ГЛАВА 28
Удовольствие от удовлетворения диких инстинктов несравненно выше, чем от удовлетворения инстинкта подавленного.
Зигмунд Фрейд
Мануэла утерла слезы тыльной стороной ладони и свернулась на постели калачиком. Она выдохлась, была зла и на грани срыва. "Винцелар? Да это же просто-напросто фамилия, которую носили предки Томаса Торквемады лет сто назад, до того, как приняли христианство".
С каким нахальством она выдала целый ворох лжи! С каким спокойствием отбила неудобные вопросы! Конечно, раввин был совершенно прав, когда заметил, что мало кому известно о происхождении Великого Инквизитора. Она всего лишь спонтанно решила им помочь, дав ответ на мучающий их вопрос, и осознала свой промах только задним числом. Эти сведения о Торквемаде ей сообщила сама королева. Это Изабелла рассказала ей о корнях Великого Инквизитора. Но разве Мануэла могла сообщить это мужчинам, не выдав при этом себя?
Она судорожно сжала краешек простыни. Она больше не могла. Это приключение превратилось в кошмар. Если бы только она могла довериться Варгасу и избавиться от этого тяжеленного груза! Лгать, лгать, снова лгать. Доколе? Мануэла пыталась утешиться мыслью, что на этот час Изабелла с Торквемадой уже должны были ознакомиться с ее посланием.
Стук в дверь заставил ее подскочить. Мануэла быстро встала и уселась на краю постели, постаравшись принять самый спокойный вид.
- Войдите, - спокойно произнесла она. Дверь открылась, и на пороге появился Варгас.
- Лошади уже оседланы, пора ехать.
Мануэла тут же вскочила и начала собирать вещи.
- Как вы думаете, поездка будет долгой? - Она задала этот вопрос не только чтобы собраться с мыслями, но и желая заполнить паузу.
- Боюсь, что да. До Теруэля более ста лье. - И он неуверенно добавил: - Должно быть, вы очень устали.
- Нет… Впрочем, да.
Не смея глянуть на него, она складывала вещи. Варгас некоторое время наблюдал за ней, затем так же неуверенно произнес:
- Я… Я пойду предупрежу Саррага с Эзрой. Послышался звук шагов. Мануэла чуть напряглась, ожидая услышать щелчок закрывающегося дверного замка, но ничего не услышала. Она удивленно повернулась и обнаружила, что Варгас все еще здесь, но буквально в полушаге от нее.
- Я уже ничего не понимаю… Не знаю, на каком я свете. Все так перепуталось…
- А у нас есть выбор? Нас не только люди разъединяют. Между вами и мной есть куда более серьезное препятствие. Для вас. - Она специально сделал упор на слове "вас". И ему послышался в этом упрек.
- Я священник! - Дрожь его голоса выдавала куда большее, чем слова.
- К чему нам мучиться? Зачем возвращаться к тому, что и так нам уже известно? Я принадлежу вам. Вы принадлежите Церкви и Богу.
Он устремил взгляд куда-то сквозь нее, будто и не видел ее вовсе, а смотрел на что-то невидимое позади нее, где-то далеко.
- Да, Мануэла, я принадлежу Богу, в этом нет никаких сомнений. Всей душой, всем сердцем… - И едва слышно договорил: - Но Церковь… Принадлежал ли я ей вообще когда-нибудь?
Мануэла, захваченная врасплох этими словами, чуть не села. Она поклялась себе быть сильной. Нет. Ставки слишком высоки, а от возможных последствий голова идет кругом. Взяв себя в руки, Мануэла решительно затянула завязки кожаной сумки и объявила:
- Я готова.
Бургос
Фра Альварес под пристальным взглядом Великого Инквизитора закончил свой доклад Эрнандо Талавере о повороте дела. На протяжении всего рассказа Торквемада сохранял полную неподвижность, словно окаменел. Но внутренне он ликовал. А зря. Инквизитор не мог знать, что Альварес обо всем сообщил Талавере еще вчера.
