная военным властям, включала тогда Польшу, Финляндию, Прибалтийский край, Кавказ, а, кроме того, Архангельск и Владивосток (порты, откуда могли поступать в Россию заграничные заказы) и даже столицу государства - Петроград.
В 1915 году, когда фронт покатился назад, диктаторская власть Ставки стала распространяться с невероятной быстротой на обширные области внутри России. Все правительственные учреждения, находившиеся там, автоматически должны были подчиняться военным властям. О своих решениях и действиях в области гражданского управления Ставка сплошь и рядом не уведомляла правительство. Получалась полная неразбериха, часто двоевластие и, главным образом, произвол местного военного начальства. Правительство теряло престиж.
Главное командование стремилось опустошить оставленные неприятелю земли. То, что проделал с Россией Сталин при отступлении во время второй мировой войны, не было внове. Поджоги и разрушения в подобных случаях практиковались с давних времен.