Едва воцарилась тишина, как Торквемада взял слово:
- Итак, фра Талавера… Как видите, я был прав. Мои опасения были небезосновательны.
- Я выслушал этот рассказ с большим интересом. - Исповедник королевы был совершенно невозмутим. - Вы удивитесь, но он лишь подтвердил мое первое впечатление. Я по-прежнему не вижу даже намека на заговор.
- Но… Скрижаль…
- У Совета Инквизиции есть дела поважнее, чем заниматься какой-то байкой.
Лицо Великого Инквизитора побелело. Он усилием воли постарался сохранить спокойствие.
- Позвольте сказать вам, фра Талавера, что ваше заключение кажется мне несколько…
- Легковесным?
- Скажем… поспешным. Есть одна проблема, в которую вы не попытались вникнуть поглубже.
- Наверное. Как только я прихожу к выводу, что имею дело со сказкой, то не считаю нужным вникать глубже. Вся эта история с сапфировой Скрижалью просто смешна. Простите меня, но мне трудно представить Господа Всемогущего, занимающегося такого рода экзерсисами.
Торквемада едва заметно наморщил лоб.
- Господа следует опасаться, фра Талавера. Он еще может нас удивить. Потоп, Вавилон, Содом и Гоморра, Лотова жена, обратившаяся в соляной столп, манна небесная, расступившиеся воды Красного моря, казни Египетские - список божественных чудес, бросающих вызов человеческой логике, велик. У Бога своя логика. Он ЕСТЬ. Вспомните…
- Хорошо, - буркнул Талавера, стряхивая с сутаны воображаемую ниточку. - Тогда назовите мне конкретную причину, почему Инквизицию должна интересовать эта сапфировая табличка.
- Речь идет о судьбе Испании, - с драматической ноткой в голосе проронил Торквемада.
Он встал с кресла, охваченный лихорадочным возбуждением.
- Представьте себе! Вообразите хотя бы на минутку, одну-единственную, что эта Скрижаль существует. И представьте, что она действительно несет послание Бога человечеству. Тогда мы можем оказаться перед лицом весьма опасной альтернативы: либо послание подтвердит превосходство христианства, либо отвергнет его в пользу ислама или иудаизма. Если несчастным образом приключится второе, то тогда нам останется лишь молиться за наши души и гибель Испании. Это будет означать, что все, во что мы веруем, все, за что мы сражаемся на протяжении веков, окажется бессмысленным! Уничтоженным! Да к тому же мы еще и будем прокляты, потому что еретиками окажемся мы. - Он вперил в Талаверу горящий взор. - Я говорю вам о конце света! О триумфе абсурда! Космической ошибке! Крестовые походы, Гроб Господень, соборы, Рим, буллы, эдикты, рождение, смерть и воскресение Господа нашего Иисуса Христа, святые, мученики… Сплошная ошибка! - И Торквемада повторил чуть ли не по слогам: - Я говорю о конце света!
Талавера и бровью не повел. На протяжении всей этой пылкой речи он сохранял олимпийское спокойствие.
- Маловер, - ледяным тоном уронил он. - Неужели вы до такой степени сомневаетесь? Вплоть до того, чтобы помыслить, что жизнь и смерть Господа нашего Иисуса Христа может оказаться… ошибкой? Если действительно - чего я и на секунду не могу себе представить - такая возможность существует, то тогда нам не останется ничего другого, как заплатить за нашу ошибку и каяться до скончания времен.
Великий Инквизитор отшатнулся словно в испуге.
- Вы готовы рискнуть увидеть крах Испании и всей христианской цивилизации?
- Да. Ничтоже сумняшеся. Если и они до такой степени ошиблись, то ни та, ни другая не заслуживают дальнейшего существования. Нельзя любой ценой и до бесконечности поддерживать ересь лишь ради того, чтобы потешить гонор и тщеславие.
- Никогда! - вскричал Торквемада. - Никогда не допущу, чтобы этот день настал!
- А как вы можете этому помешать? Ведь не станете же вы в самом деле противится замыслу Божьему?
- Нет. Но помешать замыслам человеческим мне вполне по силам.
- Вы собираетесь их арестовать… - констатировал Талавера.
- О нет! Это было бы весьма глупо. Поступи я так, мы потеряли бы шанс наложить лапу на эту Скрижаль. Потому что, фра Талавера, если я только что говорил о худшем итоге, сие вовсе не означает, что я отрицаю возможность лучшего исхода. Я имею в виду подтверждение превосходства христианства. Потому что если мы получим доказательства этому, то все окажется в точности наоборот. Какой реванш! Какая победа над всеми этими варварами!
Торквемада быстро обошел стол и уселся в кресло.
- Именно поэтому я и не стану арестовывать этих типов. Сперва подожду, когда они приведут меня к сапфировой табличке. А там, в зависимости от того, что мы обнаружим, я приму решение.
Талавера проявил некоторые признаки интереса.
- Я не очень понимаю, как вы сможете это сделать, не вызвав у них подозрений.
- Вы забываете о донье Мануэле. Она будет и дальше нас информировать. И благодаря ей мы скоро узнаем, где спрятана Скрижаль. - Он наклонился к отцу Альваресу, хранившему растерянное молчание. - Вы ведь поручили Мендосе уведомить ее, не так ли?
- Конечно, фра Томас. Самое позднее завтра он разыщет сеньору.
- А королева в курсе? - поинтересовался Талавера.
- Да, - ответил ему инквизитор.
- И она дала добро?
- Ни секунды не колеблясь. Мне не составило никакого труда убедить ее в возможности той самой угрозы, которую вы отказываетесь принимать во внимание.
Талавера резко выпрямился:
- Вы приняли решение, и вы начали претворять его в жизнь. Мои советы вам совершенно ни к чему. Позвольте мне удалиться.
Великий Инквизитор тоже поднялся.
- Не беспокойтесь. Я полностью уверен, что мы одержим победу.
Талавера не ответил. Он медленно направился к дверям и, уже взявшись за ручку, спросил:
- Вы знаете такого персидского поэта - Омара Хайяма? Торквемада покачал головой.
- У него есть стих, который мне очень нравится. Наверное, я вспомнил его сейчас из-за этой скрижали: "В небесах я искал геенну и рай, аир и скрижаль. Спросил я творца, и ответил Аллах: В тебе это все: геенна и рай, аир и скрижаль…"
Теруэль
Легенда гласит, что армия Альфонсо II должна была защищать долину Турий от мавританской кавалерии. Арабы, прежде чем пойти в атаку, пустили вперед себя быков, привязав к их рогам горящие факелы. Один бык с горящими рогами отстал от стада и без всякой видимой причины остановился на вершине одной из возвышавшихся над долиной гор. И это было тут же воспринято христианской армией как небесное знамение. И действительно, случаю было угодно, чтобы за несколько дней до этого Альфонсо приснился вещий сон: там, где появится бык, сияющий, как звезда, он должен построить город. Таким образом и возник Теруэль. Кирпичные домишки и зубчатые стены города возвышались на берегу реки Турий между холмами и головокружительными скалами.
Добравшись до подножия одной из многочисленных башен, Сарраг восхищенно присвистнул и возблагодарил Аллаха за гений арабских архитекторов.
Пройдя чуть вперед, он указал на каменную плиту с изображением герба города: быка.
- Эль торо дель фуэго! - торжествующе вскликнул он. - Разве я не был прав?
Эзра в знак согласия промычал что-то нечленораздельное.
- Я голоден, - заявил он затем более внятно. - И хочу пить. И спина у меня болит.
- Не стану спорить, - кивнул шейх. - Остальное может подождать до завтра. Давайте найдем пристанище. Вы идете, фра Варгас?
- Мне кажется, было бы обидным не найти пятый треугольник, прежде чем набивать себе желудок.
- И речи быть не может! - возмутился Эзра. - Во-первых, как я только что сказал, я выдохся, и не только я один. - Он указал на Саррага с Мануэлой. - Потом, да простит меня Адонаи, мне все эти расшифровки уже поперек горла! Мои умственные способности иссякли. В данный момент, если вы меня спросите, что за животное передвигается на четырех, имеет гриву и ржет, я отвечу: черепаха!
- Как вам будет угодно, - небрежно бросил Варгас. И с невинным видом добавил. - А ведь вам стоит лишь наклониться, чтобы его взять:
- Взять треугольник?
- Именно. Он здесь. Совсем рядом.
Сарраг с недоверчивым видом оглядел монаха:
- Вы говорите о пятом треугольнике?
- А о чем же еще, шейх ибн Сарраг?
Эзра, подбоченившись, с неимоверной усталостью в голосе произнес.
- Отлично. И где же он? Варгас указал на вершину башни.
- Это на заходе склоненной тени найдете вы 3.
Он попятился, отходя примерно на десять туазов от башни.
- Идите сюда, - пригласил он остальных. - Подойдите на секундочку. И скажите, что видите.
Эзра, волоча ноги, подошел к нему.
- И что?
- Жду, что вы мне скажете.
Все трое, словно сговорившись заранее, одновременно задрали головы и, приложив руки козырьком к глазам, начали внимательно изучать каменное сооружение.
Судя по веселым взглядам, которые бросали на них прохожие, они являли собой довольно занимательное зрелище.
- Варгас! - прорычал раввин. - Если вы желаете выставить нас ослами, то клянусь, вы за это поплатитесь! Ничего! Ничего особенного я не вижу! Башня как башня, таких в Испании на пучок десяток. Признаю, что она довольно красива, но и только!
Сарраг собирался заявить то же самое, но Варгас жестом остановил его:
- Посмотрите направо. Вот туда.
Взгляды троицы обратились туда, куда указывал францисканец. Это оказалась вторая башня, идентичная той, которую они только что изучали.
- А теперь?
- Она наклоненная, - констатировал Эзра.
- Да, - хором поддержали его Мануэла с Саррагом. - Клонится на запад.
Варгас спокойно улыбнулся.
- А если бы она не была наклоненной, то разве не походила бы как две капли воды на ту, у подножия которой мы стоим? - И процитировал, выделяя каждое слово: - Это на заходе склоненной тени найдете вы 3. - И быстро добавил: - Мертвец пометил отпечатком своим две одинаковые тени. Склоненная тень… Две одинаковые тени…
Ни Эзра, ни шейх не осмелились ни подтвердить, ни опровергнуть гипотезу францисканца.
- Возможно, вы правы, - снизошла Мануэла, - но как тогда быть с предыдущими фразами и последующими? Позвольте глянуть на ваши заметки, - протянула она руку.
Варгас охотно протянул ей листок.
- Смотрите, - продолжила она. - Как быть с этими подсказками? Кто такие A'h и A'hoth? И где мертвец?
- Ответ прост: я не верю в совпадения. - Рафаэль указал на башни. - Не думаю, что склоненная тень и две одинаковые тени могут быть чем-то другим, а не этими двумя сооружениями.
- Сеньора, - заговорил чуть рассеянно раввин, - вы спрашиваете, кто такие A'h и A'hoth? Эти слова означают "брат" и "сестра". Их иногда используют как омонимы Ich и Icha: мужчина и женщина. Самец и самка. Но, как бы то ни было, я не понимаю, к чему эти прозвища. Боюсь, наш друг принимает догадки за реальность.
- И не только A'h и A'hoth, - вступил ибн Сарраг. - В тексте говорится о мертвеце. Мертвец, который - цитирую - пометил отпечатком своим две одинаковые тени. Лично я не вижу ни могилы, ни склепа. А вы?
Варгас шейху не ответил, а окликнул проходившего мимо водоноса:
- Простите, сеньор, не могли бы вы мне помочь? Не скажете, не связана ли с этой башней какая-нибудь история?
Водонос рассмеялся:
- Должно быть, вы не местный, падре! Иначе не задавали бы такого рода вопроса. Конечно, у нее есть история. Но она связана и с другой башней. Вон той, что возле собора.
- Если вас не затруднит, не могли бы вы вкратце поведать нам, о чем там речь? - попросил Варгас.
- Охотно. Вот эта называется Сан-Сальвадор. Другая, что клонится, - Сан-Мартин. Рассказывают, что в те времена, когда городом владели мавры, два арабских архитектора безумно влюбились в одну и ту же женщину, принцессу по имени Сорайда. Чтобы разрешить проблему, эмир предложил им построить две башни. Тот, чья будет красивей, и получит руку принцессы. - Улыбка водоноса немного омрачилась. - Вы наверняка догадались, кто стал победителем. Создатель башни Сан-Мартин увидел, что она клонится, лишь когда она была уже закончена.
- И это все? - уточнил Рафаэль, неудовлетворенный ответом.
- Да, сеньор. Ну почти. Победитель женился на прекрасной Сорайде, а проигравший… - Водонос изобразил печаль. - Проигравший не вынес потери любви и бросился с построенной им башни. Той, о которой я говорил: башни Сан-Мартин.
Францисканец повернулся к компаньонам:
- Ну а теперь вы тоже считаете это совпадением? - И доверительным шепотом проговорил: - Мертвец пометил отпечатком своим две одинаковые тени.
На круговой дорожке у подножия наклоненной башни они разделились: Эзра с Варгасом двинулись с востока на запад, а Сарраг с Мануэлой - наоборот.
Не прошли они и одного лье, как шейх задумчиво обратился к молодой женщине:
- Довольно странный человек наш друг Варгас, вам не кажется, сеньора? От него не знаешь, что ожидать. Когда я впервые его увидел, то подумал, что он слишком молод, чтобы помочь нам. Но он очень быстро доказал, что я ошибался. Более того, его познания меня поразили. Затем я думал, что он не способен проявить независимость суждений перед своими собратьями и Церковью в целом.
- Возможно, вы путаете слепоту с чувством долга?
- Не думаю. Как бы то ни было, в этом я тоже ошибся. То, как он говорил, на какой риск пошел, защищая этого генуэзского моряка, наглядно показало, что за облачением священника скрывается свободный дух. И, наконец, я сказал себе, что принятие монашеского сана наверняка увело его далеко от реальностей.
- Что вы имеете в виду под реальностями? - подняла брови Мануэла.
- Жизнь, страдания, смерть, любовь.
Молодая женщина вздрогнула. Уж не играет ли с ней араб? Если это так, то она не даст загнать себя в ловушку. И она самым естественным тоном заметила:
- Не знаю, как вы представляете себе духовенство. Христос, как вам наверняка известно, познал эти "реальности", о которых вы говорите. И священник…
- Я говорил также и о любви. Насколько мне известно, Христос этого чувства не испытывал.
- Как же вы ошибаетесь! Конечно, он не любил в плотском смысле слова, но страсти Христовы, его самопожертвование, все в нем - не что иное, как любовь!
- Да будет вам, сеньора, - укоризненно бросил шейх. - Вам отлично известно, что священники - не Христос. Они в первую очередь мужчины.
Мануэла застыла. Ибн Сарраг начал ее серьезно раздражать.
- Почему бы вам не высказаться прямо, шейх, вместо того чтобы вилять?
Араб серьезно поглядел на нее, но в его глазах светилась лукавая искорка.
- Ой, да ничего особенного.
- Выкладывайте, шейх ибн Сарраг!
- Допустим, мне доводилось видеть, как некоторые люди считали себя предназначенными для чего-то, тогда как на самом деле созданы совершенно для другого.
Мануэла все еще не могла понять, к чему он клонит, и ждала продолжения.